Я твой расстроенный рояль

Игорь Николаевич расхаживал по залу. Звон его каблуков эхом разлетался по пустому помещению. Поправив пробор на своих седых и редких волосах, он направился к сцене. На маленькой сцене ютился старый рояль, который некогда приобрел Игорь Николаевич с рук, считая, что у каждой вещи должна быть своя история. Медленно усаживаясь на скрипучий табурет, мужчина плавно опустил руки на клавиши. Рояль недовольно пробурчал несколько нескладных аккордов и замолчал, наотрез отказываясь слушаться пианиста. Игорь Николаевич задумчиво пропыхтел и закусил нижнюю губу. Рояль не впервые вел себя странно. Во время концертов, на которые приходило несколько родственников мужчины, просто из уважения к человеку, инструмент замолкал, моментально расстраиваясь. Все давно говорили Игорю, что пора бы уже избавиться от этих развалин, но как же можно выбросить инструмент?! Он же как живой, умеет разговаривать. Данный рояль был тому подтверждением. Тяжело поднимаясь, мужчина открыл крышку рояля, заглядывая внутрь. Все было как прежде: натянутые струны, дека, войлочные молоточки как на подбор. Порой он удивлялся, что в таком старом рояле такие хорошие внутренности. Игорь Николаевич задумчиво потыкал пальцем в один из молоточков и резко отдернул руку. Инструмент издал очень странный и не свойственный ему звук. Будто что-то сказал. Переведя дыхание, мужчина снова потянулся дрожащей рукой к молоточкам, как можно сильнее напрягая свой, и так же не важный, слух. Совершенно точно, при прикосновении к войлочному молоточку, рояль четко и внятно говорил: «послушай». Это был не человеческий голос. Смесь музыкальных звуков, которые, каким-то неведомым образом превратились в слово – вот что это было. Смахнув пот со лба, Игорь Николаевич провел кончиком пальца по ряду молоточков туда и обратно. Ему на секунду показалось, что все это нереально, и он просто спит. Ему снится начало его сольного концерта, на который как обычно придет его пожилая мама, жена и зять. Но, ни ущипнув себя за ногу, ни помотав головой, он не смог прогнать сон. Игорь Николаевич, не отрывая пальцев от молоточков, дотронулся до струн. Рояль заговорил громко и отрывисто, будто каждое его слово было отдельным предложением. Он молил мужчину о понимании. Говорил о том, что многие года ему было безмерно одиноко, и вот теперь нашелся человек, способный его понять. Игорь Николаевич все чаще жмурился, все же не переставая водить руками по инструменту. Рояль продолжал, говоря о вечной и волшебной жизни. Не такой, как у людей, полной горя, обид и боли. Стоит просто закрыть за собой крышку и мир разочарований навсегда перестанет его беспокоить. Игорь отдернул руки. Что-то глубоко внутри подсказывало ему, что это безумие и он просто сходит с ума. Но руки сами снова тянулись к струнам. Игорь Николаевич оглянулся, всматриваясь в темноту зала. Никого не было. Но сейчас его это не волновало. Он лишь провел вспотевшими ладонями по пиджаку и залез в рояль. В последний раз оглядел пустые стулья, теснившиеся у стен, и медленно закрыл крышку. Дверь со скрипом отворилась, и запыхавшаяся женщина вбежала в зал. Усаживаясь на неизменно свой стул, она достала из сумки вязание. Рояль негромко скрипнул, медленно начиная первую симфонию Чайковского.