Маятник

Влево В запотевшем зеркале ничего нельзя было рассмотреть, но Леда принципиально не протирал его, зная, что в результате на гладкой поверхности останутся разводы. Глядя на бегущую из крана воду и несильно сжимая край раковины, он терпеливо ждал, когда можно будет увидеть отражение. "А вот Йо никогда не ждет", — мелькнула мысль, тут же вызвав волну легкого раздражения, всегда накатывающую на любого, кто задумается о вредной привычке близкого человека. Непорядок Леда не любил, при этом убирать – еще больше. А следствием постоянных ночевок Йо у него дома стала регулярная полировка зеркала. Впрочем, уборки хватало ровно до следующего визита возлюбленного, неожиданно превратившегося из бывшего в настоящего. Леда тяжело вздохнул и наконец поднял глаза. Осунувшееся лицо, тоскливый взгляд и, как дополнение к безрадостной картине, пара засосов на шее. Неутешительное зрелище. А еще он отметил, что сегодня три месяца – ровно три – с того дня, когда он был застигнут врасплох Йо под его собственным домом. После этой встречи Леда провел две бессонной ночи и два дня, думая, анализируя, вспоминая, и пришел к выводу: он не может так больше жить. Несмотря на поздний час Йо открыл дверь после первого звонка, словно знал и ждал. Объяснять ничего не пришлось, слова в принципе не понадобились. Всего три месяца, всего-навсего, но Леде казалось, что уже не первый год тянется тяжелая двойная жизнь, и устал он за это время, как не уставал никогда. Много лет назад в жизнь Леды вошел Сью. Не ворвался, как принято говорить, а именно вошел. Со светлой улыбкой и искреннем стремлением помочь, при этом перевернув все незаметно с ног на голову. В те дни казалось, что нет никого лучше, чем новый старший друг. Никто не улыбался так весело, как Сью, не шутил так метко, не поддерживал и не утешал в трудные минуты. И чувства, разрывавшие тогда сердце Леды, можно было бы назвать слепым восхищением, обожанием, заставляющим видеть золотой ореол вокруг совершенно обычного человека. Однако имело место одно но: восхищение проходит с годами, сменяясь разочарованием. Отношение Леды к Сью не претерпело изменений, и не покидала твердая уверенность – лучше Сью нет никого. А потом появился Йо. Вот он действительно ворвался, сбив с ног самого Леду и проделав примерно то же самое со всей его счастливой устоявшейся жизнью. Наверняка Сью знал о появлении нового человека рядом с Ледой, не мог не почувствовать, но ничего не говорил. Хотелось верить, что он понимает – фейерверк эмоций, связавшие Леду и Йо, были чем-то совершенно иным, абсолютно непохожим на отношения Леды и Сью. Потому нет смысла сравнивать, ревновать и, тем более, выбирать. Никто ведь не задумывается, что важнее – дышать или спать. И без того, и без другого долго не протянешь. Однако вскоре Йо потребовал сделать выбор. И Леда сделал, причем не в его пользу. Предпочел стабильность и покой страсти и огню. Только хватило его ненадолго, все вернулось на круги своя, и спустя полгода они оказались там же, откуда начинали. Сью делает вид, что он слепой, Йо молчит до поры до времени, а Леда мечется между двумя самыми дорогими людьми. И только счастье не вернулось. Потому что нельзя быть счастливым, когда знаешь, что развязка близка, а благополучным финал этой истории не может быть по определению. — Леда, ты там что, утонул? Йо несильно постучал в дверь, чем вывел Леду из печальных раздумий. — Уже выхожу… — негромко ответил он и еще раз внимательно посмотрел в зеркало. Сейчас Леда собирался на встречу в маленький кафетерий, где он и Сью уже который год подряд хотя бы раз в неделю встречались поутру, чтобы выпить кофе. Такая необычная традиция была обусловлена тем, что Сью не любил ночевать в чужих квартирах, равно как и не предлагал оставаться у себя. При таком положении вещей утреннее чаепитие и общий завтрак были невозможны в принципе. И еще давным-давно Леда выдумал странный обычай – ходить по утрам в кафе, неохотно признаваясь себе, что ему не хватает совместных пробуждений, ленивых утренних поцелуев и пожеланий хорошего дня. А Йо наоборот невозможно было выгнать, и Леда лишь горько усмехался в очередной раз, когда вместо такого желанного утреннего кофе получал сразу два – сначала дома, потом в кафе. И как так вышло, что он смог настолько сильно привязаться к двум совершенно непохожим людям? Определив, что выходить за порог с красотой на шее нельзя, Леда решил поискать какой-нибудь шарф, отругав мысленно Йо за столь грубое проявление страсти. Вправо — Ю, прием, ты меня слышишь? Сью помахал рукой перед лицом Леды, тем самым возвращая его с небес на землю. Леда как очнулся, тряхнул головой, прогоняя навязчивые мысли. — Прости, я задумался, — виновато признался он. — Да я вижу. Ты мало того, что опоздал на полчаса, теперь совсем меня не слушаешь. Леда потупился. Причина его задумчивого состояния, впрочем, как и опоздания, была более чем прозаичной. Перед самым выходом из дома, когда Леда спешил на традиционный утренний кофе, ему помешал Йо. Несмотря на бурно проведенную ночь, он был настроен не менее романтично и утром. Заласкав и зацеловав, Йо потащил слегка опешившего Леду в спальню и не выпускал оттуда целый час. По идее поведение любовника должно было только порадовать, но жертву необузданной страсти что-то настойчиво смущало. Казалось, что не так сильно Йо желал его, сколько смутно догадывался, куда или, точнее, к кому на встречу он идет, и старался всячески воспрепятствовать. — Давай сегодня останемся здесь, — тихо попросил его Йо, когда Леда в очередной раз предпринял безрезультатную попытку вырваться из объятий. Но о таком даже речи быть не могло. Кроме того, дело было не только в обязательствах. Леда и правда хотел пойти. Потому что не видел Сью уже несколько дней. Потому что соскучился, хотя Йо, казалось бы, скучать не давал. — Куда запропастился аккуратный и внимательный Ю, которого я знал? – снисходительно покачал головой Сью, улыбаясь одними губами. Глаза смотрели серьезно, и Леде казалось, что они прямо в душу заглядывают. — Да на месте Ю, — слабо запротестовал Леда. – Просто спал плохо… На этих