Клеймо

(Тед)       Он сбегал по лестнице вслед за Шоном в надежде успеть перехватить того на выходе, но перед ним вдруг вырос Скарлетт, преграждая путь. — Шон! — крикнул Тед, выглядывая из-за плеча высоко трансвестита.       Но Шон уже скрылся за входной дверью, даже не думая останавливаться и поворачиваться на зов. — Откуда этот очаровашка? — строго спросил Скарлетт, уперев руки в бока для большей грозности. — Я потом всё объясню, — кинул ему Тед, проскальзывая мимо и кидаясь на улицу.       К счастью, Шон не успел уйти далеко и, кажется, был сегодня без своего Харлея. Он медленно брёл по улице, засунув руки в карманы, а от силуэта тянулась тонкая струйка сигаретного дыма. — Шон! — ещё раз позвал Тед, хватая того за кожанку.       Тот нехотя развернулся и выдохнул густой клубок дыма Теду в лицо, отчего он тут же отклонился и помахал рукой перед носом. — Чего тебе? — Не уходи, прошу! Нам нужен учитель! — На сегодня мы закончили, — неохотно буркнул Шон, делая очередную затяжку. — Ты ещё придёшь? — спросил Тед с надеждой. Чёрт! Давно он не чувствовал себя таким подавленным и беззащитным под пристальным взглядом серых глаз; последние сто грамм явно были лишними. — Возможно… — В чём дело, Шон? Такой дерзкий и побывавший в переделках парень боится серьёзных отношений? — Не твоё дело! — Ты соврал. Верно? — И что с того?       Тед ухватил его за грудки и резко прижал к стенке, глядя с жалостью в эти безжизненное металлические глаза, будто бы у робота. Перед ним была машина, механическая и бесчувственная, работающая исправно даже под алкоголем. Он не вырывался и даже не сопротивлялся, лишь глядел с презрением. — Мне жаль тебя, — выдохнул Тед ему в губы, едва касаясь их своими, и зажмурился.       Доля секунды. Мгновение. Вечность. И ничего. Покорно приоткрытые губы со сладким привкусом фруктовых сигарет, острый податливый язычок, который ласкает незатейливо, лениво и слегка пьяно, безжизненно опущенные вдоль тела руки, в одной из которых всё ещё тлеет окурок сигареты.       Тед оторвался от этих губ с явной неохотой и вновь заглянул ему в глаза, что столько времени не давали ему покоя. — Просто секс, верно? — А тебе нужно что-то ещё? — Шон поднёс сигарету к губам и сделал очередную затяжку. — Прежний Шон. Соблазнительный хастлер, который всё время похотливо облизывает губы и сексуально улыбается. — Я не в настроении.       Пальцы невольно сомкнулись на краях кожанки, Тед потянул Шона на себя, чуть оторвав его от стены, и вновь впечатал обратно, накрывая эти губы жадным поцелуем. Сложно было признаться себе в том, что это именно то, чего он хотел весь вечер. На том моменте, когда хастлер поцеловал Маэля, Теду захотелось двинуть кому-то из них, и он даже не знал, кому больше. А сейчас он сам страстно терзал эти губы. Вот так просто.       Шон невольно дёрнулся, но Тед лишь крепче прижал его к стенке, наваливаясь всем своим весом, и просунул коленку между ног, упираясь ей в кирпичную стену. — Тед! — Шон попытался оттолкнуть, но тот лишь сильнее завалился на него. Алкоголь творил своё коварное дело.       Послышались чьи-то чёткие шаги, а из-за угла вывернул тёмные силуэт. Тед тут же отпрянул от Шона и со страхом поглядел на приближающегося мужчину. Но заметив, что никакой опасности нет, он снова упёрся руками в стену по обе стороны от головы Шона и поздоровался: — Добрый вечер.       Проходящий мимо мужчина явно смутился, пряча глаза и поправляя очки, сползшие на кончик носа, но всё же ответил: — Добрый.       Когда он неловко одёрнул свой пиджачок и скрылся в дверях борделя, Тед вновь повернулся к Шону и встретил привычный хитрый взгляд и ухмылку: — Что это за святоша? — Постоянный клиент Никки. — Да брось! — фыркнул хастлер. — Ты его видел? Дешёвый портфель, потёртый костюмчик, даже часы — подделка. Откуда у него деньги на элитную шлюху? — Понятия не имею. Он приходит к Нику стабильно два раза в месяц ровно на час, зато оставляет около двухсот долларов в счёт чаевых. Тёмная лошадка. Никто не знает, кто он и откуда, никогда не представляется своим именем. — Ладно, пошли, — Шон чуть толкнул его в грудь, легко вырываясь из объятий, а затем взял Теда за руку и потянул за собой.       