Пока еще осталось время

Голова кружилась, мутило, тело словно налилось свинцом. Немудрено. Боль, которая первое время буквально сводила с ума, начала потихоньку отступать. Уже не было ощущения, будто внутри все разрывается, не "горела" рана. Только пить хотелось все сильнее. Но это был недобрый знак. Эльф прожил в лесу под Флотзамом много лет. Как он сам любил говорить про себя, Седрик был стар даже по эльфским меркам. Стоило этому порадоваться, ведь в раздираемом враждой и ненавистью к нелюдям мире такие, как он, долго не живут. Но эльф сумел выжить. Приспособиться к людям, пусть от этого и пострадала честь Aen Seidhe*. Он жил с ними бок о бок, иногда до безумия ненавидя себя за это, давал им советы, торговал с ними, предупреждал об опасности. Ему всегда везло. Даже когда на нелюдей объявляли охоту, которая неминуемо заканчивалась гибелью одного-двух эльфов из отряда Йорвета, а порой, мирных жителей Флотзама или Биндюги. «С чего это вдруг Седрика не тронули? Он что, на особом счету»? — спросил однажды какой-то краснолюд у Сегерима после очередной облавы. Тогда Сегерим ничего не ответил, и краснолюд удовлетворился версией о том, что чья-то эльфийская задница уж слишком везучая. Избегал Седрик беды еще несколько раз, при этом, прекрасно зная, что когда-нибудь его «везение» выйдет для него боком. Да и везение ли это было. Сам эльф так никогда не считал, прекрасно осознавая, что до сих пор дышит лишь потому, что элементарно полезен этим недалеким dh’oine**. И он постепенно свыкся с этой мыслью, о своей «полезности». Даже научился извлекать из неё кое-какую пользу. Нашел жилье, обзавелся подобием друзей. Но лишь подобием. Его жизнь обрела иллюзию стабильности. Уподобилась обманчиво спокойной горной реке, мерно текущей по руслу повседневности. И так продолжалось много лет… До сегодняшнего дня. Раненый судорожно закашлялся, хватая ртом воздух, сплюнул кровью. Постарался поплотнее зажать рану, но кровь текла все сильнее. Стоило бы паниковать, попытаться предпринять что-то, но Седрик был спокоен. Он сделал все, что мог, все, что должен был. В лесу пели птицы, солнце припекало слишком рьяно. Совсем не по сезону. Совсем как тогда. Бывший скоя'та­эль усмехнулся и, поднапрягшись, сумел сесть. Боли уже почти не чувствовалось. Возможно, анестетиком выступали остатки выпитого утром, но, скорее всего… Но это было не так уж важно. Впервые за много лет, бывший скоя'таэль*** был спокоен. Чего ему бояться теперь? Разум, вечно затуманенный гномьим самогоном, а пару раз, чего греха таить, даже фисштехом******, наконец прояснился. Эльф видел все то, чего старался избежать много лет. Но теперь бежать было уже некуда. Никто не знает его настоящего, и не узнает уже никогда, а все, что он когда-то пытался донести до нелюдей и людей, наконец сотрется из этого мира. Мир перед глазами начал привычно мутнеть, но вместо видений пришли воспоминания. Его воспоминания. Он пришел в этот лес и к этим руинам с одной целью. Но пока еще было время… *** Это было погожее утро. Зима заканчивалась, уступая место долгожданной весне. Солнце грело, пожалуй, даже слишком сильно для этого времени года. Но это было скоя'таэлям только на руку. Наконец они перестанут страдать от голода и холода, засыпая вповалку на стылой земле друг рядом с другом, чтобы сохранить крохи тепла от собственных тел. Чтобы, проснувшись утром, не досчитаться еще нескольких товарищей, умерших от холода. Чтобы делить между еще живыми эльфами жалкие остатки трав и начавшего уже неприятно пахнуть старого мяса зайца, снятого