Caramel dessert

Полночью в зимнюю пору холодную за окнами тревожно металась по кругу снежная метель, завывая волчьим воем. За завесой белой пыли волнами стелился укрытый вечным туманом лес, таящий все потаённые секреты. Так страшен он, велик и грозен, в сердце хранящий стужу хладную, за которой распадался ветхий особняк, державшийся на честном слове. Удивительно, что в этом доме был кто-то ещё. Едва коснулся мороз своей дланью окошка, как по стеклу спальной комнатушки фонтанным всплеском разнеслись хрустальные ветви еловых деревьев. Внутрь проскочил еле видимый пурпурный свет, осветив спальню фиолетовым блеском лучей. В суровую погоду в поздний час в покоях просторных под пеленою синего балдахина почивала прекраснейшая особа молодая, чья внешность цветов весенних — ни с чем несравнима. Лик её бледнее снега от прохлады, а щёчки краснее крови яркой. Чуток голубоватые пухленькие губки «таяли» от теплоты, перекрашиваясь в нежно-розовый оттенок. Раскиданные по подушке редкими русыми локонами волосы слегка припадали на округлые плечики, переходящие в худые предплечья и заканчивающиеся тонкими кистями, что лежали на вздымающейся от дыхания груди. Тело её укрывало лёгкое одеяло бордового цвета, усыпанное красными лепестками роз, аромат которых пробудил дремлющую красавицу. На пушистых ресницах растаяли ледяные снежинки, скатившись каплями к очам, отчего, вздрогнув, девушка раскрыла свои блещущими каштановыми искрами глаза, словно два зерна чёрного кофе. Её дыханье вмиг затихло – и вновь из уст раздался еле слышный вздох. Перед ней восстала тьма неведенья, и лишь на стенах переливалось тусклое сияние лесной чащи тёмной. Сон ушёл в глубину ночи, оставив девицу наедине с собой. Вокруг покой да тишь. Взглянув налево, где оконце весело, где буря продолжала гонять, там дева узрела бескрайнее место, засыпанное пустошью белоснежной. Справа в углу кромешном затаилась тень одинокая, а за ней дверь высокая. Оглядевшись в незнакомом месте, кареглазая приподнялась с постели, гадая, как оказалась в таких чудесных апартаментах. Стянув с себя хлопковое одеяльце, в мгновенье её охватило изумление. По всей кровати складками возлежал пышный подол платья, в который была облачена. С удивлением она рассматривала свой новый наряд аккуратно облегающее её тело. Когда девочка в темени заметила зеркальце, отражающее её удивлённое и в то же время малостью наполненное страхом лицо, мигом подошла к нему. В зеркальном стекле изящная дама в вечернем одеянии явилась. Чёрное, как тьма, платье за ней морем стелилось. На туго стягивающем талию корсете с глубоким вырезом блестели голубоватые бусинки жемчуга и серебряные рисунки цветов, а безрукавный лиф, оголяя плечи, подчёркивал её самые сладкие изгибы. Понизу извивались длинные ленточки, которые крепились снежно белыми розами из гладкой ткани. Не отведя глаз от зеркальца, она поглядывала на свой новейший образ, покамест за спиной не раздался глухой шум. По коже пробежался холодок. Обернувшись назад, лишь шустрый сквозняк, что проскочил через распахнутое окно, поприветствовал её. От внезапной встречи страх навёл лёгкий трепет в сердце. Но переборов тот ужас, сидящий внутри, девушка, подняв парадную юбку одежд, дробными шажочками направилась к выходу из спальни. Чуток толкнув ладонью двери, чей скрипучий стон открыл проход, дама узрела завораживающую изысканность одной из частей дома. Под ногами стелилась дорожка из красного ковра, а вдоль него пылали огоньки зажжённых свеч на стенах, обливая тёплым свечением большие картины в золотых и серебряных рамах. Сделав всего один шаг навстречу свету, как вдруг впереди показался поглощающий дом гнетущий мрак в конце длинного коридора, будто вдали дорога обрывалась. Словно в страшной сказке она пошла вперёд в поиске того, кто привёл её сюда. Хрупкими ручонками девушка потирала свои плечи, чтобы согреться в прохладном помещении. Помимо этого её босые ножки укрыло зябким ознобом от ледяного пола. Она пыталась вспомнить о том, что случилось с ней до момента, как оказалась здесь. В голове беспрерывно копошились кадры воспоминаний, однако все они были нечёткими, запутанными. Теперь всё началось с чистого листа, а те прошлые записи из жизни утеряны, возможно, навсегда. Блуждала странница недолго. В плохо освещённой части коридорчика, в самом конце, была лестница, ведущая вниз. И, как ни странно, там, на первом этаже, тоже горел свет, хотя и совсем тусклый, слышался приглушённый треск дерева. Создавалось впечатление, как будто особняк жил своей заканчивающейся жизнью. Взявшись одной рукой за деревянные перила, а другой так же придерживая платье, она тишком спускалась на этаж ниже; поскольку ступеньки из красного дерева неприятно скрипели под ней, незаметное передвижение казалось слишком уж явным. Таким режущим уши звуком можно было разбудить весь дом, поэтому она попыталась опуститься быстрее, стараясь не запутаться в пышной ткани. И всё же это не мешало налюбоваться воистину прекрасным интерьером. Масляные