Джеймс

Может, кто-то и верил во всю эту чепуху с именами, только не Шерлок Холмс. Откровенно говоря, в неё верили все, и это просто вызывало смех. Даже Майкрофт, с бесконечным терпением повторявший брату «Это не вера, а Знание!», не мог сломить упрямство Шерлока. Ну какое знание, это звучит по меньшей мере глупо! Будто какие-то Оракулы смогут вычислить имя его родственной души по одним им ведомым факторам. Даже не вычислить, а – стыдно сказать – угадать! И тем не менее, почти каждый житель Земли, кто раньше, кто позже (но чаще всего в возрасте шестнадцати лет), отправлялся к одному из Знающих, чтобы выяснить, как будут звать его «альтер эго». Человек, имя которого называл Оракул, мог быть кем угодно – одним из родителей или родственников, лучшим другом, возлюбленным. Он мог оказаться любого возраста. Главным было то, что именно рядом с ним ощущалась гармония, и миллиарды людей полагали, что, не найдя своего соулмейта, они не могут быть счастливы. Способности к прорицанию отмечались лишь у двух процентов населения. Развивая дар, избранные становились Оракулами. Забавно, что работа их была официальной, и услуги по узнаванию имени оплачивались так же, как, к примеру, доставка пиццы. Разница была только в цене. Майкрофт Холмс побывал у Оракула семь лет назад. Никто не знал, какое имя он услышал, и его поведение ничуть не изменилось. Но Шерлок, наблюдая за старшим братом, всё же заметил, что тот едва заметно прислушивается, когда речь заходит об именах незнакомых девушек, и не упускал случая подколоть Майкрофта. Тот относился к шпилькам подростка философски и лишь улыбался со снисходительным выражением, говорившим: «Вот подрастёшь...» И это бесило Шерлока больше всего. А теперь и ему предстояла эта дурацкая, по его мнению, процедура. Мамуля в ультимативной форме потребовала, чтобы Шерлок посетил Оракула, оплатила стоимость встречи и назначила дату. И вот сейчас он сидел в небольшом светлом коридоре, с высокомерным видом оглядывая обыкновенную белую дверь и отчаянно жалея о потерянном времени. Лучше бы он закончил тот опыт с гемоглобином, который рассчитывал провести этим утром. Неужели непонятно, что ему, Шерлоку, абсолютно не нужна никакая родственная душа? Он самодостаточен. Кто это будет, очередной идиот, который не в состоянии выучить даже таблицу Менделеева?.. А что, если Оракул назовёт имя Майкрофта? Да не дай бог... Впрочем, это невозможно, ведь соулмейт брата – женщина. А где-то глубоко в подсознании шевелилась ещё одна мысль, тщательно подавляемая, но оттого не менее тревожная. Шерлок прекрасно понимал, что общение с ним едва ли приносит людям радость. Привычка мгновенно выпаливать в глаза собеседнику всю подноготную последнего, включая измены и прочие мелкие грешки, никому не может понравиться. А если учесть независимость, неумение идти на компромиссы, полнейшее пренебрежение к чувствам окружающих, то станет понятно: у такого человека вообще не может быть друга. – Шерлок Холмс? – Дверь кабинета открылась, и на пороге появилась женщина-Оракул. – Проходите. Внутри также не оказалось ничего интересного. Письменный стол, два стула, шкаф с документами. – Присаживайтесь, – дружелюбно произнесла Оракул. – Итак, сегодня вы наконец узнаете... – Давайте без вступлений. – Шерлок нахмурился. – Я – ваш последний клиент на сегодня. Пока я ждал, вы красили губы. Платье на вас новое, на размер меньше, чем вам нужно, и жмёт в талии. Это молодёжный фасон, а вам уже под пятьдесят. Всё говорит о том, что у вас сегодня свидание. На безымянном пальце след от кольца, но старый, – вы развелись, причём давно. На столе нет фотографии мужа, скорее всего, он вас бросил. Вы надеетесь снова выйти замуж, что маловероятно, потому что ваш избранник настроен несерьёзно, если дарит вам такие дешёвые серьги. Так что не будем терять время и перейдём к делу. На протяжении всей его тирады Знающая, которая как раз садилась за стол, замерла в какой-то неловкой позе, приоткрыв рот и не дыша. Потом на её лице загорелось выражение гнева, которое Шерлок уже привык видеть у всех, с кем ему доводилось разговаривать. Но женщина подавила эмоции – клиент всегда прав... – Дайте вашу руку, – сквозь зубы еле выговорила она. Шерлок, усмехнувшись, протянул правую ладонь. Оракул взяла его за запястье и прикрыла глаза. Она молчала так долго, что Шерлок уже уверился – он единственный на планете, для кого родственной души не существует. Наконец женщина вздохнула и разжала пальцы. – Джеймс, – сказала она будто бы равнодушно, глядя куда-то в сторону. – Его имя Джеймс. Всего доброго. Статистика утверждала: Оракулы никогда не ошибаются и не умеют лгать.