недавно с обоза, видимо, не слишком честного торговца. Неизвестно, когда было добыто это мясо, но торговец явно не заботился о здоровье своих покупателей. Только выбора все равно не было. Чтобы наконец перестать перебиваться от обоза к обозу, карауля таких редких зимою купцов. Весна приносила с собой новый этап их борьбы. Борьбы за свободу. Многие разбрелись по лесу в поисках пищи, кто-то подался на разведку к Флотзаму, у которого располагался этот небольшой лесок. Оставшийся отряд занял оборону. В пещере были только раненый Сегерим, Йорвет, разбирающий новый план и сам Седрик, занимавшийся починкой оружия. Тишина нарушалась лишь редкими стонами раненого, которому виделся очередной горячный кошмар. Точильный камень соскочил с лезвия и чиркнул по руке острым концом. Из небольшой раны потекла кровь. — Ты просто так позволишь ему умереть? — Голос Седрика эхом разнесся по пещере, заставив Сегерима снова застонать, а Йорвета невольно вздрогнуть. — А чего ты от меня хочешь? Он сам выбрал свою судьбу. — Голос Старого Лиса был спокоен и бесстрастен. — Но он долго не протянет. Глаза Сегерим уже лишился. — Я тоже. Седрик осекся и в упор посмотрел на командира. — Нужно что-то предпринимать. — Идет война. А на ней без потерь не обходится, — голос Йорвета дрогнул, но эльф быстро совладал с собой. — Мы сделали все, что могли. У нас уже закончились травы. Скоро можно будет напасть на город. Если он доживет, попытаемся его спасти. Наверняка там есть все необходимое. И даже больше. Заодно и за смерть нашей травницы отплатить сможем. Dh’oine еще умоются кровью, — по лицу мужчины заходили желваки. Он порывисто встал и вышел из пещеры. Седрик остался один. Разговор был окончен. По пещере снова разнесся стон бьющегося в лихорадке Сегерима. Медлить было нельзя, и старый эльф прекрасно осознавал это. Единственное возможное решение пришло само собой, и отступать уже было некуда. В тот день Седрик перестал быть «белкой». Он еле сумел привести в чувство умирающего товарища и дотащить того до Биндюги. Он молча ждал, пока Анешка осматривала раненого. Он терпел боль, отбиваясь, когда на него, скоя'таэля, набросились жители деревни, требуя выдать Йорвета. Лишь бы только не пропустить их к раненому. Он не проронил ни звука, когда подоспевшие из Флотзама солдаты вырвали из рук оружие, скрутили и поволокли его, избитого и едва стоящего на ногах, на площадь, когда кинули в темницу. Боялся он лишь за жизнь, и без того едва дышащего, Сегерима. Терпел с высоко поднятой головой побои от палача, рисующегося перед толпой и комендантом города. Терпел адскую боль в отбитых почках, тошноту от сотрясения и лишь тихо стонал от каждого вздоха, отдающегося в сломанных ребрах. Тогда на помощь Седрику могли прийти разве что тюремные крысы, которые каждую ночь сбегались к деревянному лежаку, с надеждой поднимая мордочки на эльфа, ожидая скорую трапезу. Но Седрик жил. По его жилам продолжала течь кровь, а боль в ранах не отступала ни на минуту. К счастью, Анешка сумела как-то договориться с комендантом, и раненого из её дома не забирали. Эльф узнал об этом совершенно случайно из разговоров стражи, что караулила заключенных. Седрика грела мысль о том, что Сегерим живет, и предчувствие того, что и ему самому не суждено погибнуть в этих стенах. Знал он и о том, что Йорвет не станет преследовать его. Будет презирать, считать слабаком и ничтожеством, но навсегда уйдет из его жизни. А вскоре кончилось и его заключение. Комендант, а затем, и другие жители города решили использовать талант охотника и ремесленника. Так