Лабиринт

Зехир В спальне темно, ночь, задернуты занавески, наглый лунный свет не проникает в окна. Маняще мерцает робкая, едва заметная лиловая искорка, зародившаяся где-то в темном камне, что вставлен в одно из моих колец. Золотой ободок греется, искра бьется где-то в глубине... Да, конечно же - разве я могу не явиться на зов? Лениво ложатся на пол знакомые до боли руны и выверенные тысячей переходов линии портала. Сердце бьется чуть быстрее, чем обычно - в предвосхищении. Начертав волшебный знак, я терпеливо жду, любуясь на родной свет искорки, и привычно размышляю. Наверное, все могло бы сложиться иначе... Но уж сложилось так, как сложилось. Когда речь идет о государствах, политике и судьбах народов, мало кто задумывается о личных предпочтениях и чувствах. Темным эльфам, в кои-то веки объединившимся сперва под сильной рукой Раилага, а потом - Илайи, нужен был единый правитель. Нельзя было дать объединенным кланам сцепиться друг с другом. Вывод напросился сам собой. Как сказал однажды мой темноэльфийский друг, вдвоем с жрицей Малассы они как раз составляют одного вменяемого правителя. Холодный и рассудительный ум одного, практически неженская мудрость другой, настойчивость и терпимость, упрямство и гибкость, поддержка и воинской силы, и жреческой власти... Раилаг называет это не браком - союзом, и это довольно-таки верное слово. Вынужденный, расчётливый и разумный союз. Нет, разумеется, любви и чувств там не было ни капли, едва ли была даже симпатия. Как я уже говорил, когда речь заходит о политике, власти и благополучии родной страны, все остальное отходит на задний план. Как правитель государства, я не могу не радоваться тому, что в змеином гнезде темных эльфов наконец-то начинает наблюдаться хоть какой-то порядок. Кланы покоряются, миром или войной, но приходят под руку правящей четы. Игг-Шайл наконец-то становится единым и... вменяемым. Как Первого в Круге, меня это очень радует. К сожалению то, что является благом для страны, очень часто обращается... Нет, конечно не вредом и не злом. Несчастьем? Разочарованием? Ну, словом, не слишком-то хорошо для отдельно взятых, обычных людей. То, что Раилаг всем сердцем любит леди Изабель, ни для кого не является тайной. Он не скрывал этого раньше, не скрывает и сейчас. Нет, конечно же, ума не поселить даму сердца в соседней спальне у моего друга хватило. Они даже на людях никогда не появляются вместе... Но если взять новость из последнего письма леди Фриды, вспомнить кое-что, да чуточку поразмыслить, то не останется никаких сомнений в том, чьего ребенка бывшая императрица носит под сердцем. Интересно, знает ли об этом... она? И - да, это значительно успокаивает мою порой просыпающуюся совесть. Аметист в кольце снова проснулся; бледно-лиловый, осторожный свет разгорается все ярче, вызывающе мерцают линии портального символа... Наверное, пора. Илайя В каменном лабиринте легко запутаться, легко потеряться, и потому мне нравится бродить извилистыми тропами пещер. Неспешно шагать в темноте, прикасаться рукой к шершавой стене, огибать причудливый сталактит и неожиданно для самой себя сворачивать куда-нибудь на развилке. Во тьме лабиринта я теряю, оставляя позади, владычицу темных эльфов, верховную жрицу Малассы и все то, что является ей. Словно чешуйки, опадают броней стоящие вокруг меня слова - государство... долг... вера... честь... К тому моменту, как я добираюсь до сердца лабиринта, столь ненавидимая мной владычица Игг-Шайла исчезает. Остается... Илайя. Молодая, не видевшая солнечного света чернокнижница, еще не успевшая взвалить на свои плечи то, что побоялись взять на себя остальные. Я... завидую ей. Раньше все было просто и понятно. Был маленький клан, который нужно было защищать. Верно служащая магия. Преданная и упоенная вера. Была - свобода... А теперь невидимые путы слов, клятв и обязательств держат хуже цепей, а ажурный витой венец из черненого серебра кажется слишком тяжелым. В центре лабиринта бьют ключи, собирая холодные и чистые воды в маленькое подземное озеро. Там царят вечные сумерки, мерцают призрачно-фиолетовым светом кристаллы, едва-едва