Мост между мирами

Я валялась на полу, придавленная смыслом жизни. Причем, буквально – на мне лежала тушка моей собаченции. Здоровенный, сволочь – а ведь ему всего лишь несколько месяцев. Как там в алгебре? Плюс-минус? Ну, типа, примерно равно. Через четыре месяца этой глыбе будет год. Вроде бы. Честно, стыдно, что не помню точно. Мне лично кажется, что он со мной был всегда. Вылез из блокнота и пришел ко мне жить. Наконец, мой царь захотел пить и соизволил слезть с меня. Потопал к миске с водой. Обнаружив, что она пуста, он начал скулить и тыкаться в неё носом. Вроде бы как подвигать ко мне. Ох, Люк, любимая ты моя задница… - Сейчас налью, морда, - вздохнула я. – Принеси бутылку. Ну, ту, которую ты вчера перевернул. Псина убежала к тумбочке. И всё-таки, он меня понимает. Знает, о чём я говорю. И почему собака слышит лучше, чем люди? В чём прикол? Может, я для него – целый мир? Бог и царь в одном лице. Поэтому он ловит каждое моё слово, слушает, а не слышит. Слышать – это делать что-то параллельно. А слушать – это единственное занятие. Правильно? Люк прибежал и положил бутылку к моим ногам. И стоит, главное, морда – хвостом виляет. Какие там коты, какие сапоги – тут в одном взгляде уровень мимимишности зашкаливает. - Ага. Ща, - я встала на четвереньки и с самым деловым видом направилась к миске. Люк не возражал – у нас это было в порядке вещей. Вот не дай Бог сюда сейчас кто-нибудь зайдет – например, тётя Дина. Да меня ж в больничку упекут. Я налила воды в миску. Люк набросился на неё так, как будто прошел половину пустыни на своих четырёх. Пока мой лохматый братан насыщал свой организм драгоценной жидкостью, я подползла к видику и запихнула в него диск. - Слышь, морда, - позвала я. Люк подавился водой и тут же уставился на меня. - Го «Мстителей» смотреть? – предложила я. Моя псина тут же замахала хвостом и побежала ко мне. Мы так и устроились – прямо на полу. Люк был моей подушечкой, а я была ИО тряпочки для слюней. Пока начинался фильм, он меня облизал всю с головы до ног, пока не получил новым ботинком по носу. Не сильно, но такого тонкого намека было достаточно, чтобы он забыл обо мне и сосредоточился на том, что происходило на экране телика. И вот не лень же мне было сменить своё положение в пространстве, вытащить из коробки ботинок, ударить, потом положить его обратно… Офигеть. Я полусидела, тупо уставившись в одну точку. Все то, что произошло и ещё произойдет – это неправильно. Так не должно быть.

***

Прошло примерно две-три недели после моего «побега» из дома. Мне, почему-то, тогда вообще не влетело. В школе разбирались не со мной, а с училкой. Ибо, как выяснилось, у этой огненной бабы случился нервный срыв после того, как я наорала на неё и сбежала прямо с урока. То есть, тайное стало явным – она начала орать на класс. Причем матом. Причем отборным матом. И это услышала проходящая мимо кабинета завуч. Ну, думаю, не стоит рассказывать, что произошло дальше – и так всё ясно. Училке сначала жутко влетело, а потом, когда выяснилось, что она и раньше издевалась над учениками… Тут вообще без комментариев. Я избавилась от одного из мУчителей. Правда, и меня тоже «задело». Когда одноклассники рассказали, как оно все было, наш школьный психолог приперлась к нам домой и жестоко меня изнасиловала. В моральном смысле этого слова. Вроде бы говорила такие красивые, правильные слова… Но фигня была в другом – она приперлась вместе с моей классной. Они обе кудахтали рядом со мной, чего-то пытались втолковать, пообещать… Я сунула им несколько страниц, которые вырвала из своего блокнота (чего прежде никогда не делала), и выставила обеих за дверь своей комнаты. И пообещала, что если ещё раз сунутся – я натравлю на них Люка. Моя пушистая и обычно дружелюбная морда тут же мне подыграла – оскалилась и зарычала. Не зря я эту тушку за ошейник хватанула. Обе курочки выпорхнули тогда из моей комнаты, как ужаленные в задницу. Устроились там, на кухоньке, где рядом с ними тут же забегали мои родственники. И вот так, попивая чаёк, который им поднесли верные холопы, классная и психолог прочитали то, что было написано на страницах, вырванных из блокнота. А написано там было много – мелким почерком, на четыре листа. А лист, напоминаю, это две странички. Так они узнали обо всём том, что меня обычно ждало в реальной жизни. И думаю, это было описано более чем красочно. Ибо курочки тут же закудахтали. Они долго орались с родителями, воспитывали их. И строили так, что мне показалось, будто я подслушиваю разговор военных. На следующий день меня утащили к психологу. Все были в шоке, когда выяснилось, что я и не собираюсь сопротивляться. Что не ору, не вырываюсь, а послушно иду туда, куда велено идти. Меня ведут к психологу, а я не отказываюсь и иду туда только для того, чтобы узнать, как оно там все. Ох, лолушки. До сих пор помню, как я уселась в кабинете в кресло и уставилась на рисунки, которые висели на стене напротив меня. Было прикольно – нет, ну серьёзно. Я же писатель, типа, я должна через всё пройти, чтобы потом смогла описать всё так, как надо. В конце концов, вот вдруг у меня новый друг поедет к психологу? Вот мало ли? Он у меня в блокноте родится, а потом я его брошу – и только потому, что не буду знать, как это правильно описать. Психолог расспрашивала меня о моей жизни. Как выяснилось, классная уже передала ей мои листочки, и она их «внимательно изучила». - Чего тогда вам ещё надо? – буркнула тогда я. - Я хочу, чтобы ты рассказала всё сама. Ещё раз. - А на кой чёрт? Я, например, не хочу. Всё и так написано, чё ещё добавить? – я скрестила руки на груди. Да, Ларка, давай. Сломай логику безмозглому недоврачу. Психолог заткнулась. Помолчав пару минут, и собрав мысли в кучу, она попыталась снова начать разговор: - Ты так хорошо пишешь… Публикуешься где-нибудь? Ну, и всё в этом духе. В