Они долгое время шли молча по ночной набережной, иногда пробираясь сквозь гуляющие по проспекту группки людей. Шон ослабил хватку, но Тед всё равно из последних сил цеплялся за него двумя пальцами, не желая ни при каких обстоятельствах отстать. Сейчас ему казалось, что если выпустить руку, то можно потерять его навсегда. Шон просто ускользнёт от него, растворится в толпе, исчезнет и больше уже не вернётся никогда.       Но вот мощёная кладка закончилась, и они свернули на мостик. Тед, наконец, поравнялся с Шоном и теперь сцепил их пальцы в замок, наклоняясь к нему и сладко шепча на ухо: — Расскажи о себе. Как ты стал этим заниматься? — Тебе и правда интересно? — Мне интересно всё, что связано с тобой, — пьяно выдохнул Тед, отчего-то улыбнувшись своим словам. — Я занимался сексом с женщинами за деньги с шестнадцати лет. Но один раз меня изнасиловал мужчина и заплатил за это приличную сумму. Было приятно, он оказался весьма опытным, и совесть меня совершенно не мучила. А потом я разошёлся, потому как мужчины всегда платят вдвое больше. Всегда. — И ты так просто это принял? — А какая разница? Мужчина, женщина. Всем нужно лишь одно: удовлетворение их эго и самолюбия, только и всего. Так а ты почему попал в бордель? Никки мне сразу слил о себе всю информацию, но, тем не менее, ты для меня всё ещё загадка. Виною тому твоя жена? Или кто-то другой? Куда в наше время можно деть семьдесят миллионов? — На пересадку лёгких. У неё были серьёзные проблемы, рак и что-то ещё, я не знаю точного названия. Ей оставалось жить не больше года, когда мы познакомились. Я пытался взять кредит, добиться выплат по страховке на операцию. Но кто в здравом уме даст четыреста тысяч долларов простому учителю английского языка на лечение умирающей жены? Я взял их в долг у хозяина борделя на любых условиях, они были весьма справедливыми: после операции у меня будет примерно год, чтобы провести его с женой, а дальше я вынужден буду отработать всё до последней копейки. Я узнавал: после такой операции 85% доживают до года, около 65% живут пять лет и более. Но ей не повезло — лёгкие не прижились. Она не хотела умирать в одиночестве. Свадьба была её последним желанием, а через два месяца я её похоронил. Я не стал откладывать возвращение долгов, мне было уже всё равно. — Твой первый раз был добровольным уже в борделе, верно? — Меня сразу предупредили, чем я буду заниматься. Если бы моими клиентками были женщины, мне было бы гораздо трудней. А так никаких чувств и эмоций, лишь работа. И догадайся, кто взял меня в первый раз? — Король Шлюх. Он это дело любит: пробует всех новых мальчиков и оставляет себе лишь лучших. Всё ещё ищет себе идеального любовника? — Да, он привёл меня к себе в покои и потребовал показать всё, на что я способен. — С ним нужно погрубее, он любит быть подстилкой, просто обожает, когда его трахают и называют грязной шлюхой. По его словам, его красота и мягкость дают неверное представление о характере и сексуальных предпочтениях. — Да, сука он ещё та… — протянул Тед, спускаясь вслед за Шоном в метро.       Давно перевалило за полночь, люди в преддверии ночи разъезжались по домам в разные концы города. Последний пустой поезд ждать пришлось недолго, а как только они оба плюхнулись на старые потёртые сидения, Тед продолжил: — У Сакуры на тот момент было с десяток парней, и все пялились на меня с нескрываемой ненавистью в надежде, что я провалюсь. От этого, или из-за того, что перенервничал, у меня просто не встал. Да и вообще с чего бы это быть эрекции на мужчин у здорового гетеросексуального парня? В итоге Сакура разозлился и порвал меня самолично, а потом отдал на растерзание своим изголодавшимся ученикам. Это было отвратительно. Чертовски больно и мерзко, но я заслужил. А потом он просто вышвырнул меня из своего гарема, сказав, что я не достоин обучаться у лучшего. — Гордая самовлюблённая сука…       Шон положил голову к нему на плечо и устало зевнул. — Я был изрядно потрёпан и уже использован, но меня подлатали и привели в порядок. Моим воспитанием занялся Скарлетт. На тот момент у него в учениках уже был Ник. У нас есть специальный отдел, который развлекается с непослушными мальчиками, есть и клиенты, которые доплачивают за это огромные суммы, лишь бы парень был связан и девственно чист. Никки через всё это прошёл… Он не любит говорить об этом, но я-то знаю, что ему пришлось нелегко. В этом отделе ещё никого не убивали. Представь себе, человеческий организм может несколько месяцев работать на пределе своих возможностей, но после того, как человек ломается, он выходит оттуда тихим, забитым, а иногда и вовсе не может говорить. Один даже был покалечен и лишился чувствительности всего, что ниже пояса, но, представляешь, он сказал, что лучше уж быть инвалидом, чем терпеть такое унижение. Я не знаю, как Ник сохранил свой рассудок и уж тем более свой характер и жизнерадостность. — Нам пора выходить, — прервал его Шон, поднимаясь со своего места.       