словах он осекся и с досадой понял, что краснеет. По сути, правду сказал, но ведь имел в виду совсем не то, что фактически прозвучало. — Вот оно что, — понимающе кивнул Сью и посмотрел еще внимательней. Леда поспешно отхлебнул из чашки, словно отгораживаясь от собеседника хрупкой посудой, но легче от этого не стало. Казалось, что Сью понимает и знает абсолютно все. Просто вслух не произносит, но его осуждающий взгляд был красноречивей любых слов. — Пожалуй, мне пора, — неожиданно сообщил он, взглянув на часы. — Уже? – удивился Леда. – Ты даже кофе не допил… — Да что-то не хочется. Тем более, у меня встреча через двадцать минут, еще доехать надо. — А когда мы теперь увидимся? – поспешил спросить Леда. Поведение до боли знакомого человека ему сильно не нравилось, потому что он вел себя более чем нетипично, как будто даже немного пренебрежительно. — Малыш, я всегда рад тебя видеть, ты же знаешь. Его друг ослепительно улыбнулся, а у Леды перед глазами мелькнули картины прошедшей ночи, вызвав при этом волну болезненного стыда. Такое случалось нечасто – в сознании Леды отношения с Йо были одним, близость Сью – совсем другим, и почти никогда он не чувствовал мук совести из-за двух связей, логично рассуждая, что это не измены. Но в эту минуту, когда Сью поглядывал на него с легкой грустью и, что хуже всего, как будто разочаровано, Леду накрывали смятение и тревога. — Я тогда позвоню, — выдавил он, отводя глаза в сторону. Сью ничего не ответил. — Кстати, шарф отличный. У тебя прекрасный вкус, — бросил он равнодушно, словно на прощание оглядев Леду, который тут же непроизвольно коснулся рукой собственной шеи. Только теперь он понял, что старательно подобранный утром шарфик сполз на самую грудь, обнажая багровые засосы. Влево — Я его боюсь. — Это не он, а она. — Зубы у нее от этого не меньше. — Леда, да какие зубы? Она не кусается. Гитарист с сомнением покачал головой. Черная лошадь с пушистой гривой казалась огромной и, в принципе, весьма симпатичной, но от этого не менее опасной. Леду передернуло от мысли, что сейчас ему предстоит взобраться на эту махину, чтобы потом, о ужас, еще куда-то ехать. — Смелее. Ты же не трус. Йо банально подначивал, и Леда нахмурился. — Я не трус, но у меня есть мозги. Ездить верхом я не умею, следовательно, за мою сохранность отвечаешь ты. — Клянусь, Леда, все будет в порядке. Эта девочка очень спокойная. — Если я убьюсь, мир в моем лице потеряет гениального гитариста. И тебе придется занять это почетное место. Йо рассмеялся и протянул руку, подсаживая на лошадь. "Очень страшно", — оценил Леда высоту, на которой оказался, и движение мышц чудовища под ним, которое ощущалось вопреки наличию седла. — Ты был прав. Совсем не страшно, — храбро улыбнулся он. — Вот видишь, — подмигнул Йо. Некоторое время его друг вел лошадь сам, давая Леде время привыкнуть, а новоиспеченный всадник прислушивался к своим ощущениям и боязливо оглядывался по сторонам. Аллея была совершенно безлюдной, спасать и оказывать помощь в случае чего некому. Второй рукой Йо удерживал за поводья сестру-близняшку лошадки, на которой ехал Леда, не желавший думать, что станет делать, когда Йо оседлает своего скакуна и бросит его одного. — Так, теперь сам, — вынес вердикт Йо и отпустил, снисходительно поглядев на Леду, который рефлекторно крепче вцепился в поводья. – Не напрягайся. Если лошадь чувствует неуверенность седока, она его не слушается. — Спасибо, утешил. — Да не волнуйся ты так. Это же просто – я все тебе объяснил. Ловко и без видимых усилий Йо забрался в седло и чуть коснулся пятками боков лошади. — Вперед, Леда-кун! Навстречу приключениям! Лошадь бодро затрусила вперед, а Леда, глядя в спину удаляющегося друга, мрачно подумал, что в его жизни есть только одно приключение – под названием "Йо". …Через пятнадцать минут перестали трястись поджилки, еще через десять Леде удалось расслабиться, а потом и вовсе успокоиться. Лошадь и правда оказалась покорной, чутко реагировала на любое движение седока, и неопытный наездник уже почти наслаждался прогулкой. — Видишь, как здорово. А ты не хотел! – радовался Йо. – Давай теперь чуть быстрее. Леда поспешил за ним, весело засмеявшись и запрокинув голову. "Да, совсем нестрашно…" – мелькнула мысль, и в следующую секунду лошадь резко остановилась, а расслабившийся Леда, не удержавшись в седле, свалился на землю. — Черт! Леда! Ты как? – Йо подоспел на помощь буквально через несколько секунд, одновременно помогая подняться, отряхивая его одежду и с тревогой заглядывая в глаза. — Да нормально… — прислушался к ощущениям Леда. – Вроде все на месте. — Как же так… Она ведь такая спокойная… Не пойму, испугалась чего-то, наверное, — сбивчиво пытался найти объяснение произошедшему расстроенный Йо, наверняка чувствовавший себя виноватым перед Ледой. — Успокойся, все в порядке. — Назад пешком пойдем. Мы недалеко заехали… — Вот еще! Леда отмахнулся от переживавшего друга и шагнул к провинившейся лошадке, которая в ответ на это действие отступила в сторону, словно сама испугалась. — Думает, будешь ее наказывать. За то, что сбросила, — пояснил Йо. — Значит, тем более надо назад ехать верхом, а то она подумает, что я обиделся. Леда сперва несмело прикоснулся ладонью к теплому носу, а после уже смелее погладил черную красавицу по гладкой лоснящейся морде. — Видишь, Йо, она меня полюбила, — сообщил он, сияя радостной улыбкой. — Как тебя не полюбить? – ответил Йо, тихо и с какими-то странными нотками в голосе. Но Леда не обратил на это внимания, увлеченно общаясь с новой подругой. Вправо Ранним утром, едва открыв глаза, Леда моментально расстроился, потому что сразу оценил свое состояние. Болеть он не любил больше всего, а первое, что почувствовал – сухость в горле и неспособность дышать из-за заложенного носа. Набор первых признаков простуды. Хотя не самых первых. Первые, когда еще можно принять меры и не позволить болезни развиться, он прозевал, и теперь предстоит долгое шмыганье носом и глотание разноцветных таблеток. Однако, поднявшись на ноги, Леда понял, что все еще хуже, чем он думал поначалу. Голова казалась