I
Рейнбоу могла видеть лишь отблески пламени, плясавшего где-то вдали; она не осмеливалась подходить к ритуальным кострам слишком близко. Это было невероятно опасно, ведь каждую ночь, ровно в полночь, страшные Жрецы, которые поклонялись Духу Огня, выбирали одну жертву из неверных. Мир давно был уничтожен; все забыли про свободу. Остались лишь Жрецы, которых было больше и которые всем управляли, да простые жители, которые больше всего на свете хотели быть свободными, сражаться и умереть за волю. Они объединялись в банды и отвоевывали себе территории, но по-прежнему боялись Жрецов. Жрецом можно было стать практически любому, но лишь пройдя тяжелый путь, полный боли и мучений. Они выжигали узоры на своём теле, которые означали молитвы на языке пламени, и если во время этих странных пыток они выживали, то считалось, что Дух Огня принял их в свои ряды. По вечерам они отлавливали свободных людей, зачастую это были те, кто не поддался режиму Жрецов, а потом сжигали во славу Духа Огня, который помогал им выжить в этом мире. Поля давно были сожжены, природа – почти уничтожена. Остались лишь колонии свободных, а также огромные территории, принадлежащие Жрецам. Гораздо легче было сдаться им, получить Огненную Метку на лоб, которая была в виде пляшущего пламени и больше походила на клеймо, а затем трудиться на благо Жрецов и поклоняться Духу. Рейнбоу ужасно волновалась. Эпплджек опаздывала; сегодня была её очередь отправляться на вылазку за бензином и патронами, и если её словили Жрецы, то это означало лишь одно – медленную смерть на кострах, слишком немилосердную. Они каждый день менялись – одна оставалась на временном посту, вторая шла на поиски пропитания и важных вещей. Иногда к ним присоединялись другие свободные люди, иногда они отъезжали слишком далеко, в пустыни, но, в основном, они старались держаться ближе к Жрецам, хоть это и было невероятно опасным делом, потому что всё необходимое было лишь у них. Рейнбоу сжала пистолет, который был заряжен лишь на два выстрела. Они с Эпплджек договорились о условных знаках – если Жрецов будет слишком много, то сначала они выпустят пулю в ближайшее дерево, в северную его сторону, а затем убьют себя, чтобы тело не сожгли. У Культа было несколько важных правил, и одним из них было то, которое гласило, что мертвых нельзя предавать огню. Сжигали лишь тех, кто был жив. — Дэши, — кусты позади зашелестели, и Рейнбоу резко обернулась, машинально направив пистолет прямо в северную часть соседнего дерева, но это был не Жрец; это была всего лишь Эпплджек, которая держала канистру с бензином в одной руке, а сумку надежно повесила на плечо. — Дэш, это я. Эпплджек выглядела как обычно: та же грязная куртка, скользкая от машинного масла, хоть это и противоречило общим правилам безопасности среди свободных людей; высокие ботинки, защищающие ноги от порезов из-за лезвий, которые Жрецы умело прятали в траве, чтобы замедлить жертву; сигарета в зубах и наглый, бесцеремонный взгляд зеленых глаз, ярких, как сама листва когда-то, пока Жрецы не сожгли всю планету. Словом, это была Эпплджек, её Эпплджек, самая добрая и искренняя в мире, но одновременно с этим слишком жестокая с врагами. — Поехали? — задала риторический вопрос Эпплджек и, не дожидаясь ответа, направилась к их машине, умело скрытой в зарослях позади поляны. Тут же лежала и проколотая шина, и упавший гамак: это место было одним из временных пристанищ для свободных. Тут всегда оставляли что-то для следующих посетителей этого места: предыдущие хозяева оставили для Эпплджек и Рейнбоу несколько ножей из хорошей стали. Эти же оставили несколько аптечек и одеяла. — Черт. Рейнбоу обернулась, глядя на то, что так заинтересовало Эпплджек, и чуть не потеряла сознание от страха, но вместе с тем получила заряд необычайной бодрости и адреналина. Напротив них, на расстоянии чуть более четырех метров, стояло несколько Жрецов: ужасающие, в страшных масках, длинных черных одеждах и с палками, пропитанными бензином для лучшего горения, а также с набором лезвий на поясе. Желтые глаза, немигающие и посему жуткие, виднелись