итоге, она заставила меня написать какой-то тест, а потом направила меня к психиатру. А та назначила кучу всяких таблеточек. И на этом мои приключения в больничке и закончились. Родителям, кажется, посоветовали заинтересовать меня чем-нибудь в «настоящей жизни». И больше нас там не было. Конечно, кому это надо – идиота к психологу водить. «Да-да, мы обязательно сходим!» - и тишина. Две недели меня пичкали таблетками, как наркошу. Удивительно – как это я на них не подсела. И вроде бы, нормальный человек – не бросаюсь, как мои одноклассники, не бешусь – и все равно поили. Много чего, похоже, почерпнули мои родственнички из тех записок. И из них же они узнали, что сотворил Борька с моими фигурками. А уж когда увидели сами фигурки, которые я делала, то вообще чуть дар речи не потеряли. Оказывается, они не знали обо мне достаточно дофига, чтобы сказать, что вообще ничего не знали. Дошло даже до того, что они полезли в интернет, чтобы узнать о подобном творчестве вообще хоть что-нибудь. И когда они узнали, что в нашем городе даже проходят конкурсы, на которые можно принести своё творение – любое и из любых материалов, - меня тут же пихнули туда. И я отнесла одну фигурку на конкурс рукожопства рукоделия. Не верила, что займу какое-нибудь призовое место, но зачем-то отнесла. Класс чё-то затих. Видимо, психолог разглядела в тесте, который она заставила меня написать, чё-то такое стрёмное, что немедленно сообщила классной, а та тут же промыла мозги моим одноклассникам. Не знаю, я целых две недели в школу не ходила. Заперли меня, как психа, дома. Только выпускали погулять с Люком. И то, нас должно было быть видно из окна. Чуть мы отклонялись от заданного маршрута, и из подъезда тут же вылетала тётя Дина с выпученными глазами. Хватала за шкирку Люка и тащила нас домой. Дошло до абсурда – морде приспичило пометить дерево, которое росло рядом с кустиками. Я, естественно, пошла за псиной – надо же мне рядом постоять, куда деваться-то. И едва Люк успел поднять заднюю лапу, как к нам подлетела тётя Дина с фитилём в одном месте. Господи, и как она успела так быстро преодолеть расстояние в шесть этажей и целый двор? В общем, она так нас перепугала, что Люк даже забыл, что хотел сделать. И всё из-за того, что нас не было видно за кустиками… Короче, ясно, что это были за недели. Но были и положительные стороны. Дедушка стал пользоваться духами, а бабушка затарилась освежителями воздуха. Ну, теми, которые уничтожают запах курева. Прикольно. Меня как будто начали замечать – но думаю, стоит им успокоиться, как всё устаканится и вернётся на свои места. В начале второй недели к нам лично заявилась классная, и сообщила, что в среду мы всем классом пойдём в кино. И она решила, что мне будет полезно прогуляться вместе с ними. - Вроде бы как, и фильм хороший, - сказала она тогда. – Ну и посмотрит, какие у нас дети сейчас хорошие… - последнюю фразу она произнесла робко, и, как она думала, почти неслышно. Ну, точнее, попыталась так сказать. Но какие для меня могут быть преграды? Услышать шёпот учителя через стенку – фигня. Ей бы суфлером в театре работать. Говорила бы громче актеров. И, разумеется, меня отправили в кино. Тётя Дина должна была явиться за мной вечером, и пройтись со мной по магазинчикам. Ей вдруг резко захотелось прогуляться со мной, ну надо же. Появилось желание разглядеть за шторкой волос человека, а не предмет мебели. Ох, ты ж матушку твою, моя ли это тётя? Чё-то не верится мне во все это. Врёшь, брат. Так не бывает. Я поверю, а потом что? Ты снова втопчешь меня в отходы своей жизнедеятельности? Класс пытался со мной разговаривать. Что удивительно, они вели себя прилично, обсуждали что-то. Кажется, даже что-то вполне себе цивилизованное и адекватное, а не подзаборный рэпчик. Нет, это не мои одноклассники, я вам отвечаю. Их зомбировали. Клонировали. Мои клоуны не могут быть настолько адекватными, чтобы обсуждать нормальные фильмы и нормальные книги. Уж тем более – книги. Когда они читали хоть что-то длиннее сообщения ВК? После сеанса я была как будто слегка пришибленная. Боже, я ходила в кино с классом. Здрасьте, эт не я. И вообще, не-не-не. Фу-фу-фу. Так не бывает, как поёт один крутой чувак. Ну не бывает так. И то, что меня встретила с распростертыми объятиями и размазанной по роже, как масло по хлебу, улыбкой, тётя Дина… Чёрт побери. Ну ничего, детка, я тебе ещё устрою приключеньице. Ты поймешь, что меня не так просто сломать. Вот не вытащишь ты меня в свой дурацкий мир. Как будто я не понимаю, что всё это хорошее когда-то кончится… Хочешь, чтобы я разучилась пользоваться своими бумажными билетами? Иди-ка к чёрту. Люди отчаялись, когда осознали, что единственное, что я выбрала в ТЦ – это запасной блокнот, набор для создания фигурок из бисера, толстенная книжка и цветастая кепка. Ну как люди? Людь. Один хомо, но не совсем сапиенс. Ну, то есть, тётя Дина, конечно. Да, я доказала что меня не так просто вытащить оттуда. Меня вообще нельзя вытащить из блокнота. Я там навсегда останусь. Раньше надо было думать – лет четырнадцать назад. А потом вообще наступил конец света. На той же неделе, в пятницу, я отправилась в тот же ТЦ. Только теперь уже не в кино, а на концерт. На космический концерт, космического, как впоследствии выяснилось, чувака. Тётя Дина увязалась за мной на концерт. И даже прихватила какую-то из моих одноклассниц. Во блин подстава – и надо же ей было дружить с мамой этой курицы… Самое начало прошло спокойно. Зал в меру орал и в меру был пофигистом – да, у нас тяжёлая публика. Каторжане же, ё-моё, чё ты хотел? Чё думал, в сказку попал? Я что-то снимала на планшет. Самое главное, что сумела поймать свою любимую песню – всё, жизнь уже удалась. А потом случился нежданчик. На середине очередной песни этому психу вздумалось слезть со сцены и пройтись перед рядами. Разумеется, к