лампы и пастельных тонов цветы розочек украшали нежно-персиковые стены. Рядом висели полотна с написанным лесом, что были обрамленные в позолоченную раму с узорами. Много вещей привлекали на себя девичье внимание. Всё-таки поспешным темпом русоволосая вышла в тёплую гостиную, где в каменном камельке ярко горел домашний очаг. И всё равно тут никого не было. Одиноко стоял белый диван — единственная вещь, которая выделялась в сумраке — облепленный мягкими подушками. Надежда найти хоть кого-то оставалась ещё в силе, потому, направившись в следующую комнату, перед девицей выступила нескончаемая темнота, в которой исчез жар огня и свет уличных лучей. В тишине зазвучало её беспокойное сердечко и потерявшее ритм дыхание. Она оглянулась, ощутив чей-то тяжёлый смущающий её взгляд, принудивший застыть на месте. — Добрый вечер, — раздался бархатный баритон, доносящийся из чёрной пустоты. Девчушка вздрогнула. Нежданный голос так напугал странницу, что она пошатнулась назад и упёрлась во что-то. Вдруг возле неё зажглась одна свеча, за ней последовала другая, третья...пока в ночной темени не показалась огромная зала, заставив от неожиданности кареглазую ахнуть. Чудеса, да и только. Свисающими вниз бриллиантовыми подвесками сверху показалась повисшая большая хрустальная люстра, а под ней на укрытом жемчужной скатертью столе сияли фарфоровые тарелки и стеклянные бокалы с отбивающимися отблесками. Вкусно лежали различные блюда, заманивая сладким ароматом. Аж сосчитать, что там было насыпано, невозможно. Сколько много разных знакомых и незнакомых десертов красовались на блюдцах. Даже среди готовых деликатесов присутствовали какие-то самостоятельные сладости, как белый и горький чёрный, молочный шоколад, рахат-лукум, мягкий зефир и болтающееся желе. В пиале свободно плавали шоколадный мусс и крем, в соусницу были налиты глазурь и сироп. Красивые фруктовые кексы, пирожное залитое помадкой стояли на тортнице, тем временем в креманке таило всех возможных вкусов мороженое. Кроме закуски стояли бутылки красного и белого вина для увлажнения горла, простые безалкогольные коктейли и соки. Но только одно лакомство выделялось своей величественной формой и размером – состоящий из восьми коржей белый торт, он же король всех сластей. Из-за того, что такой десертик не помещался с остальными, его поставили на отдельный столик. Под впечатлением юница углядела сидевшего вдали владельца мягкого, приятного на слух голоса, что гипнотизировал её одним лишь сказанным словом. — Здравствуйте, — запоздало проговорила та. Тактичный незнакомец нежно улыбнулся. — Присаживайся, сладость моя, и наслаждайся всем, чего желаешь. Молодица послушно присела на стул с высокой спинкой, специально приготовленный для неё. Смотря на силуэт мужчины, она поняла, насколько сильно пересохло в горле. Она взяла стоящий поблизости графин с непонятным напоем и чуточку вылила содержимое в стакан. Неуверенно поднеся сосуд ко рту, посмотрела на него, как на смертельный яд с неземным запахом. За всем этим, наконец, сделала глоточек, испытав неимоверную лёгкость всем своим духом, казалось, паришь средь облаков. — Необычно, не правда ли? — Уловив его вопрос в мире грёз, та только кивнула. — Как зовут тебя, дорогуша? — Елена, — робко отвечает, — а Вас? — Имя моё Оффендер. Бесконечно рад знакомству с такой замечательной леди. Тень приподнялась и, встав во весь свой высокий рост, направилась к Алёне. — Отведай же чего-нибудь, карамелька. Девушка не могла отказаться в просьбе незнакомого, но столь милосердного человека, поскольку чувствовала к нему что-то необыкновенное. Он затуманил разум девочки, им хотелось восхищаться вечно. Оффендер, видимо, тоже испытывал к гостье интерес. И никакой апатии и презрения быть не могло. Потому-то она, разглядев лежавшие вокруг блюда, выбрала обычное канеле — десерт французской кухни. Испробовав его, внутри появился жар, стало душно, но вскоре он прошёл и сменился неизбывной незаметной слабостью. К середине стола подошёл широкоплечий мужчина; и белые свечки в канделябрах явственно озарили сумрачную фигуру в фетровой шляпе. Вопреки всему на свете она смогла увидеть его, вернее то, на что падал горячий свет. Он продолжал приветливо улыбаться, и отвести взгляда было нереально. Елена наблюдает, как тот проводит по столу ладонью и берёт какое-то лакомство в виде круглой вафли с кремом. Подносит к устам и соблазнительно откусывает маленький кусочек острыми зубами. Она и не заметила, как её лицо обрело пунцовый оттенок, а глаза засверкали от конфуза. — Что-то не так, дорогуша? — Спрашивает он, облизнув нижнюю губу. Сглотнув ком, появившийся из-за напряжения, кареглазая извинилась: — Нет, что Вы. Всё в порядке, просто… — девица помахала рукой, обвевая лицо, — как-то душновато. — Позволь мне исправить это, — от его кокетливого баритона по коже прошлась сладостная дрожь. Внутри разгорается пожар, когда Оффендер изящным шагом подходит к ней, подбирая на пути графин с другим напитком — этот был похож на красное