из-за прорезей в серых масках, темных от копоти, а немытые неделями волосы и нестриженные ногти пугали ещё больше. — Во имя Духа Огня, да прибудет с ним пламя, — прошипел один из Жрецов, стоявший спереди. Видимо, он считался у них за главного, так как остальные при этих словах почтительно склонили голову. Рейнбоу знала, что это был знак начинать атаку, поэтому рывком распахнула дверь бронированного серого джипа, втолкнула туда Эпплджек и забралась сама, ощущая, как полетели первые лезвия, рассекая воздух. Она захлопнула дверь, заблокировала её и завела джип, а затем напролом поехала вперед, уничтожая все те заросли, что укрывали машину раньше. Жрецы с доисторическими криками бросились за ними, мастерски швыряя лезвия в машину и в колеса, а один даже смог запрыгнуть на крышу. Эпплджек, более-менее перебравшись на пассажирское сиденье, открыла окно, высунула руку с заряженным пистолетом в ней и стала наобум стрелять по объекту на крыше. Вскоре послышался характерный удар об землю, и Эпплджек вернула пистолет на свое законное место, в кобуру, а окно вновь закрыла. — Давай, быстрее, гони как можно дальше! — прикрикнула Эпплджек, а сама потянулась на заднее сиденье за аптечкой: Жрец, ранее сидевший на крыше джипа, успел расцарапать ей руку, поэтому нужно было срочно обработать повреждения. Рейнбоу же натянула очки, которые раньше покоились на голове, на глаза: они защищали от копоти и дыма и были весьма кстати для всех водителей. — Как думаешь, мы оторвались? — Я почти уверена в этом, но потом нужно будет остановиться где-то и осмотреться, мне кажется, что они могли проколоть шины, они так часто делают, — неуверенно произнесла Рейнбоу и резко крутанула руль, чувствуя, как их заносит. Эпплджек чуть не выронила сигарету, плотно сжала губы и наверняка мысленно начала ругаться – это было в её стиле. — Когда-то я была знакома со Скуталу, лидером одного из отрядов свободных людей, так однажды Жрецы словили почти всех её людей, всего лишь проколов шины их машин своими лезвиями. Через несколько недель она погибла, я вообще узнала об этом случайно. Её сожгли. — Никогда не хотела бы быть сожжённой, это так странно, — поделилась переживаниями Эпплджек, всё-таки выплюнув сигарету. Она спешно заклеила пластырями несколько особо серьезных порезов, едва слышно ругнулась и потянулась за водой, которая тоже стояла в углублениях позади переднего пассажирского сиденья. — Просто я уже слишком привыкла к этому всему. Не так хочется расставаться со свободой, когда наконец-то познал её вкус. Рейнбоу едва заметно усмехнулась. История о Скуталу никак не выходила у неё из головы; она забывала, или, может быть, не хотела признаться Эпплджек в том, что сама когда-то входила в один из отрядов свободных людей, у которых были существенные минусы: неорганизованность и неопытность командиров. К счастью, Скуталу была ответственной и надежной, несмотря на то, что была совсем юной; если бы она выжила, то сейчас ей было бы шестнадцать. Рейнбоу же было двадцать один. Также Рейнбоу почти каждую ночь снились кошмары о том, как Скуталу вновь и вновь сжигают на костре, как Жрецы, ехидно посмеиваясь, бормочут свои странные молитвы к несуществующему Духу, и как кожа чернеет, как истошно кричит тогда ещё маленькая девочка, сумевшая контролировать столько людей. Большинство из тех, кто выжил, стало работать на Жрецов, получив Метку, но некоторые предпочли сбежать и впредь выживать самому. Именно тогда Рейнбоу встретила Эпплджек. Они впервые увидели друг друга в небольшом сквере, который находился недалеко от одного из разрушенных городов. Рейнбоу как раз развела костер, чтобы согреться, как к её горлу приставили нож; Эпплджек уже тогда была отличным воякой, умело обращалась с оружием и знала цену слову. Они сцепились, не желая признавать, что из них получилась бы отличная команда: каждая из них боролась за свои припасы и за припасы другого, не желая отступать. Лишь потом, когда из-за оставшихся деревьев показались Жрецы, Рейнбоу и Эпплджек, поднявшись, выдержали оборону. С тех пор их связывало многое – например, общие