нему тут же рванули дети с цветами. Малышни и цветов было так много, что через двадцать секунд у него уже отрывались руки. Букеты не влезали, и оставалось их только жевать, как козлику. И конечно, тут на меня сошло озарение. Запоздалое. Меня как будто кто-то пнул, типа – «ну и какого хрена ты сидишь? Беги к нему!». И я побежала. Вскочила, схватила свой букет и побежала. На меня вылупились тётя Дина и одноклассница. Они явно не понимали, что я делаю. Ну и не надо. Моя вторая я контролирует наше с ней тело. Думаю, у нас хватит сил затормозить и не снести его с ног. Он не сразу заметил меня. Шел, болтал с залом, прижимал к груди букетики. Я шла за ним, а он расспрашивал о чём-то зрителей и топал вперед. Я даже не сразу поняла, что, по сути, зажала его в угол. Охрана засуетилась, и тут он повернулся. Наши взгляды, как говорится, встретились. Мой – наркомана со стажем, и его – охреневший от неожиданности. - Э-э-э… Привет, - нашелся он. Э-э-э, что? Ты это мне? Я молча сунула ему букет. Где-то на задворках сознания офигевая от происходящего, ещё пару долгих секунд я тупо пялилась на его лицо. Впитывала в себя образ, энергию. Наконец, капитан моего тела крутанул руль, мы развернулись и убежали. А он пошел дальше. И вот не знаю, какой чёрт его дернул, но Димка пошел вслед за мной. Покрасовался в проходе и убежал на сцену. А, да. Точно. Димка. Во чёрт, да я крут – я видел чувака с «Голоса». Э, не, так не бывает… Бывает. И так сказал сам исполнитель песни. Выкрикнул: - Ну чё вы такие скучные?! - и рассмеялся. Не, брат, сорян, я не скучная. У меня тут внутри всё бурлит и кипит. Ну, наверное. Просто я хочу впитать в себя всё, а вопли и тому подобное – это отвлекает. Ну, будем считать, что ты поёшь для меня. Ладно? И все-таки, порой даже интересно стать частью толпы. Это ведь потом можно описать. Не пропустишь через себя – ничего не напишешь. Этот приём работает всегда, особенно, если проходишь через что-то новое и непривычное. Вот так подумаешь – «я должен пройти через всё, мало ли – вдруг пригодится!» - и все остальные мысли затыкаются носочками, как домовые эльфы, и позволяют тебе почувствовать себя комфортнее. Примерно также я рассуждала, стоя в очереди фанатов возле сцены. И она, очередь, медленно доползала до меня. Чересчур медленно, но всё же. Авось, хватит мне мозгов и сил не грохнуться там в обморок. Я ж сильный баб. Не рухнула, когда цветы дарила, значит, и тут тоже не рухну. Главное, чтобы голос не задрожал, когда поздороваюсь. А ещё главное – не зависнуть за впитыванием. Я же губка. Мне постоянно мало. Я хочу впитать его полностью, чтобы потом поселить у себя в блокноте. И тут вдруг девчонки передо мной как-то разом исчезли, и оказалось, что мне пора подниматься на сцену. Там уже давно стояли стол и два стула – для Димки и для фаната. Я поднялась по высоким ступенькам. Господи, и как он так по ним скакал? Тут же оступиться страшно. Чуть-чуть не туда наступишь – и летишь вниз. И здравствуй, сломанная шея. - Привет, - раздался рядом со мной бодрый голос. Оп. Тот самый, глубоко неловкий момент, когда тебя принимают за нормального человека. - Привет, - неуверенно пробормотала я, падая на свободный стул. Дима, узрев у меня в руках мой блокнот, тут же потянулся за ним. Сообразив, чего он хочет, я сама протянула ему блокнот и уставилась на него. Из-под козырька кепки, думаю, не сильно заметно, как я пялюсь. Да и вообще, пофиг – мне можно. Он, наверное, уже привык. На него все так пялятся. Я положила перед собой на стол планшет, который захватила с собой на сцену, и зачем-то сжала его так, как будто собиралась сломать пополам. Ну надо же куда-то девать напряжение. Если опозорюсь окончательно – никогда себе не прощу. Дима же взял маркер и стал что-то выводить на чистой страничке в блокноте. Интересно, он хоть понимает, что держит в руках целый мир? На страницу раньше, где-то там, живёт Люк, моя сестра… И тут он врывается из реальности в этот мир. Но думаю, ему можно. Он ведь такой же, как я – но только его многие понимают. Может быть, не до конца. Может быть, я бы даже поверила, что и мои родственники пытаются меня понять, но не могут сделать этого до конца. Но я знаю их, хорошо знаю – такого не может быть. - Как тебя зовут? – неожиданно выдернул меня из моих размышлений Дима. Я вздрогнула только через пару секунд после того, как связала движение его губ и тот звук, который донёсся до моего слуха. Я даже уже открыла рот, чтобы ответить, но неожиданно поняла, что не знаю, что ответить. В голове разом вспыхнули все имена, которые когда-то были записаны в блокнот. Гспадибже, как же меня зовут-то? Лол лольский. Нет, ну блин, это же даже не смешно. Он же ждёт. Хочет подписать, типа, мне лично. И смотрит на меня, аспид. Ну че ты глазницы вылупил, череп? - Лара, - наконец, выдавила я из себя. Он снова склонился над столом, принялся что-то писать. И тут во мне проснулась я. Та я, которая пнула меня, когда нужно было бежать с цветами: - Меня чё-то контузило сегодня слегка, - я смутилась. – Прости…те. Он неожиданно расхохотался. Так громко, что оставшиеся несколько девчонок, которые до сих пор ждали своей очереди, сдохли от зависти. Вообще, это была автограф-сессия. То есть, чел заходит, садится, дает бумажку, получает свою дозу закорючек, и благополучно сматывается. А тут я порвала все шаблоны. Дима передал мне блокнот. Я взяла его и машинально прижала к своей груди. Кажется, он заметил это. И довольно улыбнулся – вот ведь гад такой, нравится ему это. Все вы, мужики, гады. Но порой очень даже крутые гады. - А можно… - у меня вдруг сорвался голос. Ну все, здравствуй, мой позор. Дима взглянул на меня. То есть, на кепку. Где тут лицо-то можно разобрать? Придётся ему говорить с кепкой, что поделать. - Что можно? – на всякий случай решил уточнить он. - А можно… сфоткаться?.. – я