Трое Стрелков и младенец в люльке

Побег удался. *** Заметать следы Стрелки были мастера, и на дорогу у них ушло несколько часов. К удивлению троицы, все это время Уилл молча лежал в своей корзинке, глядя круглыми голубыми глазами на Байерса. — Как ты думаешь, он уже что-нибудь понимает? — спросил Фрохайк, обернувшись назад. — Это в его интересах, — поежился Байерс. — Я никогда не имел дела с младенцами. А вы? — Ну, у меня есть младший брат, — задумчиво сказал Лэнгли. — Но вряд ли это что-то даст — когда Ларри был вот такой, я уже таскал у отца паяльник и провода, но еще не умел с ними правильно обращаться. — Я бы не сказал, что ты с тех пор преуспел в развитии, — заметил Фрохайк. — Вечно лезешь с паяльником, куда не надо. Лучше вспоминай, чего делают с младенцами. — А чего с ними делать? — бодро воскликнул Лэнгли, до отказа вывернув на повороте руль вправо так, что Байерс едва не выронил корзину, а Уилл недовольно хныкнул. — С одного конца вливать молоко, другой поддерживать в чистоте. Ничего сложного. Главное — не перепутать. — Сам придумал, что ли? — Не, прочитал, — ответил Лэнгли, на полной скорости обгоняя какой-то фургон. — Я уже начинаю думать, что мы были несколько самоуверенны, когда решили, что справимся, — буркнул Фрохайк. — Ну, нам деваться некуда. Думаю, трое умных, интеллигентных и эрудированных мужчин способны справиться с одним ребенком,— не слишком уверенно откликнулся Байерс, перехватил корзину поудобнее и добавил: — Главное — это научный подход. И тебе,малыш, тоже некуда деваться. Уилл тяжело вздохнул. Некоторые вещи он явно понимал. *** Стрелки не были бы Стрелками, если бы не имели «запасного аэродрома» в соседнем штате. Причем не в одном. …Это был старый дом на окраине города, купленный много лет назад и оборудованный так же, как и основное обиталище Стрелков — нечто среднее между правительственным бомбоубежищем, фортом Нокс и секретной лабораторией. Хотя ни один человек, которому пришло бы в голову бросить взгляд на сей неказистый и облупленный образчик дешевого типового строительства, и в самых смелых фантазиях не смог бы вообразить, что там внутри. *** До места добрались глубокой ночью. Уилл, высосав молоко из бутылки, которую Скалли предусмотрительно вложила в корзину, спал, прижавшись головой к куртке Байерса, и казался милым, послушным и все понимающим младенцем. На неискушенный взгляд троих записных холостяков, конечно. Фрохайк осторожно открыл первую дверь — деревянную и хлипкую на вид, а потом минут пять возился с замками второй— тяжелой и бронированной. Байерс держал корзину со спящим Уиллом, а Лэнгли, поставив на землю сумки, вглядывался в темноту, проверяя, нет ли слежки. Очень тихо троица спустилась в бункер под домом. …Они не были здесь уже несколько месяцев. Мебель, техника и прочий хлам покрылись равномерным слоем пыли, да и воздух оставлял желать лучшего. — Наверное, надо немного прибрать, — задумчиво сказал Фрохайк, щелкая выключателями. — И проветрить. А то это… Слегка пыльно. Наверное, детям вредно? — Мы так не договаривались, — фыркнул Лэнгли. Он быстро прошагал к столу, на котором громоздилась компьютерная техника, нашел провод и воткнул вилку в розетку, одновременно сдергивая полиэтилен, укрывавший всю конструкцию. — Свежий воздух вреден для здоровья. Нас и так все устраивает. Мы вроде как только охранять его должны… Ну, кормить там… Байерс поставил корзину с ребенком на диван, обивка которого утратила первоначальный цвет настолько, что он не поддавался определению, и выпрямился. — Нужно проверить, не было ли за нами слежки, — сказал он. — Лэнгли, здесь можно выйти в Интернет? Все работает? — У меня всегда все работает, — беззаботно ответил тот, небрежно смахнул с табурета старой газетой слой пыли, уселся и уставился в монитор. Фрохайк и Байерс переглянулись. Байерс вздохнул — самоуверенности Лэнгли мог бы позавидовать даже Си Джи Би Спендер. — Главное, что мы добрались без приключений, — Джон развернул плед, которым был укрыт ребенок. Фрохайк пожал плечами, тщательно проверяя замки в двери, потом обернулся и уставился на сопящего во сне младенца. Из-под съехавшей на одно ухо шапочки торчал рыжеватый пушок, на круглых щеках лежали тени от длинных ресниц. — Удивительно, как он на нее похож, — заметил Фрохайк. — Она вообще-то его мать, так что не пойму, что в этом удивительного,— хмыкнул Лэнгли. — Мне наоборот кажется, что он больше на отца смахивает. Ты на выражение лица посмотри — точь-в-точь Малдер. — У него фамилия Скалли, — недовольно пробурчал Фрохайк. — И кто его отец, нам не докладывали. Лэнгли издал нечленораздельный звук, толковать который можно было как угодно. Фрохайк обиженно замолчал. — Нам, очевидно, скоро предстоит его кормить,— сказал Байерс. — Я проверю воду на кухне. Надеюсь, она в наличии,— он повернулся на каблуках и скрылся за одной из дверей. До ушей Лэнгли и Фрохайка донесся скрип крана и потом— утробное бульканье. — А что они едят? — растерянно спросил Фрохайк, уставившись на младенца. — Э, насколько я помню, вроде как молоко, — осторожно предположил Лэнгли, не отрывая взгляда от монитора и стрекоча по клавишам со скоростью пулемета. — А у нас есть молоко? Тут супермаркет далековато… — Грудное, — уточнил Лэнгли. — Женское. Фрохайк на мгновение замер, а потом медленно покраснел — видимо, возникшая перед его мысленным взором сцена кормления Уилла взволновала его воображение. — Нету этого у нас, — ответил Фрохайк, стараясь не смотреть ни на Лэнгли, ни на ребенка. — Вряд ли он будет претендовать на твое пиво и жареную картошку, — задумался Лэнгли. — Скалли наверняка об этом позаботилась. Фрохайк придвинул к себе сумку, которую ему сунула в руки Скалли, открыл ее и начал перебирать содержимое. Вскоре на столе, на разложенной газете, выстроилась в ряд батарея каких-то баночек разного размера, пакет с бутылочками, сосками и еще какой-то мелочью, стопка завернутых в полотенце детских вещей, пачка подгузников, какая-то коробка и несколько детских игрушек. Лэнгли смотрел на содержимое сумки с возрастающим изумлением. Наконец он осторожно спросил: — А где инструкция? — Какая еще инструкция? — мрачно осведомился Фрохайк. От такого количества малознакомых ему предметов, с которыми он за всю свою жизнь никогда не имел дела, у него зарябило в глазах. — Ну… инструкция. Про детей. Ну, то есть про то, что с ними делать. Как кормить там, как еще чего,— неуверенно ответил Лэнгли. — Как эти…— он кивнул в сторону упаковки подгузников,— надевать… — Нету,— развел руками Фрохайк. — Так придется соображать. В этот момент Уилл завозился и захныкал, просыпаясь. Фрохайк подошел и неловко вытащил его из корзины. Младенец перевел заспанные глаза с Фрохайка на Лэнгли и обратно и басовито заревел. — Ты ему не понравился, — заключил Лэнгли, наблюдая, как Уилл сердито дрыгает ногами в руках Фрохайка. — Ты тоже, — Фрохайк, перехватив ребенка поперек груди, сдернул с него шапку. — Помог бы лучше — ему ведь жарко, наверное. Уилл заревел на пару октав повыше. Вдвоем Лэнгли и Фрохайк кое-как сняли с него курточку и теплые штаны, но это не помогло — рев продолжался, и после каждого последующего вдоха Уилл увеличивал громкость и частоту звука. В комнату вошел Байрес. — Нет, у нас, конечно, тут звуконепроницаемые стены, но если он перейдет на ультразвук, боюсь, этого окажется недостаточно,— заметил он. — Почему он плачет? —А я знаю?