Ночь темна и полна ужасов

То, откуда у Торина взялось сердце Смауга, до сих пор остается загадкой. Только в летописях Ори четко видно, что именно с его появления все пошло по-другому. Изменения происходили постепенно, поэтому никто не забил тревогу. Драконья болезнь, казалось, отступила от короля, он больше не кричал без повода, не пытался никого убить ради сокровищ и потерянного Аркенстона. Но его глаза стали из ясно-голубых ледяными синими, и каждый, кроме Бильбо, кто смотрел на него, тут же ощущал неконтролируемый приступ страха. И когда все изменения уже произошли, что-то делать было уже поздно. «Торин стал настоящим Королем, именно так, с большой буквы. История запомнит его имя, как имя самого известного… тирана в истории Эребора… в истории Средиземья… В истории мира. А вместе с ним, рядом с ним, повсеместно, словно тень, история запомнит и его супруга — Бильбо Бэггинса». Ори ничего не оставалось, кроме как продолжать вести летопись о своих королях, один из которых больше не был только гномом, а другой превращался из хоббита в кого-то другого. И кто из них был опаснее, гномы не сошлись во мнениях. «Торин от рождения, Дубощит по прозвищу, сын Траина, сына Трора. С тех пор, как он вернулся на престол Эребора, он потерял свое прозвище и стал только Торином Королем-под-горой. Получив алое сердце дракона, внутри величественного гнома что-то надломилось и переменилось. Он стал еще более скрытным, чем прежде, на своих подчиненных смотрел свысока, словно не было того похода и той бойни ради Эребора, в которых весь отряд был готов сложить головы. Потеряв одно сокровище — Аркенстон, — Торин нашел себе новое. Алое сердце Смауга продолжало глухо биться в руках Торина». Ори писал это, рискуя собственной головой. За ним буквально повсеместно следил Бильбо — новый и единственный советник короля. «Бильбо Бэггинс из Шира, ставший супругом короля Торина. Хоббит так же переменился с появлением сердца дракона в королевстве. Его глаза, в отличие от глаз Короля, горели красным, словно жаждали крови, мести, смертей. Он стоял за его троном, шепча на ухо советы, при этом улыбаясь не так, как раньше. От его улыбки по спине бежали мурашки даже у грозного воина Двалина». Ори писал не только то, что видел сам, но и писал пересказы других гномов, которые так или иначе видели, что происходило с Торином и Бильбо. Больше всех рассказывал Балин, сказав, что прожил длинную жизнь и ради спасения рода гномов готов рисковать. Он словно следопыт следовал за королевской парой, а Ори после спешно записывал его рассказы. «У Торина и Бильбо есть тайная комната в самом верху королевского дворца. Чтобы добраться до этой комнаты, нужно пройти три уровня охраны: странных, словно околдованных гномов, бессменно стоящих на своих постах. Но и этого недостаточно. В северной башне в конце длинного коридора будет дверь, на которой висит замок. Даже имея ключ, его невозможно открыть. Только Торин и Бильбо могут отпереть эту дверь, произнеся какое-то заклинание на давно забытом языке. Балин считает, что так раньше называли ее величество Смерть: такое уныние и безысходность вселяет это слово, стоит его услышать, что остается только лечь и умереть. За этой дверью скрывается самое дорогое сокровище Торина — заключенное в стеклянный шар до сих пор живое сердце Смауга. Оно пульсирующе бьется, неравномерно освещая комнату багряным цветом. Большего увидеть Король не позволяет, запирая дверь изнутри». И действительно, больше, чем пульсирующее свечение, о сердце дракона гномам ничего узнать не удалось. Но чем дольше и чаще проводил Торин в тайной комнате, тем страшнее становилась жизнь в Эреборе. Гномы гибли в шахтах и копях от усталости и голода, а тех, кто отказывался спускаться обратно, прилюдно казнили на площади. Гномы Синих и Железных гор, вернувшиеся в родной дом, успели дважды пожалеть об этом. Численность жителей снова стала быстро сокращаться, а другие гномы не приходили: вести о