А я все равно люблю в них человека.

Я стою перед ними - маленький, жалкий, слабый. Они все-таки пришли. Шестеро против меня одного.  Мне не страшно. Честно говоря, мне нечего бояться. Побои? Господи, я давно привык к этому. Честно говоря, я удивлен, что они действительно подкараулили меня здесь, в узком проходе между заборами. Откуда они знали, что я всегда сокращаю тут путь? Следили, что ли? Впрочем, мне все равно. Все началось на уроке физкультуры. Нет, конечно, началось все гораздо, гораздо раньше, когда я только перешел в эту школу и надеялся найти новых друзей. Что ж, я ошибался. У меня не было модной одежды, дорогих гаджетов и подобной ерунды. Я, как наивный дурачок, до последнего верил, что со мной станут дружить за добрый нрав и чистое сердце. Я старался помогать им чем мог. В учебе, например. Я не обделен мозгами - хоть в этом мне повезло. Меня не сразу стали чмырить - лишь спустя два года я стал замечать презрительные взгляды, начал находить в своем рюкзаке огрызки, порванные тетрадки. Пытался расспросить одноклассников, но в ответ слышал лишь смешки и грубости. Так продолжалась моя жизнь. Я, как ни странно, привык. Привык к тому, что меня считают козлом отпущения, не замечают, а при каждом удобном моменте издеваются, как могут. К этому действительно можно привыкнуть, поверьте, я говорю правду. Я бы и дальше жил так, если не сегодняшний случай. У меня будто крышу сорвало. На очередные насмешки над моей худобой и старой, неаккуратно заплатанной одеждой, я вскочил на подоконник и яросто выкрикнул: - Мне плевать на то, что вы говорите, я все равно люблю вас! Я сказал правду. Я действительно люблю их. Но не такими, какие они сейчас, а других. Таких, какими они были в начальных классах. Я помню их глаза, улыбки. Я помню, как мы весело смеялись и их не заботило то, кем работает моя мать и стоимость моих кроссовок. Я помню их людьми и на самом деле люблю в них это... Они не сразу поняли, что я сказал. Но на перемене я заметил небольшую группу человек и косые взгляды в свою сторону. Не обратил внимания, мне ведь не привыкать. Как жаль, что сегодня мне пришлось задержаться в кафешке - было очень много посуды, я не успел помыть ее всю до закрытия. Я хотел остаться там ночевать, но вспомнил, что учебников с собой нет. Пришлось идти домой к вечно пьяному отцу и такой же матери... ...Первый удар заставил меня вынырнуть из воспоминаний и согнуться пополам от резкой боли в животе. Я не вижу того, кто меня ударил, а сейчас уже вряд ли смогу различить. Веселая предстоит ночка. - Получай, урод! Снова удар, на этот раз в скулу. Я как могу закрываю лицо руками, но это плохо получается. В конце концов меня просто схватили за руки и растянули. Пашка, а это был именно он, со всей силы ударил мне в лицо кулаком. Губу разбил. Больно. Хорош друг. Хотя какой друг, он первый из всех отвернулся от меня. Я выплевываю кровь и тихо говорю: - А я все равно люблю в тебе человека. Снова удар и снова я сгибаюсь пополам. Попало прямо по ране, которую день назад оставил мне набухавшийся в хлам отец. Я лишь сжимаю зубы в бессилии. Сознание шепчет мне, чтобы я боролся, но я знаю, что это напрасно. Я пытаюсь перехватить кулак Пашки, но лишь слабо дергаю правой рукой. Мышцы меня уже не слушаются. Это вызывает приступы смеха у избивавших. Двое отпускают меня и я падаю прямо на пыльную дорогу. Пытаюсь подняться, встаю на колени, но получаю пинок в живот и падаю на землю. Смотря в глаза Пашке еле слышно произношу: - Я люблю в вас человека и ненавижу зверя. Глаза бывшего друга секунду смотрят на меня с ужасом, но тут же наполняются яростью и он, зарычав, пинает в грудь. - Тварь! Несколько секунд я не шевелюсь и судорожно глотаю ртом воздух, свежий и холодный, пока снова не получаю пинок, на этот раз в спину. Видимо, половина компании стоит теперь у меня за спиной, потому что я слышу смешки отовсюду. Сзади, спереди, они вбиваются мне в мозг и причиняют невероятную боль, гораздо сильнее той, что испытывает сейчас моё тело. "Урод". "Тварь". "Подонок". "Бомж". Вытягиваю руку вперед, хватаюсь за чью-то ногу и впиваюсь в нее ногтями. Слышу вскрик и довольно улыбаюсь. Про себя, потому что разбитыми в кровь губами не могу даже пошевелить. Пусть они уйдут и оставят меня. Я не хочу, чтобы они видели это. Понимаю, что наделал лишь тогда, когда удары стали сыпаться на меня один за другим. Один. За. Другим. По спине, по животу, по ребрам. Пару раз получил пинки в кадык - тогда дыхание перехватывало и я лишь таращил уже почти ничего не видящие глаза в темноту и пытался схватить ртом воздух. Я уже не мог прикрываться, поэтому по голове мне тоже попало. Из последних сил поднимаюсь на колени, выкрикиваю это и падаю: - Я люблю вас, будьте вы прокляты! Пашка в последний раз пнул меня, заставив застонать. Плюнул прямо мне в лицо и пошел вдоль забора. Остальные ребята последовали за ним. Я вытираю лицо и прижимаю разбитые колени к тощей груди. Ушли. Слава Богу. Час лежу и набираюсь сил, смотря на ночное небо. Оно полно звезд, поэтому тут не слишком и темно, я даже замечаю рядом с собой маленькую ящерку. Пытаюсь сфокусировать взгляд на ней, но ничего не выходит. Протягиваю руку к ящерке, а она тут же убегает под забор. Улыбаюсь разбитыми губами. Милая зверюшка. Гораздо милее, чем они. Достаю из кармана куртки платок, сжимаю его зубами и рывком сажусь рядом с забором, опираясь на него спиной. Меня пронзает дикая боль. Сижу еще минут десять, потом так же рывком встаю и пытаюсь удержаться левой рукой за доски. Правая безжизненно повисла, пальцами не могу пошевелить от боли. Ничего, левая работает, мне этого хватит. Пошатываюсь, делаю пару шагов и падаю, как подкошенный, на землю. Я думал, у меня больше времени. Переворачиваюсь на спину и шепчу в это звездное небо слова, понятные лишь мне одному. Закрываю глаза и покидаю этот мир. Я все-таки люблю их. Любил.