заметно светится мох. Сюда редко забредают живые существа... А те, кто забредают, вполне могут никогда не выйти обратно. Им незачем знать. Когда извилистые тропы лабиринта, наконец, приводят меня к озеру, он всегда уже там. Сидит на камне у самой воды, смотрит в прозрачную темень и думает о чем-то. Никогда не оборачивается, заслышав шаги: то ли так глубоко уходит в себя, а то ли дает мне шанс одуматься, развернуться и уйти... Я не воспользовалась шансом ни разу. Я, тихо ступая, подхожу ближе, останавливаюсь в шаге от камня: - Здравствуй. Он оборачивается на мой голос: - Здравствуй. Как дела? - Все хорошо. А как у тебя? - Да вроде, нормально. Шесть фраз, давно ставшие нашим ритуалом. Неизменно одинаковое приветствие, одинаковые вопросы, одинаковые ответы. Не несущие смысла и всегда - лживые. Нет, у меня не все хорошо, все... плохо. И я уверена, у него тоже не нормально. Но это все будет потом, а пока мы выговариваем привычные слова, просто глядя друг на друга. Как пароль, как ключ. Последний шаг, последняя ступень. Окончательно освободиться, отрешиться от мира, и... Все отпустить, потерять и забыть, пусть катится к дракону в пасть! Переломный момент всегда ускользает от меня. Вот я стою в шаге от него, смотрю в приветливое лицо: знакомые, укрытые полумраком черты, теплый взгляд, лукавая улыбка прячется в уголках губ... А через миг он уже оказывается рядом, мои руки уже лежат на его плечах, сердце в груди бьется в волнении, голова идет кругом: он рядом, со мной, и он снова сладко целует меня. Нет, ничего больше в целом мире нет. Нет обязательств, долга, решений и проблем. Есть только он - и я. Зехир Может ли эльф полюбить человека? Послушать людские сказки - так может, у каждого народа полным-полно таких историй. Они рассказывают про то, как в прелестную, бедную девушку, зачем-то посланную в лесную чащу, влюбляется лесной эльф - непременно принц. Влюбляется без памяти, забирает к себе, в прекрасное Королевство-за-Холмами, берет ее в жены, и живут они долго и счастливо. Или как доблестный воин-путешественник встречается с шайкой демонов, а прекрасная эльфийская дева находит его, раненного и умирающего, исцеляет... И снова любовь, счастье и мир. А еще есть истории, где рыцарь или волшебник спасают прекрасную эльфийскую принцессу из башни, или наоборот, девушка спасает заколдованного злым некромантом принца... Когда я был маленьким, я слушал сказки, верил им и думал, что когда-нибудь, когда вырасту, я непременно стану героем. Буду ездить по Асхану, побеждать некромантов, демонов и драконов. Ну и, конечно же, обязательно спасу свою эльфийскую принцессу. О да. Потом я вырос, стал героем и... понял, что сказки безбожно врут. Во-первых, у эльфов не бывает принцесс, разве что жрицы. Во-вторых, они совсем не такие, как любят рассказывать маленьким. Вот уж не знаю, кто менее похож на сказочных эльфов - жители лесов или дети подземелий... Ну и, самое главное. Даже если ты победишь злого некроманта, демонов, а вместе с ними всех врагов эльфийской принцессы и даже полюбишь ее, то вовсе не факт, что вы будете жить вместе, долго и счастливо. Скорее всего, все будет с точностью до наоборот. Впрочем, если бы у меня были дети, историю ни про Раилага и Изабель, ни про нас я бы рассказывать не стал. Иначе кто же захочет быть героем? Илайя Может ли эльф полюбить человека? Задай он мне этот вопрос при первой нашей встрече, я бы от души рассмеялась ему в лицо. Даже наших светлых собратьев мало привлекают смертные, что уж говорить о нас, детях Малассы? В людях нет грации, изящества и привычной нам красоты. Ох, я прекрасно помню, какими странными казались мне дети Эльрата при моей первой вылазке на поверхность... И как усмехалась я про себя, глядя на нашего вождя, увлекшегося смертной. Я всю свою жизнь считала эльфов превосходящей расой. Мы искусней в магии, сильней, ловчей, умней и выносливей. Мы первые и лучшие, с какой стороны не взгляни, думала я, глядела на них с высокомерным презрением и даже и в мыслях не могла представить, что все обернется - так. А потом в мои подземелья сунулся... человечек. Юный маг в