— проворчал Фрохайк. — Спроси у него сам! —Может, он есть хочет? — предположил Лэнгли. — А может, опять спать, — Фрохайк вздохнул — от пронзительного визга у него даже заложило ухо— до частоты звуков летучих мышей Уиллу оставалось совсем немного. Байерс подошел ближе и принюхался. Его интеллекта, эрудиции и обоняния оказалось достаточно, чтобы сделать правильные выводы, и он глубокомысленно заметил: — Кажется, я знаю, в чем дело. Лэнгли мгновенно сориентировался: — Я проверю данные по безопасности, — сказал он, ретируясь к компьютерам и придвигая к себе клавиатуру. Фрохайк вручил младенца Байерсу и торопливо сказал: — Вот и хорошо, если знаешь. Кажется, на кухне были ведро и тряпка? Пожалуй, я займусь уборкой… Байерс остался стоять посреди комнаты с Уиллом, который пронзительно вопил, покраснев от натуги и возмущения. Неизбежность грядущего была очевидна. — Ну что ж, парень, — негромко произнес Байерс. — У нас с тобой нет выбора, придется учиться менять подгузники. Твоя мама нам доверяет, и тебе придется тоже. Уилл внезапно умолк, уставившись удивленными, полными слез глазами на Байерса, словно тот был ожившей греческой статуей. — Хотя инструкция бы не помешала, — вздохнул Джон, открывая упаковку памперсов. *** Минут через пятнадцать Фрохайк, стараясь не дышать и ступая на цыпочках, осторожно отнес в мусорную корзину тщательно свернутый и упакованный в пакет подгузник. Глядя на Фрохайка, можно было предположить, что в пакете бомба, которая может сдетонировать даже от слишком глубокого вздоха. Старенький диван был накрыт полиэтиленом, ранее закрывавшим от пыли технику, поверх лежало одеяло, на одеяле — пеленка, на пеленке — насупленный Уилл, пытающийся перевернуться на живот и уползти куда подальше. Байерс, внимательно разглядывая схему на пачке подгузников, методично следовал рекомендациям: — Я только не пойму, картинкой вперед или назад? Застегните застежку симметрично… Лэнгли, как думаешь, можно на глазок или лучше по линейке? — Не знаю, — Лэнгли почесал затылок. — Как-то все слишком сложно. Вот смотри — на них картинки разные, а какая картинка что обозначает, не написано. Почему на этом нарисована кошка, а на этом — собака? Не может быть, чтобы это ничего не обозначало. Дурацкая инструкция. Лучше было бы написать четко и понятно— вставьте клапан А в прорезь Б, на расстоянии дюйма до зоны В… И никаких проблем. Уилл возмущенно пыхтел, недовольно дрыгал пятками и выкручивался в разные стороны. Когда липучки все-таки застегнулись, результат оказался так же далек от совершенства, как Пизанская башня от вертикали. — Думаю, на первый раз вполне приемлемо,— сказал Байерс и стал натягивать на мальчика штанишки. Уилл замахал руками и радостно улыбнулся. Улыбка у него была до ушей. — Наверное, ты прав, Фрохайк,— заметил Байерс. — В чем? — Фрохайк мрачно принюхивался к собственным ладоням. Уилл улыбнулся еще шире. Фрохайк безучастно посмотрел на него и философски заметил: — Ну да, она так же улыбается. Но насчет Малдера беру свои слова назад. На Малдера он однозначно похож куда больше. — Почему? — спросил Лэнгли. — Потому что только Малдер способен добиться того, что мы абсолютно добровольно вляпаемся в дерьмо. А он при этом будет лучезарно улыбаться, потому что все идет так, как он считает нужным. Лэнгли внимательно посмотрел на младенца. Тот ответил ему снисходительным взглядом, сделал глубокий вдох и заорал с новой силой. Лэнгли и Фрохайк вздрогнули от неожиданности, а Байерс чуть не выронил источник звука. — А теперь ему что надо? — изумленно воскликнул Лэнгли, пытаясь перекричать младенца. Впрочем, Уилл легко мог дать ему фору как минимум в высоте звука, не говоря уже об упрямстве. — Наверное, голоден, — авторитетно заметил Байерс, после первой удачи чувствуя себя почти экспертом по грудным детям. По крайней мере, если принимать в расчет здесь присутствующих. — Так быстро? — Лэнгли изумился еще больше. — Мы же недавно его кормили. — Три часа прошло,— Джон попытался взять Уилла так, чтобы он хотя бы не вопил ему непосредственно в ухо, и Уилл тут же вцепился маленькими цепкими пальцами в бороду своей няньки. — Нормальные люди так и питаются. Четыре-пять раз в день. Раз в сутки едят только Homo Interneticus. Если им напомнить. Полагаю, сейчас надо его накормить и уложить спать. — Что? — переспросил Лэнгли. — Накормить и уложить спать! — повторил Байерс сквозь непрекращающийся рев. — Иди поставь кипятиться воду. И включи здесь нормальный свет, наконец. — А чем кормить-то? — пожал плечами Лэнгли, отправляясь на кухню и щелкая дороге выключателем. — Скалли нету… В комнате стало заметно светлее. Здесь было захламлено и тесно, как и в любом помещении, которое Стрелки устраивали под себя. Светлые некогда стены покрывали наклеенные и приколотые вырезки, постеры и статьи, на полках в беспорядке свалены груды дисков и кассет, непонятные ящики, коробки, инструменты и приборы занимали все свободные места. Под самым потолком было несколько узких окон, замаскированных снаружи, но света они пропускали мало. Одна из дверей вела в другую комнату, где стояли еще два дивана, огромный книжный стеллаж и несколько ящиков с консервами — на случай, если придется долго прятаться. За другой дверью находились санузел и крохотная кухня — площадью чуть меньше стола, на котором громоздилась компьютерная техника. Место, менее подходящее для того, чтобы прятать шестимесячного младенца, отыскать было бы затруднительно. И Стрелки рассчитывали в том числе и на это. Джон, перехватив Уилла поудобнее и стараясь не замечать, как он пускает слюни на дорогой пиджак, сел к столу и принялся изучать надписи на банках, извлеченных из сумки. — Господи Боже, оно же все выглядит абсолютно одинаково,— вздохнул он. — Дружок, если бы ты хоть намекнул, что тебе больше нравится, было бы легче. — Может быть, посмотреть в Интернете? — предложил вернувшийся с кухни Лэнгли. — Чтобы нас тут же засекли после такого вопроса? Сразу напиши им «парень здесь», чтобы они не волновались,— сказал Байерс и придвинул банки к себе. Уилл притих, следя за тем, как Джон водит пальцем по жестяному боку, разбирая малознакомые слова. — Ну что? — спросил Фрохайк. — Здесь написано «Сухая молочная смесь», — сказал наконец Байерс. — Это хорошо или плохо? — спросил Лэнгли. — А почему сухая? Разве детей можно сухим молоком поить? — Я откуда знаю, Ринго, я тебе не мать-героиня, — раздраженно ответил Байерс, отбирая у Уилла ершик для мытья бутылочек. Уилл возмущенно завопил, не желая расставаться с такой замечательной игрушкой. — И это, между прочим, совершенно не мой профиль познаний. Раз Скалли это положила, значит, так надо. — Тут написано: «После шести месяцев», — прочел Фрохайк. — А ему точно есть шесть месяцев? Байерс задумался. Прошла минута. — Эээ.. Я не помню… У меня где-то было записано, когда он родился,— смущенно ответил Байерс, сунул руку во внутренний карман пиджака, но записной книжки не нашел. — Я, кажется, оставил ее в другом пиджаке,— вздохнул