С закрытыми глазами

Они пробуют не в первый раз. И каждый раз он пытается зацепиться хоть за какую-то мелочь. Родинка, складка, взлохмаченные волосы - хоть что-нибудь. Они пробуют не в первый раз. Но актёра с невыносимо прекрасными глазами и обворожительной улыбкой не испортит залысина, а самый уродливый шрам от вырезанного аппендикса не изуродует самую красивую в мире женскую грудь. Раз за разом, прижимая Сарутоби к себе, Зензо закрывает глаза и пытается представить себе самую страшную женщину на всём белом свете. И всякий раз образ ломается, стоит услышать тихий всхлипывающий стон. Образ партнёрши его мечты завершает надсадный, с лёгкой хрипотцой, голос. Не мужской, но совсем не женственный. Сарутоби такой не пойдёт. Не только потому, что не будет сочетаться с миловидным личиком и обманчиво хрупким, красивым телом. Но и не сделает её уродливее. Сама она хмурится, зажмуривает глаза, запускает руку в его волосы и накручивает на палец пряди. Ждёт, когда вместо Зензо перед взором появится белобрысый курчавый йорозуя. Ускоряет темп, безмолвно, но настойчиво просит быть жёстче, насаживается всё резче, видимо, представляя, что это Зензо начинает трахать её жёстче… Жалобно всхлипывает и останавливается. Им не нужно идти под холодный душ, не нужно помогать себе руками и подручными средствами. Возбуждение и желание уже исчезло. А стресс как был, так и остаётся. Даже усиливается, хоть ни один из них этого и не замечает. Однажды, после совместного просмотра какого-то фильма, они оба приходят к выводу, что незачем искать себе шлюх или доступных партнёров на вечер, или спасать себя самим, когда они есть друг у друга. А дальше классика жанра – объятия, очень долгий поцелуй с языком, быстрый секс на том же диванчике, сопровождающийся короткими поцелуями то в шею, то в плечи, то в ложбинку между грудей. Тогда закрыть глаза и подставить нужное было раз плюнуть. У мамы главной героини была жуткая бородавка и сморщенное, как лежалый кабачок, лицо. Главный герой был кучерявым самураем. Сарутоби несколько раз приходит к нему домой в костюмчике медсестры или женщины-кошки, вся в пыли и с очередным поломанным биноклем (и как только смотрит в него в очках?) в руках. Эта шиноби может с лёгкостью заиметь в свою собственность что угодно. Чью-то голову, партнёра на вечер – неважно. Йорозую получить ей никак не удаётся. И не удастся никогда. Зензо всякий раз усмехается, заталкивает её в ванную и пихает под струю душа прямо в одежде, а затем влезает к ней и стаскивает с неё намокший скрипучий латекс, смывая с него и тела пыль и смазку. Или перебирает пальцами рюши и кружева, сохраняя в памяти образ той страшной девицы из телешоу. Иногда он приходит сам. Адреналин бурлит в крови после миссии, требуя выхода. Тут не то, что незнакомок окучивать – лень даже идти к проституткам. Объятия, близкий контакт, тепло тела, ощущение полного доверия – Сарутоби Зензо доверяет куда больше, чем многим своим партнёршам. Как и она ему. Так сильно, как к ней, он не прижимается с крепко закрытыми глазами ни к кому – в любом другом случае появляется привычное ожидание ножа в спине. Так сильно, как к нему, Сарутоби прижимается только к дакимакуре с фотографией Гинтоки. Нет лишь тех долгих поцелуев, как в первый раз. Всё те же прикосновения губ к ключицам, перебирание волос, прижимания друг к другу, её пальцы на члене, сначала осторожно касающиеся, затем цепко хватающие и умело двигающиеся вверх-вниз… После такого обычно хочется посмотреть в лицо. Каждый раз Зензо не выдерживает. Каждый раз не выдерживает Сарутоби. Каждый раз Зензо вываливается из ванной комнаты с полотенцем на плече, а она молча моется дальше. Оба позже понимают, что это плохая идея, и ничего этим упростить нельзя. И оба забывают об этом, когда нужно в очередной раз расслабиться в чужих объятиях. Бинты проходят под чёлкой, ложатся сверху на волосы сзади и огибают голову, придавливая кусок ваты на рассечённой брови. Сарутоби задумчиво смотрит на результат и мотает головой. – Так ты похож на другого персонажа. Дай-ка, перебинтую… Когда из-под бинтов вылезает чёлка, на другого персонажа Зензо становится похож ещё больше, но он решает промолчать. А потом слой бинта ложится на второй глаз. – Замечательно. Сиди вот так, и не трогай, – говорит Сарутоби. В голосе слышится улыбка. Зензо ощутимо вздрагивает, когда её руки касаются его ушей, поправляя бинты. Ушная раковина громко шуршит, любое прикосновение отдаётся громким звуком. А Сарутоби обрабатывает небольшую ссадину у уха. Зензо вслепую тянет руку вперёд. Запáх одежды, выше упругая грудь. Посередине вырез. Если просунуть руку сквозь одежду – чувствуется биение сердца… Зензо продолжает нашаривать. Ерёмная ямка, острые ключицы, плечо, затем шея – кожа тонкая, гладкая, вновь ощущается пульс. Руку щекочут длинные волосы, ладонь ложится на