Дыхание ровное. Шаг. Ты.

Серые будни, прогулка по парку превращалась в пытку. Сотни, тысячи людей, одинаковых, до тошноты похожих, серых. Дождь. Ты его любил, а я любил тебя. Потерянный парень, легкая куртка, и пустое холодное сердце. Город не смолкает, и от этого я чувствую себя еще более одиноким, брошенным и разбитым. Почему? Я помню всё: твою улыбку. Не люблю тригонометрию, но эта трапеция была моей любимой. Смех, да, он не был звонким, как колокольчик, он был намного глубже, более чувственным, доставал до дна океанов, цеплялся за ниточки и привязывал к себе. Твой голос был ближе, роднее всего, что когда-то западало в душу, эхом отражался от перепонок и пробивался по венам к самому сердцу. Глаза цвета топлёного шоколада, который я так люблю. Правда, это уже не похоже на дружбу. Первая улыбка, первые объятия, первый поцелуй, первая… ночь. Я всегда говорил, что ты слишком хорош для меня, я говорил, что не заслуживаю. Ты лишь тихо смеялся и обнимал. Каждая клеточка меня помнит тебя. Твой запах, который зависит от времени года. Летом – спелая вишня или кокос. Осень - чаще всего яблоко или же шоколад. Зима – карамель, корица или рождественские леденцы, твои любимые. Весна – букет из цветов, и ни единого, на который у меня аллергия. А еще я помню твой уход. Мои слёзы не вернули тебя, мои крики не заставили тебя обернуться и на прощание поцеловать или обнять. Ты ушёл тихо, без сожаления и, я уверен, с улыбкой на губах. И знаешь что обидно? Мы любили друг друга. Я бы простил тебе уход к другому, я не могу простить тебе уход из жизни. Ты оставил меня одного на этой планете. Я же просил, молил тебя не оставлять меня. Говорил, кричал тебе о том, что этот мир слишком велик и опасен для меня одного. Тэ, прости за ту ссору, прости за слёзы, которые вызывал в порыве ярости или по пьяни. Почему же я тогда не ценил тебя, твои попытки помочь и уберечь? Я был так глуп. Милый, дорогой Тэ, прошу, прости за мои ошибки. А я никогда не смогу простить себя за то, что тогда наговорил, за то, что пустил тебя одного той ночью, за то, что не пошёл следом, за то, что не защитил от ударов. Знаешь, мне одиноко и безумно холодно тут одному. Каждый день я просто существую, а не полноценно живу. Я умер той ночью вместе с тобой, любимый. Мне больно, а тебя нет рядом, чтобы успокоить, укутать нас в одеяло и заснуть в объятиях друг друга. Я хочу чувствовать тебя, твои поцелуи, дыхание в шею, твои маленькие, как для парня, ручки в моих ладонях. Мечтаю увидеть твою до боли родную и любимую улыбку, которую ты дарил мне и только мне. Я просто хочу проснуться: этот кошмар уже действительно затянулся. Тэ, ущипни меня, чтобы я открыл глаза, чтобы просто очнулся. Мне больно, родной. А помнишь ты сказал, что хочешь летать? Я тогда лишь усмехнулся, но сделал самолётик из бумаги: только его я умел делать. - Когда-то и мы будем летать. Будем таки ми же свободными, как птицы, - сказал я. - Я свободный каждый день рядом с тобой, Гукки, - усмехнулся ты и поцеловал в уголок губ. Знаешь, я научился летать. Для тебя. За тобой. Высотка, последний этаж, холодный вечер, и это письмо в форме самолетика, запущенное в воздух. Шаг. Свобода. Тьма. Но самое главное – ты, родной.