вино. Налив гранатовый сок в бокал, подал его барышне, которая, скромно взяв охлаждающий напиток, выпила всё до дна. — Как ощущение? — Поинтересовался он, протягивая руку. Всё кажется таким волшебным, что это можно было легко принять за сон. Однако, положив свою ладошку в его, она в который раз убедилась, что всё реальность. И этот изумительный незнакомец тоже. — Уже лучше, спасибо. Мужчина поднял юницу с места, и тёплые руки сразу же прокатились по плечам к предплечью — ласково притянули в его объятия. Рядом с ним витал пьянящий аромат цветов и помадки, отчего мысли перепутались всякими мечтаниями, и девочка утонула во внимании хозяина особняка. Кажется, она влюбилась. Под малыми ножками пол стал пухом, а бушующая буря за окном — вечерней музыкой. Они здесь совсем одни с наблюдающими за ними свечами. — Для меня будет честью, если ты примешь мой скромный подарок, — полностью натянув федору на свой лик, соблазнитель склоняется перед ней и протягивает нежного окраса розу. Её великие лепестки голубоватого цвета пахли малиной и блистали в темноте. Столь роскошна её краса. Бутон был пышным, без единого изъяна, будто цветок только что сорвали. Ручка барышни притронулась к гладкому стеблю с одним лишь шипом и, глядя на покорителя дамского сердца, Алёна приняла чудный дар, которым была очарована. Тот, аккуратно приподняв голову своей голубке за подбородок, ухмыльнулся шире, не скрывая ослепительно белых клыков. — Может, моя гостья желает чего-нибудь ещё? — Я хочу увидеть Вас. Не скрывайте себя за этой вещью, — она потянулась снять с лица мужчины шляпу, но он вовремя поймал её за запястье. И одним лишь движением, как в танце, повернул её вокруг своей оси, резко прижав к себе. — Я сниму её, если только, — его крепкие руки скользят по узкой талии, а сам наклоняется над ухом и тихо шепчет: — ты поцелуешь меня. Биение сердечка учащается от трёх последних слов, когда в ногах возникает судорожная дрожь, и они становятся подобно желе. Хотя одновременно с этим появляется осознание того, что ей никогда не приходилось иметь отношения с молодым человеком. Правда говоря, в памяти ничего не осталось кроме собственного имени. Кофейные глаза забегали по комнате, чтобы не встретится с ним — так сильно не хотелось признавать свой недостаток и сделать чего-нибудь лишнего. — Я...никогда не... — юница старалась подставить нужные слова для объяснения, но выходило какое-то невнятное мычание. Так ещё на щеках нарочно выделился ярко-красный румянец. — Неужели твой первый поцелуй достанется мне? — По тону собеседника, он ожидал такого поворота, даже был рад. Оффендер подобрал со стола десерт из взбитых сливок и, нежно проведя по тонким губкам занимательной дамы, положил его ей в ротик, мгновенно припав к её устам. Только что полученная роза полетела на пол. Потрясённая таким умильным деянием незнакомца и почувствовав нечто невероятное по всему телу, в порыве эмоций девушка встала на носочки, подаваясь вперёд визави. Трепет в груди не утихал — всё то душа жаждала быть рядом с ним. И откуда такая симпатия к неизвестному человеку? Безе* растворялось в горле обоих возлюбленных, в ту минуту, как змей искуситель ласково проходился по щекам и нёбу гостьи заострённым языком. Иногда шёлковыми движениями посасывал её язычок, нежненько покусывал пухлые губы. Получился настоящий французский поцелуй. Стеснительно отвечая умелому дамскому угоднику, Елена плыла по течению страсти. Пыл новых осязаний обжигал место в глубине груди, а внизу живота явилось ощущение тяги. Пока он не отстранился, молодица терпела того отсутствия необходимого воздуха. Во рту остался сладкий привкус и лобызанья, и кондитерского изделия. Мужчина перешёл поцелуями на шею, склоняясь всё ниже и ниже. Каждый миллиметр чувствительной кожи, где он оставлял пурпурные засосы, обдавало жгучим дыханием. Запрокинув голову назад от блаженства и закрыв веки, Алёна приобняла его за шею, как вдруг не нарочно задела его шляпу; она с совсем неслышным звуком рухнулась вниз, раскрыв подлинное лицо хозяина дома. Ничего неподозревающая особа мякла в его руках, пока не учувствовала нечто скользкое на ключице. Девушка глазком взглянула на Оффендера, чуть ли не упав в обморок. Хотя погрузиться в своё подсознание было лучшим вариантом избежать того, что она увидела перед собой. Теперь это был не тот самый незнакомец, которого девушка увидела впервой. Нет…напротив неё стоял монстр, держа её в крепких объятиях. Его лицо…бледнее мела без глаз и носа, не имеющее никаких человеческих черт, было всего в пару миллиметров от красивого и милого личика красавицы. Безликое существо оскалило остроконечные зубы в зловещей ухмылке, но малышка сдержала тот застрявший в горле визг ужаса. Паника полностью забралась в голову, охватывая весь разум и запирая его в клетке безысходности. В глазах был виден страх…и последние крупицы храбрости. — А ты отважная, Елена, — насмешливо проговаривает он. Сказка постепенно превращалась в реальный кошмар. Главным злодеем оказался