Он не мой

      Гермиона оглянулась, вокруг была толпа нарядных людей, снующих по огромному залу Министерства. Проведя рукой по своей ноге, она расправила несуществующую складку на юбке элегантного шелкового платья, идеально сидящего на её фигуре. Она так готовилась к этому ежегодному балу. В последнее время это её единственная возможность в году почувствовать себя красивой женщиной, а не уставшей женой, которая по странному желанию её мужа должна сидеть дома.       Вот уже четыре года, как она стала Гермионой Уизли. И в её жизни не осталось ничего, за что бы можно было ухватиться и жить дальше. Не о таком будущем она мечтала, будучи в школе Хогвартс. И все её радости жизни заключались лишь в рождественских праздниках, когда к ним приезжал Гарри с Джинни и своими уже двумя малышами, и этот бал в Министерстве в честь основания. Но в этот раз даже такую маленькую радость Рону удалось украсть у неё. Её муж отправился в совершенно бесполезную командировку по плановой проверке количества особей драконов в одной из подотчётных резерваций. Он мог отказаться или даже отложить поездку, но решил, что дела важнее такой ерунды, как «очередные скучные танцульки».       Гермиона стояла недалеко от оркестра, прислонившись плечом к колонне, и слушала прекрасную мелодию очередного вальса. Шампанское в бокале было дешёвым и отдавало неприятной кислинкой. Вокруг мелькали счастливые пары, танцующие вальс. От этого всего становилось тошно и гадко на душе. Впервые она пожалела, что вообще пришла сюда. И испортил всё, как обычно, Рон. Стоять в одиночестве, подпирая спиной стену, и ловить на себе сочувствующие взгляды было ужасно оскорбительно и тяжело.       Выплеснув остатки шампанского в первую кадку с фикусом, Гермиона поставила рядом на подоконник бокал и быстрыми шагами направилась к гардеробной, чтобы забрать свой плащ и как можно быстрее уйти отсюда. Добраться до дома, поменять это платье на пижаму, налить себе большую чашку кофе с ударной дозой коньяка, усесться на диван с засаленной обивкой в окружении своих трёх кошек и почитать какую–нибудь книгу. После, возможно, поплакать… Затем выпить ещё одну кружку коньяка уже без кофе. Рухнуть спать. А завтра вновь изображать примерную жену и кормить недосоленной отбивной, вернувшегося из командировки мужа и слушать его нытьё, что он опять натер ногу неудобной обувью и что отчёт у него вновь не приняли, и так далее по персональному списку «неудач Рона Уизли».       Вытащив свой плащ из–под огромной кучи наваленной верхней одежды гостей, Гермиона наклонилась, чтобы найти свой пояс, явно оставшийся где–то там на дне.       — Грейнджер, у тебя с возрастом появилась довольно аппетитная задница.       Гермиона вздрогнула, даже не от того, что услышала свою девичью фамилию, которую уже стала иногда забывать, а скорее от голоса, который это произнёс. Даже спустя пять лет, после окончания школы, его голос не изменился, так же, как и манера разговора.       — Малфой, зато у тебя с возрастом не добавилось ни капли ума. Я давно уже не Грейнджер. — Девушка быстро обернулась и сурово взглянула в ненавистные ей холодные серые глаза собеседника.       Драко Малфой — «золотой» мальчик Слизерина, превратившийся в не менее «золотого» мужчину, теперь уже почти всего магического мира и даже магловского. Для людей он был директором крупной корпорации, для магов великой шишкой, который мог одним взмахом своего пальца сменить всю власть. Он был «негласным принцем» магического мира. И именно его не хватало сегодня Гермионе, для того, чтобы этот ужасный вечер превратился в самый мерзкий.       — Поверь мне, то, что ты Уизли — чести тебе не делает, — хмыкнул Малфой и ехидно улыбнулся.       — Мне не делает чести то, что я разговариваю с тобой. — Гермиона в очередной раз очень пожалела, что не осталась сегодня дома. — И не тебе решать, чья фамилия достойна уважения. Я знаю, кто ты такой и нечего передо мной разыгрывать здесь наследного принца.       — Грейнджер, я всегда знал, что у тебя дерзкий ротик. Жаль, его ты используешь не по назначению.       