* * *

Единственная причина, по которой Шерлок не удалил это воспоминание, – это стремление доказать, что слова одарённой Знанием женщины не имели никакого значения. В самом деле, Джим – что может быть примитивнее? Да в классе Шерлока училось двое ребят с этим именем, а в Англии их наверняка десятки тысяч. Если бы он захотел встретиться с каждым из них, то одной жизни ему бы точно не хватило. Но кто сказал, что Шерлок вообще собирается кого-то искать? Из чисто научного интереса он проверил, сколько идиотов окажется среди Джеймсов, проходивших учёбу в его школе. Все поголовно. Разумеется, Шерлок не расстроился. Нисколько. Это ведь лишь подтверждало его теорию. Поместив файл с надписью «Джеймс» на самую дальнюю полку Чертогов, Шерлок погрузился в науки. Он совершенствовал дедуктивные навыки, по-прежнему не сближаясь ни с кем и демонстрируя полное пренебрежение к социальным нормам. Впрочем, нельзя сказать, что Шерлок совершенно забыл об Имени. Время от времени какая-то часть его существа начинала страдать, словно испытывая непонятную тоску. Тогда Шерлок, злясь на самого себя, мысленно оглядывал круг знакомых, выбирая того, кто как минимум не вызывал отвращения. Так в его жизни ненадолго появился Джеймс Коули, преподаватель истории, вызвавший неожиданный интерес мальчика к древним скифам, а спустя пару лет – сосед, 60-летний Джеймс Форест, довольно любопытно рассказывавший о мире морских обитателей и звавший Шерлока на рыбалку. Но уже во время второй встречи Шерлок понял, что ему донельзя скучно. И снова, выкинув из головы «глупости», занялся исследованиями. С годами приступы хандры становились реже и реже, Шерлок научился контролировать их. Одиночество? Это не про него. Жизнь Шерлока Холмса была наполнена смыслом. Он открыл свой сайт «Наука дедукции», изобрёл профессию «консультирующий детектив» и стал её единственным представителем, он сам поставил себе диагноз «высокоактивный социопат», чтобы оправдать своё нежелание общаться с человечеством дольше, чем этого требуют рамки его профессии. Тем временем Майкрофт обзавёлся секретаршей, чьё настоящее имя никто не знал. Шерлоку достаточно было бросить на неё один взгляд, чтобы понять – брату теперь есть с кем разделить радости и печали. Ну что ж, обычное дело. В тот день, когда Шерлок проводил очередной опыт по изучению посмертных повреждений на трупе в морге Бартса, его знакомый Майк Стэмфорд неожиданно привёл потенциального соседа для совместного съёма квартиры. Джон Уотсон. Бывший военный врач с психосоматической хромотой, который практически сразу повергает Шерлока в состояние некоторой растерянности. Сначала Джон откровенно восхищается его дедуктивными выводами касательно собственного прошлого, затем уязвляет самолюбие детектива, указав, что телефон раньше принадлежал не брату, а сестре. Спустя несколько часов они вдвоём пускаются в погоню за подозрительным такси, а затем так же дружно удирают от полиции. И уже дома, когда оба, привалившись к стене в прихожей, задыхаются от смеха, вспоминая нелепость своих поступков, Шерлок впервые чувствует какое-то необыкновенное тепло оттого, что он не один. А меньше чем через сутки Джон Уотсон стреляет в таксиста, спасая Шерлоку жизнь. И последний думает, что, может быть, он единственный человек на Земле, Оракул которого допустил ошибку.