он. Байерс всегда очень переживал, если не мог с лету дать точного ответа на конкретный вопрос — но чьи бы то ни было дни рождения, в отличие от секретных химических формул, паролей правительственных компьютерных систем и частот вещания ФБР и полиции практически не держались у него в голове. — Вот у меня один пиджак, и все всегда при себе, — в голосе Фрохайка слышался упрек. — Может, позвонить Скалли? — Не вздумай. Из-за такой мелочи звонить. Сами разберемся. Научный подход еще никогда не подводил. Уилли, дружок, отдай дяде ершик! — Ну, я думаю, мы сможем разобраться, есть ли ему шесть месяцев,— Лэнгли придвинул к себе клавиатуру и опять застрекотал по клавишам прежде, чем Байерс или Фрохайк успели его остановить. — Что ты делаешь? — воскликнул Джон. — Вот, нашел… Какая-то статья про младенцев. В шесть месяцев младенец должен гулить. Кто-нибудь знает, что это значит? Фрохайк и Байерс недоуменно молчали. — Ладно, едем дальше, — Лэнгли прищурился, глядя в монитор. — Переворачивается. Он переворачивался ведь? Я сам видел! Сидит. Джон, посади его… Различает чужих и своих… Мне кажется, с этим у него не очень — он нас испугался, а разве ж мы ему чужие? — Лэнгли, не говори ерунды, не о том речь. Нужны более конкретные и четкие признаки! Он сейчас сгрызет этот ершик,— Байерс оставил попытки отобрать у Уилла его законную добычу, ибо хватка у младенца оказалась поистине стальная. — О, нашел. Обычно у младенцев в шесть месяцев прорезаются зубы. Но вариабельность нормы и погрешность не указывают, — Лэнгли развел руками. — Никогда не считал медицину точной наукой. — А как мы проверим, есть ли у него зубы? — спросил Фрохайк и наклонился к мальчику. Тот, как нарочно, плотно сжал челюсти и надул щеки. Лэнгли спрятал руки за спину и ответил: — Понятия не имею. Но можно сунуть палец. — Кто будет проверять? — спросил Байерс. — Ребята, я менял подгузник. Теперь ваша очередь. — Ладно, — Фрохайк сходил на кухню, вымыл руки, вернулся и подступился к Уиллу. Тот уставился на него, подозрительно хмуря светлые брови. — Малыш, покажи нам зубки! Но малыш упорно не желал открывать рот. — Черт подери, но ведь десять минут назад он орал во всю глотку, почему никто не догадался заглянуть туда! — возмутился Фрохайк. Лэнгли пожал плечами, Байерс промолчал. Фрохайк, поняв, что сочувствия ему не дождаться, принял логичное решение и выдернул ершик для мытья бутылок из рук зазевавшегося Уилла. Это произвело нужный эффект, и Уилл громко и обиженно зарыдал. Фрохайк сунул палец ему в рот, но через мгновение выдернул назад, не сумев удержаться от слов, которые обычно при детях не произносят. — Есть у него зубы, — Фрохайк подул на свой указательный палец, на нижней стороне которого стремительно лиловели два крошечных отпечатка острых молочных резцов. — Значит, этому заср… Замечательному ребенку есть шесть месяцев. — Необязательно, — обрадованно отозвался Лэнгли. — Тут написано, что зубы могут прорезаться и в четыре месяца. И в восемь… — Лэнгли! — возмутился Фрохайк. — Тогда какого черта я совал палец ему в рот! Он мне чуть полфаланги не отхватил! — Угу, вот и его папаше тоже палец в рот не клади, — закивал Лэнгли, — кроме того, собственно, это значения не имеет — другой смеси у нас все равно нет. Фрохайк медленно побагровел — на этот раз не от смущения, а от гнева: — Тогда какого черта ты нас взбаламутил с его возрастом??? — Ну, мне было просто интересно, — Лэнгли поправил очки на переносице. — Из чисто научного любопытства! — Я, может быть, и готов пожертвовать ради науки пальцем, но только тогда, когда это приведет к какому-то результату! Уилл заворожено переводил взгляд с одного на другого, забыв о ершике для бутылок. — Кстати, тут инструкция вполне подробная, — Байерс повернул банку боком. — С нашим научным мышлением… Так. Пункт первый. Вымыть руки… — Я уже мыл, — ответил Фрохайк. — В прошлом тысячелетии? А если ты вымыл их недостаточно чисто? — Второй раз мыть не буду. Они и так чистые. Читай дальше… — Тут написано, что необходимо простерилизовать бутылочку и соску,— задумчиво сказал Байерс. — Что делать? У нас нету автоклава. Лэнгли возвел очи горе. — Джон, как ты думаешь, а у Скалли на кухне что, автоклав стоит? — поинтересовался он. — Я не могу исключить, — пожал плечами Байерс. — Тут написано — стерилизовать пять минут. Фрохайк взял банку в руки и вгляделся в рисунок. — Думаю, надо просто прокипятить, — сказал он наконец. — Этого вроде достаточно. — Я не уверен, что пятиминутное кипячение убивает абсолютно все микроорганизмы, — задумчиво произнес Байерс, вручая Фрохайку соску, ершик и бутылочку. — Не забудь сначала вымыть с мылом, — добавил он, не замечая, что Уилл утянул со стола пыльную дискету и засунул ее угол в рот. К тому моменту, когда эту диверсию обнаружили, дискета была уже тщательно вылизана со всех сторон, а так же существенно погрызена зубами. Не избежали этой участи старый блокнот, который Фрохайк незадолго до того подобрал с пола, и пыльная древняя жестянка из-под леденцов. По счастью, леденцов в ней давно не было. Когда строгие няньки отобрали у Уилла все новые игрушки, он, разумеется, не преминул сообщить окружающим о несправедливости и жестокости этого мира посредством громкого рева. Слушая сквозь рев, как Фрохайк на кухне возится с кастрюлькой и таймером, Лэнгли убрал пострадавшую дискету подальше и спросил, поминутно пресекая попытки Уилла дотянуться до клавиатуры: — Джон, а ты уверен, что кипячение имеет смысл? Всех микробов он все равно уже слизал. Может, позвоним Скалли? Вдруг она давно не занимается этой ерундой? — с надеждой в голосе добавил он. Байерс вздохнул. — Положено кипятить — значит, будем кипятить. В научном подходе главное — последовательность. Не надо звонить ей по каждой мелочи. Откуда мы знаем, в какой ситуации нам понадобится связь. Лэнгли хмыкнул и пожал плечами. Уилл продолжал реветь, и Джон, пытаясь его успокоить, протянул ему дискету обратно: — Нам придется принести ее в жертву. Уилл умолк словно по волшебству, вцепившись в нее руками и зубами. — А что это была за дискета, кстати? — спросил Лэнгли. — Что на ней было? — Какая теперь разница? — философски заметил Байерс. — После того, как малыш ее прочел, в компьютере ей делать нечего. Кстати, а как он до нее вообще дотянулся? Они же на другом конце стола лежали… *** Стрелки быстро выяснили, что если готовить еду в поле зрения Уилла, то он не орет, даже если отобрать дискету. Поэтому, пока Фрохайк, скрупулезно отмеряя мерной ложечкой порошок, возился с бутылкой, Байерс, стоя рядом, держал мальчика на руках. Уилл не спускал с Фрохайка глаз, очевидно, подозревая, что малейший недогляд за няньками приведет к недокладыванию или недоливанию. Кухня была маленькой и тесной, и трое взрослых мужчин с трудом помещались здесь одновременно. Лэнгли пришлось остаться в комнате — впрочем, он не огорчился, с воодушевлением занявшись какой-то очередной глобальной проблемой в мировой информационной сети. Наконец, еда была готова. Пока Уилл, беспокойно поглядывая на окружающих, пил молоко, Лэнгли зашел на кухню, взял чайную ложку, подцепил немного смеси из банки и сунул в рот. — А ничего, — сказал он, распробовав. — Съедобно. Вполне. Хотя