ярких, канареечно-желтых одеждах, с волшебной палочкой, небрежно лежащей на коленях. Почтительные речи, приветливая улыбка и внушительная армия за спиной. Человечек не хотел конфликта, он просто желал найти вождя, искал прохода через земли кланов и союзников в войне с демонами. Забавный и мудрый, так говорил о нем вождь... Что же, наверное, Раилаг не зря называл его другом, пусть проходит, мы его не тронем. Ничего странного не было и в том, что я решила немного использовать мага в своих целях. Впрочем, я была с ним честной. Я сказала ему, что Раилага в Игг-Шайле нет и что пройти он может... Но вот досада, мятежные темные эльфы режут глотки всем, кто попадется на их пути. Хочет пройти - пусть пройдет, думала я, вежливо улыбаясь. Ослабит вражеские кланы - хорошо, погибнет в лабиринтах подземелий - невелика беда. Что мне до жизни какого-то смертного? Я думала, что услышав ответ, он повернет назад и уведет войска на поверхность, но предводитель магов лишь кивнул согласно, словно затем и пришел, чтобы узнать, что Раилага нет, да отправиться убивать мятежников. Армии волшебников скрылись во тьме подземелий, затих вдали производимый наземниками шум, я и думать забыла о них... А через две недели мне пришло вежливое уведомление о том, что Сорфал взят. Маг спрашивал, оставить город пустым или дождаться войск Заклеймленных Тенью? Удивленная, я с верными воинами прибыла в захваченное поселение. Он встретил меня у городских ворот. Сказал, что дарит Сорфал мне и готов подарить еще парочку, если их обитатели будут столь же агрессивны и несговорчивы. Но вот досада, времени дожидаться, пока мои войска доберутся до очередной захваченной крепости и займут ее, у него нет. На последовавшим сразу за встречей совете мы быстро решили, что сделать: выступить объединенным воинством, вместе брать города, оставляя в крепостях за спиной моих солдат. В конце концов, это было вполне в интересах темных эльфов. Я не привыкла доверять чужакам. Но подумала, что раз уж сам вождь полагался на него, отправляясь в Шио, то, наверное, могу положиться на его слово и я. Не расслабляться, конечно, следить пристально. Хотя едва ли маги, как и мои сородичи, так любят бить в спину. Итак, объединенные армии, путешествуя по подземельям Игг-Шайла, продвигались к границам Империи Грифона. Мятежные кланы не в силах были выстоять против натиска наших войск, города и гарнизоны сдавались, жрицы возносили хвалы Малассе, у драконов и гидр было достаточно пищи, а рабы едва успевали отмывать алтари от крови неверных. Маг предпочитал не убивать сдавшихся противников, а брать в плен и передавать нам, предоставляя мне вершить судьбы отступников. - Твои враги, твои соотечественники - ты и решай, - говорил он и никогда больше не спрашивал о них. Сперва я следила внимательно, в каждом жесте видела угрозу, а в каждом слове - подвох, но со временем перестала подозревать его. У мага была тысяча возможностей предать и убить, но он отчего-то не воспользовался ни одной. Мы волей-неволей много времени проводили вместе: смотры, советы, планы. Много говорили и рассуждали о том, что творится на Асхане, о замыслах Повелителя Демонов. Он расспрашивал меня о нашей магии, о цепях элементов и огромных по силе заклинаниях, внимательно слушал ответы и спрашивал снова. Рассказывал о магических изысканиях и новых заклятьях, придуманных его волшебниками. Интересный собеседник, ничем не похожий на моих молчаливых и сосредоточенных соотечественников: я никогда не могла понять, говорит он серьезно или это очередная из его странных шуток. Да, Раилаг был совершенно прав: забавный и мудрый. А еще вдобавок вежливый, рассудительный, добрый... и не лишенный некоторой привлекательности. Нет, тогда еще я не видела в нем мужчину. Видела - интересного собеседника. Союзника, на которого - вот удивительно! - можно положиться. Коротать с ним время было легко и приятно и я, пожалуй, была даже немного огорчена, когда настала пора расставаться. Путь мага лежал дальше, в земли Империи, а мне нужно было оставаться в Игг-Шайле. Покинуть подземелья сейчас, не укрепив своих позиций, означало для Заклеймленных