* * *

Джон Уотсон терпелив, но иногда вынужден произносить гневную речь по поводу частей человеческих тел в холодильнике. Джон заваривает чай и заставляет единственного в мире консультирующего детектива проглотить хоть что-то, пока тот не упал в голодный обморок. Джон категорически против выстрелов по стенам гостиной в три часа ночи и пронзительных взвизгов скрипки в то же время суток. После особо опасных встреч с преступниками Джон зашивает колотые и резаные раны Шерлока (если не успевает прикрыть его собой и при этом получить ещё больше повреждений) и ругает его за легкомыслие. Иногда Джон раздражается и, выпалив «Ты невыносим!», уходит развеяться на улицу. Но спустя несколько часов возвращается и снова пытается накормить/развлечь/успокоить/вылечить. И это... здорово. Папка с надписью «Джеймс», бесцельно лежащая в Чертогах, давно бы покрылась пылью, находись она в другом месте. В очередной раз наткнувшись на неё во время наведения порядка, Шерлок долго (целых пять секунд) раздумывает, не стереть ли эти данные, ведь единственный человек, которого бы он стал искать, уже рядом с ним. Но тут в доме № 220 по Бейкер-стрит гремит взрыв. Лондон охватывает безумие. И имя этому безумию – Мориарти. Необычную фамилию Шерлок впервые слышит от таксиста-убийцы. Он не может не признать, что извращённый ум криминального гения ему интересен. Мориарти в чём-то подобен Холмсу – так же презирает общественное мнение, делает только то, что хочет, и любыми способами избавляется от скуки. – Надеюсь, вы будете счастливы вместе! Эта фраза, вырвавшаяся у Джона во время расследования очередной загадки сверхзлодея, заставляет Шерлока взглянуть на ситуацию под другим углом. Мориарти... с ним интересно бороться, предугадывать ходы, выискивать слабые места, наслаждаться игрой разума. Но детектив при всём желании не может придумать ни одного дела, которым он хотел бы заняться вместе с преступным королём. Каким бы социопатом Шерлок себя ни провозглашал, но жонглирование жизнями людей, использование их как марионеток в хитросплетениях ловушек друг для друга для него недопустимо. Последней точкой становится бассейн, где Мориарти заставляет Джона выйти навстречу Шерлоку в жилете со взрывчаткой. – Джим? Джим из АйТи? – издевательски почти пропевает тот, кого совсем недавно Шерлок охарактеризовал как гея и больше ни разу до сих пор не вспомнил. Джеймс? Неужто это – его родственная душа? Сумасшедший, без сожаления лишающий жизни десятки людей, в том числе детей, только чтобы привлечь внимание Шерлока и развлечься? Давший указание снайперам целиться в Джона? В ДЖОНА! Если это так, то Шерлок готов прожить оставшуюся жизнь без соулмейта. К тому же вполне возможно, что она окажется не слишком длинной. Быстрый кивок Джона даёт понять, что тот не против. Случайный телефонный звонок спасает жизнь им обоим. Позже Шерлок задаётся вопросом, не научились ли Оракулы лгать с целью мести, и не может прийти ни к какому выводу – слишком мало данных.

* * *

Джеймс Мориарти снова встаёт на пути Шерлока. Один ход за другим, «пятая власть» проявляет всё своё влияние, и репутация Холмса оказывается практически уничтожена. Шерлок знает, чем должна закончиться «сказка» противника. Перед тем как подняться на крышу, он просчитывает сорок два варианта развития событий, из них больше половины ведут к его собственной смерти. И, когда Джеймс пускает себе в рот пулю, Шерлок не испытывает никаких сожалений – только тревогу за Джона, миссис Хадсон и Лестрейда. Два года путешествий по миру. Работа под прикрытием, множество масок, бесконечная игра в прятки. Конечно, встречались на пути Шерлока и Джеймсы, но детектив даже не всматривался в лица и характеры – он уже всё для себя решил. О том, как Джон соскучился по нему, Шерлок может судить по своему разбитому носу и кровоточащим губам: у доброго доктора по-прежнему неплохо выходит хук слева. Уотсон не разговаривает с воскресшим другом три дня, но потом всё возвращается на круги своя. Лестрейд, выдав дюжину особо забористых словечек, сдавливает Шерлока в медвежьих объятиях и тут же предлагает для расследования пару интересных убийств. Джон, как всегда, тенью следует за Шерлоком, восклицая «Фантастика!» и заново пробуждая в груди тепло, которого консультант, находящийся на стороне ангелов, был лишён два года.