Тед вновь ухватил его покрепче за руку и поплёлся следом, язык уже начал заплетаться, а вот ноги пока ещё слушались. Сейчас они снова были похожи на молодожёнов: сладкая парочка, всё время держащаяся за ручки во время прогулок, временами останавливающаяся где-нибудь в переулке и целующаяся, пока никто не видит. — И что было дальше? — спросил Шон, вновь дёргая его на себя и зажимая в какой-то арке. Так хотелось побыстрее добраться до заветной цели, плюхнутся на кровать, пропитанную его запахом, и утонуть в объятьях, забыться. Закончить все эти никчёмные разговоры о прошлом, настоящем и будущем, погрязнуть в страсти, похоти и разврате, так выгодно иногда отключающим от реальности. — Сломленный и подавленный, Ник нуждался в заботе и бережном отношении, — тихо продолжил Тед, когда его вновь потянули куда-то по узенькой улочке, — а Большая Мамочка взяла его к себе под крыло, выходила и воспитала. Скарлетт рассказывал нам о том, что влиятельные люди всё чаще вызывали по два-три парня на ночь, вот только работать в паре почти никто не умел. У него была своя теория и свой метод воспитания, мы многому научились, особенно поддержке и взаимопониманию — только благодаря ему. После нашего успеха многие пытались воспитывать парочки, но в нашем зверинце довольно нелегко подобрать двух идеально сочетающихся друг с другом парней, совершенно противоположных по внешности и характеру. Думаю из Зака и Маэля может что-то выйти. — Зак — наглец тот ещё, он поможет невинному малышу раскрепоститься. А ваша татуировка? Что она значит? – Шон осторожно вытянул его руку на свет, смотря на замысловатый символ на запястье. – Это клеймо. Знак борделя, а ниже — моё прозвище. Теперь я запятнан на всю жизнь. Набивать её на нежную кожу на запястье было больно, а сводить вообще нестерпимо. Этим клеймом не гордятся, с таким не примут ни на одну работу. Его не вывести ничем. Ни с запястья, ни с души. У тебя его нет, ты можешь в любой момент вернуться к нормальной жизни, но не мы… — Я помогу, — прошептал Шон едва слышно и прикоснулся к чёрному знаку на смуглой коже губами, а затем достал из кармана ключи. Они прошли мимо знакомого мотоцикла, нырнули в ближайший подъезд. Лифт вроде бы работал, но Шон отчего-то стал подниматься по лестнице пешком, пришлось последовать его примеру.       Последний этаж. Дыхания не хватает. А Шон абсолютно безразлично спокоен, будто и не пил вовсе. Хочется врезать ему за это, хочется прижать к стенке и целовать, хочется раздеть его прямо в коридоре. Много что хочется, но не позволено.       В квартиру Тед ввалился сразу же следом за хозяином, да только тот тут же пропал из поля зрения, исчезая в одной из комнат. Ничего не оставалось делать, кроме как разуться и довериться интуиции.       Просторная сталинка с высокими потолками и большими пространствами комнат, Тед бывал в таких квартирах не раз. Шон оказался на кухне, он шуршал пакетами и что-то активно пытался найти. — Чай или кофе? — Вопрос прозвучал как только Тед шагнул на кухню. — Что? — Прости, я не в настроении трахаться. Так что ты будешь пить: чай или кофе?       Значение этих слов до него дошло как-то не сразу, Тед разочарованно вздохнул и присел на стул, сверля затылок взглядом. — Прошу, хватит на меня так смотреть, — попросил Шон, даже не оборачиваясь. — Ты похож на голодного лиса. — Я голоден, Шон. — Могу приготовить что-нибудь лёгкое на ужин, — он приблизился к Теду и выставил дымящуюся чашку с прозрачной, чуть желтоватой жидкостью на стол. — Я изголодался по тебе.       