Девушка, задохнулась от возмущения и, резким движением вырвав-таки из кучи одежды свой пояс, быстро направилась к выходу.       — И почему тебя не сопровождает, как обычно, твой горе-муженёк? Я думал на такие мероприятия положено приходить парой.       — Рон работает. В отличии от некоторых, — гневно процедила сквозь зубы девушка, пытаясь самостоятельно надеть плащ.       — Уж прости за прямоту, но то, что делает твой муж, работой сложно назвать. Он вообще ходячее недоразумение. Его и при министерстве-то держат лишь из уважения к его отцу. Давно уже говорил, что нужно провести чистку персонала от ненужного мусора.       Малфой эффектно прокрутил между длинных пальцев лёгкую трость. Руки девушки сжались в кулаки, она резко повернулась к обидчику.       — Мусора, — прохрипела она.       — Ну, по–другому не скажешь, — улыбнулся мужчина и небрежно тряхнул головой, от чего его платиновые волосы лишь слегка сдвинулись на бок.       — Малфой, ты самое мерзкое создание этого мира и от чего и надо лечить планету, так это от таких заносчивых ублюдков, как ты!       — А ты хочешь возразить? Как мужчина может хоть что–то делать хорошо, если он даже удовлетворить свою жену не в состоянии?       Гермиона захлебнулась от негодования. Она отпрянула к стене и рукой пыталась нашарить хоть что–нибудь, что могло бы нанести увечья её собеседнику, хотя бы средней тяжести.       — И не говори, что я не прав. Ты сама себя выдаёшь. У тебя взгляд попрошайки. Ты смотришь на любого мужчину с желанием. Во что он тебя превратил? В покорную домохозяйку? Он тебе даже ребёнка не в состоянии дать. Хотя, может это и к лучшему. Что увидят ваши дети — нищету, убогого отца, замученную мать. Да, не такого желают своим детям любящие родители.       — Будто бы ты многое дал своим.       — Не знаю. Мои дети не нуждаются ни в чём. Каждая из моих трех бывших жён живёт прекрасно, и каждая из них воспитывает наследника моей империи.       — Не всё измеряется деньгами. Твои дети никогда не узнают настоящей любви своих родителей.       — Я тебя умоляю, — фыркнул мужчина, недовольно скривившись. — Какая любовь может быть от такого, как Уизли и загнанной в угол, потерявшей всякие надежды на жизнь, женщины, лишенной даже любви мужа?       Гермиона отчаянно пыталась что–то сказать, но горечь и правдивость слов этого мерзкого хорька выбили из её лёгких последний воздух. Она стояла, осознавая, что её жизнь потеряна и бесполезна.       — Жаль, что тебя не убили вместе с твоим отцом тогда в Азкабане! — выкрикнула она.       — Не смей говорить о моем отце, — резко зашипел Малфой и подошёл ближе к девушке, пронизывая её леденящим взглядом. — Ты не имеешь права вообще даже думать о нём.       — Или что? — гневно фыркнула Гермиона в ответ. — Будешь использовать свою власть, чтобы расправиться с обычной грязнокровкой, да ещё и женой ничтожества Уизли. А не боишься замараться?       Малфой остановился и в его глазах цвета раскаленной ртути вспыхнул огонёк:       — Грейнджер, у тебя однозначно самый дерзкий ротик, который я когда-либо встречал, — с кривоватой ухмылкой произнёс он, и его палец небрежно прошёлся по её подбородку и коснулся нижней губы.       Девушка замерла, фривольное касание этих пальцев её кожи вызвало в ней непреодолимое желание уничтожить их обладателя. Мгновение — и воздух разрезал звук звонкой пощёчины. Малфой ошалело смотрел на девушку. Щеку обжигало. Его рука мгновенно грубо впечатала её в стенку, а второй рукой он прижал свою трость к её шее.       — Зря ты это сделала, — холодящим кровь шепотом, произнёс он своей жертве.       Драко внимательно взглянул Гермионе в глаза, надеясь увидеть в них страх или мольбу о пощаде. Но её взгляд был подобен взгляду разъярённой тигрицы. Глаза полыхали злобой, ненавистью, силой.       Мгновение — и его губы накрыли её жадным, бесконтрольным поцелуем. Губы требовали, забирали, просили. Дыхание обжигало кожу, зубы в нетерпении жадно кусали, руки требовательно исследовали тело.       