превратившийся в истинное чудовище принц. А что если этот сыгранный спектакль лишь обманная уловка? Что если она оказалась в особняке не случайно? И что будет дальше, она точно не знала. Всё это напоминало рассказ «Красавица и Чудовище», только это сказание закончится плохим концом. — Сама судьба предоставила мне встречу с тобой, сокровище моё. — Чего Вы хотите? — Всего просьбу, — сулил он, — стань моей. Я дам тебе всё, что душе угодно, только останься со мной. — Вы…Вы монстр, как внутри, так и внешне, — дрожащим шёпотом произносит кареглазая, отчего существо заливается громким смехом. — Вы эгоист! Я не поведусь на Ваш соблазн, предлагайте хоть золотые горы. — Я ждал тебя слишком долго, моя сладкая карамелька, — перебегая пальцами по редким волосам, с ехидностью сказал монстр. — Без тебя мне было одиноко, и я не позволю тебе вернуться назад. — Пустите или я буду кричать! — Кричи, кричи сколько хочешь! Звать на помощь бессмысленно, дорогуша. Здесь никого нет, кроме тебя и…меня. Теперь ей было страшно как никогда. Пока что демон свободно гладил гладкое лицо девочки, рассматривая испуганные очи. Там уже собрались капли слёз, спешившие спуститься по рубиновым щёчкам. Ему хотелось вновь отвлечь любимую пассию самым страстным поцелуйчиком. Однако юница прилагала не малые усилия, дабы оттолкнуть его от себя, но безликий сильнее притулил её к себе, усердно домогаясь молодого тела. Он начал настырно целовать оголённые плечи и ключицу, отчего та крутилась в разные стороны, старательно пробуя избегать прикосновений соблазнителя. — Хватит! Пожалуйста, прекратите! Того, кто стал предметом восхищения, больше не было. Вот так она и проходит — любовь с первого взгляда: слепа по той час, пока не увидишь истинный лик любовника. Да, она испугалась его внешности, ведь ей было непривычно видеть кого-то непохожего на остальных. Возможно, зря Алёна сказала на него «монстр». Будь тот настоящим злодеем, он сделал бы всё по-своему не церемонясь. Сложно сказать…С другой стороны Оффендер был так нежен; заботливо относился к бледно-бежевой кожице на шейке, подчас любя покусывал чувствительные места, оставляя нескромные следы. Особа не сдавалась. Беспрерывный поток слёз тёк из покрасневших глаз, появилась пульсация в висках. Вместе со всеми силами исчезали попытки выбраться. Она то и дело, что била его по груди и предплечьям, вскрикивала, когда тот жадно тискал её, как маленького беззащитного котёнка. В скором времени силы были уже на исходе, и она просто позволила слабости завладеть собой. — Немедленно отпустите меня!!! Чудовище! Внезапно на моське хозяина особняка показалась притворная обида. — Бедная моя карамелька, как тебе не совестно? Ты говоришь то, что видишь, и меня это огорчает. Он уловил её этот жалкий взгляд, когда она прекратила выдираться, и наклонился к покрасневшему ушку. — Хотя ты права, я – чудовище. Безликий в один момент впился в ломкую шею, больно прокусив её. Юница, не выдержав, закричала от острого ощущения, что пронеслось по всему телу. На месте укуса поплыли маленькие ленты алой крови. Елена почувствовала, как острые зубы сильнее вонзаются в мягкую плоть — и замерла. Ей было страшно сделать малейшее движение, она боялась дышать. Мужчина так же не двигался, однако его потянувшиеся к спине руки взялись за шнуровку одежды и распутали сзади некоторые ласе на ней, ослабив тугость корсета. Затем опустился ниже и развязал какой-то большой бант на пышной юбке, что сразу же спала к щиколоткам молодой. Дрожащая от ужаса девушка слегка поёжилась от накатившего холодка. — Прошу, перестаньте, — сипло прохрипела русоволосая. — За что Вы так? Молодица всхлипывала в надежде прихода конца. От долгих рыданий заболела голова, как будто там ураган прошёлся, в тот час дрожь липким слоем обволакивала всё нутро. Осторожно Оффендер отпустил участок кровавой кожи, на которой остались глубокие следы, и медленно стал слизывать потёкшую кровь, затрагивая проделанную рану. Подойдя ещё ближе, подхватил девушку за упругие бёдра. Оттого и ахнуть не успела, как он усадил её на банкетный стол. Теперь развратник стоял между раздвинутых худощавых ножек и, похотливо улыбаясь, сладким, как мёд, голосом произнёс. — Не бойся, дорогуша, — после чего, смотря на неё, встал на колени и подобрал шляпу. — Если послушаешься меня, я буду хорошим. Краснолицая девчонка сидела перед ним полуголой, испытывая стыд и неловкость. Помимо внешней красоты, она светилась ангельской чистотой и свежестью. Хрупка, как ангелок. Её прикрывал лишь выделяющую небольшую грудь корсет цвета сажи и нательное кружевное бельё. Эротический вид придавали подтяжки, к которым крепились чулки из шёлка. Такой образ мог завести любого мужчину, но особенной в эту ночь она была для него. Начиная с крошечных пальчиков, распутник цепочкой поцелуев прошёлся по лодыжке к голени. Кареглазая расплывалась в его прикосновениях, закрыв лицо руками, дабы не видеть, что происходит внизу, где проказничал монстр. Он поднимался всё выше и выше, не