Тед осторожно ухватил его за штанину и чуть потянул на себя, заставляя приблизиться вплотную. Одну ладонь он положил на крепкую упругую ягодицу, а второй нагло задрал футболку, закусывая нижнюю губу и оценивающе скользя взглядом по стройному стану и вверх. Поймав на себе взгляд с толикой упрёка, Тед лишь улыбнулся и лизнул языком по плоскому животу, пробуя Шона на вкус.       Послышался шумный вздох, мышцы пресса на его животе тут же напряглись. Закрыв глаза, Тед прикоснулся губами к бледной коже, оставляя влажный след от поцелуя, и спустился ниже, расстёгивая пуговицу на узких джинсах и цепляя пальцами ширинку.       Его руку тут же перехватили за запястье тонкие пальцы Шона, которые тоже не смогли ускользнуть от горячих поцелуев. Но Шон оказался проворней и, взяв за руки, потянул с собой в спальню. Голова шла кругом, Тед даже не понял, как оказался в другой комнате на кровати, пропитанной насквозь чужими, довольно стойкими и терпкими мужскими духами.       Но это было не важно. Ничто не было важно. Кроме его улыбки, томных вздохов, одежды, летящей куда-то на пол, умелых прикосновений рук. Тед уже чувствовал, что его возбуждение готово вырваться из тугих плавок и с облегчением вздохнул, когда Шон толкнул его в грудь, заставляя откинуться назад, и стянул их. Хастлер перебрался к изголовью и стал возиться с остатками одежды, а затем вновь склонился для поцелуя. Перед Тедом предстала тонкая элегантно выгнутая шея, испещрённая красными, коричневыми и фиолетовыми синяками и откровенными следами чьих-то зубов. А Шон потянулся дальше, скользя языком по ключице, груди, рельефно проступающим кубикам.       Над Тедом навис очаровательный плоский живот, по которому он вновь скользнул руками, пытаясь прижать парня к себе. Но лишь когда перед лицом появилась гладко выбритая мошонка, он понял, чего тот добивается. Обхватив рукой, Тед провёл большим пальцем вдоль члена Шона и задохнулся, когда почувствовал плотно смыкающиеся на собственной плоти губы. Он выгнулся, толкаясь в похотливый рот и, недолго думая, целиком принял в себя член Шона. Откуда-то снизу послышался пошлый стон, а Шон лишь уверенней задвигал языком, помогая себе рукой. Боже… Он причмокивал и сосал так ненасытно, будто бы не занимался сексом несколько месяцев. Шон был хорош, слишком хорош для него. Горячий влажный язык сводил с ума, от одной только мысли, что Тед сейчас наконец заполучит его, голова шла кругом. Но через секунду Теду уже было ясно, что больше сдерживаться он не может. Он впился пальцами в упругую задницу давая понять, что он на пределе. Шон лишь увеличил темп и амплитуду.       Сладкий стон вырвался откуда-то из глубины горла, а Тед стыдливо зажмурился от того, что спустил раньше партнёра, но останавливаться не стал. Он лишь плотнее сжал губы и начал мять пальцами аккуратные яички парня, получая благодарный стон. Вот ещё пара мгновений и его рот наполнила горячая солоноватая консистенция, прерывающимися потоками сочащаяся из головки члена. Тед проглотил, вылизав всё до последней капли, и отпустил, не в силах больше предпринять какие-либо активные действия. Лишь тогда Шон устало рухнул рядом, что-то тихо бормоча себе под нос и растягиваясь вдоль поджарого тела любовника.

***

      Тед нехотя распахнул глаза, щурясь с непривычки и оглядывая незнакомое место. Вдруг взгляд его остановился на статном мужчине в очках, что расположился в кресле неподалёку и не сводил с него своих зелёных глаз. Выглядел этот мужчина весьма элегантно, в дорогом костюме с идеально уложенными назад волосами. Он был похож на VIP-посетителя борделя, которые обычно снимали себе исключительно элитных шлюх.       Смутно припоминая вчерашний вечер, Тед нехотя повернул голову в другую сторону и обнаружил Шона, сладко посапывающего на соседней подушке. Под ложечкой засосало, он вновь перевёл взгляд на мужчину в кресле, а тот лишь деликатно поправил очки и сцепил пальцы в замок. — Я… — попытался оправдаться Тед, но на ум ничего не шло.       Тогда мужчина презрительно поджал свои тонкие губы и тихо, но отчётливо произнёс всего лишь одно: — Прочь.       Тед тут же вскочил с кровати, прикрываясь руками, и начал собирать свои шмотки по полу, боясь даже взглянуть на незнакомца. От страха руки предательски дрожали, но он всё же смог совладать с собой, быстро натянул на себя трусы со штанами и поспешил побыстрее убраться из квартиры, надевая всё остальное и приводя себя в порядок уже на лестнице, в пролёте между этажами.