Лучший способ справиться с искушением

      Юзуру сердито бросил Пуха на кровать. Теперь все подумают, что он был расстроен дурацкой бронзой на Командном Чемпионате. Конечно, бронза его никогда не устраивала, но он ведь разумный человек и понимал, что ни толковыми парами, ни приличными танцорами команда Японии похвастаться не может. Радоваться нечего, но с чего бы ему так расстраиваться неизбежному результату?       Впервые в жизни он предпочел бы оказаться на месте серебряного призера, а не золотого. Чертов Максим всегда лезет к кому не надо. - Я лучше! - упрямо сказал Юзу Пуху. Пух молчаливо согласился. - Да я вообще здесь самый лучший! - Пух не возражал и на это. - Чертов голубоглазый… дурак! - неуловимым образом мордочка Пуха выразила неодобрение, не переставая улыбаться. - А ты вообще ничего не понимаешь, ты же плюшевый. Эх, Пух, опилочные твои мозги, ты-то меня всегда любишь. Может, опилки вместо мозгов - это у нас общее? Дурак я был, дурак. Хуже этого русского, ну, точно тебе говорю.       Этот русский сегодня утром выложил в инстаграмм весьма раздражающую фотографию. Он висел на Хавьере, радостно скалясь. На его, Юзуру, Хавьере! Он улыбался, Хавьер улыбался, все радостные и довольные. Аж бесит.       Ладно, русский не виноват. И Хавьер не виноват, он ведь такой дружелюбный, чистосердечный, общительный. Его все любят. И буки-русские, и замкнутые японцы, и общительные американцы с канадцами. Тренер Орсер в нем души не чает. И он, Юзуру, тоже не смог удержаться. Когда Хави смотрел на него своими большими добрыми глазами, у Юзуру перехватывало дыхание. Когда Хави дотрагивался до него, казалось, что весь мир остановился, но даже всего времени мира было недостаточно, чтобы насладиться этими прикосновениями. Юзуру был даже рад, когда выяснилась причина его болей, и операция была назначена дома, в Японии. Он не смог бы находиться рядом с Хави каждый день и придерживаться своего озвученного ответа: «Я не могу». У Юзуру никогда бы не повернулся язык сказать “я не хочу”. Хави так смотрел на него, так держал его за руку, так улыбался. Больше всего на свете Юзуру хотелось кинуться ему на шею, но все, что он смог выдавить из себя, это “я не могу”. Смотреть, как гаснет светлая, самая лучшая улыбка в мире, у него не хватило сил. Он не отрывал взгляд от пола и дождался, пока Хави отпустит его руку, немного потопчется на месте, ожидая продолжения, и уйдет, не дождавшись, тяжелой походкой смертельно разочарованного человека. Больше Хавьер никогда не поднимал эту тему, а когда Юзуру госпитализировали, написал его матери шаблонные пожелания скорейшего выздоровления.       Юзуру нервно зашагал по комнате. Осознавать сейчас, что он сам толкнул Хави в объятья другого парня, было неприятно. Даже больно. Хотя тогда ему казалось, что это единственный правильный, разумный выход. В его жизни пока не было места ни для чего другого, кроме фигурного катания. Он думал, что и Хави такой. После его победы на Чемпионате Мира все ему уши прожужжали, как Хави много тренировался, как не вылезал с катка, как старался изо всех сил. Юзуру было радостно и почему-то казалось, что это все из-за него, ради него. Конечно, самому проиграть было неприятно, но обычное чувство сильнейшей досады в этот раз было немного притуплено. Видеть радостного Хави было почти так же приятно, как праздновать победу самому.       Раздирающие его чувства были настолько сильными, что даже закралось подозрение: а правильно ли он выбрал спорт и только спорт в ущерб другим аспектам жизни? Ма-а-аленькое подозрение, минутная слабость, но даже такая крошечная иголочка напугала Юзуру. Раньше он никогда не задумывался об этом, вперед и вверх, работать и работать, а в его сердце жила только жажда побед, славы и идеальных прокатов.       Юзуру прошагал по комнате. Юзуру вздохнул. Юзуру посмотрел на Пуха и скорчил ему рожицу. Пух безмолвствовал. А что он скажет, Юзуру и сам знает: чтобы успокоиться, ему надо поговорить с Хавьером. Поговорить и объяснить. Тут Юзуру задумался. Что объяснять, если Хавьер и так все отлично понял, - он, Юзуру, выбрал спорт вместо него. Даже не дал шанса, не попробовал. Струсил, проще говоря. Испугался, а вдруг не получится, вдруг это будет так сильно отвлекать, что победы ускользнут. Хавьер и сам отличный спортсмен, но такое пренебрежение его чувствами могло серьезно его обидеть и даже убить на корню все желание иметь с Юзуру какие-либо отношения, выходящие за рамки дружеских. Пока Юзуру и сам не был уверен, что должны были включать эти самые недружественные отношения. Ему мерещились прогулки за руку, возможно даже под луной, много смеха, много прикосновений и поцелуев. И … тут Юзуру взглянул на Пуха и покраснел. О таком он лучше подумает в ванной, не под пристальным взглядом пластмассовых глаз. - Вместо того чтобы обзывать романтичной школьницей, лучше бы придумал, как поговорить с Хави! Не представляю, как я смогу подойти к нему первым, у меня руки дрожат от одной мысли. Школьница… школы… дурацкие романтические признания… Да ты гений, Пух! Я это всегда говорил, ты же знаешь.       