Идол

- Ты точно уже делал это? Мальчик закатывает глаза, стоя с «пистолетом» наизготовку. - Ты что гомик какой-нибудь? Прекрати так нервничать. Он толкает Озила в плечо, с размаху усаживая на стул. Обрушивая на шаткую скрипящую мебель, заполненную высушенным клеем в стыках, свыше семидесяти килограммов пьяного футболиста. Парень просовывает колено между его ног и смотрит в глаза, жестом приказывая замереть. От старания он высовывает кончик языка, отмечая черными точками мочки ушей Месута. Черные метки. Он сам весь в этих метках. Руки обвивают погребальные ленты, вьются до самых плеч чернилами, вплавленными под кожу. Теперь, когда парень переоделся в майку, Месут видит похоронный венок на его шее. Классические розы, птицы, листья, изломанные ветви скрывают ключицы и шею как одежда, как будто он и не голый вовсе. У него тысяча сережек в ушах, сотни маленьких звезд с фальшивыми бриллиантами, серебряные клыки, миниатюрные цепочки, стальные цветы. Месуту становится стыдно за свой вопрос. - Давай. Месут приподнимается на скрипучем стуле, доставая из заднего кармана джинс маленьких бесцветный пакет. Пакет с удобным швом на манер «молнии», в таких дилеры с нижнего этажа продают наркоту. Парень берет его своими заклейменными руками, вертит в пальцах, украшенных чернильными символами вместо колец. Он кривится, подцепляя за бумажку-ярлык серьги, направляет слабый свет настольной лампы прямо на свои руки. На свои руки с бумажкой-ярлыком. На свои руки с сотнями тысяч долларов, превращенными в драгоценные металлы. - Святой пиздец. Озил неловко улыбается, ему стыдно. За то, что купил самые дорогие серьги в магазине. За то, что притащил их в эту обшарпанную квартиру. За то, что вытащил украшение под свет старой настольной лампы, покрытой облупившейся красной краской. Сидя на расшатанном стуле, под едким взглядом двадцатилетнего мальчишки, разрисованного черными лентами, Месут осознает всю свою убогость. - Лучше бы ты пошел в колледж. Парень качает головой, разрывая нить, скрепленную пломбой с индивидуальным номером изделия. Он садится на его колени, направляя свет лампы в лицо Озилу. А потом подставляет к его голове «пистолет» для прокалывания ушей. - Это больно? По виску Озила скользит «дуло», ласкает раковину уха. По паху Озила скользит бедро, надавливая на член. - Не больнее того, что сделали с тобой там. Он кладет руку на пах Месута. Он кладет руку в перчатке без пальцев из фальшивой кожи на пах Месута, водя пальцами с треснутым черным лаком по зубцам молнии. Озил непонимающе смотрит, а потом замечает розарий на его шее. Розарий, раскачивающийся прямо перед его носом, католические четки с вымышленным персонажем на стальном кресте, и все понимает. Парень вставляет в «пистолет» пулю. Он заряжает «магазин» белым золотом с камнем, напоминающим булыжник. И подносит к уху Месута. К его отмеченной черным маркером мочке. Озил хватается за чужой ремень с металлическими вставками, просто, чтобы за что-то держаться. Вся жизнь пролетает перед глазами, когда мальчишка наклоняется ниже. И он стреляет. Вбивает пулю в мякоть мочки, разряжая «магазин». Месут стонет и кривится, спуская руку ниже ремня. Спуская руку на задний карман джинс. Парень не возражает. Он снова заряжает «пистолет» и театрально дует на «дуло», раскачиваясь на бедрах Озила. Раскачивая деревянный стул под ними, который едва выдерживает суммарный вес. - Тебе же две дырочки, как девочке? Озил закрывает глаза и опускает голову, упираясь лбом в загорелую грудь мальчишки. Склоняет голову перед Иисусом и терновыми венками с изломанными ветвями. Из уха словно