секреты, общее оружие, общие разговоры, общая постель. Они уже давно перешли грань дружбы; и если раньше это считалось чем-то неправильным, то сейчас никто не обращал на это внимания, кроме Жрецов, которым нужны были жертвы для своих обрядов, которые, по идее, должны были спасти Землю от разрухи, которая, к сожалению, уже произошла. Когда люди стали всё больше и больше уничтожать окружающую среду, появились активисты, которые стали говорить о том, что во времена пещерных людей огонь помогал им выжить. Появилась целая религия, посвященная Духу Огня, который, наверное, мог спасти целые страны, но не спас никого, лишь став виновником множества смертей. Рейнбоу знала, что никогда не признает этих странных новых обрядов: это казалось ей слишком бесчеловечным. Они въехали в один из кварталов, который ещё чудом не был разрушен. На длинных кирпичных стенах виднелись надписи: одни свободные люди часто оставляли послания другим свободным, но эти надписи были совсем другого характера.«ЕСТЬ ТОЛЬКО ОДИН СУДЬЯ – ОГОНЬ» «ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НЕ ПРОШЕЛ ОЧИЩЕНИЕ ОГНЕМ, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ БЕЗГРЕШЕН» «МЕТКА – ВАШЕ СПАСЕНИЕ» «НЕТ ДРУГОГО БОГА, КРОМЕ ДУХА ОГНЯ» «КОСТРЫ ГОРЯТ ЯРКО»
Рейнбоу поморщилась, разглядывая надписи, выведенные на стенах белым цветом. Они ярко выделялись, отличались от остальных и были более-менее новыми, что также было им на пользу. Основа этой религии была такова: преступники, то есть те, кто не сдались и не получили Метку добровольно, должны были пройти очищение пламенем на костре. Если человек выживал (а такого никогда не случалось), то объявлялся «чистым» и свободным от преступности, а если нет, то это считалось признаком того, что этот человек всегда был грешен. Отдельно ловили и других, которые были предзназначены лишь для жертв Духу. — Жрецы не знают покоя, — прошептала Эпплджек, блеснув зелеными глазами. Она развернула на коленях карту. — Так они перебьют всех до единого. Всех тех, кто выжил. «Костры горят ярко» - вот кто мог придумать такую глупость? Сжигать людей – это же так противоестественно! Давай, на следующем перекрестке направо, попадем прямо в Лабиринт. Жрецов там пока что нет – это единственное место, которое является постоянной стоянкой свободных, эти пламенные ничего ещё про него не пронюхали. Надо познакомиться с другими, потому что самим быть опасно.II
Лабиринт оказался небольшим зданием, одна стена которого была разрушена. Дыра и служила входом: на обломках расположились люди, которые курили и выпивали, а также общались. Слышались негромкая музыка, смех, чьи-то пьяные ругательства. Машины, по большей части джипы, а также мотоциклы и велосипеды были припаркованы в пространстве за Лабиринтом: почти все места были заняты, но Рейнбоу смогла занять последнее место прямо перед тем, как туда подъехал другой автомобиль. Вокруг сновали люди, одетые точно так же, как и они: у водителей, как и у Рейнбоу, на голове красовались очки, а на руках – перчатки. Остальные носили такую же одежду, как и Эпплджек – небрежную, потрепанную, а руки держали недалеко от оружия и постоянно осматривались. Таких парочек тут было большинство – водитель и воитель. Это было основным принципом: один едет, второй охраняет, при смерти одного умирает и второй, чтобы не выдать информацию о временных остановках для свободных. Рейнбоу вошла в Лабиринт, который действительно оказался настоящей головоломкой: некоторые двери вели в общий зал, некоторые – в подвал, откуда тоже была слышна музыка, некоторые вообще вели в пустые комнаты, где не было ничего, кроме трупиков крыс. Эпплджек направилась к барной стойке, где уже вовсю работала молодая девушка. Рейнбоу направилась следом. Девушка за стойкой смешивала коктейли и постоянно разговаривала, видимо, развлекая посетителей. На её рубашке красовался бейджик с надписью: «Рэрити». Такое теперь встретишь нечасто, ведь Жрецы запрещают подобное, да и это опасно: должно быть, Лабиринт действительно надежно защищен или ещё не обнаружен Жрецами. — Тут бункер, когда-то построенный для