непривычно тяжелой, а из зеркала на него взирало бледное лицо с болезненно блестящими глазами. — И как это ты так расклеился… — спросил Леда у своего отражения и аж осекся – голос почти пропал. Окончательно рассердившись на себя, он бесцельно побродил по квартире, мысленно ругая свой слабый иммунитет и все вероятные причины недомогания. А после, отменив по телефону все дела на этот день, решил, что страдать в одиночестве не годится. — Да? — ответила строгим голосом трубка, когда Леда набрал до боли знакомый номер. — Привет. Это я, — сообщил он, хотя и знал, что Сью терпеть не может подобные глупые пояснения. Как будто непонятно, кто это, когда номер высветился. Но коварным Ледой произнесена фраза была лишь для того, чтобы на том конце провода оценили, насколько жалко звучит его голос. Сью, судя по всему, действительно растерялся, замолчав на миг — Я занят, — сообщил он постным голосом, и Леда расплылся в довольной улыбке. Судя по интонации, другу было совсем не до него. Похоже, он был на какой-то встрече. Чрезвычайно важной. Скорей всего, по работе. И сейчас начнется спектакль, сюжет которого примерно следующий: кроткий тяжелобольной Леда лежит на одре, а Сью вопреки всем неотложным делам спешит на помощь. — А… Ну ничего… Тогда я позже перезвоню… — делая драматические паузы, просипел в трубку Леда. — Так. Я сейчас выйду, — прошептал Сью. Раздался какой-то шорох, как будто кто-то отодвинул стул, невнятный шум, а потом звук захлопнувшейся двери. — Что с голосом? – спросил Сью встревожено, избавившись от посторонних ушей. — Ничего страшного, — заверил Леда, всем своим жалобным тоном доказывая противоположное. – Я просто заболел немного и… — Что болит? — Да ничего, пустяки… Простуда… Я просто попросить хотел – вечером, если будет время, привези мне какие-нибудь лекарства, какие там пьют в таких случаях… А то я не знаю… — Я буду через час, — заявил Сью и нажал отбой. Как всегда – быстро, коротко, без лишних эмоций. Это качество – говорить по телефону всегда четко и только по делу – Леде безумно нравилось. А еще больше восхищала, грела сердце, доставляла необъяснимую радость готовность в любое время дня и ночи спешить к нему, отложив даже неотложное, стоило Леде позвать. Он отдавал себе отчет, что поступил не очень-то хорошо, подняв бурю в стакане и наверняка оторвав Сью от важных дел. Кроме того, Леда не сомневался ни на минуту, что проницательный друг с первого взгляда разглядит подвох. Но ведь Сью любит его? А болеть в пустой квартире так одиноко. Завалившись на кровать, Леда закинул руки за голову, мечтательно уставился в потолок и принялся ждать. В дверь позвонили ровно черед пятьдесят четыре минуты. — Ты не выглядишь умирающим, — даже не переступив порог, Сью сузил глаза и внимательно присмотрелся к хозяину квартиры. — Разве я говорил, что умираю? – Леда изобразил невинное выражение лица. Гость только вздохнул и вошел в дом. — Так я и знал. — Я ведь только попросил вечером, если будет время, привезти мне какие-нибудь капли в нос, — Леда старательно хлопал ресницами и старался выглядеть максимально милым. Судя по всему, ему это удавалось. — Потому ты позвонил среди бела дня. — Ну, надо же заранее… — Ох уж Ю! Сью изо всех сил старался смотреть строго и сердито, но его выдержка шла трещинами от очарования Леды. Наконец он не выдержал и рассмеялся. — Ты ведешь себя по-детски. Или по-женски. — Просто я очень не люблю болеть. — Да кто ж любит? – снова вздохнул Сью и протянул ему большой бумажный пакет с лекарствами. – Держи. — Ого, сколько, — неподдельно удивился Леда, заглядывая внутрь. — По твоему голосу я решил, что тебе в реанимацию пора. Кстати, с голосом и правда беда. Как тебя угораздило? — Понятия не имею. Сью прошел на кухню и тут же по-хозяйски заглянул в холодильник, вытаскивая приглянувшиеся продукты. — Ю, сейчас я тебе расскажу поучительную сказочку о пастушке, который без повода кричал "Волки!", а когда на него действительно напали, местные крестьяне не пришли спасать. Леда уселся на стул и лениво потянулся. Наблюдать за быстрыми движениями Сью, который вознамерился приготовить что-то вкусненькое, было приятно, и теперь он совсем не чувствовал себя таким несчастным, как утром. — Но ты ведь не крестьянин. Ты в любом случае придешь, — хитро улыбнулся мнимый умирающий. Сью только головой покачал, тоже не сдержав искреннюю улыбку. — Между прочим, ты сорвал очень важную встречу. — Можно подумать, ты с самим Ингви Малмстином общался, — фыркнул Леда. — Почти. — Но я ведь для тебя важней? — Безусловно. Влево Колени расползались в стороны на мокром полу душевой кабины, а руки соскальзывали с влажных стенок. Горячая вода хлестала тугим напором, и из-за пара становилось тяжело дышать. Но обо всем этом Леда даже не думал – неприятные ощущения вытеснила разрывающая острая боль, и он что есть силы сжимал зубы, лишь бы не застонать в голос. Происходящее могло здорово смахивать на изнасилование, если бы жертва сопротивлялась. Но Леда терпел, сам не зная, почему позволяет так обращаться с собой. И ведь уже не в первый раз, хотя сегодня Йо сильно перегнул. "Когда же это закончится?!" – истеричный вопрос, единственная мысль пульсировала в голове Леды. — Хватит… — все же сорвался с губ сдавленный хрип при особенно резком движении, но Йо не отреагировал, впиваясь пальцами в плечо. Леда не сразу понял, в какой момент все закончилось, осознал, что его уже не держат. Боль не прошла и, кажется, стреляла в каждой клеточке тела. Но мучительней всего ныло глубоко в груди, как будто в сердце загоняли гвозди. — Выметайся… — отползая спиной к стене и прижимая колени к груди, слабо прошептал Леда, однако Йо услышал даже за шумом воды. — Леда, я… — он тяжело дышал и смотрел исподлобья. — Прочь! Только когда дверца кабинки закрылась, Леда устало закрыл глаза. Он бы сильно покривил душой, если бы сказал, что не догадывается о причинах перемен в любимом человеке. Ревность и боль – вот, что двигало Йо, когда он в очередной раз грубо трахал его, оставляя синяки и царапины. И Леда считал, что во всем происходящем виноват лишь он один, потому что сам