Фотосессия хостов в откровенных нарядах

— Вдохни, пожалуйста, — шепнул в миниатюрное ушко девушки слегка разгоряченный Тамаки, — Папочка сейчас все сделает. Черт бы его побрал, этого Кею! В попытках пополнить казну их с Тамаки клуба свиданий он был готов на все. И, надо сказать, практически во всех случаях любящего всевозможные креативные идеи и сам процесс их воплощения Суо это вполне устраивало. И как он не подумал раньше, что все происходящее сейчас было вполне прогнозируемо, и не установил запрет на подобные вещи? Ведь если товар пользуется спросом, а они с парнями им явно пользовались, то вполне закономерно попытаться продать как можно больше «продукции». А способов-то можно найти уйму, как ни посмотри. Но почему именно фотоссесия? И не просто рядовая съемка для их ежемесячно выходящих буклетов, а непременно граничащая со всем известным стилем «ню» и на огроменного формата плакаты. Слава богу, хоть для его рьяно опекаемой доченьки сделали небольшое, но исключение: позволили облачиться в весьма откровенный, но все же женский наряд, который прикрывал изрядно округлившиеся достоинства корсетом и коротенькой пышной юбочкой. Так что, если все правильно одеть и потуже затянуть, секрет раскрыт не будет. Ох уж этот чертов Кея! И все-то он рассчитает, и все-то спрогнозирует. И, естественно, бурная реакция милорда на как будто бы случайно подкинутую близнецами идею не стала чем-то неожиданным, но и на нее у Серого Кардинала нашлись железобетонные аргументы. И сейчас, находясь в их импровизированной раздевалке, сооруженной прямо в одном из помещений клуба, где, собственно, его члены и переодевались, Тамаки испытывал весьма противоречивые чувства. С одной стороны, в помощи слегка неуклюжей и не слишком сведущей в подобных нарядах Харухи он отказать не имел права — вместо него обязательно вызвались бы близнецы, а подобного милорд допустить просто не мог. С другой стороны, его крайне смущало все происходящее — доверчивая девушка оставалась с ним наедине и в крайне откровенном виде. — Не слишком туго? — спросил он, снова наклоняясь к девушке, — Бинты и так уже сильно затянуты. А поверх будет еще корсет, — выдохнув, шепнул Суо, смущенно отстраняясь, должно быть, защекотав шею девушки своим дыханием, на что она рефлекторно дернула плечом, заставив Тамаки ощутимо коснуться губами своей гладкой и покрытой едва заметным пушком кожи за ухом. — Нет, все нормально, можно даже еще стянуть, — сдавленно отозвалась та, конечно же, ничего не заметив. Когда дело доходило до любви и всего, что с ней могло быть связано, Харухи была совершенно слепа и глуха, не видя в окружающих ее мальчиках никакого намека на противоположный пол. А может все дело в том, что девушка слишком сильно привыкла быть парнем. С опаской бросив взгляд на напряженную спину своей «доченьки», предусмотрительно поднявшей женственно тонкие руки вверх, милорд медленно, едва заметно дрожащими руками, передал конец эластичной материи из одной руки в другую через грудную клетку девушки. Но и тут не обошлось без легких, даже чересчур, прикосновений, что заставило бледную кожу милорда слегка покраснеть у висков. Закрепив конец ленты сзади, Тамаки бросил взгляд на манекен, на котором остался тот самый корсет. Все остальное: юбочку и чулочки, а также несколько первых мотков эластичного бинта Харухи могла сделать и без его помощи, о чем она заранее и позаботилась. Но вот это произведение портняжного искусства было ей явно несподручно — шнуровать надо было как спереди, так и сзади. — Ну что, приступим! — пытаясь изобразить энтузиазм, изрек милорд, снимая элемент нижнего женского белья с манекена. — Харухи, тебе снова придется поднять руки. Девушка послушалась — времени оставалось мало, они и так заставляли себя ждать. Кея явно будет недоволен подобной задержкой: профессиональные фотографы предпочитают почасовую оплату. Поместить корсет на нужное место не составляло особого труда, ведь он был изготовлен на заказ, о чем позаботились предприимчивые близнецы. Единственная проблема — его явно сложно будет затянуть на груди, которая была уже далеко не самого маленького размера. Раньше Тамаки старался не обращать на это внимания, густо краснея всякий раз, когда Хикару и Каору наперебой начинали судачить о фигуре единственной