Гермиона не могла понять, что сейчас происходит с ней. В одно мгновение тело предало её, и к нему незамедлительно присоединился и разум. Она растворилась в этих ласках, ласках её врага, другого мужчины. Она никогда не изменяла Рону, но стоил ли он таких жертв? Она уже давно не ощущала себя женщиной в его объятьях. Это уже стало скорее обязанностью, чем желанием.       И отдавшись этому пьянящему ощущению, Гермиона сильнее прижалась к телу Малфоя. Её пальцы медленно вплелись в его волосы на затылке. Шёлк. Платиновый шёлк его волос был таким нежным, что девушка отчаянно захватила несколько прядей и пропустила их сквозь свои пальцы. Он целовал так жадно, но в тоже время нежно и чувственно. Его холодные длинные пальцы легко касались её скул и управляли головой, углубляя поцелуй. Всё это сводило с ума, заставляя забыть о реальности, и девушка, тихо застонав, вцепилась в плечи своего захватчика. И плевать, что он не твой, и ты не имеешь на это никакого права, и вот-вот кто-то войдёт и нарушит ваше уединение.       — Погоди, — хрипло выдохнул Драко в подрагивающие от жаркого поцелуя губы девушки. — Портус.       И вновь жадно припал к манящим губам этой неподвластной Грейнджер. Он её никогда не мог назвать по фамилии мужа. Рон никогда не был достоин такой жены. Её вообще, по мнению самого Драко, не был достоин ни один из знакомых ему волшебников. Если бы не чистота крови, возможно, он бы смог за ней ухаживать ещё тогда, в школе. Но это было не так, и время было не пустить вспять.       Гермиона ахнула от нового жадного поцелуя Драко и, закрыв глаза, ощущала, как всё кружится вместе с ней, и каждая частичка её тела желает этого. Открыв глаза через мгновение, она удивленно оглянулась. Они больше не были в Министерстве. Так вот почему ей показалось, что она летит. Это было заклинание перенесения.       — Где мы? — отшатнувшись от Драко, охрипшим голосом спросила девушка.       — У меня дома, — нежно ответил он ей. Его рука легко провела по волосам Гермионы и, едва касаясь кончиками пальцев, стала чертить свой путь на её коже. Щека, нижняя губа, убивающе медленно по линии шеи… На мгновение остановилась у ямочки на ключице, а затем всё так же мучительно скользнули по линии шелкового выреза её вечернего платья.       — Твоя кожа и шёлк — это настолько дерзко и возбуждающе, — выдохнул Драко, и его рука обхватила сквозь платье её левую грудь, а губы вновь забрали возможность соображать.       Дрожащими пальцами Гермиона попыталась развязать узел бабочки, надеясь высвободить ворот его белоснежной рубашки от этой оковы. Ну почему этот мужчина одевается настолько вычурно? Костюм тройка, рубашка, бабочка… И если пиджак Гермионе удалось стащить с его плеч довольно просто, то содрать с него бабочку было не из легких заданий, учитывая, что его жадные поцелуи и ласки рук не добавляли трезвости восприятия и точности координации.       Дрожащими пальчиками девушка пыталась справиться с бесконечным количеством пуговиц на его одежде. Вот к пиджаку присоединилась жилетка. Его губы усыпали поцелуями её горящую от желания кожу шеи и груди. Всё то, что было не укрыто одеждой. Гермиона ощущала, как всё её тело впитывает эти ласки и, затягивая внизу живота ноющий узел, требует большего. Хотя бы ощутить его кожу на своей… Пуговица, ещё одна… Запах его свежей рубашки и запах его тела дурманил и без того кружившуюся от ощущений голову.       Язык Малфоя дерзко вырисовывает неведомые узоры на груди по кромке её платья. Руки обхватили талию девушки, притянули ближе, и вот уже холодная кожа его пальцев плавно тянет замок змейки на её платье вниз, оголяя спину. Медлительное прикосновение пальцев, которые скользнули от копчика по позвоночнику до линии волос на шее. Лёгкое прикосновение к бретелям и чёрный шёлк легким облаком скатился к ногам пары.       