Нельзя

Гвен стоит перед зеркалом и, искоса поглядывая на Джека, с силой водит карандашом по губам – будто хочет зачеркнуть, зарисовать этими толстыми, грубыми линиями все, что между ними было. Они идут на свадьбу. Гвен, правда, не может понять, как Эстер может засыпать с Рексом, зная, что тот любил Веру, но это не ее дело. Когда-то она была готова принять кое-что похуже. Гвен стоит перед зеркалом: огромный, на три размера больше, свитер голубого цвета, кожанка, джинсы, ботинки на грубой подошве. Торчвуд отбирает все. В том числе и возможность элегантно выглядеть на праздниках. В платье неудобно прятать оружие. Лодочки слишком короткие для того, чтобы засунуть в них, например, метательный нож. В платье неудобно бежать и пригибаться, стреляя в монстров. В джинсах Гвен чувствует себя куда комфортнее. Они идут на свадьбу, и толстым, грубым карандашом Гвен остервенело чертит линии на своих губах, зарисовывая ими все, что между ними было. Между ними было все и намного больше. Между ними было больше, чем сантиметров в диаметре Земли и звездной пыли на пальто Джека. Но это ничего не меняет. - Ты раз за разом появляешься в моей жизни, Джек, думая, что тебе все сойдет с рук, - говорит Гвен, закрывая карандаш колпачком, - но все не то. На земле все по-другому, Джек. Пока ты мотаешься по другим планетам, мы стареем, заводим семьи и привыкаем к кому-то другому. Я, если ты не заметил, замужем. Моя дочь, если ты забыл, в этом году идет в школу. «Я, - подоплекой вьется выразительный, четкий, как карандаш на губах Гвен, упрек, - так хотела _к тебе_ привыкнуть, а пришлось – к Рису». * Она – глупая девчонка из полиции, ничего не знающая о том, как обстоят дела в реальности. Не знающая, как именно крутые парни надирают задницы пришельцам. Сидит на столе, болтая ногами, а Джек смеется, мол, видела бы Тош, что ты уселась на ее стол, распылила бы тебя распылителем насекомых из Уд-Сферы. На ней зеленая футболка с номером «27», купленная в ободранном комиссионном магазинчике еще в студенческие годы, но любимая до сих пор, и новая стрижка, сделанная с мыслью: «надеюсь, что Джек оценит». Джек, кажется, действительно оценил, потому что все уже разошлись, а они остались вдвоем. Джек рассказывает ей всякое, а Гвен слушает и ничего не слышит. Джек слишком красив для этого. Джек слишком неотразим для того, чтобы отвлекаться. * Она уже не настолько глупая. Пережила конец света, видела смерти и небывалых монстров. Несколько раз расставалась с Рисом, пару раз готовила с ним лазанью и смотрела фильмы Тарантино, съедая все оливки из огромной пиццы – хорошо, что он их не любит. Обвешивала весь дом картинами, думая о чем-то своем, прячась за цветочными вазами, нарисованными на них, от оставленных за дверью кошмаров, увиденных наяву за рабочий день. Гвен смотрит в зеркало: под глазами круги, на ключицах впадины, волосы всклокоченные и жесткие. С этой работой некогда делать маски. Но без Торчвуда невыносимо. Без Джека тоже. * Они лежат на крыше многоэтажки, на которой вдвоем тестировали новое оружие, и говорят. Закат лиловый, Джек – близкий, а Гвен – счастлива. Дома ее, с колой и чипсами, ждет пахнущий пивом и семгой Рис, а она хохочет на крыше с Джеком. Ее могут убить в любой день, могут телепортировать на непригодную для жизни планету, подвергнуть опытом, похитить или превратить в монстра. Это – Торчвуд. Это – часть ее жизни. Без него нельзя. Это так же естественно, как умыться утром. Это так же нормально, как выпить перед работой кофе и поужинать, придя домой. - Он, - Гвен потягивается, - влюблен в тебя. Или поговорите об этом, или не издевайся. Они говорят о Янто, и голос Гвен достаточно безразличен, но вряд ли Джек настолько наивен, чтобы ничего не понять. - Я люблю его, - произносит он, и Гвен вздрагивает, но Джек добавляет, - точно так же, как