торопясь. Непередаваемые эмоции нахлынули на беднягу сей ситуации: переполняла и злость, и обида, и знакомый страх. Не было окончания тех смутных ожиданий. По спине прошёлся слизкий озноб, когда соблазнитель подобрался к ляжке и расстегнул тонкие подтяжки. Закинув себе на плечо маленькую ножку, взялся за чулок с узорами и стал медленно стягивать с неё ткань. — Знаешь, мне нравится наблюдать за тобой, — избавившись от вещи, маньяк легонько, еле касаясь языком, облизнул внутреннюю сторону бедра, — любовался бы твоей красотой вечность. Алёна зажмурилась и вцепилась в скатерть. — Мучать невинных девушек Вам тоже нравится? — Выплеснув всю злобу, выкрикнула молодица. — Возможно, — искуситель уже снял второй чулок, щекоча малые стопы, и позже добавил: — Если они сопротивляются мне, я действую жестче. — Зачем? — С трепетом спрашивает та. — Почему Вы не отпускаете меня?! Демон приподнялся, поставив около неё с двух сторон руки, будто ответ испугает её, и она попытается бежать. — Тот, кто попадал сюда, больше не возвращался… После чего он положил две ладони на пояс гостьи, приподнялся чуть выше и проскользнул к спине. Уже там ловкими пальцами неторопливо начал развязывать ласе корсета, внимательно наблюдая за реакцией своей партнёрши. Было видно, как кофейные глазки перебегали с одной точки на другую, как пышная грудь редко вздымается от глубокого дыхания. С каждым развязанным шнуром становилось легче дышать, ощущалась свобода на талии, где туго была зафиксирована вещь. — …Никто из них. — Вы запугиваете меня? — полушёпотом предположила красавица, стараясь говорить более уверенно. — Плохой мысли ты обо мне. Я отвечаю на все твои поставленные вопросы, а ты называешь меня злым монстром. Под влечением Оффендер взял одну плитку шоколада из тарелочки, приложив её ко рту, и легко коснулся ею губами, отчего та начала уже таять от столь горячего прикосновения. Шоколадка немного растекалась до подбородка тоненькими струйками, пока он не доел её, голодно облизнувшись. Сексуальность читалась в наполненных разврата устах, возбуждённость — в незримом взгляде. На его пальцах остались сгустки липкой сладости, которую ловелас стал слизывать, смакуя смак чёрного и белого шоколада сплетённых в один вкус — молочный. — В этом есть прок. Вы лишь подтверждаете мои слова, что чудовище уродливо, как и его поступки. — Не тебе судить меня! — Где-то в его баритоне послышались нотки горечи и потаённой злобы, в то время чаша терпения наполнилась гневом и пламенной яростью. Он не мог терпеть этого невежества со стороны барышни. — Не считай меня тем, кем я не являюсь! — А кто Вы, как не демоническая тварь? Ни с того ни с сего Оффендер одним движением скинул со стола половину кухонной утвари вместе с едой на чистый пол и грубо повалил неугомонную девчонку на поверхность мебели, нависая, как хищник над добычей. Такая смена поведения безликого встревожила молодицу и испугала не на шутку, она отвернулась, дабы не видеть страховидного "лица" существа в гневе. Теперь такая бесстрашная девица была готова рыдать и умолять его о прощении. Жалеть об своих словах можно было столько раз, сколько долго она пыталась переубедить развратника. Вот такие сласти-страсти. — Как нехорошо ты обращаешься к гостеприимным…людям, — когтистые лапы вжимали хрупкое туловище в твёрдый стол без жалости, пока тот мостился между бёдер. — Я не потерплю такого обращения к себе, принцесса. Мужчина дотянулся до пиала с какой-то персиковой смесью, окунув в неё пальцы. Ухватившись за подбородок Елены другой рукой, он повернул её личико к себе и дотронулся влажными чуть-чуть липковатыми подушечками пальцев к устам и, приоткрыв их, проскользнул в горячий ротик. Девушка пыталась отвернуть голову, однако рана на шее давала о себе знать. Размазывая кисло-сладкое вещество по язычку, он встаёт впритык, тазом упираясь девчушке в сокровенное местечко. — Оближи их, — угрожающим басом приказывает тот, — искупи свою вину передо мной. Недолго сопротивляясь, смирённая девица нехотя лизнула два пальца, смачивая слюною и посасывая, тщательно вылизывая их. Как вдруг отвращение захватило весь желудок нездоровым спазмом. Намазанное на них вещество кислым вкусом щипало мягкие ткани языка и щёк, как будто разъедало всё, с чем оно соприкасалось. Стоило ему попасть в горло, особа тут же закашлялась, и монстр убрал руку. — Что это? — Надрывая горло, пролепетала та. — Яд, — кратко ответил он, придерживая её голову. В словах его не было никаких эмоций, это звучало так безжалостно. — Теперь ты не уйдёшь от меня. — Молю Вас... — Невольно прикрыв глаза, она томно через тяжесть действующего ядовитого вещества выдохнула от напавшей слабости. Дальше говорить ей было не по силу. — Твоя беспомощность влечёт меня, Елена, как прекраснейший цветок, — улыбнулся. — Так приятно находиться рядом с тобой, ведь этой долгожданной ночью ты станешь моей, карамелька. Монстр провёл рукою по вспотевшей кожице на ключице, спустился ниже и сорвал с неё прикрывающую бюст