правительства, поэтому и обслуживание на высшем уровне, и, вроде бы, нас ещё не обнаружили, — ответила Рэрити, увидев недоуменный взгляд Рейнбоу, направленный на её бейджик. Девушка изящно взмахнула волосами, бросила в один из стканов с напитками пару кубиков льда и отдала их одному из посетителей, развязному на вид престарелому байкеру. — Ваш заказ? Или вы желаете снять спальное место? — Просто воды, пожалуйста, — улыбнулась Эпплджек и машинально поправила волосы, а затем немного наклонилась вперед. — У вас тут действительно безопасно? Можно остаться на несколько часов, не боясь того, что нападут Жрецы? — Конечно-конечно, — отчаянно закивала головой Рэрити, взяла два чистых стакана, налила туда воды и подала напарницам. Рейнбоу схватила свой стакан и сделала пару быстрых глотков, будто она не пила уже вечность. — Наши условия таковы: мы не требуем деньги за еду и проживание, мы требуем лишь того, что в случае внезапного нападения вы встанете на защиту Лабиринта. Во всяком случае, сбежать отсюда без битвы у вас не получится. Но, между прочим, все свободные люди – братья, поэтому нам нужна будет всего лишь гарантия того, что вы не будете пытаться сбежать без боя. — Да, разумеется, — ответила Эпплджек, нетерпеливо барабаня пальцами по барной стойке, а Рэрити улыбнулась в ответ и окликнула одну из других девушек, на бейджике которой было написано «Флаттершай». Флаттершай провела их в одно из помещений, которое сначала показалось им абсолютно пустым, но затем они заметили небольшую линию на стене: это оказалась потайная дверь, за которой была скрыта ещё одна, огромная, тяжелая и железная. Флаттершай еле-еле крутнула ручку и открыла дверь, предварительно набрав код, а потом пригласила напарниц внутрь. В бункере было слишком много людей, но их провели в ещё незанятые комнаты, где на полу лежали спальные мешки. Выбрав некоторые из них, Эпплджек с тихим вздохом повалилась на пол, пробормотав что-то о том, что раньше было гораздо лучше. Рейнбоу не могла этого отрицать: раньше не была всей этой истории с Жрецами, не было вечных костров, с которых раздавались крики людей, которых сжигали, не было всего этого беспросветного мрака. — Ладно, хорошо, нам нужно умыться, потому что у нас лица в пыли, — более весело произнесла Эпплджек. Её голос уже не звучал так отрешенно: наверное, она просто обрадовалась возможности поспать в помещении, а не под открытым небом. Рейнбоу слегка улыбнулась, глядя на её счастливое лицо. Ночи они всегда проводили под открытым небом, под защитой густых зарослей, или просто лежа на широкой крыше джипа, благо, места там хватало как раз на двоих. Просто на земле было слишком горячо, даже ночью, потому что она постоянно отдавала жаром из-за пылающих везде костров. Трава тоже почти везде была сухой, лишь в зонах, контролируемых Жрецами, она была сочной и мягкой, потому что там работали фермеры с Метками на лбах. До чего же было хорошо лежать на крыше джипа и глядеть на звездное небо!.. Рейнбоу хорошо помнила каждую деталь: то, как светила большая круглая луна, или то, как мимо проносился ветер, слегка завывая, а потом бесшумно растворяясь в духоте ночи. Темнота уже не ассоциировалась с прохладой, как раньше; она теперь у всех свободных людей ассоциировалась с опасностью, потому что Жрецы стали выходить на ловлю не только вечером, но и ночью. Напарницы вошли в небольшую ванную, которая буквально отдавала старостью, но казалась такой родной. Рейнбоу не помнила, когда она последний раз была в какой-то ванной комнате, похожей на эту; приходилось либо пользоваться водой из речек и озер, либо забираться на хорошо охраняемую территорию Жрецов, где хозяйничали фермеры с Метками, либо воровать воду из магазинов и потом использовать её. Поэтому возможность просто так пользоваться водой из-под крана – величайший дар. Благо, Жрецы не перекрывали воду по всем окрестностям, считая, что почти все водопроводные трубы разрушены либо в ужасном, запущенном состоянии. Эпплджек аккуратно зачерпнула немного воды в сложенные ладони, поднесла её к лицу и быстро, осторожно умылась, экономя