Тенью потерять все, что было за последние месяцы достигнуто и завоевано... А этого было допустить нельзя. Так что я пообещала привести армии к Талонгарду так скоро, как смогу. Мы прощались у витой лестницы, ведущей на поверхность, и благодарность, которую я ему выразила, была, пожалуй, даже искренней. Маг заверил, что для него это ровным счетом ничего не стоило (если не считать затраченного времени и небольших, но все же потерь в войсках, подумала я), а затем... попросил об одном одолжении. Я милостиво согласилась выслушать. Он снял со своей руки один из браслетов и протянул мне: - Возьми его себе, пожалуйста. Тонкой работы, ажурный и изящный - серебряный дракончик, готовый обвиться вокруг моего запястья, с задорно поблескивающими аметистовыми глазками. Странно, подумала я, любуясь на лежавшее на загорелой ладони украшение. Маги обычно носят артефакты из золота, да и слишком этот браслет не похож на тяжелые, массивные и широкие, что так любят волшебники. Пока я удивленно рассматривала эту красоту, он пояснил: - Искренне надеюсь, что ты примешь... - улыбнулся, - подарок. "Спасибо" не говори, достаточно будет, если ты не швырнешь его мне в лицо. - Это просто браслет? - спросила я, осторожно беря дракончика с ладони и одевая. Украшение еще хранило тепло. - Не совсем. Он обладает некоторыми совершенно бесполезными свойствами. Показать? Я позволила. Он предупредил, что ему придется прикоснуться к браслету. Точно, забавный, подумала я: когда он однажды в бою сбил меня с ног, чтобы в меня не попала молния теневой ведьмы, он не спрашивал разрешения. Он быстро провел пальцем по ощеренным в оскале зубам дракона, скользнул по завитку хвоста. Запястье закололи знакомые иголочки, я почувствовала небольшой приток маны. - Его можно зарядить в любом колодце, - пояснил маг. - Здесь маны ровно на Астральные Врата. - Или на Ледяную Глыбу, - прикинула я. - Я бы предпочел, чтобы ты использовала артефакт не для того, чтобы заморозить пару десятков бесенят, а чтобы спастись из-под удара архидьявола, - беспечно заявил он и добавил быстрей, чем я успела ответить. - И еще одно, даже более бесполезное свойство. Волшебник слегка надавил на аметистовые глаза дракона, затем обхватил браслет пальцами, повернул на пол-оборота по ходу солнца. Камни вспыхнули и погасли, металл заметно потеплел, но больше ничего не произошло. - Я буду тебе очень признателен, если ты сделаешь так, когда закончишь клановые дела и поведешь армию к Талонгарду. Нам всем не помешает посоветоваться и скоординировать действия. - Что он делает? - Дает джинну понять, что с ним желают пообщаться. - Джинну? - А я тебе не говорил, что у меня среди предков были джинны? - совершенно серьезно спросил он, но темные глаза, выдавая его, смеялись. - Я могу связаться с кем-то еще? Ты всем союзникам выдаешь такие? - Нет. Разве стал бы Дункан носить подаренную мною безделушку? Еще поймет не так... - закатил глаза он и добавил. - Я сделал его специально для тебя. Ну все, мне пора, а то Нархиз подумает, что я решил остаться здесь. Наспех попрощавшись, он зашагал к лестнице. Ступив на первую ступеньку, обернулся и, махнув рукой, улыбнулся мне как-то особенно тепло, как никогда не улыбался прежде: - Пожалуйста, Илайя, береги себя. И, торопливо взбежав по ступенькам вверх, исчез, оставив меня, недоумевающую, в полутьме подземелья. Зехир Я никогда не прошу о встрече: не считаю себя вправе. Теребить заветное кольцо, постоянно бросать взгляд на камень - не горит, не зовет? - вот и все, на что меня хватает. Верь я в Драконов, посчитал бы это наказанием. Как там говорят священники Эльрата, за все воздается живущим? Вот и мне - воздалось. За злость на Изабель, вступившую в сговор с некромантом, чтобы вернуть к жизни того, кого любила. За насмешки над Раилагом, сунувшимся в ад, да еще и нас за собой утянувшим, чтобы выручить возлюбленную. За то, что никогда не понимал отца... А теперь я сам готов лгать, изворачиваться, хитрить и, если понадобиться, даже в ад спуститься, чтобы еще хоть раз увидеть ее - серебряный луч во тьме подземелий... Она красива, я заметил это еще при