Спасибо за все.

Солнце близится к горизонту, а мы все еще плетемся по заснеженной тайге, еле перебирая ногами и мечтая о теплой постели и вкусном ужине. Ты идешь рядом, чуть позади меня и молчишь, как обычно. Слышу, как щелкает твоя зажигалка и трещит сигарета. Засранец, снова куришь. Уже пятую за последние пол часа.       - Думаешь, он успеет вернуться?       - Не знаю. Посмотрим. Очередное поручение Слендера оказалось далеко не из легких, я бы даже сказал, что оно было одним из самых сложных, которые мне приходилось выполнять за последние четыре года службы ему. Мы с тобой пробыли на задании около недели и изрядно вымотались. Я жутко хочу есть и готов поспорить, что ты тоже не отказался бы от пары кусков жаренного мяса. Вроде бы, ты любишь баранину.       Еще пять тяжких, невыносимо долгих минут ходьбы по тяжелому мокрому снегу, и ты, тяжело дыша, жестом показываешь на небольшое бревно, с тонкой повязанной красной лентой на сучке.       - Вот оно. Подождем его здесь, пока солнце не сядет. Падаешь на него и громко, скуля, выдыхаешь. Замечаю, как аккуратно протягиваешь правую ногу. Тебя ранили, и виноват в этом я, прости. Сажусь рядом, чуть поодаль от тебя и закуриваю впервые за этот день, жадно глотая горький дым.       - А если он не успеет, Тим? Что тогда? Ты молчишь. Долго молчишь, а затем, пошарив по карманам, достаешь банку и вытряхиваешь себе на ладонь пару таблеток. Что-то больно сжалось в моей груди.       - Тим, не нужно. Пожалуйста… Заглядываю в твои глаза с надеждой, что ты кинешь их обратно в банку, но, помедлив, ты кидаешь их в рот, и я вижу, как дергается твой кадык. Я закрываю глаза и отворачиваюсь. После этого дерьма тебе ведь только хуже, дурак. Ты переживаешь за Худи, но ты же знаешь, что он вернется, даже если мы уйдем, так и не дождавшись его. Не в первый раз ведь, Тим.       Меня всегда раздражало то чувство, которое я испытываю к тебе. Думая о тебе, глядя на тебя, касаясь тебя. Но знаешь, я никогда бы не смог сказать тебе об этом. Мне до дрожи в коленях страшно от одной лишь мысли о том, что ты посмотришь на меня, как на собачье дерьмо, прилипшее к твоим ботинкам, и больше никогда не заговоришь со мной. И тогда я точно сдохну. А я ведь так люблю тебя, Тим Маски. Так люблю…       Верхушки деревьев уже засветились рыжим пламенем, освещенные последними лучами заходящего солнца, и где-то вдалеке ухнул филин. Смотрю тебе в лицо, дожидаясь, что ты тоже посмотришь на меня, но ты уставился куда-то пустым взглядом, будто меня и вовсе рядом нет. Терпеть не могу, когда ты так себя ведешь. Ну же, посмотри на меня! Скажи мне что-нибудь, не молчи! Только не молчи.       - Тим, может быть… Чихаю, не договорив свои мысли. Ты, будто пробудившись, смотришь на меня озабоченным взглядом, хмурясь.       - Ты что, замерз?       - Не знаю… Нет, наверное. Вроде бы тепло оделся. Ты цокаешь и, качая головой, снимаешь свой пуховик.       - Зачем? – беру протянутую тобой вещь. – Тим, я все равно ничего не…       - Ты не чувствуешь, а организм твой еще как чувствует. Делать мне больше нечего, лечить тебя по возвращению. Будто дел у меня других нет. Ты улыбаешься, глядя мне прямо в глаза, и я чувствую, как сердце пропустило удар и по всему телу пробежали мурашки, словно стайка муравьев. Натягиваю поверх своей куртки твою. Сразу так хорошо стало на душе. Так легко от одной лишь твоей улыбки и теплого взгляда. Спасибо тебе.       - Спасибо. – бормочу я еле слышно себе под нос и улыбаюсь. Хмыкаешь в ответ, и я от чего-то вдруг негромко смеюсь. Ты смотришь, как я застегиваю молнию и втягиваю шею в ворот, после чего тоже смеешься.       - Эх, все-таки зеленый ты еще совсем. И мелкий. Хотел было уже ответить тебе, возразить, разъяснив тебе, что мне уже не шестнадцать, а двадцать пять лет, но ты, подсев ближе, ерошишь мои спутанные волосы, забравшись рукой под капюшон, а затем обнимаешь за плечи, крепко-крепко, прижимая меня к себе.       Утыкаюсь носом в твое плечо и чувствую твой запах. Вдыхаю его так глубоко, как только можно, до боли в груди, бесшумно - не дай Бог ты услышишь, но ликовал нашей близостью я недолго. Через пару минут ты встаешь и машешь рукой куда-то в лес, и, присмотревшись, замечаю плетущегося Худи с огромным мешком наперевес. Ну вот, теперь мы в сборе, и можно возвращаться домой.       На следующее утро я все же валяюсь в кровати с температурой и соплями, а ты бегаешь вокруг меня с горячим чаем, липовым медом и таблетками, упрекая меня за халатное отношение к своему здоровью и безалаберность.       «Спасибо», повторяю я про себя.       Спасибо тебе за все.