одежду, оставив только чёрненькие трусики. Смазливый вид на две вкусненьких обнажённых груди открылся взору искусителя. Они как персиковые зефирки или пирожнки со спелыми вишенками. Тёплые ладони накрыли упругие, как на дрожжах, сисечки, массируя круговыми движениями напряжённые соски большими пальцами, пощипывая их и оттягивая. Девушка вздрогнула, задрожала, как осиновый листочек, а ему удовольствия ни конца, ни краю. Он без остановки мял полненькие грудки, шаловливо затрагивая родимые пятна, затем прильнул к ним, ухватив губами твёрдый сосочек, второй зажимая между пальцами. Потом с неохотой отпрянул, и опять с желанием целовал грудь. Извиваясь под его ласками, девица чувствовала, как быстро лишается бодрости, как всё уплывает в чернилах отравы. Она содрогнулась, когда Оффендер нежданно облизнул саднящий укус на шее, который медленно начал затягиваться: исчезали глубокие следы, оставляя после себя еле приметные вмятинки сиреневого цвета. Несмотря на неприятный, но терпимый зуд, боль прошла. — Сладкая, сладкая, как карамель, — слизывая красную кровь, напоминающую вишнёвый джем, мужчина всё мечтал да думал поскорее насладиться своей гостьей. — Даже не знаю, с чем тебя смаковать? — Он задумчиво потёр подбородок, пристально наблюдая, как девушка смотрит на него через прикрытые веки. И вдруг на его лице заиграла хитрая ухмылка. Что-то недоброе задумал хозяин особняка. Внимательно осматривая весь стол забитый вкусным ужином, с нетерпением взял золотую десертную ложечку и креманку с мороженым, отобрал два вкуса сладкого холода — шоколадный и клубничный — и положил на покрасневшие горячие соски, сверху добавив ягодки малины. Стоило только льду прикоснуться к лилейной женской части, Алёна глухо простонала. И всё-таки этого было мало. Он хотел услышать ещё раз этот ласкающий слух стон. Искуситель прижал две объёмных груди друг другу и с молочных желез слизал растекающееся по телу лакомство, не забывая про главное блюдо — смачную барышню. Но почему-то она не поддавалась его искушению, тихо себе постанывая. Мужчину умилило то, как девчушка, пытаясь отворачиваться от каждого касания, ломается, стесняется пойти навстречу. Поэтому прикусив набухший сосок, он заставил её потянуться к себе против воли. — Не надо, — протянула юница, — перестаньте издеваться надо мной…Чего Вы хотите? Я отдам всё, что у меня есть, только прошу… — Человека на золото не меняют, Елена, — развратник отпустил её, выпрямившись во весь рост, — возможно, вы, люди, привыкли покупать друг друга, продавать за хорошие деньги, но мне нужно то, чего у меня нет. Он потянулся к своему плотно завязанному поясу черного плаща, принявшись медленно развязывать его. На глазах девушки засияли новые бусинки слёз, и дыхание враз участилось. Она не могла шелохнуться или сдвинуться с места, её сковали оковы страха и паники. Как только распутник слегка расправил воротник одеяния, взгляд привлекла красивая бледноватая грудь, которая плавно переходила в поразительный атлетического вида торс, как у древнегреческих стройных богов. Его фигура идеальна… — Я слышу твоё крохотное до сих пор одинокое сердечко, карамелька, оно зовёт меня, — снимая с широких плеч лёгкую вещь, Оффендер демонстративно обнажал себя великолепного, — и я покорю его. Плащ быстро слетел на пол, оставив своего хозяина нагим, лишь скрывающая лик демона фетровая шляпа седела на голове. Внутри девицы всё сжалось, когда он в очередной раз тронулся её бёдер. В смущении Алёна напряглась, прерывисто вбирая воздух в рот. Едва горячая ладонь легла на ещё девственное местечко барышни, спрятанное под тканью нижнего белья — весь мир для неё перевернулся вверх дном. Никак не успокаивалось тянущее ощущение внизу живота, которое, как огонёк, вспыхивало в самый неподходящий момент. Елена выгнулась в пояснице, почувствовав, как худые пальцы стали поглаживать мягкую плоть через намокшую ткань, как они скользят по скользким ляжкам, по которым скатывались капли женских соков. Возбуждающий запах пробуждал те забытые желания владеть таким единственным сокровищем — а именно прелестной девой. Следом воспламенилась похоть, выводя безликого за пределы самоконтроля. Как же его привлекали маленькие невинные и по-детски наивные леди! Как влекла их чистота… Таких нигде не сыщешь, разве что в Раю. Елена — дама его сердца, желаемая мадонна — пленила его собою. Её неприкосновенность была тем самым запретным плодом. Властно он ухватился за резинку трусиков, потянув их вниз, пока бельё не выскользнуло через стопы и не отправилось к остальным вещам. Нагнувшись к юнице и поставив с обеих сторон руки рядом с её предплечьями на стол, хозяин особняка поудобней уместился напротив неё. Девушка чувствовала нечто упирающееся в лобок, что-то крупное и твёрдое. Она пыталась придержать существо худощавыми ручками, на что тот мило улыбнулся и, воспользовавшись этим, накинул ручонки себе на шею. — Моя, — прошептал он, — только моя. Устремившись чуть вперёд, массивная головка стоящего колом члена упёрлась