замолчала, сглотнула. Он молчал уже полсекунды. Невероятно долго. И тогда я решила добавить: - У меня завтра днюшка… - это вышло очень тихо, почти неслышно. Но сработало так, как было нужно – он тут же расплылся в улыбке. - Давай! На сцену вспорхнула моя курочка-одноклассница и выхватила у меня из рук планшет. Чёрт побери, малышка, ты можешь быть неплохим карманником, поверь мне! Дима даже встал со стула. Я уже видела, как с ним фоткались две других девчонки – он даже не пытался подняться. Сидел и послушно смотрел в объектив камеры. А тут что-то его разнесло. Может быть, отдохнул? Сейчас опять сядет. Ну точно сядет, зуб даю – невозможно так долго скакать по сцене и не устать. У него вон рубашка вся мокрая. Я тоже встала. Подошла поближе. Попыталась улыбнуться. Но скромничать рядом с этим человеком просто не получалось – он по-братски приобнял меня за плечи и притянул к себе. Курочка принялась щелкать клювом – извиняюсь, кнопочкой камеры. Одна фотка вышла неудачной. Потом вторая, третья… Я уже смирилась с тем, что останусь без фотки. Ну всё. Сейчас охрана заявится и скажет – всё, девчонки, не задерживайте очередь. - Господи, да дай сюда! – вдруг потребовал Димка. Лиза – так звали мою курочку, едва не выронила планшет. Дима отобрал его у неё и отпихнул подальше стулья. Я стояла, как манекен на витрине магазина. Не дай Бог нас сейчас снимет кто-то… Я же видела, что припёрлись журналисты. Видела оператора с камерой. Ужас… Вдруг меня по телику покажут? Ой, да ладно. Кому я нужна, такая идиотка? Дима уже перевел камеру в режим фронталки. Проще говоря – в режим селфи. Оглядел самого себя, и, оставшись недовольным, быстро окинул взглядом всё то, что находилось поблизости. Поблизости была только я и возмущающаяся охрана. И тут он сделал такое, чего ожидать было никак нельзя. Он просто снял с меня кепку и напялил её себе на голову. Самое время вспомнить, что я вроде как с утра была женского пола. Это будет селфи дня. Недели. Месяца. Да чё там скромничать – селфи года! - Обнимай уже, не бойся, - улыбнулся Дима, поднимая над нами мой планшет. Так мы и получились на фотке: я, по-детски прижавшаяся к нему, и он с забавной мордашкой. И да, в девчачьей кепке. Мило. Как-то стрёмно понимать, что он считает меня такой же, как и всех других. Тётя Дина вон светится от счастья, лыбится на пару с моей одноклассницей. А я… Я нормальная? Серьезно? Ты так считаешь? Разговариваешь со мной также, как и с предыдущей девчонкой. Круто, однако… Потом выяснилось, что на сцене я была не дольше трех минут. То есть, примерно столько же, сколько были и все остальные. То есть, возмущающаяся охрана и девчонки – это всё мне глюканулось. Однако... Я думала об этих минутах, сидя в такси и глядя в окно-зеркало. На улице уже было темно, через пару часов грозился наступить новый день. И практически ничего не было видно – только огоньки фонарей и фар проезжающих мимо автомобилей. Красиво. Красивая искусственная реальность человека бросила борьбу с природной красотой ночи и слилась с ней в единое целое. Разве это не круто выглядит? Ах, да. Тётя Дина снимала нас на камеру своего мобильника. Не думаю, конечно, что качество будет достойным, и что там вообще можно будет хоть что-нибудь разглядеть. Но… ладно. Это останется в памяти. Я ведь как компьютер – надо только записать, и я это никогда не забуду. Димка… Эх, наш Димка. Мне кажется, этот чел понимает, что в жизни главное. И именно поэтому его многие и не любят, нет? Мы же, в общем-то, одной крови. Только занимаемся разными вещами. Но в принципе, они даже не сильно различаются между собой, ведь так? Слово и музыка всегда идут вместе, им никуда друг от друга не деться. С того самого дня прошла уже неделя. С понедельника я вернулась в школу. Там меня сразу же загрузили – заставили принимать учебники у одноклассников. Это ж вроде называется – «пытаться заинтересовать её в реальной жизни», верно? Или мне пора заглянуть в словарь синонимов? Ладно. Как бы то ни было, сегодня была уже пятница. И я всё также валялась на Люке, а он пускал на меня слюни. И мы смотрели фильм. Было уже около десяти вечера – как раз ровно неделю назад я фоткалась с Димкой. Классно. Оу. Кажется, я отвлеклась. Слегка. Прошла уже большая часть фильма. Вся компашка супергероев красовалась вместе, Кэп отдавал приказы. Локи, кажется, уже куда-то смылся. Люк был в восторге – я знаю, как моя пушистая морда обожает этот фильм. Особенно ему нравится Халк – моя псина прямо пищит от восторга, когда видит, как зеленый великан расшвыривает всех вокруг. Закончилась самая эпичная часть, и Старк рванул в портал с ракетой. Вот клянусь блокнотом, всегда меня на этом моменте просто рвёт в клочья. Ведь знаю уже, что будет дальше – наизусть всё помню. Но нет. Каждый раз приходится хлюпать носом и топать за водичкой – в горле всегда застревает ком. Несколько секунд, один взгляд – и Ларка с Люком скулят в один голос. Осталось совсем чуть-чуть. Мы с Люком уже знаем всё до последней детали – каждый момент, каждое движение, слово. Да, за последние две недели мы посмотрели этот фильм столько раз, сколько не смотрели до этого никогда. Каждый раз так было – заходит кто-нибудь к нам в комнату, а мы сидим на полу, смотрим телик. Идиллия. По черному экрану побежали белые буковки. Титры. Ладно, пора спать. Сегодня я достаточно настрадалась с учебниками – даже смоталась с пары уроков. А завтра меня ждут великие дела… Я встала, выключила телик, убрала диск в коробку. Потом выключила свет и тут же рухнула на кровать – благо, не нужно переодеваться. Пижамка ван лав. - Э, Лючище, - сонным голосом позвала я. Люк, уныло топающий по направлению к подстилке, повернулся и уставился на меня. - Разбуди завтра в семь… - и тут меня вырубило. Порция войнушек на ночь всегда действует усыпляющее. Буду верить, что Люк меня понял. Он не может не понять.

