***
- Нет! Фобос, удивленно моргнув, с недоумением посмотрел на скорчившуюся на полу фигурку стражницы Земли. Тонкие, дрожащие плечи с разметавшимися по ним волосами изумительной красоты, перепачканная грязью и кровью форма, бегающий по углам маленькой камеры затравленный взгляд и… упорство. Она лежала на самом дне той самой глубокой бездны, куда толкнул ее злой рок судьбы, слабая и беспомощная, словно тростинка: подобная ассоциация была на самом деле очень уместна, ведь Хэйл сейчас, казалось, легко можно было сломать напополам ленивым движением пальцев. И все же, несмотря на всю безвыходность положения и неопределенность, тело ее было преисполнено странной силы, будто бы сама Корнелия и являлась тем источником, поддерживающим себя. Как цветок, по воле случая давший корни в пещере, но упорно тянущийся вверх вопреки отсутствию всех природных ресурсов. Сравнение это понравилось Фобосу. Только Корнелия зря расходовала силы на бесполезную борьбу. Все уже было предрешено. Он – Фобос – сам решил вершить ее судьбу. - Ты хорошо подумала? – князь, прищурившись, сомкнул ладони в замок за своей спиной, одновременно делая шаг вперед. Стражница в очередной раз обманула его ожидания, оставшись на месте и не предприняв никаких попыток отползти подальше от угрожающе возвышавшейся над ней фигуры. Удивительная девушка. Всегда удивляла его и на Земле, во время его временного заточения, так и здесь, в грязной темнице. - Издеваешься? – и откуда у нее только были силы так громко и злобно шипеть... – Ты внезапно напал на Кондракар, воспользовавшись нашим… моим доверием… Девочки, Оракул, Эндарно… Все они не ожидали… Фобос мягко улыбнулся, опускаясь на корточки рядом со съёжившейся фигуркой ,и пытливо заглянул в глаза. - Бросил меня в эту камеру, продержал тут неведомо сколько… А теперь, теперь… - голос ее начал странно прерываться, будто Корнелия задыхалась, и Фобос, почувствовав волнение, напрягся, готовый в любую минуту подхватить ее и понести в лазарет. – А теперь приходишь как ни в чем не бывало и признаешься в любви! Требуешь взаимности! Ты совсем больной! - Ну почему же? – мужчина в притворном удивлении изогнул бровь. – Все, что я говорю – от чистого сердца, Корнелия. - Любящий человек никогда бы так не поступил с тем, кого любит, - стражница отвернулась, передергивая плечами и закусывая губу. Внезапно она, обхватив себя руками, словно в попытках то ли согреть, то ли держать себя под контролем, резко повернула лицо к князю, злобно прищуриваясь. – Где девочки? Они… тоже в темнице? Я хочу увидеться с ними! - Ты очень замерзла здесь. Ничего, скоро холод станет лишь воспоминанием, - Фобос, будто бы игнорируя слова стражницы, стянул с себя длинную, темную мантию, которую всегда носил как один из атрибутов свой власти и попытался накрыть ей девушку, и она, впервые за все это время, отшатнулась. Тиран вздохнул. - Какая же ты упрямая, - князь, все еще держа кусок ткани в руках, прижал его к себе. – Корнелия, принимая от меня помощь, ты не показываешь слабость, ведь все, что я предлагаю тебе, нацелено не на то, чтобы показать твою зависимость от меня. Я хочу позаботиться о тебе. Стражница нервно хохотнула, покачнувшись на месте и сильнее впившись пальцами в своим плечи. - Такое существо, как ты, по идее не может ни о ком заботиться. Ты можешь только разрушать и уничтожать… Ты… Ты… В груди что-то неприятно кольнуло при словах чародейки и мужчина, прокашлявшись, хмуро посмотрел на пытающуюся подобрать слова девушку. Затем он поднялся и, подхватывая мантию и вновь небрежно накидывая ее на свои плечи, со скучающим видом направился к выходу. - Однако, хочешь ты того или нет, но теперь ты полностью во власти этого существа, - князь почти физически ощущал, как сверлят эти голубые глаза его спину, и усмехнулся. – Твои подруги находятся в таких же темницах, как и эта. Я уже навестил их. Тебя же скоро переведут в более комфортабельное место. Молчание девушки раздражало, и Фобос, резко обернувшись, как-то безумно посмотрел на застывшую чародейку. - Ну же, Корнелия! Неужели ты не рада? – он удивленно развел руки, сотрясаясь от внезапно охватившего его тела приступа беззвучного смеха. – Прекрасные апартаменты, огромная кровать, ванна больше, чем твоя спальня на земле! Личные слуги, платья, все… Все, что пожелаешь! Ну что же ты не благодаришь меня, стражница? Теперь Фобос по-настоящему пугал ослабшую девушку, но даже страх, охвативший ее, не смог противостоять дерзости и отчаянному желанию справедливости. - Вот увидишь, - голос её дрожал. – Мы уже не раз тебя побеждали. Радуйся, Фобос, но всякой твоей радости приходит конец. Наступит день, и он наступит совсем скоро, когда мы с девочками снова одержим победу. Упрямый, такой родной взгляд. - Что ж… Я желаю вам удачи. Веселость Фобоса прошла так же внезапно, как и обрушилась на него. Князь, внезапно посерьезнев, долго всматривался в лицо Корнелии и вдруг улыбнулся. Улыбнулся ласково, совершенно по-доброму. Сердце девушки ёкнуло и предательски заныло. Так он улыбался ей на Земле, когда они вместе гуляли, и именно при виде этой улыбки девушка трепетала, уверенная в том, что князь наконец изменился и оставил мечты о власти… Фобос открыл скрипящую, тяжелую дверь, делая шаг из темницы и застыл, услышав сломанный голос. - Фобос… Почему? – Корнелия, сложив руки на коленях и сжав их в кулаки изо всей силы, смотрела на напряженную фигуру, очертания которой еле могла выловить глазом из окружавшей ее темноты. – Все же было так хорошо… Неужели ты не мог переселить себя и отказаться от этого? Дверь лишь вновь тяжело скрипнула, закрываясь, и Корнелия услышала звук удаляющихся шагов.***