пиво лучше, конечно. Ничего, парень, вот подрастешь, поймешь… Уилл презрительно фыркнул, забрызгав молоком рукав пиджака Байерса. Лэнгли открыл дверцу маленького холодильника и отыскал бутылку пива среди стратегических запасов. — Как думаешь, Джон, он сейчас уснет? — обеспокоено спросил Фрохайк. — Дети, конечно, очень милые и все такое… Когда спят. — Не знаю, — пожал плечами Байерс. — Вероятно, должен. Дети в этом возрасте живут по режиму. Наверное. Смотри, мне кажется, у него глаза закрываются… Фрохайк наклонился. — Он правым глазом подглядывает. — Сейчас уснет, — с надеждой в голосе ответил Джон, подумав, что рука у него скоро отвалится — по неизвестной науке причине Уилл не пожелал идти на ручки к Фрохайку или Лэнгли, предпочитая и дальше обслюнявливать твидовый пиджак Байерса. — У меня рука затекла, кажется. Как Скалли его таскает, я не представляю. Однако надежды Байерса сбываться не торопились. Время шло, и было уже далеко заполночь, однако Уилл не собирался засыпать. Выпив молоко, он притих на полчаса, а потом начал хныкать. Поначалу — негромко и с передышками, потом — почти не переводя дыхания, заунывно и на одной ноте. Из его круглых голубых глаз катились слезы, а на покрасневшей от рева физиономии явственно читался упрек и вселенское горе. Байерс пытался сесть с ним на диван — но тогда Уилл начинал завывать еще громче, пытался пристроить его в его корзину — с тем же результатом, а про то, чтобы вручить мальчика для разнообразия Лэнгли или Фрохайку, даже разговора не было — младенец решительно возражал против таких попыток, намертво вцепляясь в твидовый пиджак. Возможно, Уилла не радовал замечательный рисунок на футболке Лэнгли. Лэнгли, впрочем, не расстроился, тогда как Фрохайк даже слегка обиделся — он почему-то считал, что к нему младенец обязан быть благосклонным. Байерс ходил туда и обратно по небольшой комнате, пытаясь его укачивать, и мысленно прикидывал, насколько его хватит. Он чувствовал, что если самое позднее через полчаса эти завывания не стихнут, то он сам не только позвонит Скалли, но и лично съездит за ней. Невзирая ни на каких Охотников За Головами. А Малдеру когда-нибудь все припомнит отдельно. Фрохайк тем временем пристроился на табуретке возле компьютеров, расчистил место на столе под тарелку с гамбургерами, и они с Лэнгли занялись проверкой: не ищет ли их кто-нибудь по другим адресам. Но камеры и прочая аппаратура слежения ничего подозрительного не сообщали. Заунывное «Ууууу…Ыыыы…Ааааа», судя по всему, прекращаться не собиралось. Уилл обиженно всхлипывал в кратких передышках между нытьем. Фрохайк выключил верхний свет, и комната погрузилась в привычный для Стрелков полумрак, в котором мерцали только мониторы. Но мальчик все равно не засыпал. — Может, он по ней скучает? — предположил, наконец, Фрохайк. — Разумеется, — нервно ответил несколько издерганный нытьем под ухом Байерс, чье титаническое терпение, похоже, иссякало. — Это очевидно. Ты что-то можешь предложить? Можешь — предлагай и делай, нет — заткнись. Фрохайк подошел к разложенному на столе имуществу Уилла и стал неуверенно в нем копаться. Среди погремушек нашелся небольшой плюшевый зверь неопределенного цвета и породы, нечто среднее между кошкой, собакой и бесхвостой обезьяной. Судя по вытертости плюша, общей затасканности и застиранности, игрушка явно держала пальму первенства в категории «любимые». Уилл вцепился в зверя, словно утопающий в спасательный круг. Но глаз не закрыл. — Если бы у нас была фотография Скалли, как думаете, это помогло бы? — сказал в пространство Лэнгли, пытаясь одним глазом поглядывать на Фрохайка. — А, Мелвин? — Не знаю, — быстро ответил Фрохайк и почему-то приложил руку к тому месту на куртке, где был внутренний карман.— В любом случае, у нас нет ее фотографии. Может, ему песенку спеть? — Спой,— оживился Байерс, который сам уже едва не клевал носом. — «У Пегги жил веселый гусь». Или «Крошка Вили-Винки». — У меня голоса нет,— попятился Фрохайк. — У меня тоже,— сочувственно покачал головой Джон. — Лэнгли! — Я петь не умею,— замахал тот руками. — На меня не рассчитывайте. Я слежу за нашей безопасностью, — добавил он, закрывая окно с прыгающими шариками. …Уилл продолжал занудно ныть, и от этого нытья у всех троих Стрелков сводило зубы. Каждый из них втайне успел трижды порадоваться, что не нянчится с младенцами ежедневно. — Джон, — не выдержал Лэнгли, — сделай уже что-нибудь. Кто тут все время твердит о научном подходе? Как детей спать укладывают? Может, все-таки позвонить Скалли? — Послушай, если мы будем звонить ей по каждой ерунде, шесть номеров очень быстро закончатся, — вздохнул Байерс, но в его голосе уже не было прежней уверенности. — Нам с братом мама в детстве книжки на ночь читала, — вспомнил Лэнгли. — Поразительно, — буркнул Фрохайк. — Я всегда считал, что из художественных книг ты прочел только синюю и букварь. — Я серьезно, — Лэнгли шагнул к полкам. — Что тут есть? Фрохайк переворошил книги: — Высшая математика и начала анализа. Языки программирования. Теория мирового заговора. Ээээ… Мне кажется, это все ему не очень интересно. — Не знаю, если надо заснуть, алгебра — лучше не придумаешь, — Лэнгли почесал подбородок. — Может, ему просто сказку рассказать? Мелвин, ты какие-нибудь сказки помнишь? — Помню, — хмыкнул Фрохайк. — Сказку про мистера Фокса. Лэнгли покрутил пальцем у виска: — Спятил? Скалли нас убьет. Я уже не говорю про Малдера. — Ну, я еще помню про Джека и бобовый стебель. В общих чертах, — пожал плечами Фрохайк. — И все. — Я вообще помню только про трех поросят, — Лэнгли поправил очки. — И то не дословно. — Да, ребята, — протянул Байерс. — Няньки из вас, как из поросячьего хвоста сито. — Вот сам и рассказывай, если такой умный,— Лэнгли опять сел за компьютер и запустил зубы в гамбургер. — Проверю, как там наши жилища. Не подоспел ли серый волк. У нас точно нет фотографии Скалли? Фрохайк снова машинально приложил руку к нагрудному карману и ответил твердым голосом: — У меня нету. И вообще ты уже спрашивал. Байерс перехватил Уилла поудобнее и начал: — Жили-были… Три поросенка-хакера. И звали их, — Джон покосился на друзей и продолжил: — Мэл-Мэл, Рин-Рин и Джо-Джо. Лэнгли положил голову на клавиатуру и давясь смехом, заткнул себе рот гамбургером, а Фрохайк от изумления не сводил с Джона взгляда. — И однажды решили они построить себе надежный дом. Ну, примерно как форт Нокс. Уилли, если тебе интересно про форт Нокс, я тебе потом расскажу. Пригодится. На самом деле ничего сложного, защитка, что интересно, китайская, но легко взламывается… Уилл удивленно открыл рот, засунул туда палец и уставился на Байерса. Вдохновленный рассказчик продолжал: — Но у поросят были враги. Врагов было много — и страшный Серый Волк, который курил трубку, и Охотники, которые были еще страшнее — они умели притворяться любым зверем, и спрятаться от них в лесу было трудно. И вообще за поросятами кто только не охотился— а все потому, что поросята были очень умные. И решили поросята, что жить надо всем в одном домике — так легче отбиваться от врагов, но домиков должно быть много — чтобы все запутались и поросят не нашли… Были у поросят и друзья — Лис, по