вырвали кусок, и кровь теперь хлещет, капая на новую рубашку. Палач, сидящий на коленях Месута, проталкивает влажный язык в рваную рану, собирая кровь, смачивая слюной растревоженную дырку, которой еще секунду назад не было в теле Озила. Он целует украшение, слизывает темную кровь с камня, подставляя пистолет к другой мочке. На секунду отвлекается, чтобы примериться, поднимает за подбородок голову Месута, напряженно сводит брови. И он стреляет. Вбивает пулю в мякоть мочки, разряжая «магазин». Озил не издает ни звука. Парень почти сразу встает с него, гася раскаленную настольную лампу. С минуту он роется в глубине своей захудалой квартирки, сваливая на пол диски с музыкой, книги, позолоченные кубки с медалями в чашах. Награды за первое, второе, третье места валяются в куче с достижениями Rammstein, навечно записанными на CD. - Один хороший парень… Парень пинает босой ступней огромный кубок победителя на тяжелой подставке. - Один хороший парень из Германии всю жизнь мечтал кого-нибудь съесть*. Я имею в виду, по-настоящему съесть, зажарить руку или ногу в духовке при двухстах градусах или отварить сердце в кипятке с бульоном из кубиков. Тогда он подцепил в Интернете болвана, который мечтал, чтобы его руку зажарили в духовке при двухстах. Они любили друг друга. Он поднимает глаза на Озила, выуживая из свалки на полу футбольный мяч. - Я имею в виду, они трахались. Ты когда-нибудь видел порно, в котором одному из партнеров отрезают член? Он швыряет мяч Месуту и выбирает из кучи канцелярские ножницы с яркой пластиковой ручкой. Месут медленно качает головой, морщась от боли в двух разорванные ранах, увенчанных бриллиантами-булыжниками. - Они снимали свой секс на любительскую камеру. То, как этот хороший парень отрезал партнеру член кухонным ножом, там тоже есть. Из члена они сделали баварскую сосиску, зажарив пенис с чесноком и маслом. Без яичницы. Просто сосиску. Наверное, им не нравились яйца. Парень встает прямо перед Месутом, закрывая и раскрывая ножницы, как будто что-то стрижет. Кроме прерывистого дыхания Озила, звук соприкосновения двух заточенных пластин – единственный в комнате. - После обеда этот хороший парень поимел своего любовника еще раз, а потом прикончил и набил его мясом морозильную камеру. Он быстро наклоняется над Озилом, тянет за подол рубашки и срезает торчавшую нитку. - Они написали об этом песню. Месут не сразу понимает, о чем он, а потом переводит взгляд на диск Rammstein, на который кивает парень. От боли в рваных ранах, украшенных бриллиантами, голова раскалывается, а воздуха не хватает. Как будто весь кислород сожгла настольная лампа с металлическим корпусом, покрытым красной краской. Мальчишка наклоняется и подбирает мяч. Пихает его в руки Озилу вместе с черным маркером, которым рисовал мишени для выстрела. - Подпиши, пожалуйста. На полу – кубки, медали, сертификаты, дипломы. Парень – высококвалифицированный спортсмен. На стенах – плакаты с Месутом. Месут – жертва с двумя пулями в голове. Озил снимает с маркера колпачок, кивая высококвалифицированному мастеру по прокалыванию ушей. - Скажи имя. Парень улыбается, засовывая ножницы в задний карман джинс. Ярко-фиолетовая пластиковая ручка так и торчит из маленького тайника. Он кладет руки в фальшивой коже Месуту на плечи, припирая футбольный мяч к их животам. - Просто: «С любовью, Озил». ------------------------------------------ * Википедия с удовольствием посвятит вас в личность Армина Майвеса, сделав это гораздо лучше меня тут: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D0%B9%D0%B2%D0%B5%D1%81,_%D0%90%D1%80%D0%BC%D0%B8%D0%BD