Фобос неспешно спускался по узкой лестнице, ведущей к заднему двору. Конечно, он никак не мог отказаться от власти. Тяжело отказаться от того, к чему стремился столько лет, лелея эту мечту с самого детства. Тяжело было забыть тот позор и стыд, что он испытал, когда Оракул осудил его и приговорил к заточению на земле, тем самым приравнивая его к жалким, беспомощным обитателям этой планеты. Тяжело было простить стражниц, которые способствовали его падению на самое дно, и перестать взращивать эту ненависть, растить ее в своей душе, словно что-то живое… И теперь, наконец, получив то, что давалось ему так тяжело, он не собирался отказываться от этого. Но и от Корнелии Хэйл он тоже не собирался отказываться. Внезапно для себя, оказавшись в своей огромной клетке на планете Земля, Фобос обрел нечто ценное. Стражница Земли, изначально казавшаяся ему наиболее отталкивающей и колючей, вызывала в душе – да-да, тиран был уверен, что и у него она была – то самое теплое, умиротворяющее чувство, которого он никогда не испытывал за всю свою жизнь. Чувство это лишь крепло с каждой встречей, с каждым днем, проведенным вместе, когда чародейка шутливо ныла о том, как осточертело ей приглядывать за невыносимым пленником, а он громко хохотал, угрожая, что пытка эта будет продолжаться до самой старости. Девушка стала тем единственным, что спасало его существование на земле, и, уже полностью продумав свой план, Фобос точно знал – Корнелию он заберет с собой. Князь ступил на залитый голубым сиянием задний двор, заполненный фигурами, то и дело возникавшими из сверкающего в центре портала. Воздух был прохладный и влажный и донес до ушей мужчины тихие перешептывания, когда очередную бесформенную массу, которую тащили на своих плечах стражи аж с Земли, кидали на траву. - Мой князь, - рядом возник Седрик и, учтиво склонив голову, пошел рядом с Фобосом по направлению к толпе у портала. – Как прошла ваша беседа со стражницей? Вы… рассказали ей? - Нет, - тиран, лениво растягивая гласные в словах, остановился у странной кучи перед ним. – Не стоит ей об этом знать. Фобос опустил глаза, всматриваясь в лежащую перед ним груду. Стражницы. Куда же делся их былой боевой настрой, пламя в глазах и уверенность в своей победе? Открытые их глаза смотрели пусто и не выражали никаких эмоций, лишь поблескивая от света из портала. Тела были изломлены и изуродованы в последней, решающей битве – битве всей их жизни. До конца они не относились ко всему этому с той серьезностью, что требовалась от них, наивно полагая, что доброта способна одолеть злых монстров и ужасных существ из других миров. Вот рыжая голова Вилл – кровь почти сливалась с огненным цветом ее волос; вот вечно смеющаяся, нахальная Ирма, застывшая гримаса на лице которой была теперь отнюдь не такой забавной. Тарани и Хай Лин, кажется, каким-то образом умудрились держаться за руки… Фобос стоял рядом с поверженными, мертвыми врагами и не испытывал ничего. Никакого торжества, радости или ликования. Одно безразличие. - Что прикажете делать с ними? – тихий голос Седрика у уха. Фобос пожал плечами. - Не знаю. Представляешь, Седрик? – тиран задумчиво прижал палец к губам. – Часто думал о том, как они будут повержены, но никогда над тем, куда их деть… Может, сбросить в колодец? Решай сам. - Мой князь… - Семьи здесь? - Да, - Седрик указал рукой на тела, которые князь не заметил сначала. Они лежали в ряд с другой стороны портала, и Фобос, медленно приблизившись к ним, начал поочередно вглядываться в лица. Это, конечно же, они. Сходство Корнелии и ее матери поражало, и желудок князя неприятно сжался. Рядом мужчины с пушистыми, рыжеватыми усами и девочка, маленькая копия Корнелии. Все семейство Хэйл будто спало. - Они совсем не страдали, как вы и просили, - Седрик смотрел куда-то вдаль. - Хорошо, Седрик. Их похорони как следует, - Фобос, развернувшись, направился обратно во дворец, но остановился, бросая через плечо. – Позаботься о том, чтобы сегодня же стражницу доставили в самые большие покои после моих. Приставь к ней стражу, чтобы охраняли, и служанок. Пусть её помоют, наденут и накормят. Ни на какие вопросы не отвечать. Завтра я сам навещу её. Седрик в очередной раз поклонился и Эсканор покинул задний двор. Лишь уже находясь в темном главном зале, Фобос застыл на месте. Перед взором его вновь возник невысокий, так ненавистный ему человек в белых одеждах, смотревший на него сверху вниз и отдающий жалкий, позорный приговор. Очередной приступ хохота обуял тело князя и он, обхватив живот и склонившись, позволил смеху наполнить пустой зал и отозваться эхом в ведущих к нему коридорах. - Ну что же, Оракул? Вернее, Химериш… - Фобос сжал ладони в кулаки и, запрокинув лицо, прокричал, глядя в потолок. – Видишь меня? И кто же теперь на самом дне?! Успокоившись, князь проследовал в темноту. Завтра его ждал новый день новой жизни. Вместе с Корнелией.