каждую секунду, ведь в бункере они были не одни, и в любой момент сюда мог зайти кто угодно. Она сбросила с себя куртку, и та с характерным звуком шлепнулась на пол. Следом полетела и грязная футболка. — Понятия не имею, есть ли тут ещё одежда, но, судя по нарядам этой Рэрити – есть, — недовольно пробормотала Эпплджек и мягко дернула Рейнбоу за плечо, поворачивая её лицом к себе. — Эй, давай, я помогу тебе умыться. Сними эти очки. Пока Рейнбоу снимала очки и клала их на небольшой комод рядом, Эпплджек успела вновь зачерпнуть немного воды и поднести ладони к лицу девушки напротив, чтобы потом аккуратно смыть всю грязь, копоть и пыль. Рейнбоу прикрыла глаза, чувствуя почти невесомые прикосновения пальцев, бережные касания ладоней, которые то и дело заботливо гладили её по щекам и заправляли пряди волос за уши. А потом Эпплджек её поцеловала. Они целовались мягко, незатейливо, просто: так, как и должно быть. Эпплджек лишь положила одну руку на спину Рейнбоу, придвигая её ближе к себе, а второй сжала пальцы девушки, продолжая легко целовать её. Они ждали этого так долго, секундной остановки, небольшого отдыха, потому что совсем уже замучались с этими вечными побегами от Жрецов и реальности; но ни одна никогда не призналась бы в этом другой, чтобы её не посчитали слабой. О, ни одна из них никогда бы не призналась в собственной слабости, никогда не захотела бы, чтобы её называли нерешительной, потому что они обе слишком отчаянно желали быть значимыми – но Рейнбоу, всё-таки, немного больше. И им обеим хотелось выжить; поэтому их объединяло не только чувство значимости. Сначала их привязанность была основана на том, чтобы выжить самому, но потом они научились заботиться друг о друге.III
— Что происходит? — прошептала Рейнбоу, вскакивая. Она не сразу поняла, что находится в спальном мешке, не сразу вспомнила про бункер, поэтому некоторое время продолжала барахтаться, словно рыба на суше, а люди вокруг вскакивали и готовили оружие. Где-то наверху выла сирена. Рейнбоу догадалась высунуть одну руку и посмотреть на время: 04:19. Неужели Жрецы? — Эпплджек?.. — Вставай, — хрипло пробормотала Эпплджек, которая уже по обыкновению застегивала пуговицы на своей куртке, обеспокоенно глядя в сторону выхода, куда устремились все люди, держащие в руках средство для самозащиты. Никому не хотелось расставаться с бункером, где было так много удобств. — Жрецы. Рейнбоу вскочила, чуть не упав, торопливо отложила спальный мешок в сторону и нацепила очки, в которых был режим ночного видения: его-то девушка и включила, лишь щелкнув по кнопке сбоку. Эти очки были разработаны ещё в начале восхождения Жрецов специально для солдат, но потом, когда всё больше и больше людей поддавалось влиянию странной религии, очки стали нарасхват. Сейчас они были особенно редкими: конечно, находились умельцы, которые делали их сами, а некоторые даже и усовершенствовали старую версию, добавив туда много новых функций, к примеру, встроенный будильник и функцию лазерного луча, но Рейнбоу устраивали и эти, которые не раз выручали её во время экстремальных ситуаций. Девушка схватила пистолет, проверила, заряжен ли он, и, удовлетворившись увиденным, поспешила к выходу. Эпплджек бежала следом. — Если я умру, пообещай мне, что сдашься Жрецам, позволишь им нанести тебе Метку на лоб и будешь жить в тишине и спокойствии среди фермеров, — отчаянно прошептала Эпплджек, косясь на Рейнбоу, которая, лишь сжав губы, сердито замотала головой, отрицая. — Нет, Дэши. Ты сделаешь это. Я знаю, что ты сделаешь, потому что это не только ради твоей безопасности, это ради того, чтобы я знала, где тебя искать. Знай: я не погибну по-настоящему. Но ты должна быть там, если в меня попадут. Если вдруг… Рейнбоу, не слушая Эпплджек, вырвалась вперед. Ярость бушевала в ней волнами, угрожая выплеснуться наружу, поэтому девушка лишь крепче сжала оружие в руках и помчалась в бой, чувствуя, как пролетает мимо лезвие. Она старалась держаться около Эпплджек, но той не было видно; они встретились в бою лишь на секунду, и та прошептала «Беги к машине, я буду там». Страшные