***

Надо отдать моей морде должное – он разбудил меня вовремя. Это было мокро – мне пришлось с руганью бежать в ванную, чтобы смыть с себя его слюни. Нет, всё, решено – больше я ему так не позволю себя будить. Выучу вовремя гавкать, чтобы просыпался весь дом. А то и весь район – почему нет-то? Я окончательно проснулась уже только в школе. У нас был классный час, мы сегодня учились с первой смены. Даже, собственно, не учились – нас позвали сажать сирень. Всё уже было готово, везде были выкопаны ямки, какие-то крутые компании-спонсоры уже привезли кусты, которые мы будем сажать. И даже сделали футболки. Мне, как одной из тринадцати Избранных, тоже должны были выдать футболку. «Избранность» заключалась в том, что народ получал футболки, шарики, сажал сирень, помогал оборудовать наш Сиреневый парк, а потом их всех фоткал проф. фотограф. То есть, всех нас. Вообще, Избранных должно было быть всего десять – но мы же «лучший класс», нас должно быть много… Меня посылали туда как журналистку. То есть, я была избранной из избранных – могла фоткать всё, всё снимать. А потом, правда, должна была написать статью обо всём этом безобразии. Ну как безобразии? Парк – это отличная идея. Но сомневаюсь, что все классы будут так организованы, что это пройдет, как настоящий праздник. Сильно сомневаюсь. Впрочем, кто их знает? Это ведь не урок технологии. У нас в честь этого события даже отменили уроки. Скорее всего, там будут учителя – они всё и всех организуют, всем, кому надо, сделают втыки. Так что, может быть, наша школа не опозорится. Телевидение ведь приедет. Господи, я второй раз за две недели попадаю в телик… Это не я, всё ясно. Сейчас у нас должен был закончиться классный час, и мы должны были направиться на улицу – собственно, сажать сирень. Классная давала нам последние наставления и в перерывах между своими быстро появляющимися мыслями успевала вставить ещё что-то. Как правило, помечтать. Она хотела получить всё и сразу – рассказывала, как потом оборудуют парк сами взрослые, что и как у нас там будет. Правда, промелькнуло и нечто неприятное – она рассказала нам о девочке, которая умудрилась залететь в свои неполные двенадцать-тринадцать лет. Это безмозглое существо училось с нами в одной школе, ужас! Беременная девочка в шестом-седьмом классе. Гспадибже, куда катится мир. И что я скажу абстрактным малым, когда они у меня заведутся? Как я смогу сказать им «при мне такой фигни не было», если она была? Ох, ладно. Буду рассказывать про то, как сирень сажала. Как раз о ней же и мечтала наша классная. Парк сирени, лавочки для поцелуек… Мило. Нет, ну правда, мило. Не все же такие отшельники, как я. Кому-то это может быть интересно. Да и вообще, у нас же вряд ли кто-то так пойдет позориться – лавочку будет видно из окон школы и соседнего дома. Так что, может быть, и мне перепадет свой кусочек счастья – посижу там, послушаю музыку, напишу что-нибудь романтическое в блокнотик. А, ну да. Кто я такая, чтобы писать романтику? Нет. Это не для меня. Я вообще создана не для этого. Для чего тогда? Для дружбы? Возможно. Но вся эта любовь, отношения, и всё такое прочее – это точно не для меня. Это ведь уже проявилось, если бы было, правда? Я бы влюбилась в кого-нибудь. Я ведь Димке не соврала – шестнадцатого мая мне исполнилось пятнадцать лет. Пятнадцать. А я даже ни в какого актёра не влюбилась, не то, что в ровесника. Даже в Димку. Чё думаете, я не разглядывала нашу с ним фотку, не прислушивалась к себе? Э, нет. Ларка не для любви. Ларка – максимум для дружбы. И сомневаюсь, что эта дружба относится к людям. Нет, я не спорю – когда-нибудь, может, я увижу свою единственную бро. Возможно. И Люк со мной останется ещё лет на десять-пятнадцать. А что потом? И вообще, как долго живут такие люди? Я не могу представить себя взрослой. Нет, я примерно представляю, как буду выглядеть, но… Я ведь такой же и останусь? Внутри всегда останусь такой же, какая есть сейчас? Это же зависит только от меня. Кажется, я сдохну молодой. Жизнь ведь как-то должна избавляться от тех, кто не принимает её правила. Или я её тоже обхитрила? Но зачем? Да и что это будет? Невозможно представить себе этакую семидесятилетнюю бабульку, которая уже мало что видит, но всё равно упорно продолжает исписывать свой миллионный блокнот. Нет. Так не бывает. Не бывает таких взрослых. Жизнь должна как-то исправить всё это. А если быть точной – просто скосить меня, вырвать, как сорняк. Года эдак в двадцать два меня собьёт машина и всё. И happy end. Why not? Похоронят меня где-нибудь в этой дыре, и никто никогда обо мне не вспомнит. А раз не вспомнит – следовательно, никто и не узнает. От мыслей меня отвлекла классная. Ну надо же. Сидя на первой парте, я не сразу услышала, как на моих одноклассников наорали. Ну, хоть не на меня. Разобрав в ультразвуковой речи классной руководительницы несколько слов, я поняла, по какому поводу у неё бомбило. Народ не нацепил себе на грудь ленточки – такие сиреневые, которые означали, что мы участвуем в проекте. И такое повторялось, кажется, не в первый раз. До этого никто не носил георгиевские ленточки, которые там выдавали в школе. Сейчас всем было глубоко плевать на казённые фиолетовые ленты. Блин. Я одна не вкуриваю – им что, трудно один раз прицепить эту чертову ленточку и просто забыть о ней? Есть она и есть. Наконец, ультразвук сменился на более приемлемое звучание. Классная заговорила обо мне – о тексте, который я должна была потом написать. И даже что-то сказала про телевидение. Кажется, прозрачно намекнула, что если настоящие журналисты заприметят меня и захотят что-нибудь спросить, то я стану в классе звездой. Гспадибже. Кому это надо-то? Что, вы считаете, по мне можно определить, что я типа журналистка? Девчонка в длинной фирменной футболке, которая ей слегка велика, в шортах и с планшетом. Даже не с фотиком, повторяю – с план-ше-том! И да, в