Живой

Каждое утро Вижен будит Ванду лёгким, почти невесомым касанием холодных губ к тёплой щеке. Каждое утро он готовит ей завтрак и варит ей кофе. Он точно знает, сколько положить сахара и налить молока, чтобы ей понравилось. Он всегда знает, как ей угодить. Каждое утро он помогает ей одеваться и подаёт полотенце, когда она выходит из душа. Каждое утро он расчёсывает её волосы, никогда не причиняя боли. Каждое утро он придерживает для неё каждую дверь, когда они рядом идут по коридорам базы. На каждой тренировке Мстителей он не упускает её из виду. Ни на секунду. А когда её что-то ранит, никто не окажется рядом с ней так же быстро, как он. Никто так же нежно не возьмет её под руку и не будет так же внимательно следить за движениями врача, обрабатывающего порез или ушиб. На каждом задании он всегда поблизости, всегда готов помочь. И каждый раз он побеждает, чтобы не проиграла она. У всех в команде бывают провалы и поражения. Кроме этих двоих. И каждый вечер он, полулёжа на диване рядом с ней, обнимает её. Порой слишком крепко. Она жалуется, и он поспешно ослабляет хватку, много, до смешного много раз извиняясь. Просто, порой он не верит. Не верит, что может целовать её на ночь. Не верит, что может лежать рядом и гладить её волосы. Не верит, что ей это может нравиться. Не верит, что она тоже может любить его. Не верит, что всё это реально, что он может чувствовать нежность, когда находится рядом с ней, что может любить, что она, она сделала это возможным, преподнеся ему самый лучший, самый драгоценный подарок на свете – чувства. Не верит, что он живёт. Иногда по ночам ему становится страшно. Ему кажется, что всё это сон, что он проснётся в одиночестве всё той же почти-машиной, что он не будет смеяться и плакать, злиться и радоваться, не будет любить и ненавидеть. Но потом он вспоминает, что страх - доказательство обратного, поворачивая голову, видит её спокойное, умиротворённое лицо совсем рядом, и по всем проводам в его теле пробегает искра, всё тело дрожит от наслаждения, а внутри становится очень тепло...Он, чёрт возьми, всё-таки живой.