первой нашей встрече, и с тех пор, каждую проведенную рядом минуту, я любуюсь ей. Она умна, что является, увы, большой редкостью, и не только среди женщин. Недаром клан избрал ее в Хранительницы Закона. Она сильна духом, искусна в магии, обворожительна, изящна... Я еще долго могу перечислять ее достоинства, но скажу коротко: она - само совершенство. Нет, я пропал не сразу. Сначала мне просто, по какой-то мальчишеской прихоти, вдруг захотелось что-то доказать то ли этой надменной эльфийской красавице, а то ли себе самому. Захотелось положить... да вот хотя бы город мятежников к ее изящным, обутым в высокие сапоги ножкам. Так уж получается, что я всегда, всем и во всём помогаю, я и мои верные тряпки, ведра, швабры и веники... В любом случае, для заключения союза идея была неплоха, да и в словах, что темные эльфы не вылезут на поверхность, пока у них самих в государстве дьявол-знает-что творится, тоже был здравый смысл. Даже когда я завоевал город, дождался ее армий и уговорил объединить наши воинства, я искренне верил, что помогаю не именно ей, а Раилагу и всем расам грядущего союза. Ну а когда я понял, в чем истинная причина моих слов и поступков, когда поймал себя на слишком опасных мыслях, было уже поздно. Это как с некромантами - ослабишь бдительность, упустишь момент и все, расплодятся, да так, что вовек не выведешь потом... И все, что мне оставалось - одергивать себя да держать в руках. В сказки я верить уже давно перестал, да и на то, что избранная жрица Малассы снизойдет до безбожника, даже и не надеялся - разве что для того, чтобы ритуально принести в жертву своей жестокой богине. В конце концов, бывают ситуации, когда надо уметь довольствоваться тем, что у тебя есть. Вот я и наслаждался нашими разговорами о политике, демонах и магии, радовался каждой минуте, проведенной вместе, и рисковал сложить в бою голову, любуясь на то, как чернокнижница творит мощнейшие заклинания, всем магам на зависть. Никогда не считал себя застенчивым, да и с девушками вроде знал, как обходиться, но молчал - смысла не видел. Что толку в признаниях, если с той стороны подозрительность, настороженность и ничего больше? Война, рушатся империи, близится, быть может, конец мира, мессия демонов рожден, Биара в облике леди Изабель на престоле людского государства... Бывают моменты, когда человеческие чувства приходится отставлять на второй план. Но не удержался, сплел ей артефакт. Файдаэн бы написал стихи, кто-нибудь бы произнес пылкую речь или написал письмо... А я рассказал, как сумел. Ночами, когда особо давила густая тьма подземелий и не шел сон, тихонько шептал заклятья, вытягивая тонкие серебряные нити... Браслет вышел, что надо. Знак ее Дракона, серебро в цвет светлых волос, глаза-аметисты, совсем как у нее. Небольшой запас маны, и... дерзкий, в последний момент добавленный штрих - когда кольнуло осознание, что завтра все, расставаться, и может и не увижу ее больше. Слишком самонадеянным было считать, что она захочет когда-нибудь говорить со мной. Думал, не примет, рассмеется... Все-таки взяла - и сразу потеплело на сердце. Но все равно, тяжело было уходить. Не хотелось. Мучительно хотелось - прикоснуться. Обнять, прижать к себе, вдохнуть волнительный запах... Осторожно провести пальцем по изящным изгибам татуировки - от уголка глаз к виску, скользнуть по щеке вниз, к губам... Так и не осмелился. Сбежал. Надеялся, что когда буду далеко, станет легче. Куда там... Все стало в тысячу раз хуже. Теплый ветер, зеленые трава и листья, солнечный свет, даже долгожданное голубое небо над головой - ничто не радовало. Прибавились мертвым грузом тоска и сожаление о не сделанном. Смешно - сам себя сперва одергивал, теперь сам же и ругал. Правду говорят, что более сурового судьи, чем ты сам, никогда не встретишь... Впрочем, алые рыцари, демоны и поиски Слезы Асхи не давали мне совсем уж погрузиться в пучины отчаяния. Я не думал, что она позовет. Но однажды разгорелась лиловая искра в темной глубине моего кольца... Встреча, правда, прошла совсем не так, как мне представлялось. И их, и нас теснили демоны, было как-то не до обоюдных