Есть ли воспоминания у Капитана Америки? Что за вопрос?! Конечно, есть! Как и у любого нормального человека. Хотя, иногда знаменитая победительница Красного Черепа хотела бы, чтобы их не было. Слишком ей тяжело видеть изменившийся мир, знать, что практически все друзья и знакомые давно мертвы, осознавать, что человек, с которым пусть и в тайне, но хотелось связать жизнь, погиб в далёком сорок пятом.
Но, с другой стороны, воспоминания — единственное, что осталось у Саманты Роджерс от прошлого. Именно воспоминания подтверждают, что она когда-то жила и сражалась, прежде чем вмёрзнуть в тот проклятущий айсберг. Это подтверждают не только её собственная память (тщательно лелеемая), но и память потомков тех людей, с которыми Капитан Америка билась бок о бок в той давно ушедшей, страшной войне.
— Я хочу устроить выставку про тебя и твою команду, — говорит как-то Тони Старк, сынок Говарда. Сэм гостит у него после победы над Локи и его читаури.- Экипировка, биографии всех «Ревущих Коммандос», твоя биография.
— Делай, — хмыкает капитан Роджерс, разглядывая самый первый железный костюм младшего Старка.- Зачем ты мне это рассказываешь?
— Считай, что он просит разрешения сделать про тебя выставку, — улыбается Пеппер, просматривая какие-то бумаги. И что эта женщина нашла в таком обалдуе, как Тони?
— Ну, мало ли ты в суд захочешь подать, — пытается отшутиться тот, кого публика знает под именем Железный человек.- Мои адвокаты, конечно, в два счёта дело развалят, но мне лишний раз нервы трепать не хочется.
Саманта улыбается. Такой человек, как Тони Старк никогда и ни за что не признается, что уважает кого-то, кроме себя, настолько, что просит разрешения на вторжение в личную жизнь.
— Делай, — всё же даёт своё согласие Сэм.- Но мог бы и не задавать этот вопрос. В суд бы я точно не подавать не стала.
— Отлично! — Старк, захваченный новой идеей, начинает кружить по лаборатории.- Пеппер, распорядись о том, чтобы кто-нибудь взял интервью у нашей бравой Капитанши. А ты, Кэп, расскажешь присланному человеку всё.
— Что именно «всё»? — ещё шире улыбается Сэм.- Про марку любимого мотоцикла тоже рассказывать?
— Мотоциклы можешь оставить себе, — хмыкает Старк.- Про детство, про войну расскажешь. О докторе Эрскине упомяни, о моём отце… Людям будет интересно узнать о том, в каких вы отношениях были.
— Тони, не наглей, — Вирджиния Поттс вновь отрывается от бумаг и предупреждающе смотрит на своего мужчину.
Между соправителями «Старк-Индастриз» назревает шуточный спор, но Роджерс до этого дела нет. Её мысли сейчас заняты другим. Нет, у Капитана Америки есть, что вспомнить! Тот же бой с Красным Черепом. Или спасение 107 пехотного батальона с завода ГИДРЫ. Это не говоря уже об эксперименте доктора Эрскина, который и превратил бруклинскую замухрышку в супер-героиню, которую почитают все американцы.
Однако, что бы девушка ни вспомнила, всё это хоть как-то связано с одним дорогим ей человеком. Самым близким другом, которого ей хотелось бы видеть отнюдь не в роли друга. С Баки Барнсом.
Сэм слабый и болезненный ребёнок. Постоянные простуды, бронхиты, аллергии, ангины. Обширный список. Мать даже шутит, ухаживая за вновь затемпературившей дочкой: «Ну, когда же тебе надоест болеть?». И положение дел только ухудшается, когда у девочки начинают проявляться приступы астмы. Обычно короткие, но неприятные. Они пугают как саму Саманту, так и её одноклассников. Как следствие: с тощей астматичкой Роджерс никто дружить не хочет. А тот, с кем никто и водиться не желает, быстро становится изгоем и белой вороной.
— Слабачка! — хихикают другие девчонки, когда Сэм одна остаётся в раздевалке — физкультурой Саманте заниматься противопоказано.
— Неуклюжая астматичка! — ругаются старшеклассники, презрительно глядя на Сэм, стоящую перед ними на коленях, пытающуюся сделать судорожный выдох. И вся её вина сейчас в том, что из-за резко начавшегося приступа она случайно уронила чей-то ланч-бокс.
Все эти издевательства и жесты пренебрежения Саманте приходится молчаливо терпеть. А что она, слабенькая девчонка, может сделать с хулиганами? Правильно, ничего. Только покорно сносить все оплеухи.
Но однажды тихоня Роджерс всё же не выдерживает.
— Эй, смотрите! — кричит какой-то соседский мальчишка на год старше девочки. Забияка тот ещё. Сэм не раз видела, как он у малышни мелочь отбирает.- Это же та астматичная курица!
Саманта так на месте и застывает. Нет, терпения у неё всегда было хоть отбавляй, но все эти обзывательства порядком достали девочку. Да и день сложился крайне неудачно: учительница накричала, одноклассники порядком надоели своими шуточками.
— Да какая же она курица? — фыркает товарищ забияки.- Так, цыплёнок…
— Я. Не. Цыплёнок.- Чётко с расстановкой говорит Сэм, судорожно прижимая к себе сумку с учебниками.
— Ууу! Да у нас голос, оказывается, есть, — смеётся первый хулиган.- Ты что-то сказала? А, Цыплёнок?
— Я не Цыплёнок! — всё же кричит Роджерс и кидается на обидчика с кулаками, уронив свою сумку в пыль дороги.
Мальчишки издевательски смеются. Что им слабые удары худенькой маленькой девочки? А обидное «Цыплёнок» так и продолжает звучать. Это чуть не доводит взвинченную Сэм до очередного приступа астмы.
Но вдруг откуда-то появляется третий мальчишка. Но, в отличие от первых двух, он не дразнится. Наоборот! Вступается за Саманту, дав ощутимый пинок одному из забияк.
— Лучше поищите того, с кем у вас равные силы! — злится защитник, глядя, как два дурака спешно убегают, а после поворачивается к Сэм.- Ты как? Всё в порядке?
— Всё отлично, — шепчет себе под нос Роджерс, недоверчиво, чуть исподлобья, глядя на мальчишку. Мало ли, вдруг и он дразниться начнёт?
— Это хорошо, — мальчик улыбается, трепля девочку по волосам. Такой неожиданный, почти доверительный жест.- Кстати… А мне нравятся цыплята! У них очень красивый жёлтый пух.
Неожиданно для себя Сэм тоже начинает улыбаться и накручивать на палец длинную светло-русую косичку — тайный предмет своей гордости.
— Я Баки Барнс, — почти нахально говорит мальчика, задорно сверкая глазами.- Если хочешь, я буду с тобой дружить.
— Хочу! — возможно, слишком резко и громко восклицает девочка, но быстро себя одёргивает. Мама говорит, что нельзя так начинать знакомства.- Меня зовут Саманта. Саманта Роджерс. Но мама зовёт меня просто Сэм.
Баки улыбается и помогает поднять сумку своей новой подруги. Так и началась их дружба. С обычной жалости и желания защитить. Но со временем она становится крепче. Намного крепче.
Через неделю приходит найденный Пеппер репортёр. Точнее, репортёрша, весьма дотошная молодая мисс. Строгая, точно училка младших классов. Сэм даже свою классную руководительницу младшей школы вспоминает. Миссис Норис. Она тоже ходила в похожей юбке-карандаше и тоже закалывала волосы в строгий пучок. Правда, во времена детства Саманты туфли на высоком тонком каблуке были не в почёте, а блузки с откровенным декольте вообще считались неприличными.
— Капитан Роджерс, — чопорно говорит репортёр, поправляя на носу тонкие очки для чтения (ещё одна схожая черта с незабвенной миссис Норис, только дорогая учительница носила очки в тяжёлой роговой оправе), — не расскажете ли вы мне, что вы делали, когда Америка решила вступить во Вторую Мировую?
— Читала, — как-то не задумываясь, отвечает Саманта. Их беседа идёт уже второй, если не третий, час, но удовольствия от неё Капитан Америка как-то совсем не получает. — Если память мне не изменяет, это был Марк Твен «Приключения на Миссисипи».
— То есть читали? — девушка от удивления даже очки приспускает чуть ли не на самый кончик носа. И моргает так ошалело, точно оглушённая выстрелом сова. Всё же современная молодёжь странная.- Вы всё время до эксперимента доктора Эрскина читали?
— Нет, я читала в день, когда японцы разбомбили Пёрл-Харбор, — качает головой Роджерс.- Правда, о случившемся я узнала только на следующий день, но сразу же побежала в ближайший призывной пункт.
— Вы хотели пойти служить? — репортёрша удивлённо просматривает свои записи.- С вашим тогдашним состоянием здоровья?
— Нет, я хотела пойти санитаркой в госпиталь, — вновь качает головой капитан Роджерс. Вечером Пеппер ждёт серьёзный разговор о выборе биографа. Хотя… Саманта почти не сомневается, что в этот выбор вмешался Старк.- Я патриот, мисс Тёрнер, а не идиотка. И я великолепно понимала, что с моей астмой меня никуда не возьмут. Да и к тому же, я девушка, а тогда считалось, что девушкам нет места в армии.
— И как же тогда доктор Эрскин взял вас в свой эксперимент? — как-то странно усмехается репортёрша, быстро чиркнув пару строк в своём блокноте.
— Я поссорилась с другом, — грустно улыбается Сэм. И вспоминает тот самый день, когда Баки последний раз видел её слабым Цыплёнком.
За все годы своей дружбы Роджерс и Барнс часто спорят, ухитряясь при этом совсем не ссориться. Ну, как часто? Раз в три-четыре месяца, когда Баки особенно сильно припекает. Больше Саманте устраивать диспуты совесть не позволяет.
