Дочь своего отца

Темнота обступает меня со всех сторон. Совсем недавно я стояла в комнате, освященной лунным светом, а теперь погружена в мрак, словно кто-то отключил и луну, и звезды. Непроглядная темнота душит меня, будто являясь живым существом. Я падаю на колени и тотчас же меня кто-то подхватывает и ставит на ноги. И так продолжается несколько раз, пока обладатель рук, которые неизменно поднимают меня, не встряхивает мое тело со всей силой и не шепчет мне со злостью в голосе:"Ты будешь когда-нибудь стоять самостоятельно?" Он живой, а не плод моего воображения! Я хватаю его руки и не отпускаю их, пока в комнате не начинает светлеть. Что это:звезды с луной или рассвет? Не важно! Главное сейчас я смогу разглядеть его лицо. Еще немного и я могу видеть силуэт, но лицо его еще в тени. Еще мгновение и я узнаю, кто является ко мне каждую ночь. Еще... Все тает, не успев восстановиться, и я с криком просыпаюсь: -Нет! Я снова оказываюсь в своей комнате, сижу на кровати и заливаюсь слезами от того, что в который раз не смогла разглядеть его лицо. И эта история происходит изо дня в день-каждое утро. Первое время я пыталась уснуть, досмотреть сон и увидеть наконец того, кто отобрал мой покой раз и навсегда, но эти жалкие попытки были тщетными. Тогда мои слезные железы принялись несчадно вырабатывать влагу, и теперь мое "доброе" утро начинается с умывания слезами. Конечно же, глупо реветь из-за того, кого не существует. Но это превратилось в ежедневный ритуал, а ритуалы я не привыкла нарушать. Поэтому вдоволь наревевшись, я наконец оторвала себя от кровати и потопала в душ. По пути я заглянула на кухню и поставила чайник на минимальный огонь, чтобы успеть искупаться, одновременно со свистком выйдя из ванной комнаты. В идеале я должна выйти за несколько секунд до свистка, который, разрывая мои барабанные перепонки, сообщает мне, да и соседям тоже, о том, что чайник закипел. Но, во-первых в идеале у меня ничего не выходит, хоть какая-то деталь выбьется из плана, а во-вторых я вообще-то могу избавить себя от муки дьявольского свиста, просто не закрыв этот чертов свисток после наполнения водой самого чайника. Хотя...кого я обманываю? Я вечно обещаю себе не закрывать его и вечно выскакиваю из душа, как ужаленная, из-за этого свистка. Как там говориться? Горбатого могила исправит? Вот-вот это точно про меня! Наконец-то я отвлеклась от чайника и забралась в душ. Обычно душ для меня это особая утренняя церемония, которая приносит блаженство, но уже пару дней я принимаю контрастный душ по велению моего врача, уверенного, что это поможет моему умирающему организму. Почему умирающему? Ну как же-после рождения мы все начинаем стремиться к смерти и, судя по тому как много в старости людей страдают маразмом и другими заболеваниями, можно с уверенностью сказать, что постепенно после двадцати клетки организма начинают отмирать. Не все сразу, иначе бы мы превратились в амеб уже к тридцати, а по очереди. И так! Медленно моя рука тянется к красному крану и открывает горячую воду. Пару минут я зажмуриваюсь от удовольствия, ведь на меня льется прохладная вода, которая постепенно теплеет. Кайф, а не водичка! Жаль, что хорошего помаленьку-не зря же есть такая пословица. И вот подходит адская минута, когда на меня начинает литься практически кипяток (ну не кипяток, это так для высокопарности речи моего мозга, который от обилия горячей воды, резко нагревающей череп, начинает мнить из себя Достоевского). Теперь настает момент переключения воды и я врубаю синий кран, после выключения горячей воды. Холодная почему-то не хочет переходить из теплой в холодную постепенно, а льет сразу на меня ледяной напор. Затем ад повторяется, и меня то варит, то замораживает собственный душ. Вообще-то это длиться около пяти-семи минут, но мне кажется, что целая вечность. Вырубаю средневековую пытку водой, называемую сейчас лечением, и тщательно вытираюсь полотенцем. Почти выхожу из ванны с огромным полотенцем на теле и маленьким на голове, когда свист раздается на всю мою небольшую квартирку. -Вот черт! Я бегу к чайнику, мысленно желая доброго утра всем соседям, чей сон прервало это исчадие ада. Но свист вмезапно прерывается и я врезаюсь в свою сестру, каким-то макаром оказавшейся в моей(!) квартире. -Ну и свист. У тебя от него уши не болят?