провоцировал. Прогнать Йо не хватало сил, принадлежать ему одному Леда тоже не мог. Вот Йо и наказывал, скорее невольно, чем целенаправленно, а Леда терпел, потому что заслужил. Нет хуже преступления, чем ранить человека, который отдал тебе свое сердце. А он только этим и занимался. "Да, но вот Сью никогда не позволял себе…" – заикнулся было внутренний голос, и Леда в отчаянии сжал кулаки. Да, черт возьми, в такие минуты он всегда думал о Сью. Сью, который, действительно, ни единого раза не причинил ему боль, ни душевную, ни физическую. Сью, который с самого первого дня заботился и берег, словно сокровище. Сью, не позволявший себе даже самую малую грубость. Сью… Леда не сразу понял, что невольно шепчет его имя вслух. И больше всего мечтает, чтобы в эту тяжелую минуту он оказался рядом, обнял, улыбнулся и пообещал, что завтра все станет проще и лучше. По щекам Леды стекала вода, и со стороны могло показаться, что он плачет. Но это было не так. Глаза оставались совершенно сухими, и только горько надрывно рыдала душа, не находя успокоения даже в простых слезах. Прошло достаточно много времени, прежде чем он вышел из ванной. Йо сидел в коридоре, напротив двери, прислонившись спиной к стене. — Я… — он быстро поднялся, едва Леда появился на пороге, но договорить ему не дали. — Уходи, — потребовал хозяин дома глухим голосом. — Леда… — Уходи, я сказал. — Я люблю тебя. От этих слов Леду передернуло и захотелось расхохотаться в голос. Но даже такого безрадостного смеха не вышло, и он лишь молча кивнул в сторону входной двери. Что-то было в этом угрюмом взгляде, которым он смерил Йо, потому что вопреки своей привычке не сдаваться так просто, тот послушно кивнул и шагнул к выходу. — Прости меня. Я не хотел. Дверь захлопнулась, и Леда прислонился плечом к стене, словно последние силы покинули его. Оглушающая тишина квартиры сводила с ума, нестерпимо раскалывалась от боли голова, словно при тяжелом похмелье. И Леда понял, что сойдет с ума, если останется этой ночью один. Вправо Дверь резко распахнулась, и Сью так и замер на пороге, прижимая к уху телефон. Радостная улыбка медленно сползла с его лица. — Я перезвоню, — строгим голосом оборвал он чей-то монолог на другом конце провода и нажал отбой. Несколько секунд Сью молчал, с тревогой рассматривая Леду, и тот выдавил вымученную улыбку. — Я что, так плохо выгляжу? Внешних повреждений, так сказать, на теле не было видно, все царапины и засосы скрывала одежда. Но Леда даже не удивился, что Сью моментально оценил его состояние. Он всегда все тонко чувствовал. — Ты выглядишь так, будто у тебя дом сгорел, — серьезно ответил хозяин квартиры и посторонился. – Проходи. Леда неторопливо стащил с себя куртку и также неспешно разулся под пытливым взглядом Сью. Почему-то в этот момент ему казалось, что тот все-все знает. И не одобряет, конечно. — Сью, я помню, что ты не любишь, когда у тебя кто-то остается на ночь, но можно я… — Можно. Леда выдохнул, так и не договорив, и, не поднимая глаз, добавил: — Только ты ни о чем не спрашивай. Пожалуйста. — Само собой. Даже не собирался. Он не сдвинулся с места, продолжая подпирать плечом косяк двери в комнату, и Леда неожиданно понял, насколько Сью зол. Его друг молчал, и Леда старательно смотрел в пол, лишь бы не встречаться взглядами. Но от самого Сью словно флюиды ярости исходили. — Постели мне в гостиной, я не буду мешать… — совсем тихо проговорил Леда, физически ощущая, как его сверлят темные от гнева глаза. — Это уж мне решать. Наконец он развернулся и направился вглубь квартиры. Осмелевший гость тут же приободрился. — И это… Дай мне какую-нибудь футболку… И полотенце, — поспешно заговорил Леда. – А то я ничего не взял. Не знал, разрешишь ли ты… — Ю, ты идиот. …Стелить ему отдельную постель все же не стали. И, выйдя из душа, Леда несмело шагнул к спальне, нерешительно замерев на пороге. Свет не горел, и Сью стоял у окна, думая о чем-то и вглядываясь в темноту за стеклом. Услышав шаги, он оглянулся через плечо, и Леда под цепким взглядом невольно потянул длинную майку вниз, словно стараясь скрыть излишнюю наготу. — Ты похудел, — сухо сообщил Сью и отвернулся. — Кто-то говорил, что я тощий – дальше некуда, — попытался отшутиться Леда, но его деланное веселье не поддержали. — Теперь вижу, что есть куда. Леда тихо вздохнул и, не дожидаясь приглашения, шагнул к кровати. Отчего-то постель показалась ему очень уютной и мягкой, намного лучше собственной, как будто еще с прошлой ночи она хранила запах и тепло Сью. И вопреки паршивому состоянию Леда слабо улыбнулся, подумав о том, что приехать сюда было не такой уж плохой идеей, как он опасался. Сью наконец прекратил созерцать темную улицу, медленно подошел и присел на край постели. В полумраке его глаза блестели, и Леда не брался определить, о чем он сейчас думает. По крайней мере, больше не злился, и это радовало. — Сью… — прошептал Леда, слегка сжав его ладонь, и уже громче добавил. – Мне не по себе, когда ты так смотришь. Сью не ответил, только склонился над ним, пару секунд вглядываясь в глаза. А после неожиданно быстро и нежно прикоснулся губами к шее. Леда запоздало вспомнил о том, что как раз в этом месте красуется несколько свежих засосов, которые, конечно, не скрыл широкий вырез майки. — Не надо. Он инстинктивно дернулся, но оттолкнуть не посмел. А Сью не обратил внимания на протест, продолжая покрывать легкими поцелуями синяки и царапины на шее и ключицах Леды. От этой ласки, от сочувствия, которое так своеобразно выражал его друг, Леда почувствовал подкатывающий к горлу комок так и не пролившихся слез и закусил губу, чтобы не вырвался жалобный всхлип. — Я сам во всем виноват. Я заслужил. Леда зажмурился, лишь бы не смотреть в глаза Сью, который наконец прекратил мучительно-нежно целовать и теперь ласково водил кончиками пальцев по его лицу. — Ты несешь полный бред, Ю. — Нет, правда... Я знаю, что говорю. Леда услышал, как Сью с трудом подавил вздох, но открывать глаза не стал. — Ты уже взрослый, потому, по идее, понимаешь, что делаешь. Что позволяешь делать с собой. И я не вправе вмешиваться в твою