девушки в их мужском обществе, а Кея со вздохом заключал, что скоро и бинты перестанут спасать ситуацию, а секрет девушки всплывет наружу. На талии все сошлось прекрасно, правда милорду пришлось несколько раз залезать тонкими пальцами под жесткую ткань, чтобы она села правильно и не доставляла Харухи никаких неудобств. При этом Тамаки безбожно смущался и старался не поднимать на лицо своей «доченьки» лавандовых глаз. Шнурование было весьма увлекательным делом, да и ловкости рук наследнику семьи Суо было не занимать — до верха он добрался довольно-таки быстро. А вот тут уже возникли проблемы. — Расслабь спину и выдохни, Харухи! — тон было почти молящим, а движения все более нервными. Как он ни старался, щель на груди и не думала сходиться, отчего Суо начинал злиться, забывая о смущении и всех прочих сопутствующих чувствах. Одной рукой главный хостовец стягивал края толстой и абсолютно не тянущейся ткани, а второй прижимал бинт, под которым и находилась грудь девушки. Сама Харухи, будучи в полной мере наделенной здравым смыслом, не препятствовала, послушно освобождая легкие от воздуха и всеми силами стараясь не мешать. Пикантности ситуации добавляло еще и то, что совершенно сосредоточившийся на своем занятии Тамаки изредка выдавал провокационные фразы типа: «Еще, еще чуть-чуть!», «Потерпи немножко…», «Вот та-а-ак!» и прочие тому подобные. В данный момент он даже не допускал мысли, что присутствующие в соседнем зале друзья могли обратить на это внимания и теперь скучковались за ширмой, жадно прислушиваясь. В конце концов, каждый из них знал о влюбленности Тамаки, кроме, конечно, него самого. Потратив еще минут десять или около того, Суо справился-таки со своей задачей — корсет сошелся, сделав фигуру Харухи еще более угловатой, чем было до этого. Да и бинты делали свое дело — без этой эластичной ткани прихотливый атрибут туалета каждой уважающей себя стервы ни за что не сел бы по фигуре или, что вернее, ее отсутствии. Но были и свои минусы: Харухи практически не могла дышать, не то что бы нормально, раскованно двигаться. Но что не сделаешь ради общего дела! — Кажется все, — со вздохом заключил милорд, поднимаясь с корточек и разминая затекшие от статичного положения ноги. Сам-то он давно уже переоделся, так что задерживаться тут дальше не было необходимости. Как и всегда, Тамаки, будучи самым что ни на есть джентльменом, попытался проскользнуть вперед и отодвинуть для девушки шторину, пропуская ее тем самым. Но, видимо, это день был явно неудачным. Не то чтобы чувствовались какие-то предпосылки, не то чтобы он очень уж верил в злой рок и несправедливость судьбы, не говоря уже о феншуе, гороскопах и прочем, но факты — упрямая штука, они всегда говорят сами за себя. Спокойная, чуть побледневшая от недостатка кислорода Харухи резким движением откинула ткань, смачно заехав кому-то из подсушивающих по носу. Он, не ожидавший такого поворота событий, неудачно отпрянул, налетев на параллельно выходящего из раздевалки Тамаки или, что тоже вполне может быть, все случилось чуть иначе, но сути это не меняет — опешивший Суо не устоял на ногах и упал на единственную в этой комнате представительницу женского пола. Было бы еще ничего, если бы не досадный нонсенс: эластичный бинт, натянутый ну просто донельзя, как и еле-еле сошедшийся корсет, просто не выдержали такого резкого движения и непроизвольно вырвавшегося вздоха. И в практически абсолютной тишине, нарушаемой разве что хихиканьями фотографов и прочего персонала, нашедших происшествие довольно забавным, послышался характерный треск расползающейся ткани. Секрет, как когда-то и предрекал вездесущий Кея, буквально вывалился наружу. Говорят, что в форс-мажорных обстоятельствах человек, а особенно мужчина, действует стихийно и намного более быстро, чем в другое, менее аварийное время. Именно поэтому решение по спасению ситуации пришло само собой — Тамаки просто накрыл Харухи собой, не давая никому ничего увидеть. И хоть сам он был краснее, чем Солнце на государственном флаге Японии, а лицо его упиралось в обнаженное, напряженное и чуть дрожащее от испуга плечико девушки, облегчение все равно не обошло его стороной. — Может, попробуем еще раз, Харухи? — позвучал из быстро задвинутой ширмы сдавленный и невероятно смущенный голос.