Номер тринадцать

Все потухло во взгляде. Да как так-то? Чертова дюжина? Несчастливое число? Лоик Нотте не верил в приметы и суеверия, да только вот он не помнил, чтобы хоть кто-то за все «Евровидение» побеждал, получив тринадцатый номер. Конечно, дело было в том, что помимо тринадцатого имелось еще номеров так тридцать с лишком, но… Но хоть раз за столько-то лет можно было бы победить какому-нибудь участнику с этим номером – да только вот не вышло. Лоик поджал губы, голову склонив. – Я говорю, вы выступаете тринадцатым, – повторила девушка с микрофоном-гарнитурой и сжала сильнее папку с бумагами, что прижимала к груди. – Д-да, спасибо, – кивнул ей Лоик, тут же отходя. Она тоже отправилась по своим делам – неважно, куда. В любом случае… Иметь хоть какой-то номер в финале этого песенного конкурса было хорошо. На «Евровидение» страны посылают тех, кого считают лучшими. В финал проходят лучшие из лучших. А побеждают, как правило, вовсе не те, кого лучшими считают люди – спасибо новой системе с жюри-экспертами, которые распределяют баллы по политическому принципу; хотя, на самом-то деле, и в финал далеко не все достойные попадали. В кармане пальто завибрировал телефон, и Лоик осторожно достал его. Он не был очень общителен, потому что природная стеснительность не позволяла со всеми и каждым болтать о мелочах, но этот номер был у него определен. «Я слышал, у тебя тринадцатый номер?» Хотелось не отвечать, но вместо этого пришлось набрать «Да». А потом они встретились в кафе неподалеку от отеля. Филипп был милым – если оценивать его как человека. Филипп хорошо пел – если оценивать его как исполнителя. Филипп попал не с тем и не туда – если оценивать его как участника конкурса поп-песни. Он, в отличие от Лоика, умел улыбаться всем и каждому, может, поэтому иногда его улыбки казались фальшивыми, но… Какая разница? Сейчас Лоик все равно был в выигрыше: он хотя бы прошел в финал. – Не понимаю, как ты все еще можешь улыбаться, – присел он к Филиппу за столик. Тот допивал – кажется – глинтвейн: его мало в каких кафе подавали, но австрийских порядков Лоик, конечно, не знал, а потому предпочел не удивляться. – Я и не улыбаюсь. У меня лицо свело, – улыбнулся тот. Лоик предпочел не продолжать эту тему, потому что напоминать о том, что фальшивящая албанка каким-то образом тоже оказалась в финале, в отличие от задорного Торнхилла и его группы, не стоило. Они тоже не были идеальны, конечно – да что уж говорить, Лоик и в себе-то был теперь не очень уверен, – но уж явно больше заслуживали попытки в конце. Подошедшая официантка поджала губы. Не было известно, что у нее на уме: может, она не хотела показывать свои эмоции, а может, думала, что где-то видела двух этих парней, но не могла вспомнить, где. Может быть, она даже их узнала – а потому не понимала, как ей реагировать, потому и постояла молча недолго. Потом протянула меню, что-то начав говорить по-немецки. Филипп ответил ей, и она ушла, вскоре принеся англоязычное меню. – Ты не угадал. Я знаю немецкий, – вздохнул Лоик. – Почему ты здесь? – Это кафе недалеко от отеля, к тому же я вчера здесь попробовал просто великолепное блюдо. А ты почему здесь? – ответил Филипп, искоса поглядывая на меню. Лоик вопросительно посмотрел на него и протянул свое меню, будто предлагая; Филипп мотнул головой и поднял руку, мол, сначала ты. – Это кафе недалеко от отеля, – повторил за ним Лоик. И опустил взгляд в меню. Все это было немного неловко. То, что Филипп и его группа могли вот такими вот жизнерадостными оставаться даже после проигрыша, а не то, что Лоик сидел в кафе с ним. В конце концов, они даже умудрились обменяться номерами после пары встреч за кулисами и на конференциях, так что уж тут?.. – Так у тебя тринадцатый номер? – поинтересовался Филипп. Лоик посмотрел на него поверх меню. – Да. Вздохнул, отложил меню и покачал головой. – Веришь в приметы? – Нет. Не хотелось бы, – немного невнятно ответил он. – Ну… Никто еще с тринадцатым номером не побеждал. Может, тут и правда дело нечисто. Филипп прикусил губу. У него было хорошее выступление. У него была хорошая песня, у него был хороший шанс – да только вот у него был и тринадцатый номер. «Может, тут и правда дело нечисто». – Ты же остаешься на?.. – Да, – кивнул Торнхилл. – Я должен остаться. Этика и все такое. Подошла официантка. Лоик быстро сказал ей свой заказ, задумался ненадолго и попросил еще чаю, на что Филипп усмехнулся. – Что? Я