Пальцы Гермионы уже с нетерпением рвут последние пуговицы на его рубашке. Раскрыв её полы, девушка не может сдержать вздох. Взору открывается безупречный мужской торс с легко просматривающимися мускулами, прячущимися под белоснежной бархатистой кожей. Положив свои ладони на его грудь, девушка прижимается к нему губами, забирая такой необходимый сейчас поцелуй. Руки спускаются к его рукавам, вытащив из петлиц запонки, она даёт просто упасть на пол этим двум кускам белого золота идеально инкрустированными лазуритами, чётко изображающими змея. Нетерпеливым движением она стаскивает с его плеч рубашку, которая тут же составила компанию платью. И вот, наконец-то, касание их тел. Кожа к коже, нерв к нерву. Его поцелуи становятся ещё более жаркими, Драко легко расстёгивает кружевной бюстгальтер и подхватывает своими ладонями полную, хоть и небольшую, грудь Гермионы. Её кожа кажется ему чем-то неземным и мягким. Их языки танцуют причудливый танец страсти, исследуя каждый уголок рта друг друга; а его ладони покалывает от остроты ощущений, когда возбужденные соски отчаянно упираются ему в кожу. Отрываясь от губ, он припадает к её груди, как голодный младенец. Стон, слетевший с губ красавицы, кажется ему самым сладким в этот миг. Пальцы вплетаются в светлые волосы и, поощряя, подталкивают к груди.       — Ты прелестна, — выдыхает Драко в губы Гермионе и, не дав ей шансов ответить, впивается вновь, будоражащим кровь, поцелуем.       Ощущать его кожу каждой своей клеточкой казалось чем–то безумно приятным и нереальным. Её руки ложатся ему на плоский живот и медленно движутся вниз, пока не ощущают волоски дорожки, спускающейся к поясу брюк. Расстегнув и вытащив ремень, Гермиона отбрасывает его в сторону и, не отпуская своих рук, медленно опускается перед ним на колени. Быстро брошенный взгляд вверх. Какая ирония, она стоит на коленях перед Малфоем и ощущает себя всемогущей и счастливой. Она внимательно смотрит в его серые глаза и расстёгивает пуговицу на брюках, затем прижав змейку ближе к коже, нарочно медленно расстегивает её. Вибрация от змейки отдается в его тело, и Драко судорожно выдыхает, сжав зубы.       Что происходит с Гермионой. Она, ненавидящая всеми фибрами души подобное проявление сексуальных утех, и плакавшая несколько дней подряд, после того, как Рон заставил ему сделать минет. Сейчас жаждет этого, как никогда в жизни ничего не желала. Девушка стаскивает последнюю одежду и с жадностью впивается взглядом в подрагивающий член. Облизнув губы, она нежно касается лишь его головки едва уловимым поцелуем. Подняв взгляд на Малфоя, девушка, не отрывая от него взгляд, впускает всю его длину, дюйм за дюймом себе в рот. Привыкнув к его размеру, она жадно начинает сосать свой трофей. Над головой слышится сдавленный вздох. Гермиона хмыкнула и, сделав более резкий толчок головой, вцепилась своими ногтями в его задницу. Первый стон побеждённого, отдавшегося полностью ей Малфоя над головой, дарит ощущение, расправившихся за спиной, крыльев. Нащупав его руку, она кладёт себе на затылок и прислушивается к задаваемому им темпу. Иногда специально проводя кончиками зубов по нежной коже, ощущая при этом, как он вздрагивает и сильнее толкает свои бедра навстречу ей. Толчок… Толчок… Стон. Крепкие руки подхватывают Гермиону и вновь ставят на ноги.       — Теперь твоя очередь, — хрипло пророкотал над её ухом Драко и, сладко поцеловав, толкнул от себя.       Гермиона в мгновение упала в кресло причудливой формы и не успела она возмутиться, как его длинные пальцы, обхватив по бокам резинку трусиков, резко их сорвали.       Его губы изучали самые потаенные местечки. Он целовал её так, как мгновение назад целовал её губы. Мгновение — и его язык проник в неё, слизывая капельки влаги.       — Ты на вкус, как спелая слива, — иронично выдохнул он. Гермиона распахнула свои глаза от услышанного, но через мгновение крепко их закрыла и протяжно застонала, когда его пальцы беспрепятственно скользнули в неё.       — Ааах, Драко, — простонала она, ощущая, как его умелые пальцы нащупывают внутри неё всё новые и новые чувствительные точки. И каждое прикосновение, каждый толчок кажется ей ещё более желанным. Пальцы извивались внутри, заполняя, удовлетворяя, превознося. Она билась от его прикосновений. Мгновение — и его губы сильнее обхватывают клитор, а пальцы продолжают врезаться в неё. В глазах потемнело и, задохнувшись в стоне, Гермиона обмякла в руках мужчины.       