нежностей. Едва перебросившись с ней парой слов, я вернулся к своим войскам... И лишь потом понял, что ее настороженность и недоверие, наконец, исчезли, и приветствовала она меня почти что радостно. Потом была - победа, тяжелая и блистательная. Встретившись в Талонгарде, живые и добром здравии, мы радовались как девочки из начальных классов академии, встретившиеся после летних каникул. Обнимались, восторженные - до сих пор помню, как хрустнули мои ребра, когда меня приветствовал Готай. Ну и ее, как и Фриду с Изабель, я тоже в свой черед радостно закружил на руках. Быстро опомнился, конечно, тут же опустил на землю, но она, рассмеявшись, обвила руками плечи, на виду у всех коротко поцеловала в губы: - Великому дипломату и грозе демонов! - и тут же отошла, теряясь в радостном водовороте. Прикосновение обожгло, отдаваясь волной невольной дрожи по всему телу. Я до того опешил, что далеко не сразу пришел в себя. Привел в себя меня только радостный голос Дункана, объявляющего об их с Фридой помолвке. Демоны были повержены, новой правительнице Империи предстояло много дел... Ну а мне предстояло, переждав ночь, отправляться домой: оставаться на празднество по поводу победы я отказался. Пусть люди веселятся, гномы опустошают погреба, а воины Готая - кладовые. Я и так слишком много времени провел, занимаясь чужими делами. Да, я сбегал снова. Илайя Его имя не зря переводится с его языка, как "яд". Тихо, нитями раздумий, проник в мысли, незаметно и исподволь забрался в душу, растекся отравой по венам, смешался с кровью... Без ставших уже привычными бесед с уехавшим магом мне было скучно. Я иногда думала о нем, особенно часто всплывала в голове наша последняя встреча. Он вел себя... странно, мне было любопытно, отчего. Впрочем, самое простое объяснение я, как не обделенная вниманием противоположного пола эльфийка, нашла довольно быстро. Стоило взглянуть на все его слова и поступки с этой стороны, тут же все становилось ясно, приоткрывался иной, сокрытый в тенях, невысказанный смысл. Если он там, конечно, вообще был, и мне не показалось - ведь до последнего дня маг вел себя иначе. Я помню как мать говорила мне в далеком детстве, что я особенная. Быть может, это было и не так, но со временем я, повторяя ее слова, сперва убедила себя в этом, а потом действительно стала особенной. Я сомневалась, сумею ли быть Хранительницей Закона, но убедила себя в том, что смогу, и действительно смогла. Невелик был шанс, что Малсара ответит на мои молитвы, но я твердила себе, что Маласса не оставит нас. А убедив себя в том, что смогу объединить Игг-Шайл и смирить мятежные кланы, вновь вернув темных эльфов к истинной вере, я сумела сделать и это. А уж убедить себя в том, что я привлекла внимание смертного, было и вовсе легко. Это было... интересно и любопытно. Среди моих любовников еще никогда прежде не было смертных, только темные эльфы. Возможно, близость с человеком даже не будет отталкивающей? Нашел же что-то в своей женщине Раилаг... К тому же, предводитель магов был явно лучше всех до сих пор встречавшихся мне представителей людской расы. По крайней мере, с ним было о чем беседовать, он был молод, почти не носил бороды и не забывал мыться. Поэтому когда при следующей встрече мы перемолвились лишь парой торопливо-вежливых слов, я почувствовала себя почти что обманутой. Неслыханная дерзость - быть в меня влюбленным и сказать при встрече просто "Здравствуй"! Да что этот смертный о себе возомнил? А когда я узнала, что после победы он не остается в Талонгарде, а сразу отправляется в Серебряную Лигу... В сопровождении небольшой свиты, я явилась в лагерь к магам поздней ночью. Вопреки ворчливым заверениям старого наставника, предводитель волшебников еще не спал и вышел к костру сразу, как только его уведомили, кто пришел. Я улыбнулась ему самой чарующей из улыбок и спросила: не против ли он, чтобы некоторое время наши армии путешествовали вместе? Ведь дороги Асхана все еще кишат демонами и полны опасностей... Его выражение лица было так легко прочитать: удивление, радость. Быстро посоветовавшись со своим советником, он дал