* * *

Как-то в перерыве между делами Шерлок, как обычно, предавался скуке, и вдруг ему на глаза попалась визитка друга. «Доктор Джон Х. Уотсон». Почему-то второе имя Джона никогда не занимало детектива, но сейчас и такая загадка была лучше, чем ничего. Однако доктор проявил странное упорство в сохранении тайны этой самой буквы. Можно было, конечно, попросить данные у Майкрофта, но разузнать самому казалось намного предпочтительнее. – Хенри? – Захлопнись. – Хамфри? – Захлопнись! – Хиггинс? – Отвали! Пришлось как следует порыться в столе Уотсона, прежде чем Шерлок нашёл то, что искал. – Это моё свидетельство о рождении? Но Шерлок не отреагировал, сжимая в руках бумагу. Джон Хэмиш Уотсон. Хэмиш... Это же шотландский вариант имени Джеймс! Женщина-Оракул не ошиблась и не солгала, она лишь назвала не первое, а второе имя, при этом специально зашифровав его, чтобы затруднить поиск. Шерлок буквально упал на диван, облегчённо рассмеявшись. – И ничего смешного, – неправильно понял его смех Джон, вырывая у друга документ. – Это имя передаётся у нас в семье по линии отца уже лет двести. Да, у меня шотландские корни, если тебе интересно. – А как зовут твоего соулмейта, Джон? – неожиданно спросил Шерлок. Он уже подготовился к буре: «Это уже слишком! Есть же какие-то пределы! О таком не спрашивают!..» Хотя это же Джон. С его прямодушием он мог ответить «Мэри», «Энн» или, к примеру, «Фред». Услышать своё имя Шерлок и не надеялся. Если на земле существовала хоть какая-то справедливость, побратимом доктора должен был стать лучший человек в мире, а не эгоистичный грубый социопат. Но меньше всего Шерлок ожидал, что Джон немного смущённо ответит: – Не знаю. Нет, этот человек никогда не перестанет его поражать! – То есть ты не был у Оракула? Джон, ты живёшь в центре Лондона, в двадцать первом веке, тебе сорок два года... – Прекрати, Шерлок! – Джон, вздохнув, подошёл и сел рядом с Шерлоком на диван. – Гарри мне повторяла это по три раза в неделю, пока я не сказал ей, что уже узнал Имя и теперь в активном поиске. – Он пригладил волосы и задумчиво поглядел в камин. – Когда родители умерли, мне только исполнилось двенадцать. Тогда у нас было немного туго с деньгами. Гарри к тому времени уже побывала у Знающего, а мне, как ты понимаешь, было ещё рано. Все средства уходили на жизнь и оплату колледжа. У меня всегда было много приятелей, поэтому я не особенно стремился выяснить, как зовут мою родственную душу. Порой я подумывал накопить нужную сумму и сходить к Оракулу, но каждый раз деньги требовались на другие нужды. А потом я отправился в Афганистан. И там был почти рад, что не знал Имя. Каково это – представлять, что парень, которого ты не успел спасти, на самом деле тот, с кем у тебя одна душа на двоих?.. Джон помолчал и уже веселее продолжил: – Ну а теперь мне и вовсе незачем справляться у Оракулов, потому что самый лучший друг у меня уже есть. Лучший друг? У Джона? – А, ну да. Годфрид. – Кто?! – Годфрид Лестрейд. – А, нет. Не он. Кстати, он Грег. – Тогда Стэмфорд? – Боже, Шерлок, неужели все гении такие балбесы? – Джон, ты отдаёшь себе отчёт, что твоя фраза представляет собой оксюморон?.. – Шерлок, ты прекрасно знаешь моего лучшего друга. Его зовут – внимание! – Шерлок Холмс. Детектив окаменел. – То есть... Ты имеешь в виду... – Именно. – Что я твой... – Ну, конечно. Горячее ощущение счастья поднялось откуда-то из глубины души и окрасило бледные щёки Шерлока слабым розовым оттенком. А потом он принялся ждать, пока Джон переборет свою деликатность. Ждал целую минуту. И ещё одну. Наконец Джон пошёл на компромисс: – А ты знаешь имя своего соулмейта? Хотя что я спрашиваю, конечно, знаешь. Если не стёр, как нечто не стоящее внимания. – Это стоит внимания. – Шерлок помолчал и улыбнулся. – У тебя замечательное имя, Джон.