он купил жизнь для себя и своего товарища. Закабалился в угоду Флотзаму и его коменданту. К старому эльфу приходили за советом перед охотой - он ни разу не ошибся. Ему приносили кожу для выделки, заказывали достать дичь к праздничному столу, посылали за травами. Он начал приходить в город, заходить в корчму за едой, научился вести торговлю. Сам того не замечая, Седрик научился быть «своим среди чужих». Скоро на ноги встал и Сегерим. Для болезного даже нашелся пустующий дом. Халупа на краю Биндюги, которую рукастый эльф, не без помощи друга, привел в порядок. Потом появилась Морриль, ставшая для одноглазого эльфа смыслом жизни. *** Седрик научился простой спокойной жизни, омраченной лишь людским обществом. Но так и не смог принять её. Его постоянно тянуло в лес. Ему хотелось еще хоть раз повидать своих братьев, что так и остались в лесу у Флотзама. Хотелось поговорить с Йорветом, с которым когда-то он вместе восстанавливал отряд, собирая тех, кто выжил после разгрома Врихедда. Ему претила роль «комнатного эльфа» Флотзама, но он ничего не мог с этим поделать. Что-то сломалось внутри. Натянулось и переломилось. Видения, которые раньше служили ему подспорьем, помогая спасаться из сложных ситуаций и выручать товарищей, все больше тяготили его. В такие минуты бывший скоя'та­эль не принадлежал себе. Его сознание куда-то улетало. Тело же превращалось в подобие марионетки. Тогда эльф становился абсолютно беспомощным. Его могли избить, ограбить, даже убить. Сам же Седрик ничего не смог бы поделать. Приходили они и во сне. В виде кошмаров, которые совершенно выматывали, превращая день в форменный ад, а реальность в подобие пытки. Тело ломило, голова разрывалась, а эмоции не позволяли ни на чем сосредоточиться. В эти моменты эльф ненавидел себя и свою жалкую жизнь, хотел забыться. Он нашел утешение довольно быстро. Точнее, оно само нашло мужчину одним летним вечером. Обменивая дичь и свою работу на гномий самогон, а иногда и фисштех, Седрик приглушал видения галюцинациями. Но так было легче. Ничего не чувствовать, ни о чем не думать. А к похмелью можно было и привыкнуть, что он и сделал. — Что ты вытворяешь, Седрик?! Из дурмана сознание вырвал знакомый голос. На пороге дома охотника, который отдали Седрику, ведь дом все равно был стар и дышал на ладан, а его прежний хозяин недавно погиб во время охоты на медведя, стоял Сегерим. Седрик попытался сесть, но координация его приказала долго жить, поэтому он просто привалился к краю кровати. — Ты только недавно получил собственную крышу над головой. Я надеялся, что ты одумаешься и, наконец, возьмешься за ум! — Что тебя не устраивает? — эльф икнул и помотал головой. Но два Сегерима перед глазами никак не желали сливаться в одного. — Ты всегда был старше меня по званию. Я воспринимал тебя не только как друга, но и как командира, а теперь... Посмотри на себя! В кого ты превращаешься?! Теперь я тащу тебя на своем горбу из корчмы, выуживая из кучи помоев! — Я пришел сюда сам… — Ты в этом так уверен? — Одноглазый эльф не смог удержаться от саркастического смешка. — Спроси у любого… — Мне плевать на их мнение! — А на мое? — Слова повисли в воздухе, и в доме воцарилась тишина. — Уходи… — Седрик… — Убирайся отсюда! — От крика и прилива злости весь хмель, казалось, улетучился сам собой. А потом пришел другой, уже забытый за наркотическим дурманом, туман. Видение отпустило также быстро, как и пришло, однако, когда старый эльф очнулся, Сегерима уже не было. Седрик снова был один. Облегченно вздохнув, он забрался на кровать и