прозвищу Чокнутый,— Фрохайк что-то недовольно зашептал Байерсу, но тот не обращал внимания:— и его… подруга. Тоже рыжая. Кстати, ты ее хорошо знаешь, Уилли… Лэнгли тихо захрюкал, не поднимая головы от клавиатуры. — Серый Волк, который курил трубку, был очень страшный. Он всегда посылал других волков искать поросят. Чокнутый Лис частенько переходил ему дорогу, все хотел найти в лесу упавшие звезды. А Волк все звезды забирал себе. Волк жил в большой пятиугольной пещере со множеством входов и выходов. Все знали про эту пещеру, но никто ее не видел. И никто там не был. Кроме поросят, конечно. И Чокнутого Лиса. Уилли, если тебе вдруг будет нужна карта, то попроси у нас. Поросята знали лес замечательно. Они вообще все-все-все знали, и была у них к каждому домику подведена волшебная паутина. Если кто-то задевал паутину, то поросята тут же об этом узнавали. А волшебные паучки рассказывали им все-все, что в лесу делалось… — Эй, братец Гримм, — негромко сказал Лэнгли. — А паутинку-то кто-то дергает… *** Уилл наконец задремал, Байерс осторожно уложил его в люльку и отнес в соседнюю комнату, оставив дверь туда слегка приоткрытой. — Где? — он вернулся к друзьям, с наслаждением разминая затекшие руки и расправляя помятый и обслюнявленный пиджак. — На основной базе. Байерс наклонился к монитору. Скрытые камеры, которые Лэнгли и Фрохайк в свое время устанавливали не скупясь, показывали группу из нескольких человек, которые только что выбрались из машин. — Они подъехали с двух сторон, — сказал Фрохайк. — Не включая фар. Похоже, четко знают, куда идут. Зачем им пацан? — Знаешь, Мелвин, обсуждать это вслух мне не хочется даже здесь,— хмуро сказал Байерс. — Мы, конечно, можем с определенной степенью вероятности предполагать, что в наших стенах все уши заткнуты, но ведь ты сам знаешь… — Может, позвонить Скалли? — вырвалось у Фрохайка. — Только не сейчас, — Байерс бросил тревожный взгляд в сторону двери — ему показалось, что мальчик хныкнул во сне. — Дело даже не в том, что она будет беспокоиться еще и об этом — полагаю, именно сейчас даже такие звонки могут перехватить. — Хоть полсвета обойдешь, обойдешь, — напевал себе под нос Лэнгли, — лучше дома не найдешь, не найдешь… Никакой на свете зверь, страшный зверь, глупый зверь не откроет эту дверь… Ну-ну. Пусть попытаются. — Ты ведь знаешь, с кем мы имеем дело, — Байерс легко пробежал пальцами по клавиатуре. — Если им что-то нужно, они не остановятся ни перед чем. — А это которые именно? Смотри… что они делают? — Я думаю, это аппаратура, с помощью которой можно отследить, сколько человек в помещении. По тепловому излучению. — Слушай, Джон, а долго нам… Эээ… пребывать в няньках? — спросил Лэнгли. — Не то, чтобы я устал, дети — цветы жизни и всё такое, я просто так, в общем, спрашиваю! — Столько, сколько потребуется Скалли, Скиннеру и остальным, чтобы нейтрализовать тех, кто охотится за мальчиком,— ответил Байерс. — Кто «они»? Кого «тех»? — Послушай, я знаю не больше твоего. Это вряд ли люди Си Джи Би Спендера, если ты об этом. — Смотрите, похоже, они убедились, что там никого нет, — сказал Фрохайк. — Они уезжают. — Я же говорил, что не откроют нашу дверь, — самодовольно хмыкнул Лэнгли. — Боюсь, они сейчас сделают то же самое, что сделал волк, — сказал Байерс. — Что? — Они начнут искать другой домик, в котором спрятались поросята. — Ну, Гугл в помощь, — Лэнгли поправил очки на переносице. — Пускай поищут. — А ты не думаешь, что спрятанное одним человеком рано или поздно найдет другой? — Пусть найдут поздно, когда нас тут уже не будет, — Лэнгли скомкал обертку из-под гамбургера, швырнул в мусорное ведро. Промахнулся. — Подождем. Удрать всегда успеем. Фрохайк подумал и аккуратно сложил все имущество Уилла обратно в сумку. *** …Близился рассвет — в узких окнах под потолком понемногу светлело. Фрохайк задремал на диване, умостив голову на паре книг, накрытых его собственной шляпой. Байерс прикорнул в соседней комнате на кушетке, неподалеку от детской корзинки, в которой спал Уилл. Лэнгли уснул, подложив руку под щеку, рядом с клавиатурой — для него сон в таком положении был делом привычным и почти удобным, как и для любого homo interneticus. Ночь прошла не очень спокойно — несколько раз Уилл начинал хныкать и ворочаться, но вовремя подсунутая любимая замусоленная игрушка спасала ситуацию. Соска не помогала — мальчик, не просыпаясь толком, почти сразу выплевывал ее. После третьего раза Фрохайк, которому приходилось кипятить выплюнутое, махнул на это дело рукой. Лэнгли поддержал такое решение, кивнув Уиллу: — Правильно, парень. Резиновая соска — первый шаг к резиновой женщине. Стрелки спали урывками и по очереди — то шебаршился во сне воспитанник, то что-то происходило в мировой сети, но к четырем утра сон сморил всех. Однако уже без четверти шесть Стрелки смогли оценить, что голодный младенец — это надежнее, чем заведенный будильник, поскольку кнопка выключения не предусмотрена. Лэнгли со стоном поднял от стола голову, растирая затекшую шею и отпечаток авторучки на лбу: — И что, вот так проводят ночи все люди, у которых в доме есть грудные младенцы? Я и не знал до вчерашнего дня, какие мы счастливые. — Если думаешь, что у тебя много проблем, купи козу, — глубокомысленно заметил Байерс. — Я не говорил, что у меня их много, — возмутился Лэнгли. — А после того, как ты ее продашь, — продолжил Джон, почти профессионально застилая диван полиэтиленом,— ты поймешь, что у тебя их не было вообще, и Постигнешь Дзен. — Спасибо, обойдусь без экспериментов, — Лэнгли зевнул еще раз и отправился кипятить воду — для кофе и молочной смеси. — Пожалуй, я еще никогда так не желал успеха старине Скиннеру. Пока Лэнгли был поглощен кухонными работами, а Байерс — высокотехнологичным процессом смены подгузника голодному возмущенному младенцу, Фрохайк присел к компьютеру. — Нам придется поторопиться,— сказал он, быстро обернувшись к друзьям. — Хорошо, что парень разбудил нас. Они едут сюда. Будут здесь самое позднее через полчаса. Джон натянул на мальчика штанишки, вручил ему дискету, которую Уилл немедленно засунул в рот, и спросил: — Сколько у нас времени? — Минут пятнадцать, — ответил Фрохайк. — Нужно покормить его и сделать ему с собой еды про запас. Лэнгли, чертыхаясь по поводу спешки, растворимого кофе и маленькой кухни, поинтересовался: — Они — это кто? Люди Спендера? — Я понятия не имею, чьи это люди,— ответил Фрохайк. — Но это те же люди и машины, что приезжали к нашей основной базе. Черт знает, как они нас вычислили, но они едут точно в нужном направлении. Хорошо, что ты смог подцепиться к той системе навигации. — Если есть система, к которой можно подцепиться, почему бы этого не сделать. А такой системы, к которой я не смог бы подцепиться, не существует,— Лэнгли стал трясти бутылочку, чтобы порошок молочной смеси побыстрее растворился. — Нечего добру зря пропадать. Черт, кажется, еще горячее… Уилл возмущенно завопил и задрыгал ногами, сообразив, что завтрак отдавать не собираются. В следующее мгновение бутылочка вырвалась из рук Лэнгли и с лету ударила Байерса в грудь. — Лэнгли,— возмутился Джон, — ты обалдел? Бутылками швыряться! — Да не швырялся я, — изумился