Бережно сняв девушку с кресла, он осторожно опустил её на густой, пушистый ковёр на полу и, покрывая лицо поцелуями, развел её ноги пошире, пристроившись между ними. Она почти без чувств от первого оргазма, но, ощутив на себе вес и взглянув в его глаза, очнулась и обхватила его бёдра ногами. Дёрнула своими бёдрами навстречу его плоти. Влажный всхлип — и они уже единое целое. Выгнувшись навстречу его размеру, Гермиона застонала и притянула его голову поближе для поцелуя. Губы Малфоя были с её вкусом, и это будоражило и подстегивало. Драко сделал первый резкий толчок и на мгновение затих, прислушиваясь к ощущениям. Не встретив сопротивления, он стал жадно входить в её тело, не оставляя ей шансов на какие–то действия, кроме как двигаться ему навстречу и заполнять комнату мелодичными стонами. Ноги жадно обвивали его бёдра, беря тем самым в плен. А он врезается в её плоть всё сильнее, проникая всё глубже. В какой–то момент он подхватывает девушку под спину и, не прекращая толчков, поднимается вместе с ней.       Они сидят, сливаясь в одно целое, не прерывая своих безумных поцелуев и, не прекращая двигаться, подталкивают друг друга к грани. Гермиона упирается в пол коленями и, приподнимаясь немного выше, ещё сильнее нанизывается на Драко, их стоны уже единое целое. Они смотрят друг другу в глаза, но уже с трудом могут различить что–либо. Толчок… Ещё один — и Гермиона, ухватившись за его шею, резко изгибается назад, её тело бьётся в конвульсиях экстаза. Малфой, чуть громче прохрипев, изливается в неё и обессилено утыкается в её шею. Осторожно поддерживая партнершу под поясницу, не мешая наслаждаться последними лучиками оргазма.       Гермиона очнулась спустя какое-то время, когда истома в теле хоть немного отпустила её. Она лежала на груди мужчины, прислушиваясь к успокаивающемуся ритму сердца, а пальцы Драко изящно скользили по её боку, очерчивая фигуру от плеча и до бедра. Она довольно мурлыкнула этому нежному прикосновению.       — Привет, — тихо прошептал ей Малфой.       — Привет, — так же тихо ответила ему девушка и улыбнулась, действительно счастливой непринужденной улыбкой.       Драко подтянул её ближе к себе и нежно поцеловал кончика носа:       — Если бы я знал, чем всё это обернется, я бы Уизли уже давно сослал в командировку, — хихикнув, неожиданно выдал он.       Глаза Гермионы широко распахнулись:       — Так это ты? Ты всё спланировал? — задохнувшись, выдавила из себя девушка.       — Гермиона, не неси глупостей. Я просто сослал твоего мужа в командировку, чтобы не встречаться с ним на балу, потому как присутствие моё было обязательно. Я удивлён исходом сегодняшнего вечера не меньше твоего. Но уж точно не разочарован. А ты как думаешь? — Он взял её за подбородок и внимательно взглянул в глаза.       Девушка сперва смущенно отвела взгляд, но потом, уверенно взглянув ему в глаза, ответила:       — Ничуть не жалею. Более того, я, видимо, совсем ужасная жена, потому как надеюсь, что Рон теперь почаще будет в командировках.       Драко, искренне улыбнувшись, добавил:       — Могу устроить. — Притянул эту удивительную женщину в свои объятья и нежно её поцеловал.       Гермиона расслабилась в объятиях мужчины, которого ещё утром она считала самым мерзким созданием этого мира, а теперь ощущает себя самой счастливой. Неожиданно она спохватилась:       — Но всё равно, это — ничего не значит. Рон по–прежнему мой муж. И я не твоя. Да и ты не мой. Это всё… Это всё сложно.       Драко обхватил её голову, прижав к своему плечу, поцеловал в макушку и прошептал:       — Не моя. Увы, не моя. Но командировки всё равно не отменяются.       Гермиона хихикнула и замолкла, наслаждаясь этим моментом, когда она безоговорочно чувствовала себя счастливой и свободной. Убаюканная всем случившимся, девушка постепенно уснула.       — Не моя… Не моя, — шептал Драко, осторожно перебирая пряди её волос. — Так все сперва говорят. Ты уже моя, просто этого ещё не понимаешь.