Пух почти закивал головой. - Значит, говоришь, открывать рот не обязательно? Сунул в руки письмо, и пусть читает. И подождать прямо там. Это хорошо, это стратегически верно, Хави надо держать под присмотром, а то эти наглые русские потянут его гулять, будут угощать в баре выпивкой, смеяться и заглядывать в лицо своими наглыми голубыми глазами … и, может, даже распускать руки. Да не отвлекаюсь я! Письмо, я все помню.       Юзуру порыскал в одном из чемоданов, потом в другом и наконец нашел небольшой сверток с бумагой и подходящими для нее конвертами. Бумага была желтой, а на конвертах были изображены Пух и Тигра. Юзуру сел за стол, достал ручку и положил перед собой желтый листок. Подумал, почесал затылок, погрыз колпачок ручки и достал ноутбук. Лучше он сначала напишет черновик, заодно словарем все равно придется пользоваться, а потом уж перепишет все красиво и понятно. Хорошо, что он набил руку на письмах Орсеру в этом году, хотя, конечно, писал он там совершенно о другом. Юзуру вспомнил один из советов тренера: “Говори мне прямо, что чувствуешь и думаешь, без намеков, пожалуйста”. Это может пригодиться и сейчас. Юзуру взялся за работу, положив Пуха рядом для моральной поддержки и ценных советов.       Юзуру постучал в дверь номера Хавьера. Хавьер открыл босой и одетый в одни только обтягивающие джинсы. “Почему он открывает дверь полуголый, это ведь мог быть кто угодно”, - сердито подумал Юзуру. - Здравствуй! - Приветик еще раз! - весело сказал Хавьер, - Парни позвали прогуляться по городу, ты идешь? Он открыл дверь пошире, но почему-то остался стоять на пороге и дал Юзуру протиснуться мимо него в номер. От Хавьера резко пахло кремом после бритья и немного распаренной горячей кожей. - Вот, Хавьер-сан, возьми! - Юзуру официально поклонился в пояс и протянул Хавьеру конверт, не разгибая спины и не отрывая взгляда от пола. От волнения он перешел на совсем официальный язык. - Ты чего это? Тебе нехорошо, ты заболел? Дай лоб пощупаю. Хавьер был до крайности удивлен. Кажется, Юзуру называл его “саном” только в свой первый день в Крикет Клубе. Тогда Орсер привел его, немного ошалевшего от обилия английского вокруг и совсем капельку напуганного, несмотря на всеобщее воодушевление. - О, боже мой! - Юзуру уклонился от протянутой к его лбу руки Хавьера. - Возьми. И читай прямо сейчас! Теперь капризно надувший губы Юзуру опять стал похож на себя обычного, так что Хавьер перестал тревожиться и взял письмо. - Это от тебя? Ты ведь не на японском его написал? Я немного преувеличил свои успехи в занятиях, все на катке был занят. - Да знаю я, мне уже все рассказали. Все время зависал на катке, ну прям как я, - явно передразнивая кого-то, Юзуру скорчил рожицу и, скинув кроссовки, прошел вглубь комнаты.       Номер был достаточно большой, посредине комнаты на ковре стоял низкий журнальный столик. Юзуру сел рядом с ним традиционно на колени. - Чита-а-ай, - нетерпеливо протянул он.       Хавьер вскрыл конверт с улыбающимся Пухом и погрузился в чтение. Юзуру в волнении сжал кулаки, ему было так страшно смотреть в изменяющееся по мере прочтения любимое лицо, что он зажмурил глаза крепко-накрепко. Чтобы успокоиться, он представлял это самое лицо улыбающимся, довольным, ласковым. Таким, каким он привык его видеть каждый день на тренировках, в раздевалке, на барбекю у Орсера - всегда.       Хавьер тяжело осел на пол и уставился застывшим взглядом куда-то в сторону. Медленно-медленно он начал поднимать глаза, начиная с колен Юзуру и останавливаясь где-то на уровне его подбородка. - Значит, ты хочешь попробовать? - Я был неправ, я неправильно решил. - Это не из-за того, что ты проиграл? У Юзуру от возмущения даже перехватило горло, он зло прищурился и набрал побольше воздуха в грудь для достойной отповеди. - Ладно, ладно, я же шучу. Я знаю, больше никакого серебра, так? Это просто сезон такой, ты же был все время болен, никто бы в такой ситуации не смог бы подготовиться лучше тебя. Ты - настоящий чемпион. Хавьер опять хвалил и утешал его, видимо, письмо он воспринял достаточно благосклонно, но потом опять опустил голову и упрямо уставился в пол.       