согласие, предупредив, что выступают маги утром. Я пожелала ему мирных снов и добавила напоследок, что весьма скучала по нашим беседам. Я думаю, говорить о том, что он сполна воспользовался предоставленной ему возможностью и не разочаровал моих ожиданий, не стоит? Недели путешествия быстро промелькнули мимо. Когда пришло время, я вдруг поняла, что... не хочу с ним расставаться. Что действительно буду скучать - без разговоров, без звука его голоса, без странных шуток и ночей, проведенных вместе. У меня даже промелькнула шальная мысль, а не отправиться ли с ним... Но Хранительнице Закона не пристало поступать как безмозглой, не разменявшей и сотни лет девчонке. Он не спросил и не позвал - и без того было ясно, что наши желания мало что значат: Игг-Шайл и Серебряная Лига ждали. Когда мы прощались у входа в подземелье, я спросила, увидимся ли еще? - Хозяину стоит только потереть лампу, и джинн тут же явится на зов, - кивнул на браслет он. Я вернулась в Игг-Шайл... И довольно скоро поняла, почему Раилаг сбежал. Править обществом, где века царил закон сильнейшего, тяжело. Тысячи слов, тысячи прошений, тысячи решений, тысячи лиц… И во всех речах ни капли искренности, лишь лесть и ложь. Приходится много на себя брать и показывать подданным не лицо - стальную, жесткую маску. Не расслабляться ни на миг, внимательно вслушиваться в слова, ища в них скрытый смысл и подвох, не доверять никому и ежечасно, ежесекундно ждать удара в спину. Он быстро стал моим наркотиком, моей отравой. Подобно тому, как любители дурной травы ищут в грезах спасения от жестокого мира, так спасалась и я. От всего, что навалилось, легло непосильной ношей, сдавливало обручем виски и грудь, мешая дышать... Устав, измотавшись и чувствуя, что железный стержень вот-вот сломается, я просто терла браслет-лампу и отправлялась бродить тропами лабиринта, пока мой джинн являлся на отчаянный зов. С ним было хорошо и спокойно. Рассказать, поделиться, выслушать. От моих собратьев редко когда дождешься тепла и участия... Я и не представляла, насколько оно иногда бывает нужным. Клановые распри, вечные конфликты воинов, магов и жриц, стычки с гномами... А тут еще, ко всем прочим проблемам, вернулся Раилаг. Хотя он не изъявлял желания править, недовольные моей политикой темные эльфы (а такие, разумеется, нашлись) заявили, что вождь - он, а у меня нет права властвовать. Нашлось достаточно и тех, кто встал на мою сторону. Назревал очередной раскол, с таким трудом объединенное государство могло снова развалиться на вечно огрызающиеся, враждующие кланы... Решение, на удивление простое, предложила Малсара: властвовать вместе, основать правящую династию. Не скажу, чтобы я или Раилаг были в восторге, но нам удалось договориться. Итак, Игг-Шайл остался един, Раилаг вступил в ряды Драконьих рыцарей, странствует в поисках Темного Мессии и очень редко появляется в столице, ну а я от нашего имени правлю страной. Да, я знаю об Изабель, знала всегда. Мне совершенно безразлично, с бывшей императрицей людей, гномьей оружейницей или с трактирными шлюхами коротает ночи мой царственный супруг. Он не входил ко мне в покои с тех самых пор, как узнал, что родилась Джайна. Я думаю, ему по большей части тоже все равно... Но свои связи я все же стараюсь держать в тайне: все-таки, я владычица, и слишком много сплетен обо мне быть не должно. Ему, конечно же, я рассказала все в первую очередь. Он сказал, что невелика разница. Раньше я была невестой Дракона, жрицей, теперь - невеста кого-то еще... Да, тяжеловато будет смотреть Раилагу в глаза, но джинн навек привязан к лампе и мне решать, звать его или забросить лампу, как ненужную безделушку. Говорил, как обычно, дурачась, но в лицо мне не смотрел. Ну а я, обняв его, ответила, что скорее чем лампа, мой нареченный и все данные ему клятвы будут пылиться на полке. Зехир Спросите меня, и я назову вам сотню причин, по которым мы не можем быть вместе. Назовите их бессмысленными оправданиями, и она назовет вам еще тысячу. Я не тешу себя пустыми надеждами. Я человек и я смертен. Мой век, быть может, будет чуть дольше, чем у какого-нибудь