Повод для споров обычно один и тот же — отстранённость и нелюдимость Сэм. Признаться на чистоту, девушка просто вбила себе в голову, что она дурнушка, а поэтому и смысла не видит выходить «в свет», как бы Баки ни пытался вытащить подругу на танцы. Но, если уж совсем откровенно говорить, есть ещё одна причина для отказов от танцев: Джеймс Саманте начинает нравиться, но не как друг и товарищ, а как парень. Да, это ещё не влюблённость, но кое-какие чувства определённо назревают. Поэтому Сэм и старается ограничить их общение, убеждённая, что на такую тощую замарашку, как она, Барнс никогда как на девушку и не посмотрит. Он-то, в отличие от верной подруги, никогда не был обделён вниманием противоположного пола.
Но в последние месяцы у неразлучных друзей появляется ещё один повод для разногласий. Война. США всё же вступили во Вторую Мировую, и молодые мужчины, как истинные патриоты, идут воевать с фашистами. Но воевать желают ещё и некоторые дамы. И среди этих дам и Саманта, дочка посмертно награждённого офицера, выросшая на рассказах матери о его героической смерти.
— Ты же не настолько глупа, чтобы пытаться пробиться в солдаты? Да ты загнёшься в армии за месяц, если не раньше! — возмущается Баки. Нашёл, засранец, справку из военкомата о негодности.
— Конечно, — сипло соглашается больная скарлатиной Сэм.- Я в санитарки пойду.
— Ага. С твоим-то здоровьем только в санитарки и идти, — сердито хмыкает Барнс, за что тут же получает подушкой по голове.
— Сам бы мог давно уже пойти служить, — Саманта сердито смотрит на друга.
— Никуда я не пойду, пока ты не поправишься, — возражает Джеймс.- Кто-то же за тобой должен присматривать?
Роджерс вполне может сказать, что за ней есть кому присматривать. Например, миссис Барнс давно Сэм своей второй дочкой называет — что могло бы натолкнуть девушку на кое-какие мысли, если бы Саманта ни была бы так убеждена в собственной неказистости — и с радостью за ней присмотрит, если бы сын позволил. Но девушка лишь молчит, сопя в одеяло. Боится, что друг и в правду так быстро уйдёт на фронт. И больше не вернётся.
Сколько раз Сэм из военкоматов, откровенно скажем, вышвыривали? Раз пять, не меньше. И неизменно Баки об этих визитах каким-то образом узнаёт и спорит, возмущаясь.
— Ну, чего тебе дома не сидится, как другим девчонкам? — сердито сжимает кулаки Барнс после четвёртой бумажки из призывного пункта.- Хочешь родине послужить — иди работать на завод.
— Я хочу быть санитаркой, — упрямится девушка.
А в марте сорок второго Джеймса принимают в армию. Сэм хорошо помнит этот день — ей самой тогда в очередной раз отказали в должности госпитальной санитарки, а потом ещё и какой-то урод побил. Признаться честно, Роджерс сама нарвалась, и неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы Баки их не нашёл.
— Во что ты опять вляпалась? — привычно цокает языком друг, хорошенько побив обидчика подруги.
— Я бы сама его отшила! — возмущается Сэм, вытирая кровь с разбитой губы. Хотя и сама отлично знает, что самой бы справиться с тем бугаем у неё бы точно не получилось.
Барнс пытается продолжить спор, но, видимо, вид у Саманты настолько жалкий, что друг просто ведёт её на ярмарку Старка. А может Баки, таким образом, хочет заглушить собственное чувство вины. Во-первых, подругу одну оставляет («мало ли, что с тобой может приключиться, Цыплёнок»). А во-вторых… Во-вторых, Барнс знает, что Сэм предпочла бы родиться мальчишкой — уж больно служить хочет.
Джеймс как-то не учёл того факта, что рядом с этой дурацкой ярмаркой есть ещё один призывной пункт. Туда-то Роджерс тайком и сбегает, пока Баки флиртует (а флиртует ли?) с продавщицей попкорна. Народу здесь много, но практически все веселятся, смеются. Будто на фронте и не гибнут люди. А Саманта только и может, что с сожалением смотреть на собственное отражение. Глиста глистой: тощая, маленькая, острая. Действительно цыплёнок, как её любит Баки называть. У матушки-природы весьма скверное чувство юмора. По-другому и нельзя объяснить тот факт, что такой жаждущий сражений и любви дух был засунут в столь слабенькое девичье тельце.
— Вот ты где, — Барнс с облегчением выдыхает, всё же найдя подругу. И тут же как-то мрачнеет лицом, осознав, ГДЕ ИМЕННО девушка находится.- Только не говори мне, что ты опять собираешься…
— Да, собираюсь, — Сэм сразу как-то супится, подбоченивается. Да, Баки её друг. И он ей очень нравится. Но его постоянная опека начинает порядком надоедать. В конце концов, он ей не брат и не муж, чтобы так себя вести.
— Ты понимаешь, что тебя всё равно не возьмут? Даже уборщицей в санитарные войска, — упрямо напирает Джеймс.- Почему ты этого понять не можешь, Цыплёнок?
— Потому что я хочу служить своей стране! — Саманта всё же срывается на крик.- Я не хочу сидеть в тылу… Ты даже не представляешь, сколько всего я могла бы сделать, если бы не это дурацкое слабое тело, не болезнь и не проклятый «слабый» пол!
Сэм заходится приступом кашля, и Баки тут же обнимает подругу. Его лёгкие объятья, не выходящие за рамки дружбы, всегда почему-то помогают предотвратить надвигающиеся приступы удушья.
— Постарайся не наломать дров, — советует Баки.
И тут Саманте приходит в голову одна простая, но до ужаса пугающая мысль. Друг прощается с ней.
— Вернись домой живым, — только и просит Сэм, прежде чем Баки уходит.
А полчаса спустя, уже после осмотра у врача, к Саманте подходит доктор Эрскин с весьма необычным и неожиданным предложением. Авраам Эрскин предоставляет мисс Роджерс весьма редкую возможность: шанс стать тем, кем она всегда мечтала быть — солдатом. И не просто солдатом, а суперсолдатом.
— Ну и глистой же ты была! — с самым серьёзным выражением лица заявляет Тони, просматривая старый отцовский фотоальбом.- Как Эрскин тебя вообще разглядел?
— Не разглядел, а услышал, — поправляет товарища Сэм.- Я голосила на весь военкомат о том, что хочу служить.
На глаза девушке попадается одна из её старых фотографий, явно украденная Говардом из личного дела Капитана Америки. Да уж. 45 килограмм при росте 155 — это мало. Катастрофически мало. Недаром полковник Филлипс так матерился, когда увидел, кого доктор с собой привёз.
— Думаю, это фото надо будет поставить рядом с этим, — Пеппер быстро отбирает у Капитана Америки фотокарточку.- Согласитесь: контраст, что надо.
Роджерс смотрит на свои фотографии. Да, контраст имеется. И сильный. По сравнению с тем Цыплёнком с первого фото, девушка на втором снимке так и пышет силой и здоровьем. И красотой. Стыдно признаться, но Сэм первые недели после эксперимента часто разглядывала себя в зеркале. Ей трудно было повериться, что это тело — её абсолютная собственность. И подтянутая фигура, и сильные мышцы, и новый рост, и проявившаяся фигура… Это всё — она сама! Это правда.
— Трудно было привыкнуть к новому телу? — спрашивает Тони.
— С биологической точки зрения, тело прежнее. Просто, сыворотка доктора Эрскина раскрыла его потенциал, — усмехается Сэм, вновь перебирая карточки.- Скорее, было тяжело привыкнуть к тому, что эти новые способности мои. Я ещё полгода отвыкала от постоянного ожидания нового приступа удушья.
Сэм ещё слишком хорошо помнит, как не могла привыкнуть к силе и ловкости, к быстрому бегу, к восхищённым взглядам солдат и учёных. Пожалуй, девушка ещё долго оставалась той бруклинской девчонкой, надолго запомнившей, через какие унижения ей пришлось пройти, чтобы стать Капитаном Америкой.
В подготовительный лагерь доктор Эрскин привозит Сэм под видом своей ассистентки. И так солдаты — настоящие силачи! — много обидного вслед ей говорят. Но хуже становится, когда полковник Честер Филлипс узнаёт о ещё одном «бойце» его секретного подразделения.
— Вы, доктор, точно с ума свихнулись! — зло кричит полковник, совершенно не смущаясь присутствия Сэм.- Мало того, что девчонку мне сюда притащили, так ещё и такую дохлую! Она же слабее цыплёнка!
Роджерс краснеет от стыда и гнева. Из-за неё доктору Эрскину от начальства достаётся. А её саму вновь цыплёнком обзывают…
— Полковник, в конечном итоге, мне решать, кого выбирать для эксперимента, — чуть картаво говорит Авраам.- Уж поверьте, на данном этапе Саманта — идеальный кандидат.
— Она женщина! — орёт Филлипс. И вены у него на лбу вздуваются, точно верёвки или корабельные канаты.
— Девушка, вообще-то, — поправляет полковника Сэм и тут же, смущаясь, опускает взгляд.
Военный пристально смотрит на Роджерс. Ну, кто её за язык тянул? Теперь точно никуда не примут и отправят обратно домой, в тыл. Зато доктор Эрскин выглядит каким-то подозрительно довольным.
— Женщины выносливее, упорнее и ловчее многих мужчин, — замечает учёный.- И во много смекалистее. Там, где мужчина не пройдёт силой, умом возьмёт женщина.
— Хотите бабу в эксперимент включить — возьмите лейтенанта Картер, — Честер всё же соглашается с присутствием женской особы в отряде.- Она-то хоть крепче. На эту слабачку только дыхни — улетит.
— Я всё уже решил, — упрямо говорит Авраам.- Саманта остаётся.