жизнь. Леда молчал, весь напрягшись, и Сью, не дождавшись реакции на свои слова, добавил: — Но имей ввиду. Если я еще хоть раз увижу нечто подобное, яйца ему оторву. От неожиданности Леда приподнялся на локтях, а глаза округлились в неверии. Но Сью смотрел невозмутимо и очень серьезно. — Я не шучу, Ю. Можешь ему так и передать. Оторву. Чтобы ты больше не "заслуживал". Пока Леда ошалело хлопал ресницами, пытаясь осознать услышанное и вспоминая, видел ли он еще когда-то своего друга таким – разгневанным и угрожающим кому бы то ни было, Сью, не раздеваясь, забрался под одеяло, подтянул его к себе и обнял со спины. Несильно прижимаясь, он зарылся носом в волосы на затылке Леды, и тот невольно засмеялся. — Перестань… Щекотно… — Нет. Пока не прекратишь хандрить. — Я не хандрю. — Точно? Пальцы Сью коснулись боков Леды, и он выгнулся от щекотки, расхохотавшись в голос и понимая вдруг, что тугой узел, скрутивший душу, постепенно ослабевает. Влево Широкими шагами, перепрыгивая через ступеньку, Леда поднимался по лестнице. Лифт, как всегда, был исправен, но ходить пешком стало делом принципа, ведь не так давно гитарист пришел к выводу, что мало двигается, да и вообще ведет нездоровый образ жизни. Несмотря на то, что Сью удалось немного поднять настроение, и срываться в уныние Леда уже не спешил, все равно на душе было гадко, а в голову лезли исключительно печальные мысли. Когда до его этажа оставался один пролет, Леда замер на миг от неожиданности и даже отступил на шаг. — Привет. Сидевший до этого на верхней ступеньке Йо быстро поднялся. — И давно ты здесь? – вместо приветствия ошарашенный Леда озвучил тут же возникший вопрос. — Относительно, — тихо ответил нежданный гость, глядя на собеседника настороженно, словно Леда мог сделать ему что-то плохое. — И зачем? – холодно поинтересовался он. Наконец стал доходить смысл происходящего – Йо пришел просить прощения. После вчерашнего тело еще болело, но больше страдала душа, потому что наказание за неверность физическое не шло ни в какое сравнение с тем оскорблением, которое нанес ему Йо своими действиями. Леда любил Йо. Осознавал это чувство и радовался ему, ведь любить – это такой подарок судьбы, не благодарить за который преступление. Но и позволять вымещать на себе злость он позволить не мог. Также бодро и решительно, как до этого, Леда преодолел последний пролет. — Впустишь? – осторожно спросил Йо. — Куда тебя девать. Солнце осеннего утра пробивалось сквозь занавески, придавая светлым цветам обоев и мебели теплые оттенки. Комната была уютной, даже какой-то радостной, если такое определение применимо к интерьеру. И почему-то казалось, что настроение помещения передается хозяину и его гостю – ледяная стена между ними таяла на глазах, хотя еще не было произнесено ни слова. — Прости меня. Леда взглянул исподлобья и отвел глаза. За такую выходку одного "прости" было мало, и Йо, конечно, понимал это. — Я не знаю, что на меня нашло, — выдохнул он. — Не знаешь? Йо чуть напрягся – Леда успел заметить тень, пробежавшую по его лицу, и увидел, как на секунду он сжал кулаки. — Я ревную, — признался Йо. – Ревную, как больной. С ума схожу. Леда молчал, отвернувшись и глядя в окно, и думал о том, что все повторяется, ведь подобный разговор уже был когда-то. — Как подумаю, что ты с ним и… — Йо раздраженно махнул рукой, как будто призывая сам себя замолчать. – Это все неважно, на самом деле. Это не твои проблемы, а мои… Важно только то, что я люблю тебя. — Да, — согласился Леда. – И я тебя люблю. Йо несмело улыбнулся и сделал нерешительный шаг вперед. Леда ждал, что он обнимет, но вместо этого Йо достал из кармана маленькую коробочку и протянул на раскрытой ладони. В ответ на вопросительный взгляд он лишь улыбнулся и выразительно посмотрел на подарок, словно приглашая: "Ну же, бери". Внутри оказалась очень занятная безделушка. На серебряной цепочке был закреплен маленький кулон, а к кулону, в свою очередь, крепилось большое перо бордового цвета. — Ух ты… Оно настоящее? – удивленно крутил в руках необычное украшение Леда. — Самое что ни на есть. — Обалдеть. Очень здорово придумано, — похвалил счастливый обладатель подарка. – Мне нравится. Как я люблю. — Я рад. — Спасибо. — Прости меня, — вдруг сменил тему Йо и, помедлив секунду, добавил. – Я клянусь, это больше не повторится. "Повторится", — тихо подсказал внутренний голос. – "Он и до этого оставлял тебе синяки, а вчера просто перестарался и сам испугался. Он просто не может иначе, и все повторится вновь…" — Я уже простил, — решительно заявил вслух Леда, затыкая рот собственным мыслям. Йо еще раз робко улыбнулся и обнял его. А Леда в этот миг заставил себя задуматься о том, к какой одежде подойдет украшение в виде мягкого перышка, которое он крепко сжимал в руке. Лишь бы не думать о том, что ждет его и Йо впереди. Вправо Дождь хлестал с невероятной силой, а порывы ветра на открытой местности, казалось, могли снести машину с дороги. — Это становится опасным. Надо переждать, — в конце концов решил Сью и притормозил у обочины. Пустая трасса уходила вперед и назад, черный небосвод чуть ли не каждую минуту рассекали ослепительные молнии, и гром гремел с такой силой, что Леда невольно поежился. — А в машину не ударит молния? — С каких пор ты, как средневековая девица, начал бояться грозы? – усмехнулся Сью и, протянув руку, потрепал по волосам. Идея съездить на пикник принадлежала Леде. Проснувшись в воскресное утро, он пришел к выводу, что уже очень давно они вдвоем не ездили никуда. И Леда понял, что соскучился по таким прогулкам. Сью оказался свободен и идею поддержал. Все складывалось удачно, и поездка прошла вполне благополучно – к вечеру Леда чувствовал себя умиротворенным и отдохнувшим. Но на обратном пути их настигла гроза. — Ты очень красивый, Ю. Слова вывели задумавшегося Леду из размышлений. Сью странно смотрел на него – очень серьезно и при этом с необъяснимым блеском в глазах, отчего по спине пробежали мурашки. — Не очень, — заявил он скорее из вредности. – Вот если бы у меня… — Очень. Леда опомниться не успел, как Сью прижал его к себе, запуская пальцы