в нетронутое лоно, и мужчина в предвкушении удовольствия негромко замурлыкал. Бедняга встрепыхнулась, как бабочка с ранеными крылышками, и крепче ухватилась за шею партнёра. Она пустила пару слезинок, что смывали её красоту. Такая беспомощная и хрупкая, словно та стеклянная вазочка — притронешься к ней, и тут же она разобьётся на мелкие осколки. Гладя русые приятные на ощупь волосы, он бережно и неторопливо, будто боясь повредить её, провёл кончиком достоинства по всей длине мокренькой промежности и немножко прошёл внутрь. Она была настолько узкой, что даже в самом начале чувствовалась теснота. Елена взвизгнула, извилась подобно змее. — Н-нет, погодите...! — Замешкалась она, виляя бёдрами в разные стороны, дабы не дать насильнику добиться своего. Но он поймал её, уловив за талию. — Не сопротивляйся, моя карамелька, — Оффендер продолжил входить в неё, жадно пожирая взглядом. — Остановитесь, прошу, прошу...прошу! — Девочка вновь задёргалась. Мольбы завели монстра ещё больше, возбудили желания. В порыве азартной страсти распутник растворился во влекущей его игре и полностью проник в узенькую промежность, удовлетворительно застонав на ухо крохотной Алёне, которая издала тянущийся через весь зал слабый крик. Неожиданное вторжение ранило её изнутри, и пронзающая живот боль пронеслась по всему стану. Малюсенькие ноготки впились в спину безликого, не думая отпускать. Это было так гнусно, так грубо. Всё же немного погодя, он отодвинулся назад и, приобняв её пояс, снова двинулся вперёд, совершая первые движения. Кареглазая прикусила нижнюю губу и, испытывая дискомфорт и жуткие муки в области живота, вцепилась крепкими объятиями в своего тирана. Коротенькие ножки обвили чужие бёдра, давая ловеласу врываться до конца. Когда головка толстого ствола столкнулась с маткой, красавица пискнула, начав снова выдираться из рук маньяка. — Вот так, сладкая, — тешил тот, приласкав малышку. Плач потоком лился по подбородку, и вместе с ним из уст вырывались стоны. Говорят, что слёзы девственниц слаще парного молока, редкие, как камень жемчуга. Стоит беречь их, не причиняя боли любимой. Увы, у демона не было того, что называют любовью, в нём превосходила жажда похоти и беспощадности. Малые ручки царапали его лопатки, а тот неслышно рычал от блаженства. Нежно лаская круглые плечи, в очередной раз чмокнул её в щеку, на что барышня поморщилась. Мокрой дорожкой последовал к шее, к ключице, завершающим поцелуем вернувшись к глянцевому личику. Он оскалился в дьявольской усмешке, бдительно созерцая обиду Елены на него. Плавные движения углублялись, переходя в ритмичные пылкие толчки. Чтобы не скользить по поверхности мебели гостья притянула хозяина к себе, трясь сосками об его грудь. Она почувствовала, как плоть набухает в ней, становясь толще. Резь превращалась в издевательскую пытку. На просьбы остановиться мужчина назло ускорил темп, прислонив её к столу своим тяжёлым весом, продолжая динамично шевелиться. Бродящие по тельцу руки осыпали дерзкими нежностями персиковые стёгна, щупали некоторые места, затем закинули их на пояс, чтоб девушка пододвинулась ближе. Ох, как же его сводила с ума мысль о том, что можно содеять с ней! Он трогал её везде, изучая тонкие изгибы, мягкую кожу. Тело само двигалось вперёд, и с характерным хлюпаньем внушительных размеров член проходил всё глубже, теснясь в узком проёме. Алёна лишь глубоко вдыхала и выдыхала терпкий запах роз смешанный с мужским одеколоном, уткнувшись носом ему в шею, пока вдруг не ощутила, как безликий напрягся каждым мускулом, прижав её к себе. Удовлетворительно рыча, Оффендер сделал три резких толчка, от которых дамочка не смогла сдержать пронзающего слух вскрика. Что-то тёплое выплеснуло внизу, залпом выливаясь вовнутрь и обильно заполняя всё лоно. Тот застыл на месте, бурно кончая в истощённую мученицу, и отрадно замурлыкал. Восторг и победа овладели им. Только изведённая увлечением мучителя, испачканная грехом похоти, и всё-таки желанная малышка горько всхлипывала. Теряя здравый рассудок вместе с жизненной силой, её всю лихорадочно затрясло. Чернильное семя переполнило маленькое отверстие и полилось на чистую скатерть. Тогда охваченный экстазом демон вышел из молодой особы, продолжая густо изливаться. Следом потянулись вязкие капли спермы с приторно-сладким запахом, капая на стол и оставляя тёмные липкие следы. — Ты великолепна, карамелька, — бесстыдные руки убрали волосы оттенка карамели с молочно-белого лица, и его губы поцеловали сахарные уста Елены, — звездочка в моей Вселенной. Мужчина собрал пальцем сгусток своего семени вокруг промежности и, приоткрыв ей ротик, угостил своим десертом. Интересный сладостный вкус задурманил оставшиеся разумные мысли. Сразу во рту появился сладковатый с остротой привкус чего-то необычного, и девица скромно распробовала прилипающую к языку мутную жидкость, быстро проглатывая маленькими порциями. — У тебя всё ещё есть выбор, — вымазывая пальцы в глазури из блюдца, сообщает он, — остаться