Таким образом, Сэм и попадает в отряд подопытных кроликов. Филлипс, конечно, на ней знатно отыгрывается! Заставляет все занятия с парнями отрабатывать. Говорят, даже подселить девушку в общую казарму хотел, в надежде, что «неженка Сэмми» не выдержит позора и сбежит, но тут вмешалась Пегги Картер, согласившаяся делить одну комнату с, возможно, будущим суперсолдатом. Но и в остальном Саманте приходится, ой, как не сладко. И физподготовка, и забеги по всему лагерю в полном обмундировании, и задиристые крики сослуживцев. Роджерс всё это терпеливо сносит (спасибо, дорогая школа, за уроки жизни и терпения!). И в долгу не остаётся, ухитряясь упорством и природной сообразительностью оставлять позади многих парней.
— И почему тебя в армию потянуло? — как-то спрашивает Пегги, глядя на измученную длительной тренировкой Сэм.
— Мой отец очень хотел сына. А родилась я. Считай, что таким образом я пытаюсь компенсировать его разочарование, — пытается пошутить Саманта, а сама задумчиво разглядывает фиолетовый синяк на предплечье. Кажется, его ей этот бык Ходж оставил.
— Он хотя бы гордится тобой? — как-то недовольно фыркает Картер, но тут же замечает, как Роджерс в лице меняется. Нет больше напускного веселья, только некая печаль.
— Мой отец погиб от горчичного газа в восемнадцатом году. Меня он так ни разу и не увидел, — Сэм с грустной улыбкой качает головой и садится за письменный стол, явно давая понять, что этому разговору надобно завершиться.
Да, доктор Эрскин и Пегги всячески поддерживают Сэм в этом филиале ада. Без этой поддержки Саманта загнулась бы быстрее, чем успела бы отзаниматься первый курс тренировок. Но есть ещё кое-что, что помогает девушке выстоять и не сломаться. Письма. Почти каждый день Саманта пишет Баки. Конечно, этим посланиям не суждено быть отправленными к их адресату — слишком много в них секретной информации. Но даже просто написать и положить в ящик стола было приятно. А потом представить, как друг его прочёл бы, улыбнулся, посетовав на излишнюю любовь Роджерс к художественным оборотам и странным сравнениям, и какой скупой на слова, но добрый ответ он написал бы. От этих мыслей становится как-то легче на душе.
Неделя армейской муштры и бесконечных тестов, но тренировки заканчиваются слишком внезапно, буквально в одни день. А всё вроде идёт, как обычно. Очередное упражнение (с которым Сэм, чуть ли не в песке от усталости валяющаяся, с трудом справляется), очередной спор доктора Эрскина и полковника Филлипса. Откуда берётся граната, никто и не понимает. Парни все в рассыпную кидаются, перепугавшись, а у Саманты в голове будто что-то щёлкает. Если она сбежит, то могут от разорвавшегося снаряда пострадать другие люди, Пегги, например, или Авраам, или даже Честер. Этого девушка допустить просто не может и поэтому сама бросается на гранату. А что? По ней точно никто плакать не будет. Разве что Барнсы, но они-то вряд ли когда-нибудь узнают, что с ней сталось на самом деле. А Филлипс так вообще доволен будет, что его вечная головная боль померла героической смертью.
Сэм отчаянно жмурится, ожидая острой боли, темноты и яркого света на том конце тоннеля, но… Ничего! Граната под ней и не думает взрываться! Только Картер и Филлипс удивлённо смотрят на мисс Роджерс. А вот доктор Эрскин наоборот, выглядит весьма и весьма довольным.
— Дура! Граната учебная! — орёт кто-то сослуживцев, так смело спрятавшихся за машины.
Действительно, обычная учебная «лимонка». Но кто мог её кинуть? Чья-то достаточно злая шутка? Или очередной тест? Но, если это тест, прошла ли его Сэм?
А вечером Филлипс с весьма кислой миной на лице сообщает девушке, что она переходит к следующему этапу испытаний. Сыворотку введут именно ей. Чувствует ли Саманта радость? Конечно, чувствует. Но так же где-то в глубине души, в самом потаённом и тёмном уголке тихо начинает расцветать смятение. Из-за чего полковник, не раз подвергавший слабенькую Сэм остракизмам, вдруг своё решение поменял? Из-за той дурацкой гранаты? И почему доктор Эрскин так упорно настаивал именно на её кандидатуре?
— Сильный человек теряет способность ценить свою силу, — мягко, почти по-отечески улыбается Авраам, когда девушка вечером задаёт ему этот вопрос.- А кто, как ни слабая, болезненная и умеющая сочувствовать девушка сможет по достоинству оценить полученные способности? — некоторое время немецкий учёный молчит, выстукивая какая-то замысловатый ритм пальцами на столешнице. Волнуется не меньше Сэм перед завтрашними испытаниями.- Моя сыворотка раскрывает не только потенциал тела, но и потенциал души. Так что всегда оставайся собой, Саманта Роджерс.- Эрскин вновь молчит некоторое время. Молчит и Сэм. Странно всё это.- Если что-то пойдёт не так… У тебя есть, кому сообщить об этом?
— Отец погиб в Первую Мировую, а мама умерла несколько лет назад, — девушка качает головой и грустно вздыхает, откладывая книжку, которую всё это время держала в руках. Марк Твен «Приключения на Миссисипи». Любимая книга Баки.- Но есть одна семья… Барнсы. Они живут в Бруклине. Сообщите им, если что-то пойдёт не так.
— Это семья твоего жениха? — а в глазах учёного появляются задорные искорки. Вот только Сэм хмурится и качает головой. Принять Баки за её жениха? Чушь какая! — Пегги говорила, что ты каждый вечер кому-то пишешь. Вот я и подумал…
— Баки мой друг, — грустно говорит Роджерс.- На таких, как я, доктор, парни, как на девушек, не смотрят.- Сэм вздыхает. Интересно, после эксперимента что-нибудь изменится? — Лучше расскажите, а бывали ли у вас неудачные опыты с сывороткой?
И Эрскин, как-то потупив взгляд, рассказывает девушке о неком Иоганне Шмидте по прозвищу «Красный Череп». Первый и единственный подопытный человек, возжелавший стать кем-то большим. После этого рассказа Саманте всю ночь снятся кошмары, в которых она заживо сгорает и становится такой же, как и Шмидт.
А утром Роджерс везут на эксперимент. Ради такого случая, ей даже брюки выделяют. Правда, это изменение в одежде особой радости не приносит. Слишком уж Саманта волнуется.
— Всё будет хорошо, — уверенно обещает Пегги, когда они почти подъезжают к месту.
— Спасибо тебе, — вдруг говорит Сэм.- За поддержку. Я бы хотела, чтобы у меня была такая сестра, как ты…
Картер улыбается и ведёт Сэм в тайный бункер. После этого в сознании всё как-то смазывается. Слишком уж сильно волнение, почти страх. Девушка даже начинает беспокоиться, как бы очередного приступа астмы не приключилось.
Последних приготовлений Сэм почти не запоминает. На автомате шутит, снимает туфли, рубашку и пилотку, залезает на какой-то стол. Но о чём она шутила? Куда положила вещи? Девушка просто не помнит. Зато помнит болезненные уколы, капсулу и вита-лучи, пронизывающие тело, кажется, насквозь. И собственный до болезненного истошный крик.
— Я справлюсь!
Боль жуткая, будто Сэм горит заживо. Горит и возрождается, точно птица-феникс. И просторная капсула начинает казаться какой-то узкой, а одежда тесной. И столько восхищённых взглядов, обращённых на неё. И восторженный вскрик Говарда Старка.
— Сработало!
— Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спрашивает доктор Эрскин.
— Обновлённой, — совершенно искренне улыбается Саманта, впервые в своей жизни делая по-настоящему глубокий вдох.- Мне казалось, что вы были выше.
— Это просто ты была меньше, — и Авраам тоже улыбается.
Тело кажется непривычным. Слишком подтянутым, в меру стройным и мускулистым, сильным. И Сэм с удивлением осматривает себя.
— Хоть на девушку стала похожа, — хмыкает полковник Филлипс. Но результатами эксперимента он явно доволен: слабачка и замухрышка Сэм превратилась в настоящего сильного бойца.
— Не думала, что это, — Роджерс как-то рассеянно обводит свою грудь (зачем она вообще об этом говорит?), — тоже вырастет.
— Считай, что это такой побочный эффект, — шутит Эрскин, пока Пегги подаёт Сэм рубашку.
А потом внезапно для всех гремит взрыв, и шпион стреляет в доктора Эрскина. Учёного, к сожалению, не удаётся спасти.
— Будь собой, — последняя просьба Авраама отрезвляет Сэм, впечатывается калёным железом прямо в самую подкорку её мозга. Смерть учёного не пройдёт даром. Он будет отомщён.
Роджерс бежит к выходу, желая лишь одного — поймать убийцу. Жаль только странно одетая, слишком быстрая и ловкая девушка привлекает к себе очень много нежелательного внимания. Но шпиона Сэм всё же ловит.
— Хайль ГИДРА! — кричит нацист, прежде чем раскусить смертоносную капсулу с цианидом.
В тот момент Сэм клянётся себе и всему миру уничтожить эту падаль. Всю. До единого человека. Вот только кто ей даст это сделать? Каждый политик, каждый военный высшего чина надеется использовать Саманту в своих целях.
— Ты остаёшься здесь, — говорит полковник Филлипс, явно желая прекратить их с Сэм спор.- Я надеялся получить хотя бы сотню крепких парней, а получил… Только тебя. Лучше изучить твои способности и не рисковать понапрасну.
Этот приговор до ужаса и боли обиден. А обещания сенатора кажутся выходом из этого глупого положения. Он даже дал Саманте, ещё недавно просто бруклинской девчонке, повышение аж до капитана! Хотя, его масляный, бегающий взгляд весьма нервирует. Откуда только подобное взялось? Неужели, всё дело во внешности?