маски Жрецов мелькали повсюду. Кто-то кричал, что их предали, что их выдали, что везде шпионы, но большая часть всё ещё свободных людей сражалась. Нельзя было точно сказать, кто побеждает, но Рейнбоу была уверена в том, что Жрецы не в меньшинстве. Повсюду были слышны их лозунги: «Костры горят ярко!», «Нет другого Бога, кроме Духа Огня», «Впитай в себя священную силу огня». На полпути к выходу из Лабиринта Рейнбоу столкнулась с одним из Жрецов. До сих пор ей удавалось пробегать мимо, не вступать в схватки и сражения, но сейчас боя было избежать невозможно. Жрец, который выглядел сильнее и крепче, чем другие, злобно смотрел девушке в глаза, сжимая в левой руке горящую палицу, в другой – острые лезвия. — Костры горят ярко! — прошипел Жрец и бросил одно из лезвий, а затем взмахнул палицей, поджигая ближайшие обрывки газет, которые в хаотичном порядке лежали на одном из столиков. Рейнбоу с боевым кличем устремилась вперед, целясь в Жреца, а после и со всех сил стреляя по нему, особенное внимание уделяя рукам – чтобы он больше не смог кидать лезвия. Однако одно смогло задеть её ногу, и она, прихрамывая, выстрелила в голову Жреца последний раз, попав точно в прорезь маски для глаз: урод сконал в страшных муках, корчась на полу. Рейнбоу бросилась вперед, выбегая на улицу и заворачивая за угол, где стояли машины. Около них тоже сражались Жрецы и свободные люди, но Дэш сразу же заметила их джип, а также Эпплджек, что стояла около него и наблюдала за драками. Однако внезапно к ней подбежали Жрецы: девушка и пикнуть не успела, как оказалась в их лапах. — Нет! — прокричала Рейнбоу и со всех сил побежала к джипу, машинально стреляя в одного из Жрецов, который схватил её Эпплджек. Та пыталась отбиться, но хватка была слишком сильна. — Рейнбоу, сзади!.. — успела крикнуть Эпплджек до того, как ей в рот засунули промасленную тряпку. Рейнбоу добежала вовремя, она уже могла бы дотянуться до рукава напарницы, но страшный удар свалил её на землю: другой Жрец возвышался над ней, грозно сжимая в руках лезвия. — Костры горят ярко, — прохрипел Жрец, который стоял над ней, и бросил горящую палицу прямо в Эпплджек, которая истошно завопила от боли.IV
Рейнбоу аккуратно помешивала грибной суп для очередных Жрецов, который вот-вот должны были явиться на ужин в столовую. С той роковой ночи прошло уже три месяца, но Дэш не забывала – она помнила всё так же ярко, как и раньше, и она всё с той же тоской и безграничной любовью вспоминала о почившей Эпплджек, которую ещё живой Жрецы утащили почти сразу – на костры. «Костры горят ярко». Рейнбоу устроилась на работу в общую столовую, которая находилась на территории Жрецов и кормила их же. Девушка до сих пор помнила процедуру получения Метки: её заклеймили. Сделали её их собственностью. Нанесли на лоб пламя, маленький огонек в круге, и этот знак поменял всю её жизнь, но не мировоззрение. И не память. И не наблюдательность. Поэтому Рейнбоу сразу заметила новенького Жреца, который раньше не ел в этой столовой. Он был слишком худым, двигался слишком изящно и аккуратно, а его голос был слишком хриплым. И Рейнбоу знала, что всё это напоминает ей кого-то слишком сильно… поэтому оставила грибной суп на плите и ушла в комнату для персонала, куда в последнее время она уходила слишком часто. Там все были такие же, как и она, запуганные, заклейменные, но не утратившие веру. Поэтому они все задрожали от страха, когда тот самый новенький Жрец вошел в помещение и длинным, тонким пальцем поманил к себе Рейнбоу, которая не помнила себя от ужаса. — Я всё ещё помню. А ты помнишь меня, Дэши? — и Жрец сорвал с себя маску. Она чрезмерно исхудала, её кожа побелела и на ней появились рубцы и шрамы, а ожоги покрывали всю шею. Но зеленые-презеленые глаза сверкали так же ярко, как и раньше, и беззаботная улыбка освещала её немного изувеченное лицо. Эпплджек тут. Эпплджек вернулась. — Я всегда буду помнить тебя, — Рейнбоу улыбнулась и обняла Эпплджек, и они обе забыли о безопасности, не зная о том, что дверь распахнулась, и что в них уже летят лезвия…А ты будешь помнить меня, Эпплджек?