не собираюсь пить перед выступлением, – заметил его смешок Лоик. – Ну да, – чуть поник Филипп. – Тебе можно. Помолчал с минуту. – Буду болеть за вас. Лоик неловко оперся на столешницу. – Зачем? – Просто. Из достойных исполнителей в этом году не такой уж и большой выбор, – пожал плечами Филипп. – Твой номер очень хорош. – Твой тоже, – вежливо ответил Лоик. – Просто… попал не туда. Рок не все слушают, а тут попса все-таки. – Спасибо, – склонил голову Филипп, вздыхая. – Похоже немножко на «Битлз». Он поднял голову. – Серьезно? – Да, – кивнул Лоик официантке и тихо поблагодарил ее, беря кружку свежего чая. – А что? – Ну… Этого мы и добивались, – пояснил Торнхилл, – так что я очень рад такое слышать. – Вы же собрались специально для конкурса? – пододвинул стул ближе Лоик. – Да, мы… Кафе закрывалось не так уж и рано, но по меркам Бельгии – весьма. Казалось, что после семи вечера город начинал вымирать, и кафе не было исключением. Когда официантка сказала, что у них осталось тридцать минут, Лоик неловко поежился. Ему не очень хотелось возвращаться в свой номер, но и на улицах в это время делать было уже нечего. – Мои парни сегодня смотрят футбол, а я не люблю, – внезапно сказал Филипп. – Не хочешь зайти ко мне? Или тебе нужно репетировать? – Репетиции по расписанию же, – немного занудно пробормотал Лоик, плечами поводя, и кивнул. – Я только за. – У меня есть набор «Манчкина». Вдвоем, конечно, не то, но можно скоротать время, – предложил Филипп. Лоик чуть удивленно на него глянул, а потом вспомнил: они же ровесники. И если Лоик сам по себе выглядел чуть старше девятнадцати – может быть, именно из-за своего стиля, – то Филипп будто светился девятнадцатилетием. Ну да. Рокеры сначала все молодые, а потом у них резко отрастают волосы, борода, появляются очки и пирсинг – ну, иногда. В «Манчкин» Лоик играть умел, как и все его сверстники, но не очень хорошо. Он надеялся, что хотя бы Филипп поможет ему разобраться – и вечер пройдет не зря. Так оно и вышло: пусть игра для двоих больше была похожа на ознакомительную, но… По крайней мере, Лоик провел этот вечер не перед зеркалом, думая о чертовой дюжине – а с тем, кому эта чертова дюжина тоже выпала. А потом как-то все повернулось не туда, пусть Лоик и ничего крепче чая не пил. Может, ему было немножко одиноко, а может, улыбка Филиппа притянула, но Лоику все-таки было немного не по себе от того, что в свои девятнадцать он не стремился завязывать отношения со многими девушками, а, значит, поцелуй получился очень неловким. Хотя, с другой стороны, каким еще мог быть далеко не самый ожидаемый поцелуй другого юноши? Ему бы очень хотелось компенсировать не самый удачный первый поцелуй, и Филипп дал это сделать, но, кажется, вышло только хуже. Нервы, нервы, нервы!.. Торнхилл отстранился, но руку Лоика, что схватил пару минут назад за запястье, не отпустил. – Так… Я понимаю, что играть уже смысла нет. – Есть такое, – кивнул Лоик, внимательно на него смотря, и сжал пальцы в кулак. – Я не знаю о тебе почти ничего и не совсем уверен, – притих на секунду Филипп, – но все равно хочу спросить: на ночь останешься? – А? – вздрогнул Нотте, и взгляд его забегал по номеру Торнхилла. – Ам, нет, не думаю. Филипп опустил взгляд и убрал свою руку с его. – Э… Прости. – Просто… Понимаешь, и так… Тринадцатое число… Я лучше пока не буду подвергать себя физическим нагрузкам, – постарался завуалировать свою мысль Лоик. – Да, конечно, – согласился тут же Торнхилл и вновь пробормотал: – Прости. – Д-да ничего, – чуть дрогнул голос Лоика. Ему вмиг стало неловко как-то, и он, проведя руками по своим коленям, встал из-за стола, стул отодвигая. – Знаешь, у тебя же есть мой номер, – продолжил он. – Так что просто напиши мне после… финала. Тогда у меня над душой уже не будет висеть чертова дюжина. Если бы он победил, над его душой висела бы куча фанатов, интервью и прочего, но об этом Филипп решил не упоминать. – Я надеюсь, что у тебя все получится, – встал он тоже и проводил Лоика к двери. – С-спасибо, – ответил тот, получая свою куртку. Он и сам торопился уйти поскорее: градус странности в этом всем превышал ту норму, что Лоик спокойно мог выносить, а еще он правда немножко боялся. Мало ли что, в самом деле. Лоик Нотте не верил в приметы и суеверия, но решил немного поостеречься. А с другой стороны, ему хотелось, чтобы улыбка Филиппа – не такая, как на сцене была, а живая и искренняя, – принесла ему удачу.