— Вы — символ, капитан Роджерс, — улыбается сенатор, показывая девушке газету и как-то до неприятного ласково оглаживая её по плечу.- Ты и оставайтесь им.
Так Сэм из подопытного кролика превращается в цирковую обезьянку.
Саманта и не подозревала, что про неё снято столько документальных фильмов. Просто километры киноплёнки. Странно это подмечать только сейчас, спустя почти семьдесят лет после той долгой войны. Во время боя Роджерс и не замечала, что её кто-то на камеру снимает.
— Потомки тобой гордятся, — привычно насмешливо говорит Наташа, просмотрев пару роликов в интернете.
Но есть и другие ролики. Постановочные. Снятые в павильонах в декабре 1942. Вот уж чем не гордится Сэм, так этими фильмами. Изображать бой, находясь в тылу, легко и просто, но в то же самое время постыдно. И мерзко. Саманта помнит, как не могла спать ночами, зная, что сидит в своей безопасной гримёрке, пока молодые ребята гибнут за неё. Из-за неё. Во имя неё. А она ничем им не может помочь. Не может помочь сражающемуся Баки.
— Не знал, что во времена твоей первой молодости разрешалось носить юбки выше колена, — шутит Тони, показывая найденный где-то в архиве плакат с изображением Капитана Америки в ещё сценическом костюме.
— Да, юбка была коротковата, — рассеянно пожимает плечами Сэм. А сама вспоминает, как ненавидела этот свой сценический костюм. Когда-то девушке казалось, что именно из-за него её постоянно лапали и лезли потными ручками под юбку всякие ассистенты, помощники и режиссёры. Всё надеялись поиметь известного Кэпа.
— А ты неплохо сохранилась для своих лет, бабуля, — продолжает хохмить Старк. И Роджерс, если честно, весьма и весьма благодарна ему. Юмор у сынка Говарда, конечно, страшный, но заставляет забывать хоть ненадолго о таком далёком и в то же время столь близком прошлом.- Может, мне тоже в айсберг вморозиться?
— Побереги нервы Пеппер, — насмешливо советует Саманта. Вирджиния сущий ангел, если ещё терпит все закидоны своего мужчины.
Тони хмыкает, продолжая изучать какие-то данные на планшете. Видео просматривает, читает вырезки из газет.
— И как ты только на передовой оказалась? — после недолгого молчания спрашивает Старк.
— Воля случая и желание спасти друга, — отмахивается Сэм. А сама ощущает, как в груди что-то начинает болезненно ворочаться и колоться.
Если бы Саманта не узнала о пленении отряда Баки, она бы так и осталась цирковой мартышкой. А друг бы просто погиб на хирургическом столе Золя.
Выступать на гражданке куда проще, чем в батальонах. Да, там были особо озабоченные индивидуумы, которые обычно за своё непотребное поведение зарабатывали перелом челюсти. Но, по крайней мере, на гражданке никто не орал вслед «сенаторская подстилка», «Капитан Истерика» и прочие оскорбительные вещи.
Эти несправедливые слова вызывают лишь обиду и злость. Да, эти ребята воюют, но это же не повод оскорблять порядочных девушек! Сэм и сама больше предпочла бы сражаться на поле боя, а не кривляться на сцене, точно клоуну какому. Но сенатору удобнее держать Саманту девочкой на подтанцовках в коротком платьице с глупым щитом в руках. Это тоже весьма обидно и неприятно. Никто вокруг капитана Роджерс всерьёз не воспринимает.
— Прекращай болтать, милая фея! — кричит Ходж (как только Сэм занесло к нему в отряд?).- Лучше покажи то, что ты прячешь под юбкой! Это куда интереснее твоих паршивых речей.
Саманта, краснея от стыда и унижения, кажется, до самых корней волос, быстро, почти бегом, уходит со сцены, невзирая на крики конферансье. Ей до смерти надоело крутиться сцене, точно забавному дрессированному пуделю. Над ней же абсолютно все смеются! А полковник Филлипс, и раньше не особо хорошо относившейся к Саманте, давным-давно стал её откровенно презирать.
— Ты можешь больше, — утверждает Пегги, специально приехавшая навестить подругу в чужую часть.
— Я знаю, — понуро кивает Сэм, разглядывая только нарисованную картинку.- Я так рвалась в армию, но, получив то, о чём и мечтать не смела, костюм напялила, — девушка теребит край своего сценического платьица. Удивительно: на улице дождь, слякоть и сентябрьский холод, но Сэм не мёрзнет.
Роджерс смотрит на машину красного креста, откуда выносят раненого бойца. И у Сэм сердце кровью обливается. Ведь, возможно, вскоре в одной из таких машин привезут и Баки. А может, друг уже в госпитале давным-давно лежит. Или, что ещё хуже, убит… Узнать этого девушка не может, так как ей до сих пор почему-то запрещают всякие чинуши письма родным людям письма слать. Поэтому вестей от Барнсов она не слышала уже как года полтора.
— Эти парни будто в аду побывали, — задумчиво говорит Саманта. А ведь, будь она вместе с ними, им бы меньше от фрицев досталось.
— Так и есть. Шмидт перебросил свои силы в Азанно. Две сотни человек шли в бой, а вернулось всего сорок, — Пегги нервно вздыхает и зябко кутается в свой плащ. Теперь холод и сырость бьют по ней куда сильнее, чем по Сэм.- Всё, что осталось от 107 пехотного…
Сэм лишь опускает взгляд. И только через секунду до неё доходит. 107 пехотный! Именному к нему приписали Баки! Значит…
— 107? — Роджерс с ужасом смотрит на подругу.
А Картер хмурится и кивает. И Сэм подрывается с места. Срочно, срочно нужно узнать, жив ли Баки! Но пока девушке остаётся лишь молиться о том, чтобы друг, единственный, горячо любимый друг, был жив…
Полковник Филлипс, к сожалению, надежд Сэм не оправдывает. Среди имён спасшихся фамилии Барнс не оказывается. И у Саманты весьма неприятно и тревожно ноет сердце. Это конец. Но… Возможно, надежда на то, что Баки ещё жив, есть!
— А как же пленные, сэр? — девушка внимательно смотрит на полковника.- Вы планируете делать что-то для их спасения?
— Да. Выиграть войну, — Честер сердито и почти зло смотрит на Сэм.- Сейчас мы им ничем помочь не можем.
С этим очередным приговором Саманта смириться не может. Не хочет смиряться. Она спасёт этих ребят, если уж полковник помочь не желает, спасёт Баки, даже, если сама погибнет. Хорошо, что Пегги и Говард соглашаются доставить девушку к заводу ГИДРЫ, где Красный Череп пленных держит. Без их помощи ещё неизвестно, сколько бы Саманта по этим лесам плутала.
— Дамы, предлагаю на обратном пути завернуть в Люцерн. На ночное фондю, — улыбается Старк, кинув весёлый взгляд на девушек. Балагур.
— Мы приличные девушки, Говард. Так что оставьте свои сомнительные предложения при себе, — скептически хмыкает Сэм, прежде чем выпрыгнуть из самолёта.
А потом идут одни сплошные драки. И, конечно, освобождение пленных. Мужчины, верно, сильно удивлены. Всё же не каждый день их спасает какая-то девчонка в коротком платьице и поддетых под него солдатских галифе (повезло, что Старк своими запасными штанами согласился поделиться, а то совсем уж неудобно получилось бы). Но относятся к своей внезапной спасительнице вполне адекватно. Сально не шутят, и на том спасибо.
— Тут есть ещё камеры? — обеспокоенно спрашивает Роджерс, так и не найдя Баки. И в голову упорно лезут ненужные мысли. А что, если…- Я ищу Джеймса Барнса.
— Может быть, он в изоляторе, но оттуда никто никогда живым не возвращается, — пожимает могучими плечами какой-то ядрёно-рыжий ирландец.
И Сэм всё же решается. Она обязана найти Баки.
— Я найду оставшихся, а вы пока выбирайтесь отсюда. Встретимся у просеки.
— Девочка, ты хоть знаешь, что делаешь? — спрашивает японец.
— Да, знаю. И справлюсь, — Сэм только и может, что неловко улыбнуться.
И, не оборачиваясь, девушка бежит искать друга. Друг столь же быстро находится. Конечно, ради его спасения приходится отпустить шмидтову учёную собачку, но, услышав голос бредящего от каких-то инъекций Баки, Роджерс просто не может заставить себя начать преследование Золя. Сейчас проблемы есть более важные.
Джеймс лежит, привязанный к операционному столу, измученный, истощённый. Бормочет что-то себе под нос. Саманта даже на какой-то миг пугается, что товарищ умом тронулся от всех опытов. Но нет, взгляд у Барнса вполне осмысленный.
— Эй, Баки, это я, Сэм, — девушка радостно улыбается, отвязывая друга. А тот в недоумении смотрит на неё.- Я знала, чувствовала, что ты жив!
— А я помню, что ты была меньше, — Барнс ошалело смотрит давнюю подругу.
— Это долгая история, — смеётся Сэм, помогая парню подняться.- И у нас ещё будет время о ней поговорить.
— И всё же, что с тобой произошло? — похоже, Баки несколько оглушён и шокирован всем происходящим.
— Я вступила в армию! — вновь пытается отшутиться девушка. Но выходит почему-то какой-то истерический смешок.
А потом становится не до шуток и хохм. Огонь, пальба, взрывы. Иоганн Шмидт, срывающий с себя маску человека, обнажающий себе настоящего — монстра. Постоянные вопросы Баки, короткие, чуть скупые ответы Сэм… Саманта вновь начинает осознавать происходящее лишь в лесу, после взрыва фабрики и встречи с остальными солдатами. Бойцы довольны, хвалят её. Но девушка чувствует лишь смутное беспокойство и совсем иррациональное желание, чтобы старый друг потрепал её по завитым волосам и, совсем как детские годы, называл глупым Цыплёнком. Это был её первый настоящий бой с противником! Она одержала верх, спасла столько людей. Спасла Баки, который вышагивает сейчас рядом.