тот. — Она просто выдернулась у меня из рук. Как будто ее кто-то вырвал,— медленно сказал он, глядя на Уилла, вцепившегося в добычу обеими руками. — Что там Скалли говорила о его способностях? — Думаешь, это телекинез? — Байерс очень уважительно посмотрел на младенца. — Да вы, молодой человек, воистину уникальны,— улыбнулся он. — Везет же некоторым, — вздохнул Лэнгли. — Я тоже так хочу — сидишь за компьютером, протянул руку мысленно — пиво само вылетает из холодильника и бац — оно у тебя в руке. — Да, а гамбургеры влетают в рот прямо из супермаркета,— Джон пристроил бутылочку поудобнее. — Причем бесплатно. Ты тогда совсем прирастешь к табуретке. Лэнгли еще мгновение мысленно понаслаждался прекрасной картиной бытия и стал отключать аппаратуру. — Значит, волк все-таки нашел домик, — задумчиво протянул Джон. — Ну что ж… Думаю, что игра в прятки — полезное занятие, развивающее сообразительность и интеллект. Уходим. Я думаю, они будут долго смеяться, когда обнаружат здесь ту машину, на которой мы приехали. Фрохайк подхватил сумки и вышел последним, тщательно заперев за собой многочисленные замки обеих дверей. *** Поразмыслив, Байерс все-таки решился позвонить Скалли. Она явно была встревожена, и Джон, подозревая, что в целях безопасности будет лучше вообще не говорить вслух о ребенке, быстро сказал, что у всех четверых все в порядке. Потом осторожно спросил, как идет работа у близорукого царя зверей. В первое мгновение Скалли замерла, не зная, что ответить, но потом догадалась, о ком идет речь. — Что она сказала? — спросил Фрохайк, когда Джон отключил телефон. — Они работают, — ответил Байерс. — Но никого пока даже не удалось взять — хотя бы для того, чтобы выяснить, что им нужно. Утренние дороги были пустынны. Стрелки в очередной раз убедились в том, что в паранойе определенно есть свои плюсы— и что держать в старом захламленном гараже запасную машину может оказаться весьма полезно. Лэнгли, нисколько не утративший уверенности в себе, несмотря на то, что их так быстро обнаружили, поинтересовался: — А где гарантия, что волки не приготовили засаду под крыльцом третьего домика? Ведь если не ошибаюсь, Джон, это когда-то был дом твоей тетки? Вычислить нашу родню с их возможностями — раз плюнуть. — Не исключено, — Байерс кивнул. — Но у нас нет другого выхода. Если мы будем просто так мотаться по дорогам, нас настигнут куда быстрее. Это женщина с младенцем на руках не вызывает подозрения. Даже одинокий мужчина с ребенком не так бросается в глаза. Но трое мужчин… Да еще двое из которых так выглядят… Джон неопределенно пожал плечами, бросив взгляд на потертый пиджак Фрохайка. Тот нахмурился: — А что тебе не нравится? Отличный пиджак, я купил его на барахолке за целых пятнадцать долларов! Очень удобная вещь, между прочим! В нем двадцать два обычных кармана и четырнадцать потайных! — Я только сказал, что трое мужчин с ребенком могут вызвать подозрения. Кстати, Лэнгли, думаю, разумно будет все же приехать туда, остаться на несколько часов и уехать вечером. Если будем днем болтаться по дорогам, нас быстро нагонят. Дом принадлежал моей тетке, конечно — но тетка давно умерла, фамилии у нас разные, я там появлялся очень редко. Вычислить можно — но быстро не получится, я позаботился. Машина в гараже есть. — Случай с подделкой документов о продаже? — усмехнулся Фрохайк. — Ты вроде говорил, когда мы занимались оборудованием. — Почему с подделкой? — обиделся Джон. — Я ведь действительно продал дом. Пусть и самому себе. Но то, что это был я, никому не известно. Меня было не узнать, между прочим… — Ладно, — Лэнгли прибавил скорости.— Через полтора часа будем на месте. Надеюсь, волки утомятся или поищут себе новую добычу. *** Тетка Байерса поселилась в крошечном городке именно потому, что любила тишину и покой. Настолько, что выбрала дом на самой окраине — Стрелки уважали такой подход к делу. Уилл молчал, словно понимал, что не стоит привлекать излишнего внимания к машине. Но ранним утром жители городка спали, досматривая последние рассветные сны, нащупывали спросонок будильники, рассчитывая проспать еще пару минут, и переворачивались на другой бок, совершенно не собираясь разглядывать невзрачную серую машину, проезжающую мимо окон. *** В этом доме никто не прибирался еще дольше, чем в предыдущем. Светло-голубые мебельные чехлы выцвели и, покрывшись пылью, приобрели сходство с плюшевой шкуркой игрушечной мышки. Годами не мытые оконные стекла пропускали солнечный свет тусклым и рассеянным. В углах комнат пауки бесплатно подсоединяли дом к мировой информационной сети. Когда Стрелки несколько лет назад устанавливали здесь свое оборудование, им и в голову не пришло заботиться о сохранности теткиной мебели. Почтенного возраста диван, явно купленный на распродаже антиквариата, сдвинули к стене и завалили разнообразным барахлом, немилосердно придавившим старые пружины. С круглого дубового стола сняли скатерть, набросив ее на кресло, и теперь на полированной поверхности громоздились электронные агрегаты. В теткином древнем чемодане терракотовой кожи хранились диски и кассеты — чтобы они не портились от пыли, чемодан на несколько раз обмотали скотчем и засунули под стол. Безделушки с каминной полки были свалены в небольшом желтом саквояже, а их место заняли прибор ночного видения, стопка журналов в глянцевых обложках специфического содержания, бейсбольная перчатка с автографом якобы Ландау, булыжник, по словам Лэнгли, являющийся осколком кометы Галлея, модель вечного двигателя и прочая дребедень. Портрет тетки, написанный «под девятнадцатый век», был снят со стены над камином и засунут в угол, между диваном и кадкой с деревцем неизвестного вида, засохшим в незапамятные времена. По раме картины безмятежно брел еще один небольшой паучок, соединяющий своей сетью мир дивана и мир стены. Римский нос Августины Уимбелс скрывали пыль и паутина. Место портрета на стене заняла большая карта Соединенных Штатов, на которой флажками были сделаны какие-то пометки. В том же углу, возле кадки, громоздилось и прочее теткино имущество — большая плетеная корзина для пикников, бумажная японская ширма, картонные шляпные коробки, сломанный патефон, заляпанный масляными красками этюдник с оборванным ремнем и почему-то облезлая плюшевая собака. Войдя в комнату, Лэнгли громко чихнул, и в утренних солнечных лучах заплясали пылинки. Вернее, клубы пыли — если придерживаться истины. — В следующий раз прятаться предлагаю в угольной шахте, там чище, — буркнул Лэнгли и направился к столу с техникой. — Столько пыли и в самом деле вредно! Байерс, прикрывший ладонью лицо Уильяма, согласно кивнул: — Да, придется убраться, а то он надышится еще… — Надышится? Кто? А… Нет, я про то, что техника вся в пылище, — Лэнгли сходил на кухню, разжился там какими-то тряпками и бумажными салфетками и принялся осторожно стирать пыль с системного блока и выгонять пауков-конкурентов. Байерс огляделся. — Мелвин, надо бы это все убрать куда-нибудь, — кивнул он в сторону дивана. Фрохайк буркнул что-то себе под нос, подошел к дивану, недолго думая, сгреб на пол хлам и сдвинул всю кучу к стене. Байерс тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Диван