люблю тебя. И Гвен не может перестать дрожать. * Когда Джек исчезает впервые, становится понятно, что так будет всегда. Его исчезновения, его приключения в синей будке еще раз подчеркивают, что, хоть они и команда, у него своя жизнь, у них – своя. Когда Джек исчезает впервые, Гвен понимает: без Торчвуда невозможно, без Джека – да. Гвен понимает, раз Джека нет, она – главная. Если не она, Кардиффу конец. Джек исчезает настолько часто, что Гвен приучается жить не только без него, но и без остальных. Возможно, именно поэтому она остается холодной, когда все умирают один за другим. Может быть, из-за этого она не опускает рук, когда остается наедине с проблемами. Когда вся команда мертва, рядом только Джек, но за все годы с ним Гвен научилась понимать, что Джек – иллюзия, что он исчезнет в любой момент. Она сама за себя, и только Рис помогает различать, где реальность, только благодаря нему она еще выныривает из-под этих волн. Оказывается, без Джека можно, а вот без Торчвуда – нет. Позже Гвен понимает, что она сама и есть себе целый Торчвуд. * Сейчас она просто бьет Джека по лицу. Как истеричная девочка. Как стереотипная женщина. В этом жесте сквозит и «как ты мог», и «я тебе верила», и «я думала, что без тебя не справлюсь». Гвен замужем, в этом году Энвен идет в школу. И, в целом, все хорошо. Можно пропалывать дикие розы, плетущиеся под окнами, делать ремонт в доме и сидеть с Рисом в обнимку, запивая крабовые чипсы пивом и сжимая под подушкой пистолет (на всякий случай), пока Энвен раскрашивает волосы Русалочке. А по ночам подниматься на чердак – собственный импровизированный Торчвуд, проверять, в норме ли инопланетная активность, не подкрадывается ли очередная опасность к Кардиффу, смотреть на звезды и ложиться спать. Только не забыть спрятать пистолет под подушку. Пусть будет. Так спокойнее. Гвен замужем и, в целом, все хорошо. Но Джек появляется раз за разом. В этот раз, чтобы телепортироваться с ней на свадьбу к Эстер и Рексу. Торчвуд сейчас в Америке. Работает с ЦРУ. А Гвен дома. У нее семья и она – сама себе Торчвуд, она – команда. Ей больше никто не нужен. Но Джек все равно сваливается с неба как снег на голову, и Гвен так и не может к этому привыкнуть. Между ними было больше, чем может уместиться в выражении «все на свете», больше, чем в небе – звезд, больше, чем Джеку лет и даже больше, чем сантиметров в диаметре всей планеты. И Гвен любит его сильнее, чем любого из своих парней, и именно поэтому она здесь. Именно поэтому ее злит, что Джек продолжает появляться и исчезать и, казалось, давно пора перестать обращать внимание, доверять, надеяться и ждать, что он снова вот-вот появится, но она не может. «- Скоро мне надоест за тобой ходить, - всплывают в памяти ее же слова заплесневелой давности. - Никогда не надоест, - вспоминается его улыбка». Гвен злит, безумно злит то, что только она выстраивает свою жизнь с лазаньей, розами и воскресными прогулками, тут же появляется Джек – и все летит к чертям. Как сейчас. Как и всегда. - Ты раз за разом появляешься в моей жизни, Джек, думая, что тебе все сойдет с рук, - говорит Гвен, защелкивая колпачок на карандаше, - но все не то. На Земле все по-другому, Джек. Пока ты мотаешься по другим планетам, мы стареем, заводим семьи и привыкаем к кому-то другому. Я, если ты не заметил, замужем. Моя дочь, если ты забыл, в этом году идет в школу. Ты здесь лишний, Джек. Без Джека можно, да, но после этих слов он, совершенно не изменившийся, такой же хитрый, такой же красивый, такой же родной, будто и не было этих нескольких лет без него, обнимает Гвен – и карандаш выпадает из ее рук. Без Джека можно, да, но ни одна, даже самая толстая, самая грубая линия на ее губах не зачеркнет того, что между ними было. Гвен вздрагивает, утыкаясь ему в плечо. Ладно, без Джека таки нельзя.