Роджерс уже ведёт свой отряд на базу, когда в ней будто открывается потребность поговорить, рассказать обо всём произошедшем другу. Всё же они с ним полтора года не виделись. А ещё, когда Сэм разговаривает с Баки, это смутное, неясное беспокойство исчезает, тает буквально на глазах. Джеймс жив, все живы. А остальное неважно.
— Так после нашего спора Эрскин тебя к себе припряг? — переспрашивает Баки. Он и сам ещё не до конца оправился от всего произошедшего, но хоть вопросы правильные задаёт, а не болтает, точно пустомеля какая, в отличие от Саманты.
— Да. Видимо, мои вопли услышал про желание служить Америке, — грустно улыбается Сэм. С доктором Эрскином она была знакома всего ничего, но почему-то ей его не хватает. Не хватает его мудрых советов и поддержки.- Он славным человеком был, несмотря на то, что немцем. И меня из цыплёнка в нормальную девушку превратил.
— А ты мне и цыплёнком нравилась, — со странной улыбкой признаётся Баки. И от этого признания в груди у Сэм дыхание спирает, точно от приступа астмы.
— А Говард Старк нас с Пегги на какое-то фондю приглашал, — совсем уж невпопад говорит Саманта. Надо же что-то сказать, чтобы не допустить неловкой тишины.
— На фондю, значит, — хмыкает друг, а сам хмурится, сильнее сжимая автомат.- Ну, так передай этому Говарду, что, если он попробует осуществить это своё фондю, я ему быстро физиономию подправлю.
Саманта едва сдерживает смех. Понимает, что Баки её почему-то ревнует. Но эта глупая, почти детская ревность приятна девушке. Очень приятна.
За самоволку Сэм даже не наказывают. А Баки орёт во всю свою лужёную глотку «Ура Капитану Америке!». Именно в этот момент, когда Барнс назвал её так, и родилась Первая Мстительница Капитан Америка.
— Слушай, Кэп, — как-то обращается к Сэм лидер её отряда Рамлоу.- А как во времена твоей молодости симпатию выражали?
— Что, хочешь девушку на необычное свидание пригласить? — весело хмыкает Саманта, полируя свой щит. Её ребята те ещё раздолбаи и балагуры.
— Просто интересно стало, — ударник лишь плечами пожимает. Ой, не договаривает он что-то.- Времена разные были, отличия заинтересовали.
— Ну, тогда слушай и запоминай, внучок, — всё же хихикает девушка, по-свойски закинув руку солдату на плечо.- Во времена моей первой молодости симпатию выражали приглашением на танцы.
— А ты, бабушка, танцевала с кем-нибудь? — включается в эту беседу вездесущая Наташа. Порой Романофф напоминает Саманте рыжую лисицу. И дело тут не только в цвете волос и курносом носе: Нат также хитра, как и лиса, и везде пролезет, если захочет, и все тайны выведает.
— Танцевала. Но этого я вам рассказывать не буду, — спешно говорит Сэм. Тот единственный танец до сих пор болезненным спазмом сжимает грудь, стоит его лишь вспомнить.- Маленькие вы ещё для таких рассказов.
Романофф и Рамлоу с удивлением смотрят на Капитана, но благоразумно молчат. А сама Роджерс думает и вспоминает, возвращаясь к полировке щита. За всю свою жизнь она только с одним человеком и танцевала. С Баки. Именно он научил Саманту танцевать, он же и приглашал её. Из жалости, конечно. Тогда ещё она была тощим Цыплёнком, на которого никто всерьёз не смотрел. Кто же в здравом уме будет такую уродку на танец звать? По симпатии — никто. А из жалости лишь друг детства.
Вечером Сэм пересматривает старые плёнки. Она точно помнит, что среди них есть одна, запечатлевшая на себя самый счастливый вечер её жизни. Вечер, когда знаменитого Капитана пригласил на танец Баки. Не из жалости, а из симпатии. Вечер, когда Саманта поняла, что не только Джеймс ей симпатичен, но и она симпатична Джеймсу.
Лучшая команда, лучшее обмундирование. Всё только самое лучшее поставляется Ревущим Командос и Капитану Америке. А как же иначе? Они же с ГИДРОЙ воюют! Им положено быть лучшими во всём: в сражениях, в экипировке, на учениях, на пьянках и даже на танцполе.
— Может, потанцуем? — хитро предлагает Говард, подходя к Саманте со стаканом своего любимого виски в руке.
Сэм лишь хитро щурится, склоняя голову на бок. И видит краем глаза, как стискивает кулаки Баки, как ревнует. Это забавляет девушку. Всю жизнь это она ощущала странную нелюбовь к девушкам, с которыми флиртовал Барнс, а теперь друг ревнует её и кидает взгляды, полные ненависти, на любого, кто осмелится пригласить Кэпа на танец. Да, это забавно, но в то же время и настораживающе. Неужели, на их отношения так повлияла изменившаяся внешность девушки?
— Извини, Говард, но не в этот раз, — Роджерс с усмешкой качает головой. А Баки, стоящий за её спиной, заметно расслабляется.- Я ещё не до конца отошла от ранения.
— Но ты мне должна танец, — смеётся Старк и уходит танцевать с Пегги. Повеса.
Сэм улыбается. Да, недели две назад её зацепило какой-то шальной пулей, но повреждения были несерьёзными, да и само ранение прошло «навылет». Но нервы у команды поистрепались знатно. Барнс даже на руках её до машины красного креста тащил, несмотря на заверения Саманты, что она сама способна дойти до врачей.
— А я думал, что твоя рана давно затянулась, — хмыкает Джеймс, хитро-хитро кося глаза на Капитана.- Или ты от меня что-то скрываешь?
— Успокойся. Рана затянулась ещё две недели назад, — смеётся Саманта и хлопает друга по плечу.- Но должна же я была что-то Говарду сказать, чтобы не обидеть его?
Баки улыбается и отпивает какое-то местное пойло из своего стакана, забавно при этом морщась. Милый друг. Сколько же раз ты спасал жизнь Капитану Америке? Умелый снайпер, Барнс быстро и без лишнего шума «снимает» солдат ГИДРЫ, надёжно оберегая свою бедовую подругу.
— Ты прямо-таки мой личный ангел-хранитель, — благодарно улыбается Сэм после очередной успешно выполненной операции.
— Извини, но сегодня я свои крылья и нимб в казарме забыл, — усмехается в ответ парень.
Конечно, ни нимба, ни крыльев у Баки нет. Но это не мешает ему вечно спасать Роджерс. Не мешает тихо ревновать и выпивать после тяжёлого боя — всё боится, дурак, что Саманта погибнет в бою или же найдёт себе кого-то. А девушке порой кажется, что для Баки это две равносильные вещи.
Сэм на посиделки в клубе никогда не надевает платьев и туфель. Ей всю жизнь приходилось неуклюже влезать в эти предметы гардероба, так что теперь, дорвавшись до формы, Капитан предпочитает всяким дамским нарядам армейскую форму и сапоги. Во-первых, удобнее. Во-вторых, Саманте кажется, что так меньше народу хочет пригласить на танец. Всё же не каждый решится подойти к девушке, сидящей в таком облачении.
— Ты бы хоть раз платье надела, — укоряюще говорит Пегги после очередных посиделок.
Роджерс лишь плечами пожимает. Вот если бы нашёлся тот, с кем девушка согласилась потанцевать, то да, она бы платье надела. А так… Зачем? Тем более что за времена её сценической «службы» многие солдаты и мирные успели насмотреться на Сэм в таком вечернем туалете.
Но, если быть честными, есть человек, с которым Саманте всё же хочется станцевать, как в старые добрые времена. Баки. Всегда сидящий рядом, оберегающий. Когда-то он часто звал её на танцпол. Из жалости, как всегда казалось Сэм. А вот сейчас молчит. Боится, что она воспримет это как-то неправильно? Вполне возможно. Сэм изменилась, как внешне, так и внутренне. Но где-то в глубине души она так и осталась той тощей бруклинской девчонкой-астматичкой, опасающейся, что друг будет танцевать с ней только из-за новой более привлекательной внешности. Барнс, видимо, это чувствует. Поэтому и молчит, сильнее сжимая стакан, когда находится очередной наглец, приглашающий Сэм на танец.
-…Служу Америке и её Капитанам, — улыбается Баки после очередной пустой, но занятной беседы. Сэм смеётся, искренне и почти счастливо. Все живы и здоровы, друг рядом. Можно ненадолго и расслабиться.- А пойдём танцевать?
Это предложение кажется настолько внезапным, что Капитан даже теряется на пару долгих секунд. Неужели, он решился?
— Ты опять за старое? — недоверчиво фыркает девушка. Согласиться очень хочется, но её всё ещё терзают сомнения. Вдруг, друг просто поддался всеобщему помешательству?
— Идём, — а Баки легко поднимается со стула и протягивает Сэм свою крепкую, тёплую ладонь.- Уж поверь, из жалости я никогда с тобой не танцевал.
Баки улыбается по-прежнему мягко и доверчиво. А Саманта внезапно осознаёт смысл его слов, точно откровение какое. Она всегда ему нравилась, даже когда была слабым и тощим цыплёнком. Нравится и сейчас, несмотря на практически один рост и жуткую нелюбовь к платьям. Он хотел с ней всегда танцевать. И сейчас вновь приглашает на танец.
В глазах Барнса мелькает страх. Страх отказа. Он боится, что Роджерс отшутится как-то, отошьёт, как и остальных. Но Сэм лишь улыбается и идёт следом за другом на танцпол.
Саманта с Баки и раньше танцевала. И ей всегда нравилось, как Баки ведёт её, уверенно, но ненапористо. Однако сейчас его манера танца приводит девушку в восторг. И Роджерс чувствует, как что-то между ними меняется. Будто сейчас рождается что-то новое.