застелили старым пледом, который обнаружили в шкафу. Уилл задремал в дороге и теперь посапывал в своей корзине, сжимая в руках облизанную дискету, так что троица немного расслабилась. — Что там происходит? — Байерс подошел к Лэнгли, откусывая от гамбургера и глотая непрожеванные куски. — Они идут четко по нашему следу, — без обычного бахвальства и придури ответил Лэнгли и покосился на спящего мальчика. — У меня была программа, которая могла бы их запутать, я как-то развлекухи ради подключался к системам слежения. Но там специфический код, который быстро не подберешь, а времени у нас мало. — Сколько? — Как минимум полчаса. Я, конечно, гений, но не Господь Бог. — Как они нас вычисляют? — Думаю, банально— через камеры видеонаблюдения и спутниковую связь. Номера машины у нас сам знаешь. Если камеры подключены к интернету, я бы смог поменять в записях изображение, но нужен код. Увы, наизусть я его не помню. — А ты его не записал? — спросил Фрохайк. — На манжету от рубашки, в записную книжку, или еще куда-нибудь. — Записал. На самую обычную дискету, и скорее всего она осталась на той базе, откуда мы уехали,— Лэнгли почесал нос. — Косяк с моей стороны. Черт возьми, я подбирал код несколько лет назад и то от нечего делать! Вообще удивительно, что я его записал! Можете побить. — Толку тебя бить, — сухо ответил Байерс. — Да, это мы лопухнулись. — А что за дискету вы ищете? — спросил Фрохайк, не отрывая взгляда от детской корзинки. Байерс и Лэнгли удивленно уставились на него. Фрохайк осторожно вытянул из цепких детских пальчиков дискету и жестом фокусника протянул ее друзьям. — Он ведь взял то, что лежало сверху. Мы там были последний раз как раз именно тогда, когда Лэнгли развлекался подбором кодов. Не исключено, что это та самая. — Угу, — Лэнгли брезгливо взял обслюнявленный носитель информации двумя пальцами. — Только сомнительно, что там осталось хоть что-то, пригодное для чтения. Он даже угол обгрыз. Дискета со скрипом исчезла в недрах компьютера. Троица напряженно следила за происходящим на экране. — Файл недоступен. Файл недоступен. И этот тоже. О черт. А ведь дискета именно та самая, как мне кажется… Стоп. Прочитано два файла. Есть! Лэнгли вцепился в клавиатуру с видом пассажира Титаника, увидевшего спасательный жилет. — Ну вот, у нас есть теперь в запасе несколько часов до того, как они просекут мое маленькое хулиганство, — сказал Лэнгли, нажав последнюю кнопку. — Я кажется начинаю понимать, зачем они за пацаном охотятся. Хотите смейтесь, хотите нет, но он действительно цопнул единственную дискету, на которой было хоть что-то стоящее. — А что записано на остальных? — поинтересовался Байерс, заметно расслабившись. — А, — Лэнгли махнул рукой, снял очки и стал их протирать краем футболки. — Тебе будет неинтересно. Байерс понимающе хмыкнул. — Давайте сами поедим, что ли, — Лэнгли нацепил очки на место. — Кто знает, когда урвем еще полчасика покоя. В доме воцарилась сонная тишина. Паучки плели всемирную сеть, пыль кружилась в воздухе, Уилл сопел в своей корзине, прикидываясь обычным младенцем. …Когда раздался требовательный звонок в дверь, Лэнгли чуть не расплескал кофе на клавиатуру и собственные колени. — Черт подери, я же все предусмотрел, — прошипел он. Фрохайк бросился к монитору камеры слежения. — Это почтальон, — сказал он. — Тьфу, пропасть. Заметил, наверное, проехавшую машину. Открывать? — Даже не знаю, — Байерс почесал подбородок. — Не открыть — заподозрят что-нибудь. Открыть — еще хуже. Ладно, пустите меня. Фрохайк, скройся с глаз. Байерс сбросил твидовый пиджак, выдернул из шкафа какой-то платок в черно-белых черепах, повязал его на голову в виде банданы и натянул кожаную куртку в цацках и заклепках из того же шкафа. — Твоя тетка рокершей была, что ли? — хихикнул Лэнгли. — Она была… Она была всякая, — пробормотал Байерс и вышел открывать дверь. Почтальон интересовался, будут ли тут жить и не собираются ли продавать дом. Байерс сказался братом владельца, приехавшим проверить, все ли в порядке и подготовить дом к продаже. Почтальон не торопился уходить и явно хотел узнать что-нибудь еще. Вдруг Фрохайк вздрогнул: Уилл открыл глаза и попытался повернуть голову в сторону входной двери. — Если он сейчас заорет, нам всем конец, — прошептал Лэнгли. Фрохайк смотрел на младенца, полный дурных предчувствий. Уилл обвел взглядом комнату и вгляделся в кучу хлама возле дивана. Байерс уже не знал, как отвадить непрошеного гостя, который казался слишком любопытным для обыкновенного почтальона. Вдруг из комнаты раздался бешеный лай, и между Байерсом и почтальоном проскочила какая-то ободранная зверюга, издалека похожая на рыжую плюшевую дворнягу-переростка, всю в репьях и пыли. Собака бросилась к велосипеду, прислоненному к изгороди, сорвала сумку, притороченную к сиденью, и понеслась вперед по улице. Почтальон непечатно выругался и, вскочив на велосипед, бросился за ней. — Я вас оштрафую! — заорал он издалека. — А это не моя псина! — крикнул Байерс в ответ. — Она бродячая! Аккуратно заперев дверь, он вытер банданой с черепами пот со лба, стащил косуху, бросив ее на пол в прихожей, и вернулся в комнату. Лэнгли и Фрохайк сидели на прежних местах с таким видом, словно в комнате только что приземлилась летающая тарелка, и зеленые человечки просили передать Малдеру пламенный привет. — Вы языки проглотили? — спросил Байерс. Лэнгли поправил очки. — Почти. Ты собаку видел? — Видел. Где она пряталась? — Нигде. Вон там в куче хламья валялась. И пять минут назад была плюшевой и набитой опилками. Байерс непонимающе смотрел на Лэнгли. — Можешь думать, что я спятил, но это все он, — Фрохайк кивнул в сторону непривычно молчаливого Уилла. — Когда вы там начали с почтальоном дискутировать, он увидел эту собаку. А через мгновение проклятая псина … ожила, вскочила и унеслась. Чертовщина какая-то. — Мда. Думаю, ребята, лучше нам это даже не обсуждать. Кормим его и через час сваливаем отсюда, — Байерс подошел к корзине и присел на корточки. — Сдается мне, малыш, что ты и без нас в случае чего не пропадешь. А если кто тебя и украдет, то это будут исключительно его проблемы. Хотя подозреваю, что тебя поторопятся вернуть обратно. Фрохайк, завари ему молоко и поедем, — Байерс поднялся. — У меня дурные предчувствия. Боюсь, волки и охотники сговорились и готовят нам ловушку. Фрохайк ушел на кухню, не сказав ни слова. Лэнгли отвернулся к компьютеру. Байерс со вздохом погладил малыша по голове и с удивлением заметил, что его макушка очень горячая. — Я даже не знаю, что мы видели. То ли телекинез, то ли что похуже, — негромко произнес он. *** Троица выехала через час. Уилл уснул в корзине, напившись молока и прижав к груди облезлую зверюшку неизвестной породы. Лэнгли опасливо оглядывался по сторонам — посреди бела дня их могли подстерегать неожиданности, но оставаться на прежнем месте было нельзя. В паре сотен ярдов от дома они заметили старую плюшевую собаку, валявшуюся у обочины. — Хвала богам, — шумно выдохнул Фрохайк. — Я боялся, что он ее на самом деле оживил. Это было бы уже совсем… Странно. — А я теперь почему-то спокоен, — сказал Байерс. — Честное слово. Они колесили по дорогам несколько часов, пока не подошел к концу бензин. — Нам нужно заправиться, — вздохнул Лэнгли. — Иначе через несколько десятков миль мы просто встанем посреди дороги. — Судя по карте, в двух милях к югу от нас заправка, — сказал Фрохайк, свернул карту поудобнее и сунул Лэнгли под нос. — Вот тут. Двигай туда. Уилл захныкал. — Неужели опять есть хочет? — Лэнгли нажал на газ. — С ума сойти, сколько они жр… лопают. — Не похоже, — с сомнением покачал головой Байерс. — Когда он голодный, он не так орет. — Памперс? — тоном знатока поинтересовался Лэнгли. — Нет,— через секунду ответил Байерс. — Да и поменяли недавно. После смены памперса младенцу на ходу в машине он полагал, что ему уже ничего не страшно. — Поехали быстрее,— сказал Фрохайк.