щеку, и наконец, снимает очки. – Парика с вьющимися волосами у меня нет, извини, – глухо бормочет Зензо, наслаждаясь ощущениями. – У… у меня есть, – выдавливает наконец Сарутоби. Что-то шуршит, на голове появляется что-то, напоминающее ткань. Дотрагиваясь до волос, Зензо чувствует… мелкие кудряшки. Очки откладываются в сторону – Сарутоби кладёт сверху руку, и перекладывает их дальше. «Мало ли что» - поясняет она. Зензо кивает и, чувствуя, как начинает подниматься его член, тянется рукой к поясу, но Сарутоби его останавливает. – Лучше я. Если бы Зензо и хотел бы раздеться сам, то вмиг бы забыл об этом желании. Цепкие пальцы Сарутоби стягивают с него верх одежды, едва касаясь кожи то подушечками, то ногтями. А затем расходятся в разные стороны, поглаживая напряжённые мышцы рук, на которые опирается сидящий Зензо, проходясь по взбудораженным соскам, касаясь ключиц, спины, и проводя по линии позвоночника пальцем, спускаются вниз... Зензо лишь ощущает их, не имея понятия, где окажется в тот или иной момент рука, поднимающаяся со своего нынешнего места. Сарутоби садится на его бёдра, приобнимает и чуть тянет его на себя. Когда же Зензо наконец перестаёт опираться на обе руки и протягивает их вперёд, она решительно хватает его за запястья и кладёт их к себе на ягодицы. – Возьми меня. Жёстко! Зензо хмыкает и сильно сжимает ягодицу Сарутоби, другой рукой быстро пробегаясь по талии и резко обнажая её плечо. – Понял. – Жёстче, Гин-сан! – Не называй меня Гин-саном. – Почему? – томно протягивает Сарутоби, игриво проводя пальцем по его груди. – Меня это заводит, тебя это злит. И ты меня наказываешь… – Что за глу… – Гин-сан! Гин-сан! Гин-сан! – Ах ты, грязная девчонка… Зензо усаживается на колени, и собирается уже, схватив Сарутоби за плечи, прижать её к полу, но промахивается второй рукой и валился сверху всем весом. Та хохочет, тут же обвивая его ногами. Через ещё не снятую одежду Зензо уже чувствует жар, исходящий от неё внизу. Он приподнимается на руках. Обвивающие его руки и ноги тут же отпускают, под ним что-то деловито ворочается и шуршит. – Хочу такую позицию! – заявляет Сарутоби. К его паху прижимается её задница. Зензо усмехается, обвивает её одной рукой, а второй сжимает грудь таким образом, что образовывается складка. Затем легонько дует в намокшую шею Сарутоби, не прикрытую волосами. Кожа покрывается мелкими мурашками. Член тут же встаёт до упора. Сарутоби, чувствующая это сквозь ткань, шаловливо трётся об него. Зензо проводит пальцем по имитированной складке ещё раз, вздрагивает всем телом, улыбаясь своим же фантазиям, другой рукой приспускает штаны и стягивает трусы. Сарутоби нетерпеливо подаётся вперёд, член скользит по одной из ягодиц в ложбинку меж ними. Проведя головкой вдоль неё вниз, Зензо резко входит, второй рукой надавив на середину спины Сарутоби, заставляя прогнуться и облокачиваясь на неё частью своего веса. Сарутоби охает, и тут же возбуждённо стонет. Зензо продолжает двигать бёдрами. Перед закрытыми глазами под бинтом уже не мелькают танцующие пятна, услужливо подсунутые сетчаткой глаза – он видит одну из самых своих заветных фантазий. Не останавливась, он нашаривает волосы Сарутоби и наматывает их на кулах. Судя по движению позвонков, та запрокидывает голову, стонет более хрипло… Чужое лицо перед глазами обретает знакомую родинку. Знакомый, чуть хитроватый разрез глаз, волосы становятся длиннее. Зензо кончает Сарутоби на спину. Она же смолкает посреди чуть надсадного стона, и неохотно выгибает спину обратно. Зензо улыбается, рукой приподнимая со здорового глаза бинт. – Как же я могу не помочь даме, – тихо говорит он, и нащупывает пальцами клитор. Повторно прижав её локтем к полу, и вновь дернув за волосы, он начинает массировать его, ускоряясь. Затем, сильнее натягивая волосы, вкрадчиво спрашивает: – Будешь и дальше плохой девочкой? Сарутоби чуть дергается, усмехается и молчит, тяжело дыша. Зензо дергает вновь, и уже тогда она выдавливает: – Д-да-а… Мокрые пальцы проводят по дрожащему бедру, а сам Зензо встает на не держащие ноги. Затем приподнимает Сарутоби, обхватывая её за плечи, и тащит в сторону душа. Сарутоби не хочется дёргать за волосы и принуждать к сексу. Её хочется обнимать. Обнимать нежно, но крепко-крепко, двигаться медленно, осторожно, нежно целуя её туда, докуда дотягиваешься. А Сарутоби хочется Гин-сана. И садо-мазо. Но больше, конечно, Гин-сана… …думает Зензо, с которого Сарутоби стягивает парик с кучеряшками и целует в губы. Целует не так долго, как в первый раз, но и это достижение. Обвивая её руками и прислоняясь к до сих пор подрагивающим ногам, Зензо думает, что может быть, через пару раз у них всё получится и без парика. А может быть, даже и без S и M ролей, пусть и не явных. А фантазия в его голове со временем обретёт кунай и знакомый, томно стонущий высокий голосок.