Баки весь вечер не отходит от Сэм, да и сама девушка не желает себе другого партнёра. И именно Баки провожает её, рассказывая о какой-то забавной чепухе. И Саманта тихо смеётся, чувствуя себя почти счастливой.
— Через неделю повторим, — обещает Сэм и, наплевав на все законы приличия, целует друга, прежде чем скрывается за дверью своей комнаты.
Девушка совершенно точно знает, что на следующие танцы с Баки она обязательно наденет платье, то самое, единственное в гардеробе, которое ей Пегги на день рождения подарила. И Сэм его действительно наденет. Вот только не на свидание, а на поминки.
Из старого окружения Саманты остались живы только двое. Точнее, до некоторого времени Сэм считала, что выжила лишь Пегги Картер.
— Я лично отправила похоронку с твоим именем Ребекке Барнс, — усмехается основательница Щ.И.Т.а.- Как ты и просила доктора Эрскина.
Роджерс натужно улыбается, вглядываясь в изрезанное морщинами лицо подруги. Саманте дико видеть её такой дряхлой и старой, мучающейся приступами кашля и забывчивости. Пегги всего на четыре года старше её! Хотя… Сэм просто постоянно забывает, что прошло уже чуть больше двух лет с момента её разморозки и битвы с Локи.
— Спасибо, — улыбается Капитан, беря холодную узловатую ладонь Пегги в свои руки, неправильно молодые и сильные.
— Ты бы её навестила. А то она мне каждое воскресение звонит, спрашивает, как ты, — хрипло смеётся Картер.- А учитывая мои проблемы с памятью…
— Бекка жива? — вот это новость!
Уже на следующий день Роджерс едет в Бруклин. Очень уж девушке не терпится увидеть сестру Баки.
Ребекка встречает Саманту весьма радушно: объятиями, чаем с бергамотом и лично приготовленным печеньем с шоколадной крошкой. Конечно, видеть малышку Бекки такой старой ещё ужасней — она на девять лет младше Сэм и Джеймса, — но старушкой Барнс оказывается боевой. Если что, клюкой любого хулигана побить может. Впрочем, Бекка всегда такой была, беря пример с Баки.
— Джим и Сэм замучили меня просьбами рассказать о тебе и нашем детстве, когда узнали, что я дружила с тобой, — смеётся Ребекка, разливая по чашкам чай.- Они твои большие поклонники с тех пор, как увидели репортаж из Манхеттена. Особенно им нравится момент, где ты щитом прикрываешь какого-то парня с удочкой за спиной.
— Я уже и не помню, кого прикрывала, — пожимает плечами Саманта. А сама отчаянно старается не думать, в честь кого подруга попросила назвать своих правнуков.- Как-то не до того было.
— Да я понимаю, — вновь смеётся Бекка.- Но, знаешь, непривычно видеть тебя такой. В последний раз, когда мы с тобой виделись, ты была куда меньше.
— Забавно, — Сэм вдруг грустно улыбается, вспомнив свой первый бой с ГИДРОЙ.- Когда Баки меня впервые после эксперимента увидел, он сказал то же самое.
— Для Джеймса ты всегда была всё тем же Цыплёнком. Он писал мне об этом, — тяжело вздыхая, признаётся Бекка и тупит взгляд. Для них обеих смерть Баки стала жутким ударом.
— Часто вы списывались? — Сэм ощущает, как так и не выплаканные слёзы подступают к горлу. Трудно вспоминать потерю лучшего друга. Особенно, если он был чем-то большим, чем просто другом.
— Как письма доходили — сразу же ответы писали, — Ребекка улыбается и тяжело поднимается на ноги. Несколько минут спустя бывшая мисс Барнс ставит перед Самантой резную шкатулку.- Тут все его письма, вплоть до похоронки.
Роджерс недоверчиво смотрит на Бекку. А та в ответ лишь грустно, но ободряюще улыбается и подталкивает шкатулку ближе к Капитану. Странно дрожащей рукой Сэм придвигает к себе сей предмет и, точно в нерешительности, открывает. Слёзы сами наворачиваются на глаза, когда девушка видит на пожелтевшей от времени пыльной бумаге родной прыгающий почерк, вчитывается в послания, сухие, односложные, но такие дорогие сердцу.
Здравствуй, Бекка.
Не беспокойся, у меня всё в порядке. Устроились хорошо. Сегодня меня назначили снайпером за меткость. Буду наших прикрывать, представляешь?
Как дела дома? Как мама с папой? Как там Цыплёнок?..
Письма совсем короткие, от силы строчек в пять-шесть. Баки никогда не умел и не любил писать много и не по существу. Больше болтать любил. Но эти короткие послание из прошлого. На секунду Сэм даже забывает, что Джеймс мёртв уже как 70 лет. Кажется, что он сейчас подойдёт и, отобрав письмо, чуть насмешливо пожурит за излишнее любопытство.
Но никто не подходит. В комнате по-прежнему только Сэм и Бекка. И Роджерс берёт новый бумажный конверт, силясь изо всех сил не расплакаться. Не пристало ей, героине Америки, рыдать над письмами из прошлого.
Здравствуй, Бекка.
У меня всё хорошо. Сегодня у нас случилась стычка с нацистами. Погибли три моих товарища. Плохой день, но я утешаю себя мыслью, что, когда мы захватим Берлин, эти фашистские сволочи заплатят нам за всё.
Как у вас дела? Ты узнала, что с Цыплёнком? Почему она не отвечает на мои письма? Ещё раз прошу, узнай, что с ней. Я очень о ней беспокоюсь.
Люблю вас. Ваш Баки.
P.S: Попроси маму найти её обручальное кольцо. Я решил, что, когда вернусь, женюсь на Саманте.
Я решил, что женюсь на Саманте. Роджерс дёргается, прижав письмо к груди. Баки никогда и намёком не упоминал об этом своём желании. Он хотел жениться на ней, тогдашнем тощем Цыплёнке со слабым здоровьем. Он беспокоился о ней… А Сэм не смогла вытащить его, не смогла дотянуться.
— Он любил тебя, — тихо и глухо говорит Ребекка, глядя, как по щёкам Саманты текут молчаливые слёзы.- Ты знала?
— Я скучаю по нему, — шепчет Сэм. Она бы тоже могла сказать о своих чувствах, но к чему эти запоздалые признания? Бекка сама всё понимает и чувствует.- Я ему до сих пор танец должна…
Ребекка молча кивает, аккуратно складывая письма в шкатулку, а после отдаёт её Саманте.
— Я давно смирилась с гибелью брата. Тебе же со смертью Баки ещё только предстоит смириться, — мудро изрекает Бекка и солнечно улыбается на прощание, как улыбалась лишь в детстве, ещё до войны.
Два месяца спустя Саманте внучка Бекки и сообщает, что Ребекка Барнс-Льюис скончалась ночью от сердечного приступа. На похороны сестры Баки Сэм впервые за много-много лет надевает платье.
Правнуки Бекки очень похожи на брата своей прабабушки.
Сэм с детства не любит зиму за холод и снег. Когда-то маленькой девочке, рождённой жарким летом, это казалось неправильным. Теперь же молодой девушке кажется просто неприятным.
У Саманты с самого утра сердце, будто не на месте. Роджерс постоянно чудится, что сегодня произойдёт что-то, если не ужасное, то точно весьма плохое. И Ревущие Коммандос как будто эти ощущают предчувствия своей командирши, молчат. Только, пожалуй, Баки и пытается шутить.
— Помнишь, я тебя как-то на русские горки затащил? — усмехается Барнс, глядя в ущелье.
— Помню, — кивает Сэм. А ещё девушка помнит, что Джеймс в тайне ото всех немного боится высоты.- Я тогда чуть от страха не померла.
— И ты решила мне так отомстить? — нарочито весело спрашивает друг. А Саманта чересчур громко и натянуто смеётся.
— Кэп, — окликает Капитана Америку Жак.- Пора…
Задание до безобразия простое — захватить в плен доктора Золя. Правда, легче сказать, чем сделать. Всё же Золь сейчас едет в своём бронированном проезде со скоростью 150 километров в час, да ещё и набитом под самую завязку солдатами ГИДРЫ.
— Все помнят, что надо делать? — спрашивает Сэм, надевая свой шлем. Ревущие Коммандос дружно кивают.- Ну, тогда поехали!
Саманта первой цепляется за верёвку, первой же и спускается, аккурат к тому моменту, когда поезд проезжает под ними. Спектакль в два действия — отвлечь охрану и захватить электровоз — начинается.
Драка выходит жаркой! Золь не скупится испытывать на знаменитом Капитане Америка и её товарищах свои новейшие разработки. Но из этого боя Роджерс и Барнс, как и всегда рука об руку, выходят победителями.
— Я бы сам его добил! — возмущается Джеймс, когда Саманта добивает его противника.
— Я в этом не сомневаюсь, — усмехается Сэм, вытирая кровь с рассечённой брови. А в следующий миг её отбрасывает взрывом.
Саманта толком не помнит, что именно произошло. Кажется, она на пару секунд теряет сознание от удара затылком о какой-то выступ в стене. А когда приходит в себя, Баки уже оказывается за пределами поезда, прямо над снежной бездной. Он упорно цепляется за какой-то металлический штырь, борется за свою жизнь. Сэм обязана его вытащить!
— Держись, Баки! — девушка пытается подобраться к другу по шаткой конструкции повреждённых ступенек, пробует помочь ему выбраться, тянет руку, но… не успевает.
Не хватает всего пары секунд, а Джеймс падает в ущелье. И Сэм кричит до сорванного голоса, до оглушённого сознания и разрыва барабанных перепонок. Если бы не подоспевший Жак, Саманта точно сиганула бы следом.