в волосы на затылке. Дыхание перехватило от поцелуя, такого жаркого, как будто целовались они первый раз в жизни. И Леда почувствовал желание Сью, сводящую с ума страсть, тут же передавшуюся и ему. Даже на разложенном переднем сиденье автомобиля было неудобно, но об этом Леда думал меньше всего, когда Сью покрывал поцелуями его лицо, веки, а дальше – по виску вниз к шее. Леда любил нежность и долгую прелюдию, и Сью, зная об этом, не торопился, готовый сдерживать себя столько, сколько потребуется. Вокруг бушевала стихия. Струи воды бились в стекло, небо почернело настолько, что, казалось, уже глубокий вечер, и наверняка сильно похолодало. Но погода создавала особенную атмосферу, как будто они оказались в своем маленьком мире, огражденном металлическим каркасом автомобиля от враждебной вселенной. И Леда чувствовал себя защищенным и любимым. Впрочем, как обычно, когда рядом был Сью. …Раскаты грома становились все тише, гроза уходила, и казалось, что вместе с ней уходит этот необыкновенный счастливый день. Думать об этом не хотелось, и Леда упорно гнал от себя грустные мысли, не открывая глаза и перебирая волосы обнимавшего его Сью. На нешироком сиденье было невероятно тесно, и от этого приходилось сильно прижиматься друг к другу, что Леду несказанно радовало. — Наверное, уже можно ехать, — наконец решил Сью и, поцеловав в щеку, отстранился. Леда только вздохнул – что ни говори, романтик из его любимого был никакой. Машина завелась и тронулась с места, а Леда все пытался привести себя в порядок и пригладить растрепанные волосы, когда боковым зрением увидел нечто неожиданное. — Сью! Посмотри, радуга! – он возбужденно махнул рукой вправо, указывая на увиденную красоту и чуть не заехав водителю по носу. — Две. — Что две? — Две радуги. — Но… — растеряно протянул Леда и вдруг увидел. Действительно, слева и справа от дороги, по которой мчался их автомобиль, расходились две разноцветные дуги. Они казались нереальными и даже неуместными из-за своих ярких солнечных красок на фоне грязно-серого неба. От увиденного у Леды перехватило дыхание, и он зашептал, словно боясь спугнуть сказочное видение: — Невероятно… Это чудо. Такого быть не может. — Почему не может? – Сью усмехнулся и добавил. – У меня подозрение, что кто-то в свое время прогуливал уроки физики. — Конечно, прогуливал. На фиг мне физика? — Вот и молодец, — похвалил Сью. – У тех, кто на физику ходил, чудес в жизни значительно меньше. — Хватит ржать! – возмутился Леда. – Нет, ты только посмотри… Он неосознанно подался вперед, чуть ли не уткнувшись носом в лобовое стекло, восхищенно переводя взгляд с одной радуги на другую. — Но сейчас же осень… Разве бывает радуга осенью? — Теоретически радуга может быть в любое время года. Но для осени это действительно редкость. Впрочем, как и гроза. — Невероятно… — пораженно прошептал Леда. – Никогда такого не видел. — А я как-то видел. Один раз. В детстве… Но Леда не слушал. Он думал о том, что мог бы бесконечно мчаться вот так – по прямой дороге в сторону темного горизонта между двумя волшебными радугами. И самое главное – чтобы Сью был рядом. Влево Прогулка не задалась с самого начала. То ли Йо не хотелось бродить по вечерним улицам и скверам, и согласился просто из вежливости, то ли его тяготили какие-то неприятные мысли. Поначалу Леда пытался завести непринужденную беседу и разговорить молчаливого спутника, но, получая односложные ответы, в конце концов, перестал. Остаток вечера прошел фактически в молчании, причем в достаточно тягостном. Но прощаясь возле дома Леды, Йо как-то совсем по-детски поцеловал его в кончик носа и спросил с улыбкой: — Позвонишь мне завтра? Леда растерялся на мгновение. Как раз на следующий день Сью назначил ему встречу, и они договорились провести вечер вместе. — Давай лучше послезавтра. Завтра я занят, а вот потом… — Все понятно, не объясняй, — прервал его Йо. – Передавай Сью сердечный привет. Леда не стал возражать и врать, что занят чем-то совершенно иным, хотя Йо, наверное, ждал этого. — Я всегда знаю, когда ты с ним. Почему-то знаю, — со вздохом прервал молчание он. – В такие моменты мне кажется, что в минуте не шестьдесят секунд, а, как минимум, сто шестьдесят – так тянется время. И сложно сказать, кого из вас я ненавижу больше. Тебя – за твою бесхарактерность и неспособность оттолкнуть одного из нас, или его – за какие-то неведомые качества, которые ты в нем так безумно любишь. К горлу Леды подкатила горечь из-за этого "ненавижу". Не поднимая глаз, он выдавил: — Ты не о том думаешь. В девяти случаев из десяти мы встречаемся не для того… А по делу. Или просто по-дружески… Он замолчал, понимая, что только усугубил положение, касаясь этой темы вслух и давая простор для рассуждений, о чем именно думает Йо, и что делают Леда и Сью в тот самый десятый случай. — И это еще хуже, Леда. Если бы ты просто спал с ним, можно было бы пережить. Списать на неконтролируемую страсть, на привычку или еще что-то… Но ведь случись какая проблема, радость или несчастье – ты все несешь ему! Последнюю фразу Йо произнес чуть громче, и Леда взглянул на него украдкой, тут же отводя взгляд. В глазах Йо плескалось столько отчаяния и боли, что он просто не мог смотреть. — И, стало быть, просто спишь ты со мной. А любишь его. — Это не так, — поспешно возразил Леда и после секундной паузы произнес. – Я люблю тебя. — И его, — сухо добавил Йо. — И его, — не стал спорить Леда. Йо молчал и смотрел куда-то вбок. И точно также молчал Леда, глядя в противоположную сторону. — Я не знаю, как объяснить, Йо. Я понимаю, что это ненормально. Но вы совершенно разные, и люблю я вас по-разному… — Леда, ты когда-нибудь видел часы с маятником? – раздраженно прервал объяснение Йо. — Видел… Кажется… — Леда растерялся. – В кино… — Вот ты – как тот маятник, — с нажимом заявил Йо, и так как Леда по-прежнему на него не смотрел, насильно за подбородок приподнял его лицо, заглядывая в глаза. – Маятник качается туда-сюда, нигде не задерживается надолго. И все бы ничего, да только однажды он остановится. Посередине. Не слева и не справа. Леде казалось, что Йо