кепке. Я теперь не могу без неё. Моя счастливая кепка. Да и как-то странно… Звездой стану. Смешно, спасибо. Прямо-таки - опаньки. По мановению волшебной палочки меня вдруг начали ценить в классе. Э, не, ребятки, со мной такое не пройдет. Если вам чего надо – говорите, сделаю. Но частью этого цирка уродов я становиться не собираюсь. И классная, видимо, почувствовала это. Она тут же свернула свою речь. И вовремя – как раз прозвенел звонок. Народ выстроился у двери и потом ровным рядком торжественно направился на улицу. Я шла в самом начале. Я типа активистка… Круто. Вроде, такая же, как все. Мы вышли на улицу. Меня сразу же отопнули в сторону микрофона и динамиков, к аппаратуре – я должна была произнести речь, которую сама же и написала. Но оказалось, что ещё рано. Наш класс был не первым, и нам пришлось запоминать свою очередь. В общем, как мне сказали, всё будет просто. Я подойду после определённого чела и скажу свои слова. И потом, сразу же, заиграет песня. А пока можно пойти и заняться своим основным делом – фоткать и записывать. Вообще… Нам выдали футболки, дали мне возможность фоткать все, что захочу, и записывать тогда, когда мне это надо. Однако. Такими штуками меня можно заманить на темную сторону, детки. Но, разумеется, это всё не просто так. Вам что-то нужно – я это сделаю. А вы, мои типа близкие, обжигайтесь. Я вам не дамся. Ну нет, ни за что. Я знаю, что вы не просто так стали обращать на меня внимание. Не выйду я оттуда, смиритесь, смертные. Я прошла к выкопанным ямкам. Там уже начал трудиться народ. Мальчишки выравнивали ямки, девочки опускали туда кусты, а потом они вместе поддерживали их и закапывали ямку. Устанавливали так, чтобы они держались. Обвязывали ленточками, веревочками. Выглядело это очень даже мило. Я заприметила одну самую милую парочку, и поспешила к ним. Нужно было успеть подойти к ним раньше, чем это сделает другая, настоящая журналистка. Она уже пнула оператора, и они оба устремились к моим красавчикам. Я этих ребят не знала. Да мне это и не нужно было. Для меня они оба сейчас – это рабочий материал. Модели. Их нужно сфоткать, записать на камеру несколько фраз, и можно будет сматываться. Они работали слаженно. И я успела заснять самое главное – то, как кустик занимает своё место, как девочка повязывает на его веточку свою ленточку и ленточку своего товарища. Я даже успела попросить у них разрешения сфотографировать их вместе. Просто, типа – на фоне результата трудов. И они без труда согласились. И пока они мне позировали, моя неудачливая «коллега» продиралась сквозь толпу разбирающих лопаты мальчишек. Я сфоткала этих красавчиков, и тут же смоталась в сторонку. Присела на корточки и записала себе в блокнот данные, которые успела узнать о них. Её было немного, только имена, фамилии и класс. Они учились в параллельном классе – ну надо же. Не знала, что среди моих ровесников есть люди, которые выглядят, как люди. Тут до моего слуха донеслась чья-то ругань. И уж простите – явно нецензурная. Чья-то классная руководительница возмущенно заохала, а другая тут же смутилась, растерялась. Кажется, в толпе мальчишек что-то случилось. Кому-то врезали, и кто-то сломал один из кустов сирени. И сейчас этот второй «кто-то» орал матом на второго. Господи, его в детстве сильно били? Как можно быть таким ущербным? Это же толпа! Там всякое может случиться! А он сейчас стоит и позорит нашу школу. Вы уж простите, я не собираюсь быть звездой класса, мне это не нужно. Но если я могу как-то защитить честь этого идиотского заведения, в котором мне приходится учиться, я сделаю это. И сделаю это в своём стиле. Я подскочила к этому жирному придурку и врезала ему по щ-щ-щам. Лопата улетела в сторону – надеюсь, отрастила крылья и свалила в теплые края. Не дай Тор в руках у этого придурка побывать. Толпень тут же затихла. Мальчишка заорал, как раненый зверь, и куда-то убежал. Господи, а что все так на меня смотрят? Кто-то же должен был сделать это. Оставшиеся несколько часов я пряталась от журналистки. Но, видимо, плохо пряталась. Ибо меня всё равно отловили. Я банально прокололась на речи, которую должна была говорить. Меня услышали, увидели. И вот итог… Она задавала мне какие-то вопросы, оператор тыкал мне в морду свою камеру. Они даже заставили меня ходить и снимать остальных. То есть, выполнять, свою работу. А если быть точной – то перевыполнять. Да, мне приходилось ловить интересные кадры, но это выглядело не так уж и круто на фоне того, что я успела снять тогда, когда скрывалась от них. Ладно, как бы то ни было – меня обозвали «юной коллегой» и пообещали показать по телику. И с такими новостями я и явилась домой. Тётя Дина прослезилась от мнимого счастья, мама с бабушкой были в восторге. А дед, раз уж пошла такая пьянка, вылил на себя больше духов, чем обычно, и торжественно выкинул пачку сигарет, в которой оставалось ещё несколько этих вонючих трубок. Они даже устроили праздничный ужин, минуя непраздничный обед. А я сидела за столом и рассуждала в своём блокноте, как же это стрёмно прозвучало – «юная коллега». …как ругательство какое-то. Эй ты, юная коллега, иди-ка сюда. По морде ща получишь. Хошь по морде, юная коллега? Да и вообще, как-то это не по-русски. Стрёмно. Но по телику меня всё равно покажут. Ну и ладно, чё – мне не жалко. Пусть хоть вечно крутят. Лучше мне от этого не станет, хуже тоже. Осталось прожить только два дня. Завтра у нас выходной, а потом неделя счастья. Мы будем учиться с первой смены – то есть, быстро и безболезненно. Во вторник будет субботник и генеральная уборка в классе. В среду уроков вообще не будет, да и в субботу тоже вряд ли нас будут чему-то учить – у нас не будет уже ни учебников, ни мозгов. Рассуждая так, я завалилась спать в восемь часов вечера. Нужно было выспаться на целую неделю вперед. Не буду завтра вставать с кровати вообще – буду дрыхнуть. Фиг меня куда вытащат.