растянулся в полный рост, но моментально свесился на пол. Вывернуло. Чего и следовало ожидать. Комнату заполнил мерзкий запах, но сил даже открыть окно уже не было, вернувшись на кровать, эльф просто отключился. Очнулся Седрик, когда на дворе уже была глубокая ночь. Вот только понять, сколько времени он был в отключке, так и не удалось. Мерзкого запаха в доме уже не было, как и лужи. Видимо, кто-то решил ему помочь, но вот кто? В голове всплыло недавнее видение. Эльф, не без усилий, встал. Нужно было торопиться. Когда он добрался до нужного места, уже рассветало. — Что тебе здесь нужно, предатель? — один за другим с деревьев спрыгнули эльфы, взяв бывшего товарища в кольцо, направив в лицо стрелы. — Мне нужен Йорвет, — бывший скоя'таэль был спокоен. — Убирайся! — Я уйду только когда сделаю то, за чем пришел. В следующее мгновение светловолосый эльф, собеседник и бывший подчиненный Седрика, ударил, но промазал. Несмотря на злоупотребление алкоголем, рефлексы тот пропить не успел. Вскоре к светловолосому подключились и остальные собратья. Увернувшись от нескольких ударов, старый эльф все же пропустил мощный хук справа и осел на землю. Этого было достаточно. Несколько мужчин скрутили бывшего командира и поставили на колени. После послышались шаги, на поляну вышел Йорвет. — Не мог сразу показаться? — Седрик усмехнулся, сплюнул кровью. — Я тебя не звал. — Я уже не должен спрашивать твоего разрешения на что-либо. — Так что тебе нужно? — Йорвет прищурился единственным глазом и присел на корточки рядом с бывшим другом, — эльф-предатель хуже dh’oine. — Можешь убить меня, если хочешь, — Седрик снова усмехнулся. Снова сплюнул красным, — но сначала выслушай. — Почему я должен слушать трусливого предателя? — Хотя бы потому, что ты меня знаешь. Я просто так не пришел бы. Старый Лис дрогнул. В прямом смысле. Всем телом. Но тут же совладал с собой и, кивнув в сторону чащи, ушел с поляны. Седрик, наконец, смог подняться и, прихрамывая, пошел вслед за Йорветом. — Рассказывай, за чем явился, — атаман Белок прислонился к влажной стене пещеры и взглянул единственным глазом на бывшего друга. — Я видел твой отряд… и тебя, — Седрик пошатнулся и замотал головой, отгоняя дурноту. Захотелось присесть на лежащий рядом камень или хотя бы привалиться к стене. Но он сдержался. Не хотелось показывать слабость. Выпрямился и, проморгавшись, взглянул на Йорвета. Тот даже позы не поменял. — Вы должны уходить отсюда. Скоро здесь будет имперский отряд. По ваши души. На этот раз не выживет никто. Даже ты. — Почему я должен тебе верить? — одноглазый эльф отлепился от стены и сделал пару шагов в сторону Седрика, — Зачем ты предупреждаешь меня? — Потому, что я все еще остаюсь сыном Aen Seidhe. Потому, что когда-то я сражался за нашу независимость… Когда-то я бок о бок с тобой собирал остатки бойцов, чтобы восстановить армию. Потому, что я все еще верю в то, что Старшие расы когда-нибудь будут свободны и независимы. Потому, — Седрик осекся, но нашел в себе силы продолжить, — потому, что когда-то мы были друзьями, Йорвет. Он прямо посмотрел на бывшего товарища и понял, что тот… двоится в глазах. Снова замотал головой, это не помогало. Но упасть ему не дали. Наконец, дурнота отступила. Придя в себя, Седрик понял, почему не упал. Он сидел на камне, привалившись к стене пещеры. Напротив стоял Йорвет. — Как ты? — увидев, что бывший друг пришел в себя, Йорвет подал ему кружку. Седрик с жадностью выпил почти всю ледяную воду, остатками умыв лицо. Сразу полегчало, и он уже собрался уходить. — Почему ты