смотрит на него с каким-то злорадным торжеством и даже ненавистью, потому зажмурился. Но тут же его встряхнули за плечи, заставляя открыть глаза. — Это не будет длиться вечно, Леда. Ты можешь думать, что я истерик, а он – уравновешенный и мудрый, но поверь! Он тоже задается вопросом, какое место занимает в твоем сердце. Первое или жалкое второе. Хотя при таком раскладе в первом почетного тоже мало. — Нет… — невольно прошептал Леда, пытаясь вырваться и отступить, но Йо уже и не держал его. — Да. Любой человек хочет быть единственным. Не первым и даже не любимым, а именно единственным. Быть всем. А ты распыляешься на двоих и никого не делаешь счастливым. Себя – в первую очередь. Потому что принадлежать своему единственному – это тоже ни с чем несравнимое счастье, которое тебе не познать. Леда понимал, что у него дрожат руки. А еще, кажется, губы. И до этого он подумать не мог, что словами можно так больно ранить, что слово иногда режет не хуже острой бритвы. — Я бы все отдал, чтобы вернуться в день нашей первой встречи, — бесцветным голосом проговорил Йо. – Вернуться, чтобы, когда ты посылал меня, развернуться и уйти, никогда не узнать тебя и не полюбить. — Мы бы все равно встретились, — выдавил из себя Леда только потому, что надо было сказать хоть что-то, ведь молчание означало бы согласие. – Мы играем на одной сцене и все равно однажды встретились бы. — Значит, лучше бы тебя не существовало. Лучше бы тебя вообще никогда не было на свете. Не столько сам ужасный смысл, сколько холодность и равнодушие, которыми были пропитаны слова, лишили Леду последних сил. Он изумленно посмотрел на Йо, и тот фальшиво натянуто улыбнулся ему. — Не звони мне, Леда. Ни завтра, ни послезавтра. Позвони только, если решишь наконец, кто твой единственный. Он развернулся и пошел прочь, не оглядываясь и не торопясь. А Леда заворожено смотрел ему вслед и думал о том, что Йо саму душу из него выбил своими жестокими признаниями. Вправо Сначала Леда несколько раз нажал на звонок, но ответом была тишина. Тогда он достал свой комплект ключей. Хотя Сью и был противником совместного проживания, ревностно оберегая свою территорию, приходить в гости в любое время дня и ночи он не запрещал. Потому и выдал Леде еще несколько лет назад ключи – на всякий случай. Вдруг Леда решит зайти, а его нет дома? Не ждать же на улице. В тишине и темноте Леда просидел больше часа, упорно прогоняя от себя какие бы то ни было мысли, стараясь не думать ни о чем, пока не придет хозяин дома. Почему-то казалось, что присутствие Сью спасет его от отчаяния, готового накрыть с головой. Спустя целую вечность он услышал, как в замке поворачивается ключ, и облегченно выдохнул, словно не дышал до этого очень долго. — Ю? Едва переступив порог, даже не включая свет, Сью словно почувствовал его присутствие. Тихо ступая, он прошел в комнату и застыл на месте, увидев открывшуюся картину. Леда сидел на диване, подтянув к груди колени и обняв их. На Сью он смотреть не хотел, буравя взглядом пол, и тот так и замер над гостем, явно ничего не понимая и, наверняка, уже переживая. Набравшись сил, Леда в конце концов выдохнул: — Я – чудовище. Сью не шелохнулся. Пожалуй, за столько лет он впервые видел своего подопечного и любимого в таком плачевном состоянии. И, наверное, был в шоке. Но вслух лишь с видимым спокойствием спросил: — Почему? — Потому что я не могу выбрать. Леда почувствовал, что Сью понял, о чем идет речь, даже без объяснений. А может, он и так давно все узнал, еще раньше его самого. — Я люблю его. Безумно люблю и не могу без него. Но, в то же время, уверен, что стоит мне уйти от тебя, на следующий день я завою от тоски и приползу на коленях, умоляя взять меня обратно. Наконец он решился поднять взгляд. Глаза давно привыкли к темноте, и Леда увидел, что Сью сморит на него печально, явно сочувствуя и как будто ничуть не упрекая. Помолчав немного, он наконец заговорил: — Не приползешь. Гордость не позволит. "Ю на коленях" звучит также абсурдно, как "рождество в мае". — Да… Наверное, ты прав, — не стал спорить Леда. – Наверное, не приползу. А просто тихо сдохну. Без тебя. О чем думал Леда, когда шел сюда, он не знал сам. И даже не строил предположений, как отреагирует самый дорогой человек на его признания. Но Сью поможет, не делом, так словом, не словом, так просто каким-то незначительным, но успокаивающим жестом, как помогал всегда – Леда не сомневался в этом. И не ошибся. Сью присел на диван рядом с ним, притянул за плечи к себе, и Леда покорно положил голову ему на плечо, тут же чувствуя, что ему легче. Совсем немножко. — Нет ничего чудовищного в том, что ты полюбил двоих. — Я не могу выбрать… — с отчаянием повторил Леда. — В том, что ты не можешь выбрать, я тоже ничего страшного не вижу. Просто есть полигамные люди, которым недостаточно для счастья кого-то одного. Ты относишься именно к таким. — Из-за меня все мучаются. Поразмыслив немного, Сью согласился. — В общем-то, да. Мучается он, потому что его выворачивает от ревности и желания заполучить тебя в единоличное пользование. Мучаешься ты, потому как думаешь, что делаешь нам обоим плохо. И мучаюсь я, потому что не могу спокойно смотреть на твои страдания. Если бы Леду попросили сформулировать его проблему, получилось бы несколько иначе. Но задумываться над словами Сью не хотелось, и потому он лишь тихо спросил: — Сью, ты когда-нибудь видел часы с маятником? — Видел, конечно. — Маятник болтается туда-сюда и никогда не останавливается. Он то с одной стороны, то с другой, но ни тут, ни там не задерживается надолго. Сью только усмехнулся – Леда не видел, но каким-то образом понял. — Замечательная метафора, Ю. И я уверен, не ты ее придумал. Но только если бы человеческие отношения были такими же простыми, как незамысловатые механизмы, жить стало бы удивительно легко. — Знаешь, чем все заканчивается? – проигнорировал ответ Леда. – Рано или поздно часы останавливаются, маятник замирает на середине, так и не склонившись ни к одной из сторон. — К чему ты это говоришь? — К тому, что сколько я не буду метаться между вами, в результате останусь