i want you bite.

Илья крепко хватается за край деревянного стола, чтобы не потерять равновесие, пока перед ним на коленях стоит Джарахов и готовится… отсосать. Горло Ильи болезненно напрягается до такой степени, что справа, в небольшом углублении шеи, видно полоску кожи, пульсирующую под давлением крови и показывающую насколько гулко и немыслимо быстро бьётся сейчас его сердце. Илья хочет думать о сраном шестом самсунге, что улетел под кушетку, о резиновых уточках в ванной или об аппетитной заднице Олимпии, правда хочет, но получается только об Эльдаре. На коленях. Прямо перед ним. Об Эльдаре, расстегивающем ширинку джинс, об Эльдаре, облизывающем губы и кидающем на него снизу вверх абсолютно непонятный, но потрясающий взгляд. И всё это происходит в странном смирении, пока он ждёт ТОГО самого момента. Не до конца понятно, какого именно. Так что ли, получается, переходят из «я люблю вагины» в «хочу стать заднеприводным»? Дерево под подушечками пальцев совсем немного шероховатое, но тормозящее скольжение, а вот линолеум, которым застелен пол, наоборот, совершенно точно не подходит для роли сцепления между небом и землёй. Эта дурацкая ассоциация возникает из ниоткуда, просто мысль о предстоящем, но как же точно она описала его состояние сейчас и потом. Как рациональное и совершенно неправильное. Как разум и желание. Как Илья и Эльдар. Джарахов кончиками пальцев оттягивает резинку трусов, и когда он касается холодной ладонью члена, Прусикина пробивает в пот. Он резко откидывает голову назад, задыхаясь чужим именем, так сильно реагируя. Непонятное, высокое и тягучее «Эльдар» ударяется о стены, пол и потолок. Щёки Ильи от такого простого касания заливает кровью. Ему неловко, стыдно, но безумно хорошо. Эльдар знает, что если тянуть, то Прусикин может просто сбежать, и поэтому он резко насаживается ртом на член Ильи, посасывая и помогая себе рукой там, где недостаёт. Илью словно бьют под грудь, лишая притока кислорода, он теряется в пространстве и его тело горит, хотя конечности мёрзнут. Его гнёт и хуевертит в смерче внезапных ощущений. Тесно, влажно, горячо, невыносимо ахуенно. С хриплым, сухим стоном он шире раздвигает ноги, нерешительно занеся руку над головой Эльдара. Единственный островок настоящего — стол, врезавшийся углом в бедро. Илья балансирует на грани феерического, ослепительного оргазма и сумасшествия, а Эльдар сжимает в своей руке руку Ильи и опускает, наконец, себе на макушку. Это так ярко, когда волосы с силой сжимают в кулаке, а головка члена упирается в глотку. Когда ты сам сжимаешь пальцами чужие ноги, чтобы не упасть, потому что темп становится быстрее. И когда ты не чувствуешь себя униженным, потому что это для того, кому ты готов отдать больше, чем себя. Эльдара долбят в рот, вгоняя член по самые яйца, и это настолько неебически возбуждает, хотя, казалось бы, всё вокруг и так накалилось до предела. Прусикин закатывает глаза, и через несколько секунд содрогается от мощного оргазма, изливаясь Эльдару в рот. До самой последней капли, пока не сводит тело в судороге. Илья тяжело опирается на стол, а перед глазами плавают зелёные с белым круги. Пульсирующими волнами сладкая нега расходится по телу и Прусикина жутко клонит в сон. Эльдар поднимается с колен, пошатываясь, и сразу попадает в кольцо чужих рук. От невыносимой усталости ноги Прусикина его не держат, и они вдвоём сползают на пол. Эльдар чувствует треснувший уголок губ, привкус чужой спермы во рту, раздражённые колени, свои мокрые шорты и ему плевать, да. Потому что поперёк его талии покоятся чужие, но такие тёплые руки.