со мной либо… — Никогда… — Упрямая, как я, — смеётся. — Мне это нравится. Ну, раз так, мне придётся оставить тебя здесь до рассвета. Но не волнуйся, с первыми лучами солнца тебя уже здесь не будет. — Пожалуйста…сейчас…покиньте меня… — Прости мою невоспитанность, дорогуша, однако я ещё не закончил баловать тебя. Холодные пальцы касаются сжатого колечка мышц, круговыми движениями смазывая его белой глазурью. Её широко расставленные ножки иногда содрогались, как и она сама. На лице всплыла застывшая гримаса безразличия, осознав всю картину произошедшего. Девушка знала, что осталось только потерпеть, дождаться утра — и всему придёт конец, ещё чуть-чуть… Ещё немного… Приставив большой член к малюсенькой попке, он немедля попытался войти в неё, поскольку был слишком огромным для девочки. И всё-таки узкая дырочка нехотя впустила твёрдую плоть внутрь, сорвав с девчушки страдающий скулёж. Там было так тесновато, что Оффендер еле вместился в то колечко. Хотя благодаря хорошей смазке развратник начал двигаться плавно и мягко с короткими паузами. Как же приятно! Если не обращать внимания на сильно сжимающие стенки прохода, ему удавалось шевелиться и быстрее, бодро устремляясь пахом в нужном направлении. А пока внизу длились пикантные страсти, он вновь покрывал малышку засосами, облизывая шею, предплечья, грудь, игрался с сосками, покусывая и услаждая их языком. От крохотного укуса между грудкам девушка вздрогнула, случайно зацепив какой-то холодный предмет, который звонко брякнулся об стеклянную посуду. Через покров наступающего сна она, открыв залитые свинцом веки, заметила рядом с собой нож. Как тут в раздумьях проскочила идея ранить им тирана, попытаться что-то предпринять. Увы, ничего бы не получилось, потому что даже протянуть руки к нему русоволосая не смогла. Недавно принятый яд просочился повсюду — и в сердце больно кольнуло. Молодица винила себя за слабость, ведь безликий мог делать с ней, что заблагорассудится. Это унизительно…Вынести издевательских обращение было невмочь, но она говорила себе, что скоро всё кончится. Насильник действовал незатянуто и был уже на пределе. Ещё никогда раньше его так не заводила обычная смертная. Дабы снова смачно кончить, он потянулся к ягодицам, грубовато пощупывая их. После чего полностью вцепился когтями в растерзанную попу, вырисовывая новые кровавые рубцы и царапины. Трепетавшая в агонии юница и опомниться не успела, как мощная струя спермы брызнула наружу. Это и добило её. Распутник исчезал в карих глазах, пока мрак не укутал сознание клейкой паутиной. Протяжной выдох стал последним словом. Только колот сердечка продолжал звучать в бесконечной тьме. — Земля тебе пухом, — с долей грусти сказал демон напоследок, припав губами ко лбу любовницы. Припоминая те просьбы, срывающиеся с тонких уст красавицы, хриплый недавно милый мелодичный голос и умоляющие глазки со слезами, печаль наполнила всю душу. Жаль...жаль, что придётся попрощаться с ней. Но она сама выбрала свою судьбу. Ну, не судить же людей за их ошибки; им свойственно принимать неправильные решения, и за это есть свои наказания и приговоры. Покинув раненное, украшенное сиреневыми синяками, засосами и истекающими кровью ранами тельце, хозяин особняка бережно поднял спящую даму и ровно положил её на стол рядом со сладкой едой, осторожно сложив ноги вместе. Она похожа на тряпичную куколку, на красивую неподвижную вещь. Жива ли она иль стала настоящей игрушкой? Быть может, так оно и есть. Монстр собрал у ног свои одежды и надел плащ на оголённые плечи, завязав его на поясе. Следом подобрал с пола голубую с оттенками синего розу, окинул её презрительным взглядом и небрежно бросил около барышни. В последний миг взглянул на Елену и, хмыкнув самому себе, забавы ради оставил ей на пупке багровую вишенку. — Идеально! Отходя в дальнюю часть зала, он насвистывал какую-то мелодию, пока не уселся на стул и не глотнул красного вина с битого бокала, прослеживая за наступлением рассвета. За окнами медленно пробуждался новый день. Зимняя метель всё никак не успокаивалась, мечась по укрытому белоснежным покрывалом лесу, где вдали за ним показались первые лучи утреннего солнца. Тёплые цвета утречка перекрашивали тёмное небо в тускло серые, где-то розовато-жёлтые и голубые тона. Птицы не спешили петь песни, нежась где-то далеко на солнышке в поляне; или они просто покинули этот забытый край. Воздух чист и свеж. Широкие тени ходят по цветущей чаще, как дымные облака плывут по течению ветра. Удивительный пейзаж, под который хорошо вспоминать и грустить. Как вдруг в гостиной раздался звук закрывающейся двери, и в дом пробрался холодный ветерок, погасив все свечи. Кто наведался в такую рань? Послышались неспешные щекочущие нервы шаги гостя, и на входе в просторной зал показалась высокая фигура. Незнакомец молча осмотрел бледную голую девушку, лежавшую на столе, и после чего обратил внимание на сидящего в конце безликого. Оффендер улыбнулся ему и еле слышно пожелал: — Приятного аппетита.