***

Воскресенье пролетело мгновенно. И почто точно так, как я и предполагала – мне дали возможность поваляться один день в кроватке. Неужто, они действительно начали понимать меня? Нет, такого не может быть. Просто они боятся. Боятся, что я в любой момент могу снова взорваться. Зря. Я теперь долго ещё не взорвусь. Можете не бояться. Понедельник я вообще не заметила. Даже странно. Раньше дни тянулись долго, невыносимо долго – я успевала сделать много чего. Например, те два дня, которые изменили нашу жизнь, с трудом уместились у меня на четырёх листах. А тут… что-то всё слишком хорошо. Может быть, тогда мне просто было тяжелее, труднее, я с трудом проживала каждую минуту? А сейчас всё стало простым и легким, как воздушный шарик, который мы запускали, когда садили сирень. Или как панорамная фотка, на которой красовался весь взвод юных садоводов. На физ-ре в раздевалке сидеть хорошо. Никто не трогает, можно слушать музыку и писать. Да и вообще, с утра учиться легче – осознаешь, что уже проснулся, только к концу последнего урока. Все как под наркозом. Быстро и безболезненно. Я даже не сразу услышала, что кто-то на меня наехал. Кажется, это была одна из тех девчонок, которая когда-то троллила меня больше всех. Слышь, наглая, а колёса не полопаются? А впрочем – на неё же сегодня химичка наорала. Пусть человек спустит пар. Надо быть по жизни пофигистом. Ничего ведь не изменишь. Учителя злые потому, что дети злые потому, что злые учителя. Коротко о моей жизни. Я могу, конечно, и длиннее, и с кучей описаний, но не хочу. Оно так есть. Из-за пары неловких слов, я просто взяла и скрылась в своей раковинке. В сотый раз убеждаюсь, что здесь удобнее. Зачем вы вообще пытаетесь что-то сделать? Ведь не только эта девчонка сорвалась на мне. Она просто первая. Не выдержала, нарушила запрет. А сколько ещё таких будет? Когда они поймут, что я не опасный псих, что мне «и так нормально». Ведь всё вернётся на свои места, разве не так? Я не успела закончить свою мысль до конца. Её спугнул школьный звонок. Это был последний урок, слава Одину. Я бы свалила и пораньше – всё равно ведь не занимаюсь. Но я этого не сделала. А почему я не свалила раньше? Потому, что дома писать не хочется. Будут отвлекать. А тут вроде как и веселуха намечается. Веселуха – это кодовое название субботника. Субботник – это всегда куча сил, воздуха и солнца. И чувствуешь себя даже лучше – как будто не возле школы убираешься, а сам в ванне моешься. Двор становится чище, народ – в точности наоборот. Но для меня это равносильно очищению. Может быть, это связано с тем, что я всё равно приду домой и сразу встану под душ, а может, это связано с чем-то более важным. Типа, я настолько крута, что понимаю, как это важно – очищать город. Ну и всё такое в этом духе. Как я и предполагала, субботник проходил весело. Даже для меня. Народ страдал, выглядывал из окон, а мои клоуны, натянув вежливые улыбки, поливали сирень и убирались на клумбах. Да и вообще, субботник во вторник – это всегда весело. И вполне логично. Особенно для России. Но здесь слишком людно. Моя работа выполнена – смотаюсь-ка я в класс. Авось, найдется и там работка. А то и домой отпустят. И я смоталась в класс. Там тоже трудились пчёлки-одноклассники. Уборка была почти закончена – всё блестело и сияло. Обалдеть. Обычно после нашей уборки всегда оставался такой же срач, какой был и до неё. А тут… неужели, лето почуяли? Ну и ладно. Не моё это дело. Работы нет – значит, можно пойти домой. Я подхватила свой рюкзак и направилась к выходу из класса. Но меня неожиданно окликнули: - Лара! Связав в своём сознании звук и факт своего существования, я повернулась к тому, кто меня позвал. Это была Лиза – та самая курочка, с которой я ходила на концерт. Жаль, что Кэп улетела – я бы, конечно, лучше сходила с ней. Но… концерт был уже давно. И ничего изменить нельзя. - Чего? – мне нужно быть как можно более дружелюбной. Она, вроде бы, ничего. Не лучше Кэпа, конечно, но вполне терпимо. С ней даже можно поговорить – не стоит отталкивать её вот так сразу. - Лар, подожди меня. Давай прогуляемся, мы же рядом живём, - она ослепительно улыбнулась. – Давай? Я сейчас вот последний горшок протру, и можно будет пойти. Я ещё кое-что тебе покажу… - она откинула с лица светлые волосы, которые упрямо лезли ей в глаза. – Тебе понравится. Я замялась. Подождать её или сбежать сразу? Ладно. Стоит дать девчонке шанс. Я же не могу вот так сразу свалить и даже не выяснить, что она хочет мне показать… Это же типа невежливо. Я дождалась Лизу, и мы вместе вышли из кабинета. А потом и из школы. Я шла, поглядывая на неё из-под козырька кепки. Меня позвали гулять. Я ли это? Нет, это не я. Определенно не я. Со мной такого не могло случиться – ровным счётом ничего из того, что произошло за последние три… или четыре? Четыре недели? Господи, как же быстро идёт время. Лиза затащила меня в библиотеку и привела в какой-то большой кабинет. Да что вообще происходит? Меня затащили в какую-то компанию, предложили сыграть в мафию… Откуда они вообще узнали, что я умею играть? Я ведь никому не говорила. И никто не мог сказать об этом. Ну в самом деле, не взломали же они мою страницу? Только там можно найти беседу, в которой я порой играла с другими ребятами. И они все далеко… Никто из них не мог сказать… Так, ладно. Это просто глупое совпадение. Я попробую сыграть. Впервые вживую. Может быть, у меня получится. И у меня получилось. Это затягивает. Как выяснилось, я создана для этой игры. Вживую играть даже прикольно. Я сыграла всего шесть раз – три раза я была мафией, один раз – стервой, один раз – доктором, и один же раз – комиссаром. Но и здесь тоже людно. Я хочу домой. Хочу в блокнот. На седьмую игру я уже не осталась. Нашла какой-то предлог и убежала домой. Надо сказать, я понравилась ребятам, а они понравились мне. Можно сказать, мы даже