предал нас, Седрик? — мелодичный ровный голос бывшего командира заставил вздрогнуть и обернуться. — Это для тебя я предатель. С точки зрения Сегерима, я - спаситель. — Я говорил, что на войне не обходится без жертв. Как командир, ты должен это знать. И ты должен был принять это, как командир, должен был сражаться за свободу, как… — Я уже не хочу сражаться, Йорвет. Всему есть предел. И ты это знаешь. Я стар даже по эльфским меркам, — Седрик печально рассмеялся, — как говорят во Флотзаме, я старец в теле юноши. Я сделал все, что мог для нашей свободы. И для тебя. А теперь способен только охотиться и собирать ловушки. Биться за свободу сможешь только ты. И когда-нибудь ты победишь, — Эльф снова замолчал и затем едва слышно продолжил, — пусть мне и не суждено увидеть этой свободы. Лис не сразу нашелся, что сказать, а когда пришел в себя, старого друга уже не было в пещере. Это была последняя встреча Седрика с Йорветом. Через неделю Белки покинули лес Флотзама. Нильфгаардцы, пришедшие через пару дней, убрались в империю ни с чем. А через месяц скоя'таэли вернулись обратно. Седрик еще не один раз приходил в эту чащу, но бывшего командира больше не видел. *** Шло время, и эти воспоминания скрылись за повседневными заботами, проявившись только сейчас. Старый эльф захрипел и закашлялся, разбрызгивая по земле кровь. Но кашель вскоре прекратился. В голову пришли последние несколько дней. Перед глазами встала Трисс Меригольд, улыбающаяся рыжеволосая чародейка. Он давно был знаком с ней, хотя никогда этого не афишировал. Они встретились несколько лет назад. Трисс, королевская советница, попала в переделку во Флотзаме. Что тогда случилось, эльф так и не узнал, да ему и интересно это не было. Но на помощь он пришел очень вовремя, отбив женщину от ополоумевших крестьян и стражников. Сам получив несколько ранений. Прошло несколько дней, прежде чем эльф снова сумел вернуться к охоте. Все это время от него не отходили Сегерим и Морриль, всячески помогавшие чародейке. Потом были проблемы с комендантом, возжелавшим вздернуть своенравного эльфа. Но в этом ему помогла Трисс, взявшая Седрика под свою протекцию. И вот, несколько дней назад она появилась снова. С беловолосым ведьмаком. Они не стали афишировать своего знакомства. К чему ведьмаку знать лишнее? Но эльф без колебаний стал помогать новому знакомому. Взялся он помочь и чародейке. Кто знал, что эта помощь станет роковой. Впрочем, старый эльф ни о чем не жалел. Иногда просто так надо. Седрик пришел в родной лес. Он всегда хотел остаться в лесу… все когда-нибудь заканчивается. Тем временем, боль ушла совсем, бывшая «белка» начала вспоминать детство. Когда он был еще совсем ребенком. И войны еще не было, а Старшие расы свободно уживались с людьми, не зная о таком явлении, как резервация. Когда не было еще Долины Цветов, в которую, как считал Йорвет, сгоняли всех эльфов, как в Драгенборг*****. Тогда еще все были свободны. Он хотел стать ремесленником. Обзавестись семьей. По вечерам сидеть у теплого очага, любуясь на играющих детишек и улыбающуюся жену, хлопочущую по хозяйству. Он просто хотел жить в мире. Хотел быть счастливым. Но все обернулось иначе. Однажды в его деревню пришли dh’oine. Они перерезали всех. Выжило только несколько детей, которые во время нападения гуляли в лесу. Среди них был и Седрик. В тот день, помогая хоронить умерших, утешая живых, он повзрослел. Потом были еще набеги, становившееся все ожесточенней. И вот уже в живых остался только он. Молодой и амбициозный, эльф жаждал свободы и равенства. Но в одиночку ничего не получалось. Он жил, избегая людей. Долгие годы. Пока однажды, пожив достаточно для того, чтобы осознать, что нужны кардинальные перемены, если он хочет выжить, Седрик пришел во Врихедд.