-спокойно спрашивает меня эта светловолосая заучка, спокойно хозяйничая на моей(!) кухне. -Не болят. Если не нравится, не слушай! -Тебе кофе с молоком, двумя ложками сахара и щепоткой корицы?-с заботой спрашивает меня сестра, игнорируя мой злобный тон. -Да,-бурчу я под нос, усаживаясь за кухонный стул. Вообще-то я люблю свою сестру. Она умная, честная, красивая, никогда не подводит близких, а благородство у нее бьет через край. Иногда мне даже кажется, что она дочь не нашего отца, а дяди, который до жути идеальный. Но при этом она является любимицей семьи, а я всего лишь второй дочерью, которая растет сама по себе. Я не спорю, что у моей сестры детство было не самым сладким, и все, стараясь загладить свою вину, прыгали вокруг нее (фигурально разумеется). Но почему-то ее не пустили в Оксфорд, с ее-то интеллектом, а мне не возразил ни один член семьи, когда я умотала в Австралию. Должно быть именно эта обида на всю мою семью сейчас выходила из меня. И несмотря на всю мою любовь к старшей сестре, я не желала ее видеть хозяйничающей на моей кухне. -Как ты любишь, -провозгласила она, ставя передо мной кофе с мадленками. -Печеньки!-завопила я, хватаясь за них, словно вижу их в первый раз. Вкус был божественный! Словно они были из той кофейни в Париже, где мы с папой... В ужасе я перестала жевать и отодвинула тарелку с мадленками подальше от себя. -Что случилось? Не понравились? -Они настоящие?-ледяным тоном спросила я. -Конечно. -Из Парижа? -Разумеется, -озадаченно смотрела на меня она, не понимая или делая вид, что не понимает меня. -Подкуп значит. И что же случилось с нашей великой семейкой, раз она подослала тебя ко мне?-сузив глаза для пущей убедительности, спросила я, перебирая в уме все свои хитрости в детстве, благодаря которым я раскалывала свою сестру в считанные минуты. -Ничего. Я просто решила тебя навестить и купила тебе твои любимые сладости. -А с каких пор в Сидней летают через Париж?-поинтересовалась я.-Должно быть дядя опять влип в историю со своей ведьмочкой и отцу приходиться его вытаскивать. И раз обычные силы не помогают, то он приказал тебе доставить меня домой. Ой, нет! Что я такое говорю! Он может приказывать лишь мне, а не тебе своей любимице, с которой надо сдувать пылинки. -Кэролайн, не начинай! Наш отец любит тебя. Просто он не показывает этого. Ее голос звучал виновато, и я поняла, что моя тактика сработала. Еще маленький штришок и это чудо природы выдаст мне все тайны. Правда потом она будет мучиться чувством вины, что навестила меня по приказу, а не по собственной воли. И я 100% получу подзатыльник за это от тетушки, но дело стоит того. Набрав побольше воздуха в легкие, я выдала свой самый лучший театральный вздох за всю прожитую жизнь и принялась смотреть сквозь кружку, словно позабыв о сестре. -Кэролайн, на этот раз ты права. Легкая улыбка чуть не сдала меня с потрохами, но я вовремя сдержалась. -На этот раз отец приказал мне вернуть тебя домой. Вот только не ради того, чтобы ты спасла семью, а чтобы спасти тебя. -Отчего меня спасать?-удивилась я.-Врагов у меня нет. То, что я связана с семьей Майклсонов практически никто не знает... -Твоя мать хочет вернуться в прошлое и не допустить твоего появления на свет, -сквозь зубы выдала она наконец свою тайну, которую ей было велено не говорить мне. Тайну, что принесла мне столько боли в одно мгновение, словно мое сердце облили кипятком. -Но за что, Хоуп?-прошептала я, пытаясь облегчить боль. -Она просто не хочет быть связанной с Майклсонами. И избавив себя молодую от ошибки, она сможет объявить нашей семье войну. -Так вот я кто!-с горечью произнесла я.-Всего лишь ошибка молодости! -Кэролайн! -Не надо слов, Хоуп. Просто оставь меня одну. Дай мне время переварить все это. -Мне очень жаль, сестренка, -с грустью в голосе произнесла она, перед тем, как уйти. Хлопнувшая дверь дала мне понять, что мое желание, оказаться одной, исполнено. Первое, что пришло в голову, это разреветься от обиды на весь мир, но что-то внутри мешало слезам выйти наружу. Гнев возгорался в моей груди, напоминая о моем происхождении. -Я дочь своего отца! Его не смог убить Майкл, и я не позволю никому стереть себя с лица земли! Даже если это хочет сделать родная мать!