рыцаря, но от старости и смерти мне не деться никуда. Двадцать лет, тридцать, сорок? А и то и меньше... В любом случае, что такое несколько десятков лет для бессмертных? Краткий миг. Хотя скорее всего, она оставит и забудет меня даже прежде, чем звезда моей жизни начнет клониться к закату. Она - дитя подземелий, я - сын пустыни. Я не смогу долго жить под землей, без солнечного света. Густой мрак подземья вползает в душу, словно бы давит нависшая над головой толща камня... Да и ей будет тяжело в жаре моих земель, среди барханов и песков, под порывами горячего, иссушающего ветра. Она - избранная жрица Малассы, верно служащая своей богине. Я - безбожник, не знающей ни одной молитвы. Я чувствую на себе гневный взгляд ее темной богини, просто заходя в храм. Вздумай мы сочетаться браком, Дракон меня бы испепелила, а не одарила благословением... Интересно, какая расплата ждала бы безбожника, да еще и грешащего встречами с чужой женой, вздумай я уверовать в Малассу? За нашими спинами стоят наши государства. Она не может оставить тех, кого она возглавила, да и я не имею права отречься от власти. Кто скажет, что раз не готов ради любви на все, значит, не любишь - тот последний дурак. Быть может, любовь и важней всего на свете, но если ты ради нее предашь и оставишь все, если ничего больше не останется у тебя в жизни, много ли ты будешь стоить?.. Наделенные властью не имеют право ставить слово "хочу" на первое место. Смириться, склониться пред словом "нужно" - вот наш печальный удел, вот благодарность и плата. Мы правим государствами, но не в силах распоряжаться собой. Я сетую на горькую судьбу? О нет. Я мудр и радуюсь тому, что у меня есть. Радуюсь тому, что она снова и снова зовет меня, что в моих объятьях являет свой истинный лик. Тому, что иногда исчезают Первый в Круге и Владычица Тени, эльф и человек, и остаются только я и она. Тому, что сейчас, пусть против всех законов мира, но эта совершенная женщина - моя, и я могу прикоснуться к ней, без страха быть отвергнутым. Тому, что когда я складываю очередную из своих побед к ее ногам, она отвечает восхищенной и чарующей улыбкой. Поэтому я не смотрю в будущее. Я просто закрываю глаза - и снова целую ее. Илайя Мягкий полумрак, растекшийся вокруг, скрадывает его черты. Быть в его объятьях всегда так приятно, хорошо и спокойно... Маг осторожно отводит выбившуюся серебристую прядь за мое острое ухо, ласково проводит пальцами по моей щеке, скользит по губам. У него всегда такие теплые руки… Он начинает осторожно: - Фрида написала мне, что Изабель... - Я знаю, - ответ короток и резок, словно росчерк хлыста. - Что собираешься делать? - Ничего. Мне все равно, сколько бастардов наплодит мой дражайший супруг. Если с нами что-то случиться, престол Игг-Шайла наследуют мои дети, рожденные в законном браке. Он кивает, а я снова тянусь к его губам, обнимаю, запускаю пальцы во вьющиеся темные локоны. Нет, я не лгу ему, просто не говорю всей правды. Быть может, мне следовало бы, но... Ему незачем знать. У нас обоих и так достаточно сложностей. Я не хочу, чтобы все стало еще запутанней - в последние годы жизнь и так напоминает мне блуждание в лабиринте. У моего старшего сына фиолетовые глаза, иссиня-черные прямые локоны и совсем такой же, как у Раилага, серьезный, сосредоточенный взгляд и скрытный характер. Мне кажется, когда он вырастет, они с отцом будут, что две капли воды. А вот моя младшая дочь вся в меня: сереброволоса и светлокожа, вот только глаза странного для темного эльфа смешанного цвета - серые, с расходящимися от зрачка карими лучиками. Ей всего пять, но она растет и развивается чуточку быстрей, чем положено темной эльфийке ее лет. Наверное, когда вырастет, она будет чуть выше и чуть шире в плечах, чем все остальные соплеменники. В отличие от брата, она часто улыбается и смеется, а еще ужасно непоседлива, невозможно заставить ее сидеть и пять минут на месте, даже во время молитв Малассе. И уже сейчас ясно, что она изберет стезю чернокнижника: ей очень нравится волшебство. А мне остаётся лишь радоваться, что моя эльфийская кровь оказалась сильней человеческой.