Юзуру бросил немного кокетливый взгляд на него из-под ресниц. Он еще не был уверен, что Хави простил его, но если от его прежних чувств осталось хоть немного, Юзуру постарается вызвать их обратно.       Длинные изящные пальцы Юзуру дотронулись до смуглого запястья и судорожно сжимающих письмо пальцев. Хави рывком поднял голову и пристально посмотрел в миндалевидные глаза. Может, Юзуру опять дразнил его, но в этот раз ему было не уйти.       Хавьер сжал эти тонкие с синими прожилками пальцы, поднес к губам и поцеловал. Потом затянул кончик указательного в рот, посасывая и лаская языком. Юзуру весь вспыхнул и отвернулся, но руку не отнял. От этого нежного румянца, переходящего даже на уши и шею, Хави окончательно потерял над собой контроль. - Юзу, мой Юзу, - едва слышно прошептал он, и, бросившись вперед, начал покрывать его пылающее лицо поцелуями. - Хави. Хави, ну подожди. Как это все будет, ты думал об этом? - Юзуру сам уже почти задохнулся от нахлынувшего яркого как никогда возбуждения, но он все же хотел услышать членораздельный ответ. Четкий ответ по всем вопросам, раздумьям и сомнениям. - Думаешь, - пробормотал Хави, - думаешь… Я думаю… Ты такой красивый, Юзу. Я точно не способен думать, когда ты рядом. - Тогда я отойду! - Только посмей! Теперь уже поздно, теперь ты от меня никуда не уйдешь.       Хавьер молниеносно бросился на Юзуру и опрокинул его на спину, прижимая его всем своим телом к полу и удерживая руки над головой. Потом нежно поцеловал раз, и еще раз, углубляя поцелуй, и отпустил руки Юзуру, чтобы задрать ему футболку. И напрасно - Юзуру воспользовался предоставленной свободой, сжал его ноги своими бедрами и перекатил их, уложив Хавьера на обе лопатки и оседлав его. Он одним плавным движением стянул с себя футболку и отбросил в сторону. Хавьер жадно посмотрел на его оголенный торс, провел руками по плечам и несмело потрогал маленькие затвердевшие соски. Юзуру застонал, откинул челку со лба и потерся о Хави пахом. Руки Хавьера наткнулись на незаживший шрам на нежной коже живота. Юзуру вздрогнул и посмотрел вниз. - Некрасиво? - поморщившись спросил он. - Да не видно же ничего будет, перестань. Тебе очень больно? - Совсем нет. - Врунишка. Самурай недобитый.       Хавьер рассмеялся в ответ на нахмуренные брови Юзуру и, раньше, чем тот успел спросить, кто посмел бить самураев и зачем, проворно запустил руку в расстегнутую ширинку. Юзуру задышал чаще. Чужая ладонь, широкая и чуть шершавая, ладонь его Хави, властно обхватывала его член. “Наконец-то, наконец-то”, - набатом билось в его голове. - Еще! - он и не заметил, как выдохнул это вслух, - нет, подожди, подожди.       Юзуру приподнялся на коленях и расстегнул ширинку на джинсах Хавьера, не забыв при этом немного приласкать чудные кубики пресса. Он приспустил его трусы и уставился на багровую головку. Он впервые видел так близко возбужденный член европейца не на экране ноутбука, но решил, что разница не так уж велика, как говорят. - Оближи! - он властно подставил свою ладонь Хавьеру и тот послушно, тщательно обработал ее языком, напоследок лизнув запястье. Просто так, ради удовольствия. Юзуру медленно провел мокрым пальцем по члену Хавьера, проследил вену, пощекотал головку. - Юзу, не тяни, - жалобно простонал Хавьер, - я сейчас и так чересчур на взводе, вот-вот кончу. Польщенный Юзуру слегка покраснел, сам-то он тоже был уже на грани, так что он просто немного наклонился над Хавьером и взял оба их члена влажной рукой. Хавьер добавил свою смуглую ладонь к длинным пальцам Юзуру, и они кончили почти одновременно всего через несколько движений, забрызгав животы общей спермой. Одна наглая капля даже попала Юзуру на подбородок. Он стер ее большим пальцем и отправил себе в рот. Хавьер смотрел на это действие голодными глазами: - Если бы я мог, кончил бы еще раз прямо сейчас. - Позже попробуем, - сказал довольный произведенным эффектом Юзуру и повалился рядом с ним на ковер. Они лежали на спинах плечом к плечу и пытались отдышаться. Довольные, усталые, счастливые. - Теперь ты мой, совсем мой, - сказал Хавьер, взял Юзуру за руку и сплел их пальцы. Юзуру молча потерся головой об его плечо.