— Он не мог умереть, он не мог…- всё шепчет Роджерс, судорожно цепляясь за руки товарищей. Этакая смесь ужаса, неверия и отрицания.
— Сочувствую, Кэп, — вздыхает Жак. И Сэм заходится судорожным всхлипом.- Но Баки совершенно точно мёртв…
Сэм уже года полтора как живёт в Вашингтоне. Это весьма удобно: ехать далеко не надо от Трикселиона, хорошее жильё в тихом районе, милые, приветливые соседи. А ещё очень приятно бегать по утрам мимо постамента Аврааму Линкольну. Как-то вдохновляет на трудовые подвиги.
— Эй, я слева!
В одну из своих пробежек Саманта таким вот забавным образом знакомится с Сэмом Уилсоном, отставным пилотом. Забавный такой паренёк. Хотя, его попытки флиртовать смешат девушку. Но в целом он хороший малый. Чем-то Баки напоминает. Но чем, не совсем понятно.
— Тяжело вернуться домой спустя столько лет после заморозки? — спрашивает Сэм (вот уж ирония: два бывших солдата с именем Сэм), сочувственно глядя на свою тёзку.
— Не всё так плохо, на самом деле, — нарочито весело усмехается Роджерс. А у самой кошки на душе скребут и воют.- Не надо кипятить еду, нет опасности заболеть полиомиелитом и тифом. А ещё есть интернет! Отличная штука!
Уилсон смеётся, бросая восхищённые взгляды на девушку. И даже даёт парочку советов, что можно послушать, чтобы упущенное во льдах наверстать.
— Если захочешь, заскочи как-нибудь к нам в часть, — открыто улыбается Сэм.- Думаю, тебе полезно будет послушать мои лекции.
— Возможно, так и сделаю, — неопределённо пожимает плечами Капитан и спешит к машине подъехавшей Наташи — опять у Фьюри срочное дело.
День проходит в привычном аврале: бой с новыми террористами, ссора с многоуважаемым директором Щ.И.Т.а. А ещё беседы с Романофф на тему свиданий! Русской почему-то не терпится сосватать боевую подругу какому-нибудь счастливчику.
— Может, пригласишь медбрата, что живёт напротив, на чашечку кофе? — хитро-хитро улыбается рыжая, пока они с группой УДАР освобождают «Лемурианскую звезду».
— Машинное отделение зачисть, а потом уже подбирай мне пару на вечер, — устало огрызается Сэм. Такие разговоры у них уже месяца два, не меньше, происходят.
— Я мультизадачная, — Романофф грациозно, точно балерина, спрыгивает на нижний ярус.
Чтобы хоть как-то отвлечься от окружающего дурдома, по ошибке зовущегося жизнью — действительно, не секретная организация, а психушка на колёсах, — Роджерс идёт на открытие выставки, посвящённой ей. Точнее, выставка открылась ещё с месяц назад, но это не помешало девушке явиться на неё только сейчас.
С возвращением, Кэп! — гласит надпись в первом зале.
Капитан Америка лишь фыркает. Тони… Вечно всё с пафосом ему нужно сделать! Даже Пеппер эту страсть охладить не смогла. Но Саманта всё равно улыбается, просматривая киноленты и старые фотографии давно почивших друзей. Опять появляется иллюзия, что вновь они все в кинотеатр заглянули, на самих себя полюбоваться и побалагурить. Но иллюзия быстро исчезает, стоит девушке увидеть увеличенное фото из какой-то газетной вырезки за 1944 год. Баки…
Джеймс Барнс — единственный из Ревущих Коммандос погиб во время войны.
Сэм смотрит на старые кадры — кто-то запечатлел их с Баки последний танец. И Роджерс улыбается.
После смерти Барнса Саманта становится какой-то замкнутой и ещё более отчаянной.
— Сэм, не надо так рисковать, — почему-то просит Говард после каждого задания.- Это не вернёт Баки.
— Я знаю, — и знание это даётся Саманте очень тяжело, до искусанных по ночам губ, до кошмаров и сбитых костяшек.- Но Шмидт заплатит мне за всё! За все наши потери, начиная от доктора Эрскина и заканчивая Баки.
Последний бой становится сильным испытанием для всех. Тяжело проникнуть в хорошо охраняемый бункер в Альпах. Но Сэм всё равно. Капитан Америка решила, что попадёт в святая святых — кабинет Красного Черепа, — и она туда попадает. Хотя и приходится практически сдаться в плен.
— Вы прямо-таки нонсенс, дорогой мой Кэп! — смеётся Шмидт, окидывая Сэм злобным взглядом. Ещё бы он не злился: Саманта из слабого и ни на что не годного Цыплёнка превратилась в валькирию, а он монстром стал.- В вас смешались аж две дурные черты — американская самоуверенность и бабья дурь. И что только в тебе, слабой дуре, Эрскин нашёл?
— Завидуете? — нахально улыбается Роджерс, слизывая капельки крови с разбитой губы.- Вас злит, что он отдал мне, простой бруклинской девушке, то, что вы считаете своим по праву?
От мощной затрещины голова Сэм дёргается до хруста в шее, но Саманта уже давно не слабый Цыплёнок, выдерживает. И сдачи знатно даёт, уже побежав за Шмидтом на Валькирию.
— Я видел будущее, Капитан! Там нет флагов…- вновь смеётся Красный Череп, пытаясь убедить Сэм в чём-то определённо безумном. Девушка толком его и не слушает, не до этого сейчас. Надо бы самолёт подальше от Нью-Йорка увести.
— Это не моё будущее, — и Капитан Америка кидает свой щит прямо в Шмидта.
Нацистский псих падает прямо на установку с Кубом. И через минуту Красный Череп буквально тает в радужной вспышке, а Куб, проделав дыру в полу (каким же горячим он был?), летит в океан. Всё кончено. ГИДРА пала, а Баки и Эрскин отомщены. Вот только сможет ли Саманта вернуться на базу? Выживет ли после этого полёта?
— Я сейчас проведу расчёты…- буквально кричит в микрофон Говард (как он уговорил Филлипса его с собой взять, а уж тем более подпустить к пульту управления — загадка).
— Скорость слишком высока, а конечная цель — Нью-Йорк, — Сэм вздыхает, понимая, что в этот раз смерть точно догонит её.- Пока я ещё в какой-то глуши и вполне могу утопить самолёт. Но, если упустить момент, погибнет очень много людей.
Некоторое время из динамиков доносится только шипучая тишина. Но потом Старк всё же даёт обещание, которое так никогда и не выполнит:
— Саманта, я найду тебя…
Капитан Америка друга не разубеждает, направляя Валькирию вниз. Только достаёт из нагрудного кармана фотокарточку, на которой они с Баки изображены вместе. Лицо погибшего друга — последнее, что видит Сэм перед ударом. Просыпается девушка только через 67 лет, в 2011 году.
— С возвращением, Капитан, — приветливо улыбается Ник Фьюри.
Вернувшись домой, Саманта внезапно обнаруживает у себя в квартире директора Фьюри.
— Извини, что без приглашения, но меня выгнала моя жена, — вздыхает Николас. Жена? Вот так сюрприз.
— Не знала, что вы женаты, — усмехается Сэм, включая в квартире свет. Что она ожидала увидеть? Всё, что угодно, но точно не покалеченного директора.
А тот прикладывает палец к губам и быстро печатает на своём телефоне:
Везде уши. Щ.И.Т. скомпрометирован. Меня пытались убить.
— А кто ещё знает о вашей жене? — хмурится Капитан, принимая правила игры. Ну, кто бы сомневался, что и в её квартире жучки установят?
Только ты и я.
— Только мои друзья, — улыбается Фьюри, выходя в круг света. Роковая ошибка. В следующий момент мужчина получает сразу три пули в грудь.
Сэм видит стрелка, оттаскивая командира в более безопасное место, а потом гонится за снайпером, оставив раненного Ника на попечение агента 13 (привет тебе, сосед-медбрат!). Нападавший быстр и ловок. Но он не быстрее Саманты. Девушке ничего не стоит нагнать стрелка и бросить в него щит. Но вот незадача: снайпер ловит этот «снаряд» своей металлической рукой и внимательно, бесстрастно смотрит на Капитана, точно к потенциальной жертве присматривается.
Эти глаза. Серые, холодные и злые, точно сентябрьское небо над Лондоном. Но они такие родные! Роджерс упорно кажется, будто она знает этого бесшумного убийцу. Но стрелок не знает — не помнит — её и кидает в девушку её же собственный щит, скрываясь в подворотнях. Самый настоящий Призрак.
Ник Фьюри умирает в больнице на операционном столе в 1:03 утра. Саманта видит, как тихо плачет агент Хилл, как в немом оцепенении прижимается к смотровому стеклу Наташа. А сама Сэм лишь крепче сжимает в ладонях флешку, предсмертный подарок директора, и вспоминает последние слова директора. Никому не доверяй. И с трудом налаженный уклад жизни летит в Тартарары.
Ополчившийся на них с Романофф Щ.И.Т., флешка с каким-то странным алгоритмом, Пирс — предатель, живая и процветающая под носом у всех ГИДРА, взрывы, погони, драки… Всё это мешается, сливается в одну картину, вызывающую только одно желание: спасаться и спасать других. А ещё появляется идиотское, иррациональное и опасное желание вновь увидеть Призрака, Зимнего Солдата, как называет его Наташа. Хотя, Роджерс и понимает, что их следующая встреча может оказаться для неё последней.
— На плохишей потянуло? — как и всегда хитро улыбается Романофф, когда они едут на старую испытательную базу Щ.И.Т.а. Какая ирония: столь необходимый Пирсу алгоритм был создан там же, где и Капитан Америка.
— Скорее, сработала женская интуиция, — пожимает плечами Саманта.- Она меня, знаешь ли, редко подводит.
— Значит, понравился, — усмехается русская шпионка.- Порой я поражаюсь логике отдельно взятых женщин: вроде бы подонок, а всё равно к нему тянет.