расстались друзьями. Может быть, я ещё когда-нибудь загляну к ним, мы сыграем ещё. Но я ещё не привыкла к такому количеству людей, уж простите. Не будите во мне экстраверта, как сказала бы я… в блокноте. Кстати, надо бы это записать. Пожалуй, я доиграю там. Я поселю тех, кто мне понравился, к себе в блокнот. Там их уже ждёт моя сестра. Пусть они поиграют, пока я буду гулять с Люком. Да, точно! Надо ведь бежать домой, и как можно скорее. Меня ведь там ждёт Люк. Я прибавила шагу. Примчалась домой, бросила там рюкзак, схватила в охапку свою скулящую псину, и снова побежала на улицу. Счастливая морда тут же бросилась к своему любимому столбику, а я устроилась на какой-то скамеечке. Пока мне не разрешали уходить с Люком далеко за пределы нашего двора, и поэтому наша с ним любимая скамейка возле моста пока пустовала. Я краем глаза заметила движение в одном из окон нашей квартиры. Это была тётя Дина – она снова заняла свою контрольную наблюдательную точку. Ну надо же. Это типа забота, да? Я достала свой блокнот с ручкой и открыла его. Провела кончиками пальцев по автографу, который у меня красовался на отдельном листочке. Потом перевернулся несколько исписанных страничек и нашла, наконец, свободное место. Ручка коснулась бумаги. Люк получил свободу ровно до того момента, как меня не вышвырнет обратно, а я сбежала в свой мир. Зачем они хотят вытащить меня отсюда? Ведь ничего не получится. В блокноте людей знаю только я. Они друг с другом незнакомы. Я то ли актриса, то ли кто покруче… Богиня? Ага, типа как в Древней Греции – спустилась с небес сыгрануть с простым народом. И во что, во что, Хель бы вас драла? В мафию? Смешно. Не, ну правда, прикольно. Современная такая богиня. Я строчила в блокноте со скоростью света. И казалось, меня уже ничто не может оттуда вытащить, как вдруг раздался хор голосов: - Э, Лар! Привет! А, чёрт… Я подняла глаза. Оказалось, что когда я гуляла с Люком, ко мне подошли одноклассницы. Вроде бы как – поговорить. Только вот говорили они, а я сидела, уткнувшись в блокнот, и заткнув уши наушниками. Даже Люку было на них пофиг. И они даже не сразу заметили, что я их не слышу. А сейчас, видимо, осознали свою ошибку. Интересно, сколько они тут уже болтают? И что, я что-то им отвечала? Или они даже не пытались меня отвлечь? Судя по их обалдевшим лицам, это было не так. Девчонки явно хотели поговорить со мной, а я их просто не слышала. Боже, вы что, только сейчас поняли, насколько я странная? Вы меня удивляете. Как так-то? Я – и вдруг нормальная? И чтоб я вдруг сразу услышала вас, когда что-то пишу? Ладно ещё – когда у меня нет наушников. Я привыкла существовать на два мира. Точнее, в одном жить, а в другом существовать. Но тут-то… и наушники, и блокнот… Вы реально думали, что я вас услышу? Лол. Лольский лол. Просто величайший лол. А вы сами-то в это верите? Реально разорваться на две части так, чтобы каждая из них была адекватной? Пришлось поздороваться с этими курицами. Перекинувшись парой фраз с этими существами с другой планеты, я подозвала Люка и потихоньку свалила домой. Приняла душ и потом устроилась за компом. И то уютнее, чем с живыми тупыми людьми. Рядом мой Кэп, застывший в одной позе. Жаль, нет того Кэпа, который живой. Который куда-то свалил, зараза, на целое лето. Оставила меня одну. Ну и как тут перебираться в «настоящий» мир, если нет человека, который мог бы действительно поддержать? Нет ни бро, ни Кэпа. Они все далеко. Это всё напоминает мне пост из одной группы, который я прочитала пару дней назад. Чел номер один спрашивает: «А что дальше? Что мне делать?». А второй ему отвечает: «А дальше меня не будет. Живи». Вот так и я попала. «Живи» - и всё. Жди начала нового круга ада. Я заткнула звуки окружающего мира музыкой. Наушники скоро врастут в мои уши, и я не смогу ничего поделать с этим. Я проторчала в интернете несколько часов. Нашла там милое мотивирующее стихотворение. Захотелось встать, одеться и уйти вместе с Люком. Куда? Просто. Вперёд. В никуда. Но за такое меня точно в психушку упекут. Скоро лето. Осталось две недели недо-учебы под «наркозом», и я буду свободен. Осталось совсем немного потерпеть… Я встала со стула и подошла к окну. Прижалась к стеклу носом, уставилась на этот дурацкий псевдо «реальный» мир, в который меня пытались засунуть. Там ведь красиво. Быть может, всё не так уж и плохо. Жить на два мира будет интереснее. Я закрыла глаза.День страшно и странно длинный. За окном только закат. А ведь я столько всего сегодня успела. Нет, так не может быть – так не бывает. Только… Димка же сказал, что бывает. И что теперь? Действительно бывает? Бывает так, что я могу показаться обычным, нормальным человеком? Что блокнот не кажется чем-то странным? Что встреча лицом к лицу – это нормально? И то, что меня показывают по телику – тоже в порядке вещей? Серьезно? Правда? Так бывает? Может быть, и бывает. Только вот Борька все равно останется идиотом, тётя Дина – безмозглой курицей, дед – помойкой, а я – человеком из бумаги. Бумажный человек. Почти как Железный, разве что огоньком пулять не могу. Я тяжело вздохнула и отошла от окна. Взрослые что-то обсуждали в другой комнате. Наверное, решали, стоит отправлять Борьку в летний спортивный лагерь или нет. Люк спал. Фигурки стояли возле кактуса, окружали его, прикрывали собой, будто ожидая в любую секунду нападения. Они защитят его, если что, верно? Защитят… Они же тоже живые. Я написала им души. Может, они переселятся в них. Может, я колдунья? Умею колдовать. Нет, серьёзно. Ведь как-то же я создала этот свой мир. Ведь у меня всё как-то не так, как у всех. Мой мир… Мой мир. Пора вернуться в него. Я буду верить в то, что так бывает. Ну что ж, спасибо за гостеприимство. Я сваливаю. Оставлю вам билетик, может быть - найдете меня... Трудную. Да. Со мной трудно, я понимаю вас. Но, как мне кажется, уже и не такую бракованную.