Cynthia and Callaghan

— Мне нужно… Я хочу почувствовать тебя внутри… — Ты уверена? Побагровев, Джинки направился к концу матраса и обернул вокруг головы плюшевую подушку, пытаясь заглушить любой намек на звук этого низкого, бархатного голоса. Попытка, конечно, потерпела неудачу. — Синтия дрожит под твердой плотью, умоляя получить больше. На этот раз Джинки издал разочарованный звук и зарылся с головой в простыню. Он даже не стал критиковать то, что имя иностранца из уст повествователя больше походило на «син-ду-а». Он никогда не мог произнести «с» правильно. — Прежде, чем она успела произнести хоть слово, Каллахан вошел полностью, посылая изнутри пульсирующие толчки удовольствия. Почему Минхо решил, что чтение эротики перед сном — это хорошая идея, Джинки понять не мог. — Движения становились сильнее, и Синтия вскрикнула; волна наслаждения содрогнула её крошечную фигуру. Конечно, найдя новое занятие, Джинки, быть может, и переселился бы за стену, а возможно, даже ушёл бы из дома, ведь он переехал сюда буквально две недели назад, при этом решался на этот шаг целых несколько лет. Таким образом, Джинки полагал, что его решение окончательное и бесповоротное. Однако, остаётся странным, что загадочный закадровый голос Минхо — немного хриплый и утомительно тягучий, словно мёд, обертон — с каждой минутой истончал его уверенность в правильности решения. — Потом она почувствовала его; ее сладкие соки начали изливаться из нее… — Хорошо, хорошо! Остановись! Если это вообще возможно, щеки Джинки пылали сильнее, чем когда-либо, и, поднявшись из-под своего безопасного щита, он целеустремленно и свирепо посмотрел на Минхо. Но злость не суждено было выйти наружу: парень сидел без рубашки и невинно смотрел на него из-за толстой оправы. — Что-то не так, хён? Да как он смеет спрашивать такое? — Мой выбор в чтении перед сном недостаточно хорош? Законно ли выбить дух из вашего парня за то, что он порочный, раздражающий, чертовски сексуальный, божественный засранец? К сожалению, нет. — Где ты только достаешь все эти книги? — О, я купил их в рамках празднования, решив, что ты, наконец, будешь спать в кровати со мной, а не на диване. Тут же он поклялся, что хотел бы вернуться на прежнее место. — Я возвращаюсь на диван, — Джинки показал, что уходит. И прежде, чем он смог сделать движение, вскрикнул и оказался беспощадно прижат к постели лицом вниз. Именно в этот момент парень очень сильно пожалел о том, что решил не надевать рубашку в постель: излучающееся тепло между их голой кожей рисовало бредовые сцены в его мозгу. — А где буду я? Глаза Джинки расширились, как только он почувствовал горячее дыхание чуть ниже щеки. — Её бедра задрожали, когда Каллахан прильнул к ним. Джинки вздрогнул от тихого шепота над ухом. — Вновь и вновь тягучее наслаждение давало о себе знать, образовываясь глубоко внутри. Он убьет Минхо. Если сможет двигаться. Издав беспомощный писк, Джинки попробовал подняться, — его плечи были намертво прижаты крепкой рукой Минхо, который удобно расположился на нем. — Синтия просто сходила с ума от пронзающих все тело ритмических движений. Каждое следующее слово звучало все ближе и ближе, пока губы Минхо не приблизились до основания уха. — Когда я поднимусь, то задушу тебя и заставлю заткнуться, — сделав выводы, что силой ничего не добьется, он решил оказывать сопротивление громко возмущаясь. И тут же об этом пожалел: хихиканье отдалось вибрацией по его коже. — Хён, ты бы мог заставить меня замолчать менее насильственным путем. — Не моя вина, что ты напрашиваешься на это. — Моя. Джинки повернул голову в сторону, ощущая, как обдает щеку теплым дыханием. Вновь он хотел послать испепеляющий взгляд, но… вместо этого просто закатил глаза. — Ты издеваешься надо мной. Взглянув на Джинки оленьими глазами, Минхо выпятил губы наподобие рыбы. — Хён, это единственный путь заставить меня замолчать или, по крайней мере, единственный в той ситуации, в которой ты сейчас находишься. — Я не хочу этого делать! — покраснев, юноша развернул голову в противоположную сторону от наступающего бесстыдника. — Поцелуй. Меня. — Жить надоело? — Хорошо. Переходим ко второй главе. — Вот ублюдок. — Поднявшись утром с постели, Синтия вздрогнула, чувствуя, как теплая жидкость стекает меж ее бедер. -… — Сейчас она хотела в душ, но сильнее она хотела своего возлюбленного… — Помилуй. — Ну уж нет. Синтия поманила Каллахана присоединиться к ней… — О, боги… — Просто мысль о том, что он вновь будет двигаться внутри нее прошибает дрожью от предвкушения… — Я сделаю это! — Джинки чуть ли не рыдал, — ты действительно ублюдок, — Я сделаю это. Только, пожалуйста, перестань читать. Джинки услышал, как жестокий роман упал на пол с глухим стуком — это словно музыка для его ушей. Тяжелый вес Минхо переместился с его тела на кровать, и Джинки, радостно потянувшись, перевернулся на спину, размышляя о том, всегда ли свобода на вкус так сладка. Однако, длилась она недолго: парень сразу навис над Джинки со знакомым рыбоподобным лицом. — Можно я тебя сейчас ударю? — Джинки сморщил нос. Красивые черты лица напротив сменились с насмешливого к удивленному и, сопровождаемые ужасно привлекательным видом, перешли к «Ты же обещал!». Джинки сожалеет, что он не может убить бабочек, парящих в его животе, и он покорно вздыхнул принимая свое поражение. — На этот раз твоя взяла, Чхве Минхо. Минхо раздражающе широко улыбнулся. — Ты же знаешь, я никогда не проигрываю, хён. — Эй, это значит, что ты должен был заткнуться! Джинки не может подавить улыбку, что появилась, пока снимал очки в темной оправе с Минхо, когда тот изображал оскорбление. — Что ж, ты сам напросился. Минхо наклонился, и Джинки вздрогнул: мир вокруг него начал расплываться.