— По собственному опыту судишь? — Сэм откровенно раздражают всякие инсинуации напарницы. Стыдно ведь признаться, что в чём-то подруга права.
— У тебя вообще были хоть с кем-то и хоть когда-то отношения? — продолжает напирать Наташа. Вот уж бронебойная баба!
— Ты видела мои фото до моего превращения в Капитана Америку? — фыркает Сэм. И Романофф многозначно кивает, мол «этим нас не удивишь».- С таким Цыплёнком никто общаться не хотел. А когда я стала такой, какая я есть сейчас, с парнями уже мне не хотелось общаться.
— А как же Барнс? — вновь улыбается Наташа. Эта улыбка у неё, что, к губам приклеена? — Мне казалось, что вы были очень близки.
— А до отношений у нас с Баки так дело и не дошло — он погиб раньше, — вздыхает Роджерс, великолепно понимая, что это был вопрос-провокация.
Наташа родилась в другое время и получила другое воспитание. У Нат было другое окружение и с рождения милая внешность и отменное здоровье. Саманта для неё другая, непонятная. Но именно Сэм вытаскивает Романофф с места взрыва, именно Капитан Америка закрывает её в момент бомбёжки своим щитом, именно Роджерс находит безопасное место и верного союзника.
— Крепко же вам досталось, — цокает языком Уилсон, давая приют двум опальным агентам Щ.И.Т.а.
Жизнь — сплошной калейдоскоп. Об этом думает Саманта, пока они воруют для Сокола его «крылья», захватывают агента Ситуэлла и узнают подробности алгоритма Золы.
— А этот Сэм симпатичный, — усмехается Наташа, пока Уилсон ловит сброшенного с крыши Ситуэлла.- И ты ему определённо нравишься!
— Не думаю, что будет разумно назначать ему свидание прямо сейчас, — недоверчиво фыркает Саманта. Нет, у них с Сэмом вряд ли что-то сложится.
По дороге к Трикселиону их всех настигает Зимний Солдат. Та ещё драка выходит! Этот засранец Наташу ранил и чуть не добил. И добил бы, если бы Роджерс не вмешалась.
Призрак ловкий, быстрый и сильный. Но Капитан быстрее и сильнее. Несмотря на то, что у Солдата есть бионический протез вместо руки, он всего лишь человек. А Саманта — суперсолдат, умелый и выносливый боец, не боящийся боли, ран и потерь. Вот только драка с наёмником из ГИДРЫ кажется девушке какой-то неправильной, странной. Это же не драка! А… танец?
Удар. Блок. Выпад. Вновь удар. Захват. Ударить противника щитом по лицу. Ловкий уход от очередного ножа (сколько их у него?). Уложить оппонента на лопатки в новом захвате. Самой оказаться на спине. Вывернуться. Вновь ударить по лицу…
Сэм и сама не замечает в боевой горячке, как одним ловким и быстрым движением срывает с Призрака его вечную маску. Солдат оборачивается, и Саманта понимает, почему его неправильно-холодные глаза казались ей столь родными. Роджерс замирает, тяжело сглатывая вязкую слюну, и всматривается в до боли знакомые черты. Скулы, нос, подбородок, линяя рта… Это точно он! Давно погибший человек, ставший настоящим Призраком.
— Баки, — шепчет девушка. Губы сами растягиваются в совершенно идиотской улыбке. Он жив! Он всё время был жив!
— Кто такой Баки? — а Зимний Солдат (не родной Баки Барнс) зло смотрит на Капитана Америку. Она — его цель.
Саманта дёргается, будто нож Призрака всё же достиг её сердца. Друг не узнал её. Солдат, конечно, кажется озадаченным, но это не мешает мужчине достать пистолет и выстрелить в застывшую Сэм. Если бы Сокол не оттолкнул бы её в сторону, девушка была бы уже мертва, а Призрак успешно бы выполнил своё задание.
— Это точно был Баки, — уверенно говорит Роджерс, пока УДАР везёт их с Сэмом и Наташей к будущему месту казни и безымянной братской могиле.
Положение спасает Мария Хилл. Она и привозит героев на базу, на которой в себя приходит внезапно «воскресший» Ник Фьюри. Конечно. Кто бы сомневался, что этот старый бурый лис выжил в этом дурдоме. Но мысли девушки заняты несколько другим, тем, что так упорно выталкивает её прочь из реальности, стирая разговоры с Уилсоном и Романофф и речь директора.
— Сэм, если тебе что-то понадобится…- говорил ей Баки после смерти миссис Роджерс.
— Не надо. Я справлюсь сама, — даже упрямице Роджерс было тяжело. Хотелось лишь оплакать безвременную кончину матери в одиночестве.
Но Баки не ушёл. Крепко-крепко обнял подругу. И от столь простого жеста дружеской поддержки девушка всё же разрыдалась, уткнувшись лбом в его плечо.
— Я всегда буду рядом, — обещал ей Джеймс.- Слышишь? Я буду с тобой до конца, Саманта…
Он обещал быть с ней до конца, а сейчас охотится на неё. Что ж, видимо, не судьба.
Отбросить болезненные воспоминания прочь Капитану Америке удаётся лишь, когда они с Хилл и Сэмом захватывают центр управления хелликерианами. Саманта толкает какую-то мотивационную речь (у неё всегда это хорошо получалось). Остаётся дело за малым — перепрограммировать хелликерианы.
— А ты тяжелее, чем кажешься, — хмыкает Уилсон, когда остаётся всего один самолёт.
— Если ты не знал, Сэм, девушкам такое говорить неприлично, — смеётся Сэм, прежде чем Баки… Зимний Солдат скидывает девушку с хелликериана.
Похоже, что Призраку очень хочется подраться с Капитаном Америкой. Или ему, болванчику с промытыми мозгами, вновь задали программу.
— Я не хочу с тобой драться, — тяжело вздыхает Саманта. А мужчина лишь как-то странно, почти заинтересованно склоняет голову на бок.- Пропусти.
Но Солдат атакует. Очередная драка, неприятная Сэм. Но драться надо, чтобы добраться до компьютера, чтобы не погибли другие люди.
Саманта дерётся слишком вяло, опасаясь навредить другу (а другу ли теперь, раз он её не помнит и пытается убить?). Но и Зимний Солдат как будто не в себе: часто мажет, бьёт не в полную силу, подставляясь под удар. Это странно для бездушного робота, которого из Баки сделал доктор Золь. Но это же заставляет Роджерс надеяться. Вдруг затёртые, похороненные где-то глубоко в подсознании воспоминания всё же возобладают, одержат верх?
Нелицеприятный и морально тяжёлый бой оканчивается. Кэп выходит победителем, как и всегда, несмотря на многочисленные ссадины, царапины и пулевое ранение. Дело сделано: хелликерианы перепрограммированы, вот-вот начнут бомбить друг друга. Стоит поразмыслить над тем, как бы убраться прочь отсюда.
Один из снарядов сбивает железную перемычку, которая благополучно и не споря с законами физики летит вниз. И Сэм слышит крик: Зимнего Солдата придавило балкой. Девушка до боли жмурится, силясь решить моральную дилемму. Баки был и остаётся её другом, он готов был за неё жизнь отдать, ради неё, своего Цыплёнка. Но сейчас он не помнит и хочет выполнить своё задание. Сейчас Саманта не более, чем его цель. Я буду с тобой до конца, Саманта.
Роджерс стискивает зубы и спрыгивает вниз, спеша освободить друга. Пусть, Зимний Солдат не знает Саманту Роджерс. Зато Капитан Америка помнит Баки Барнса, своего лучшего друга. Ему необходимо помочь. И девушка помогает.
Первый удар и тут же промах. Да-да, Зимний Солдат промахивается, застывает на месте с каким-то странным выражением на лицо, точно пытается что-то понять, привести в порядок мысли, отогнать странные воспоминания.
— Я не буду драться с тобой, Джеймс Барнс, — уверенно говорит Саманта, бросая свой щит и снимая шлем. И вновь напоминает о себе рана от пули.- Мы выросли с тобой вместе, вместе сражались и праздновали победы! — Сэм видит, как Зимний Солдат сжимает и разжимает свою бионическую ладонь, водит пустым, рассеянным взглядом по полу.- Баки, ты мой друг!
Джеймс Барнс был Сэм далеко не простым другом, но сейчас он этого не помнит. И её слова о прошлом злят его, заставляют начать душить свою добровольную жертву.
— Ты моё задание!
Как же давно Саманта не испытывала приступов удушья. Конечно, она легко бы смогла скинуть с себя мужчину, но вместо этого покорно терпит издевательства, чувствует, как давление бионической руки на горло уменьшается. А Зимний Солдат смотрит на неё со смесью раздражения, непонимания и почти боли. Кажется, кое-какие воспоминания всё же прорываются в его обнулённое, избитое током сознание.
— Выполни его, — Саманта через силу улыбается, ощущая, что «уплывает» куда-то. Потеря крови, удушье — неплохой набор для обморока.- Я буду с тобой до конца.
Баки замирает, непонимающе глядя на девушку. И в глазах его мелькает на некоторую долю секунды смутное узнавание.
— Цыплёнок…
Саманта удивлённо смотрит на своего друга/недруга. Но стекло трещит, и Сэм с Баки падают в озеро. Роджерс всё же теряет сознания. Ей не выбраться. Нет, не выбраться. Вот только Зимний Солдат почему-то спасает её.
— Ты точно уверена, что хочешь найти его? — спрашивает Уилсон у Саманты спустя несколько дней.
— Я никогда не была так уверена в правильности своего решения, как сейчас, — Роджерс улыбается и почти нежно дотрагивается до фотографии Барнса из «Дела №17».
В конечном счёте, Саманта до сих пор должна Баки танец. А долги, как известно, стоит отдавать. Тем более, что в шкафу давно висит нужное платье.