**** Там он познакомился с Сегеримом… и с Йорветом. Потом было поражение. Разгром. Снова боль, огонь, смерть, слезы, злоба. Из армии выжили лишь единицы. Тогда он был готов бороться, и боролся. Всю жизнь, даже поселившись среди людей, которых он ненавидел и, почему-то, жалел. Он боролся до последнего, защищая чародейку от огромного ведьмака, что забрал ее в долину Понтара. В Аэдирн. Он был готов бороться до последнего. Но не теперь. Теперь ему было спокойно и легко. Все когда-нибудь заканчивается. Сейчас он просто наслаждался лесом, своим лесом, наслаждался покоем. Отныне это был его удел. Вспомнился последний бой. Вот огромный ведьмак врывается в комнату. Седрик едва успевает обнажить мечи. Замах, удар. Но противник легко уходит от клинков, Еще замах. Визитер обнажает свой меч. И вот живот пронзает резкая боль. Эльф валится на пол. Он пытается защитить чародейку. Но о нем будто бы все забыли. Седрик встает и снова пытается поднять мечи. Меткий сильный удар под дых укладывает мужчину на дощатый пол. Слова чародейки и ведьмака становятся все тише, перед глазами начинает темнеть. Боль овладевает сознанием. На помощь приходит глубокий обморок. Очнувшись, Седрик обнаружил себя в луже крови. Времени было мало. Застонав, старый эльф все-таки сумел встать с пятой попытки. Его шатало, а картинка перед глазами постоянно расплывалась. Но бывший скоя'таэль знал, что нужно сделать. Только бы хватило сил дойти. И он дошел, несколько раз меркло сознание, но он продолжал идти. И вот теперь он здесь. Уже довольно долго. Несколько часов. Еще немного. И боль утихнет. Её уже почти нет... Послышался шорох и на поляну вышел беловолосый ведьмак. Он спрашивал, что случилось, спрашивал, почему эльф ввязался во все это. Пытался успокоить Седрика. Но сын Aen Seidhe был спокоен. Он уже не чувствовал боли. Знал, что осталось совсем немного. Бывший скоя'та­эль лишь хотел успеть помочь. Рассказать все. — Ты должен вернуть память… Это было единственное, что Седрик еще мог сделать для ведьмака. Предупредить. Дать совет. Это все, что он еще мог сделать для свободы своих братьев. Эльф уже чувствовал запах Яблонь. Скоро он сможет увидеть и сам Остров Яблонь, где, наконец, встретится и с родителями, и со всеми теми, кого когда-то потерял. Где он будет счастлив. Жаль было только Сегерима, который теперь останется совсем без поддержки. Пропавшую некоторое время назад Морриль так и не нашли. И вряд ли найдут. От коменданта Лоредо никто не возвращается. Но это уже не его забота. Седрик уже ничем не сможет помочь другу. Но Сегерим и сам справится. Скоя'таэль знал это. Как знал и то, что его время заканчивается. Мужчину окружал родной лес и его обитатели. — Они пришли попрощаться. Седрик и сам это осознавал. — Мой лес… Va fail, Gwynbleidd*******. Прощайте. Теперь Седрик был свободен. Он видел себя и Геральта, что склонился над ним. Он видел свой лес и весь этот мир. В котором ему больше не было места. За эти несколько часов, что эльф лежал на поляне, перед ним прошла вся жизнь. Жизнь, которая закончилась. Но мужчине было спокойно. Все старые раны затянулись. Он снова был молод и счастлив. Пусть для всех Седрик навсегда останется «пропитой экс-белкой». Что бы о эльфе ни думали. Он всегда был и будет гордым сыном Aen Seidhe. Который не зря прожил долгую жизнь. А впереди его ждал Остров Яблонь…