Торине-тиране разлетались быстрее ветра. Это вовсе не удовлетворяло желаниям Торина, а потому, наслушавшись безумных нашептываний Бильбо, Эребор вступил в войну со всем Средиземьем. Правящая пара планировала захватить Железные и Синие горы, а всех пленников-гномов сослать на добычу золота и драгоценных камней. Так же было решено, что гномы, живущие среди людей, так же будут насильно возвращены в родной дом, где будут отбывать наказание за предательство своего народа, там же, в копях. На счет других рас Торин-тиран ничего не планировал: эльфов победить было нереально, слишком могущественна была их раса, а плененные гномы, истощенные в копях, слабо годились в воины. Людей было сложно подчинить и контролировать, они всегда считались самыми странными и своевольными чудаками в Средиземье. Хоббиты ни на что не годились. Орки и гоблины были тупы и алчны, чтобы им можно было доверить работу в шахтах… Обсуждая планы будущих побед, Торин и Бильбо совершенно потеряли связь с реальностью. Хоббит все больше походил на существо, которое встретил в тоннелях гоблинов, а Торин превращался в гнома-дракона, жаждущего крови и золота. В это время в Эреборе и появился Гэндальф, который смотрел на изуродованный дворец под горой с ужасной тоской и печалью в глазах. Гномы молчаливо пропустили волшебника в тронный зал, где вел прием Торин, за плечом которого притаился Бильбо с неизменной леденящей кровь улыбкой. Гэндальф впервые в жизни не сказал излюбленной фразы: «Волшебник никогда не приходит поздно или рано. Он всегда появляется вовремя». Ведь холодный взгляд жестоких глаз Торина говорил о том, что маг опоздал. — Что привело тебя к нам, Гэндальф? — громогласно задал вопрос Торин, ожидая привычного одобрения от Бильбо, которое сразу получил в виде ладони, нежно сжимающей его левое плечо. — Вести о гибели многих гномов, — лаконично отозвался Гэндальф, и его глубокий голос так же эхом отразился от стен тронного зала. — И слухи о сердце Смауга, которое ты хранишь. Торин мгновенно подобрался и нахмурился, а Бильбо что-то стал спешно шептать королю на ухо, все так же держа руку на его плече. Но Гэндальф не стал ждать ответа, а продолжил говорить, медленно подходя к трону, словно хищник, подбирающийся к своей жертве. — Я не знаю, кто дал тебе это сердце, но оно должно было исчезнуть и кануть в небытие, как и последний дракон Средиземья, — Гэндальф сделал еще шаг, игнорируя злую улыбку Бильбо, которая теперь никогда не покидала его лица. — Ты заковал это сердце, подчинил себе, как ты считаешь. Ты пользуешься его магией и силой, продлевая жизнь себе и своему супругу. Но это ты заложник черного сердца дракона. Торин не успел ничего сказать, потому что Гэндальф начал действовать. Взмах руки — и все двери в тронный зал захлопнулись, не выйти, не войти. Удар посоха — околдованные гномы-охранники пали без чувств. Быстрый шепот заклинания — и в тайной комнате багровое свечение сердца сменяется на черное, а затем заложник стеклянного шара рассыпается в прах. А вместе с ним в прах рассыпаются и его пленники. Ори не любит писать о смертях в своей летописи, но приходится, ведь это неотъемлемая часть существования. Он помнит, что первыми в его летописи «умерли» братья Дурин — Фили и Кили. И Ори даже рад, что они не застали правления их дяди. И вот теперь настала и очередь Короля появиться в летописи, после тысячей смертей казненных им гномов. Несмотря на то, что Торин был самым выдающимся тираном в истории правления Эребора, запись о его кончине все равно лаконичная, а его прах погребен в королевской усыпальнице, а вместе с ним и его супруг. «Торин, сын Траина, сына Трона и Бильбо Бэггинс из Шира умерли ** числа осеннего месяца **** года, во время освобождения их Гэндальфом от магических чар сердца Смауга. Годы их правления навсегда останутся в истории». Ори поставил свой знак-росчерк и, когда чернила высохли, закрыл книгу летописи. Завтра он запишет имя вновь избранного короля.