один. Потому что не ты, не он не выдержат подобного обращения. — Да. Он такое точно не потерпит, — тут же кивнул Сью. — Можно подумать, ты будешь терпеть. — Ю… — Сью вздохнул, обнимая его крепче. – А тебе не приходило в голову, что я уже не первый год терплю? И не жалуюсь. От услышанного Леда почувствовал, что ему становится… Нет, даже не совестно. Ему становится больно от понимания, как сильно и долго он ранил чувства дорогого человека. И сколько бы Леда не врал себе, что отношения с Йо и Сью абсолютно несопоставимые, измены все равно останутся изменами. — Прости меня, — еле слышно прошептал он. — За что? — Ты страдаешь из-за меня… — Я не страдаю. — Страдаешь. Ты ведь все время знал, да? Что я встречаюсь с ним и что… — Я не страдаю, Ю. Почему я должен страдать, если ты любишь меня? — Но… — Леда немного растерялся. – Тебе что, безразлично, с кем я сплю? И все равно, что испытываю сильное чувство к… другому человеку? — Мне не безразлично даже то, что ты на завтрак ешь. Но в твоем случае наличие еще одного человека не меняет твоих чувств ко мне. Знаешь, если выбирать между двумя ситуациями, в одной из которых ты не любишь меня вообще, а в другой – любишь "в том числе", так сказать, то я однозначно за вторую. Леда замер пораженно, не веря услышанному. После разговора с Йо он был готов к похожим словам от Сью, может, чуть более щадящим и мягким, но уж точно никак не к диаметрально противоположным. — Так что за меня не волнуйся, Ю. Я счастлив от того, что ты есть, от того, что ты со мной, пусть и не постоянно. И я действительно не страдаю из-за твоих измен, потому как не считаю нужным держать тебя на привязи. Мне это ничего не даст, а вот тебе будет плохо. Сью говорил, а Леда чувствовал, как после каждого слова в груди становится теплее, и даже слабая, но навязчивая головная боль понемногу отпускала. — Ты очень странный, Сью, — прошептал Леда. – Очень. Если все, что ты сейчас говоришь, не попытка меня успокоить, ты невероятный человек. — Не говори глупости, Ю. Как раз я – самый, что ни на есть, обычный. А своему другу порекомендуй почитать толковый словарь. Конкретно – определения слов "любить" и "обладать". У них абсолютно разные значения, но почему-то многие склонны их путать. — Это нормально, хотеть, чтобы любимый человек всегда был рядом, — попробовал возразить Леда. – И нежелание делить его с кем бы то ни было тоже нормальное… — А если любимому человеку от этого плохо? Что делать, если ты полюбил того, кто не может принадлежать тебе без остатка? Что ответить на это, Леда не знал и лишь молчал пораженно, задаваясь вопросом, а почему он раньше не задумывался о проблеме с такой позиции? — Когда любят, принимают любимого таким, какой он есть, со всем набором недостатков. Если действительно любишь, наступишь на себя. Перетерпишь. За окном проезжали машины, и Леда непроизвольно следил за полосами света на потолке. Плечо под его щекой казалось невероятно надежным, а объятия Сью словно защищали от всех бед этого мира. — Ты хочешь сказать, что он не любит меня, раз требует выбрать? — Я не говорил этого. — Или что я не люблю, раз сам не могу перетерпеть? — Этого я тоже не говорил. — Но ты так думаешь. — Ю… Мое мнение субъективно. Не знаю, что он из себя представляет. Но я смотрю на тебя, вижу тоску в глазах, несчетное количество засосов и царапин, обновляющихся с завидной регулярностью. Вижу серые круги под глазами, потому что ты переживаешь и не можешь нормально спать. И понимаю, что тебя заставляют сделать то, чего ты не хочешь – тебя заставляют сделать невозможный для тебя выбор, в результате которого, как тебе кажется, в любом случае проиграешь. Леда не отвечал, и потому Сью продолжил: — И да, я не верю, что любящий человек может так… — он замолчал на секунду, и Леде показалось, что он услышал его мысли: "может так измываться". Но вслух Сью закончил нейтрально. – Доводить до такого. Но люди разные, и кто знает, быть может, это, и правда, любовь такая, просто мне непонятная… — Что мне теперь делать? – прервал Леда уже лишние слова. Сейчас Сью начал говорить не то, что думал, а просто пытался его успокоить, неуклюже и безрезультатно. — Я не знаю, — признался его друг. – Правда, не знаю. Со временем все утрясется и встанет на свои места. Но запомни одну вещь. Что бы ни случилось, ползти ко мне на коленях не нужно. Я и без такого театра всегда приму тебя обратно. — Ты не можешь знать, — горько усмехнулся Леда. – А если место будет занято? — Ты особенный, Ю. И место для тебя в моей жизни особенное. Оно точно не будет занято. Просто помни об этом и не переживай лишний раз хотя бы из-за меня. В этот миг Леда почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, и зажмурился, пытаясь сдержать позорную слабость. Он не желал задумываться, почему хочется плакать – от замучивших проблем или от простых, но таких необычных слов. Слов, которые фактически были не нужны, ведь Леда всегда знал то, о чем говорил Сью. — А еще… Раз уж тебе так понравилась эта метафора с маятником, подумай о том, что если пытаться зафиксировать его в каком-то одном положении, часы сломаются. И человек, который делает такое, не может об этом не знать. Сью говорил тихо и гладил Леду по голове, утешая, словно ребенка. А Леда оттаивал от этих прикосновений, от тепла, от нежности. От понимания, что его любят и ничего за это не просят. От того, что Сью счастлив просто потому, что Леда есть на свете. "Любит ли человек, который ставит перед собой цель сломать? И если все же да, нужна ли любовь, которая допускает подобное?" – молча спрашивал его Сью, не произнося вопросы вслух. Но он все равно слышал. И понимал, что Сью не ставит перед собой цели умалить или унизить чувства своего соперника. Просто Сью действительно не считал то, что связывало Леду и Йо, любовью. "А, действительно, любовь ли это?" – спрашивал внутренний голос и тут же отвечал. – "Только время знает. Тот, кто любит по-настоящему, не уйдет ни за что. Останется рядом вопреки всем бедам. Примет таким, какой есть". Но, быть может, это звучал не голос разума, а мысли Сью, которые Леда уже давно научился слышать.