— Там разберемся. Две мили — это немного. Тут Уилл просто завопил благим матом. — Стоп, ребята, — Байерс задумчиво смотрел на орущего младенца. — Не стоит нам туда соваться. Уилл не хочет. Не исключено, что нам стоит прислушаться к его мнению. После собаки я поверю, что у него в мозгах радар. — Не вопрос, — Лэнгли пожал плечами. — Только что он будет делать, если мы остановимся от недостатка топлива? Будет всю дорогу мысленно нас подпинывать? Круто, на бензине сэкономим. Уилл затих. — До следующей заправки почти двадцать пять миль. Дотянем? — Не уверен, — Лэнгли покачал головой. — Но деваться нам особо некуда. Черт, и свернуть некуда, все равно мимо этой заправки ехать. Ладно. Вперед. Байерс, держи его крепче, поедем быстро. И ниже. Чтобы не было видно. — А толку-то, — проворчал Фрохайк. — Наши рожи и так опознают с первого взгляда. — Не льсти себе, твоя ничем не примечательна,— отозвался Лэнгли и снова нажал на газ. Ближайшую заправку они пролетели на полном ходу. Оглянувшись, Байерс увидел, как из-за угла выскочили трое и бросились за ними, потом вернулись и сели в машину, но, когда они выезжали со стоянки, на крышу машины рухнул шлагбаум. Голова мальчика под шапочкой была ощутимо теплой. — Молодец, малыш. Но смотри не перегревайся, а то как бы чего не случилось. Слишком быстро взрослеешь, мне кажется,— негромко проговорил Байерс. — Наверное, это у него вроде инстинкта самосохранения, — сказал Фрохайк. — Для разумности рановато. Лэнгли, мы сможем оторваться так, чтобы успеть заправиться? — Если вы не будете меня дергать каждые пять минут — возможно. Мы едем в обратном направлении. Надеюсь, что нас не станут искать в том городе, откуда мы только что уехали. Я вижу в этом определенную логику. Но странную. Поэтому в город не поедем. Байерс и Фрохайк переглянулись. Уилл молчал, прижимая к себе игрушку. Заправились быстро, заплатили наличными. Дальше ехали молча. Уилл просыпался два или три раза — поесть, и больше не орал— то ли проникся серьезностью ситуации, то ли просто устал. Байерс и Фрохайк изучали карту. — Мы можем свернуть на запад по этому шоссе. Поворот всего через несколько миль. Тогда через два часа пути мы приедем к нашему последнему пристанищу и там сможем зависнуть дня на три, я думаю, — сказал Байерс. — Честно говоря, я уже сам запутался, от кого мы удираем. — Если я правильно понимаю, ото всех, — буркнул Фрохайк. — Возможно. Лэнгли, дальше будет поворот налево, — сказал Байерс, протягивая карту Лэнгли. Уилл проснулся и захныкал. — Угу,— вздохнул Лэнгли. — У меня скоро руки прирастут к баранке. Он вывернул руль и под страшный скрежет вдруг буквально уткнулся в него носом. Фрохайк почти впечатался лицом в приборную панель, а Байерс — в затылок Лэнгли, едва удержав корзину с ребенком. Машина заглохла. — Что случилось, черт подери? — Байерс тряхнул Лэнгли за плечо. — Ты же говорил, эти колеса неубиваемые! — А я почем знаю, — раздраженно ответил тот, быстро оглядываясь. — Не пойму пока. Следите за обстановкой,— он вылез из машины и открыл капот. — Малыш, ты бы не шумел так, — обеспокоенно сказал Байерс, с тревогой наблюдая за проезжающим транспортом. — Если тебя заметят, нам крышка. Уилл продолжал хныкать и дрыгать ногами. В какой-то момент он со всей силы долбанул пятками в спинку водительского кресла, и валявшаяся там карта подпрыгнула, словно живая, и упала в руки Фрохайка. Байерс потрогал голову мальчика — она немного потеплела. — Опять телекинез, что ли? — спросил Фрохайк. — Это ты машину сломал? Парень, лучше сделай, как было, а то нам ехать надо. — С машиной все в порядке, — сказал Лэнгли, садясь на свое место. — Ни поломок, ни протечек, как будто вчера с конвейера сошла. Не знаю, в чем дело. Уилл продолжал колотить ногами в спинку сиденья. — Лучше бы ты учился разговаривать, дружок. Мы, знаешь ли, не телепаты, — Байерс почесал бороду. — Хотя вариантов немного. Сворачивать налево он не желает. Дорога прямо только одна — до города. А там нас может поджидать эта секта. Единственный вариант, который я вижу — улететь по воздуху — малоосуществим. Уилл умолк. — Это что, означает, что нам все-таки надо ехать в город? — Лэнгли обернулся, чтобы посмотреть на младенца. — Ребята, если я не двинусь мозгами к концу ближайших суток, мне положена медаль. Малдеру надо было поменьше возить в карманах штанов всякие радиоактивные штуки— тогда глядишь, родился бы нормальный ребенок. — Заткнись, Лэнгли, — хмуро бросил Фрохайк. — Ну хорошо. Едем в город. Но если нас там поймают сектанты… Уилл, что с тобой будет? — спросил Байерс. Младенец молча смотрел прямо ему в глаза. Байерс поежился и снова потрогал его голову. В это мгновение машина фыркнула, хрюкнула, Лэнгли судорожно дернул тормоз и сказал: — Кажется, нам разрешили ехать. Байерс поправил шапочку, перехватил корзину поудобнее и сказал: — Кажется. Возможно, те, что ждут нас в городе, менее опасны, чем те, кто преследовал нас до этого. Лэнгли нажал на газ. Уилл больше не хныкал и не дрыгался. Фрохайк и Байерс тоже молчали. День клонился к вечеру, когда они въехали в город. От звонка телефона все вздрогнули — он затрезвонил как раз тогда, когда Лэнгли, чертыхаясь под нос, вел машину по узким темным улочкам. — Это Скалли, — сказал Фрохайк, но нажать на кнопку приема не успел. Дорогу автомобилю преградила женщина, и Лэнгли вдавил тормоз — потому что дуло пистолета было направлено непосредственно в лобовое стекло. Байерс скосил глаза на ребенка — Уилл спал. — Или вы отдаете мне ребенка, или я убью вас и все равно его заберу, — коротко и по-деловому сообщила женщина. — Героизм бесполезен. Троица переглянулась. Женщина протянула руку к корзине, не опуская оружия. Уилл открыл глаза и пристально посмотрел на нее. Байерс как бы ненароком положил ладонь на макушку мальчика. Ничего необычного не почувствовал. Женщина, схватив корзину, исчезла в темноте подворотни. Фрохайк, бледный, как полотно, схватил Байерса за рукав: — Что теперь будет? Что мы скажем Скалли? — Она найдет его, — негромко ответил Байерс. — А с ним ничего не случится. Он в этом уверен. Мне кажется, этого мальчика ждет очень необычная судьба. *** Джозефо смотрел на мальчика долго и пристально, словно видел впервые. — У нас он в безопасности. У нас ему ничего не угрожает, — сказал он негромко. Уилл молчал. Он, конечно, понимал не намного больше, чем понимают обычные полугодовалые дети. Не намного. Но он чувствовал, что с ним ничего не случится. Чувствовал, и все.