Поживём - Увидим

Дружба Эцио и Леонардо становилась все крепче и крепче. Леонардо оказался не только интересный собеседником и хорошим другом, но и падким на безумные глупости гением. Кто же еще, кроме Да Винчи будет тащить к себе в мастерскую трупы и говорить «Мне их дает город»? Иногда Леонардо пробивало на всякого рода подарки, такие как кинжал с рукояткой из человеческой кости. Но чаще всего подарком становилось то, что самому художнику было не нужно: старые чертежи, поломанные или неудачные модели различных изобретений, которые дорого ценились на рынке. Но больше всего денег получал Эцио с обычных черновиков Леонардо, где был виден подчерк художника, который можно было легко принять за язык древних Шумеров. Апогеем всех даров стал глаз в стеклянной баночке со спиртом. «Возьми, смотри, какой красивый. По цвету на твои глаза похож. Guiro!». Такого счастья юному Аудиторе было не надо, поэтому этот глаз был незамедлительно продан за максимально минимальную сумму младшему брату Петруччо. Тем лучше: больше денег – больше куртизанок. И вкусностей. Эцио однажды проговорился Леонардо, что любит всякого рода выпечку. План «Отрави себя и друга» был незамедлительно приведен в исполнение. Без ведома жертвы, коей естественно был молодой ассасин . После проведения обряда выпечки Леонардо сразу же представил результат Эцио. То, что предстало перед глазами молодых людей нельзя было назвать не то что бы выпечкой, но и творением рук человеческих. Это было больше похоже на растекшуюся дохлую медузу. «Шедевр» был немедля отдан первой попавшейся бродячей собаке (на собаке настоял Леонардо, ибо он еще не успел как следует изучить их анатомию), и на следующий день художник получил пополнение к своей коллекции трупов. Все это Эцио без сомнений сразу же прощал Леонардо, ведь в подарках и несъедобной еде была некая забота. Да, неудачливый пекарь. Да, не лучший романтик. Но попытки сделать юному ассасину приятно затмевали все остальные замашки художника. Почти все. В последнее время Да Винчи всё чаще одаривал Эцио странными взглядами. Смотрел, как оценивал. Чаще стал приглашать к себе в мастерскую, а когда Аудиторе, откинув глупые мысли, приходил, Леонардо что-то постоянно чертил на бумаге. Или рисовал. Да, именно, рисовал. Только карандашом, наброски, что же тут такого? Но как не утешал себя Эцио, пятая точка все равно предвещала ему наиболее интересное развитие событий. В тот день не происходило ничего необычного. Эцио прогуливался по набережной, смотря на воду и размышляя о своем. Снова его Леонардо пригласил к себе. А это предвещало пир, состоящий из конфет и вина. Угадайте, кто вечно закупал продукты? Аудиторе хмыкнул, вспомнив, как украл кулек конфет и бежал по крышам, спасаясь от праведного гнева продавца, проклинавшего «малолетнюю каналью». Бег по крыше, снизу крики стражника, кулек конфет за пазухой. Ему-то и было всего 10 лет. Но запомнился тот момент на всю жизнь. Вот и сейчас, почувствовав зуд в одном месте, призывавший к приключениям, Эцио сунулся в кондитерскую, а через минуту бежал оттуда с горстью шоколадных конфет, хохоча и взбираясь на крышу. Леонардо сидел в мастерской и сосредоточенно водил кистью по холсту. «Глаза надо бы повыразительнее…». Да Винчи намешал краски, взял кисть тоньше и принялся наносить смесь из коричневой и желтой красок короткими мазками. «Прямо в душу смотрит. И как всегда хитрозадым взглядом. Даже на портрете умудряется со мной заигрывать.» Тут окно с треском открыли и снаружи в комнату влетел ассасин. - Forse, Эцио! Проходи, не стесняйся. -Я уже. – прокряхтел Аудиторе вставая с пола, на который не очень удачно приземлился. – Конфеты будешь? -Спрашиваешь. – художник с ловкостью, которой порой завидовал сам Эцио, метнулся к ассасину и вырвал у него из рук кулек с конфетами, сразу же вернувшись обратно к холсту. Послышалось чавканье. -Приятного аппетита, mangia. Есть вино? -Правая полка слева. –Эцио бросил на Леонардо косой взгляд. «Симметрия…» -Где? -В… -Я знаю, давай по факту. – Леонардо встал, взял Эцио под руку и повел его к шкафчику. –Вот так бы сразу. Аудиторе откупорил бутылку и вальяжно развалился на первом попавшемся целом предмете, которым оказался небольшой диванчик, обитый ярко-красной тканью. Этот предмет совершенно не подходил к хаосу, царившем вокруг, и Эцио быстро смекнул, что, возможно, на этом диванчике для картин Леонардо позировал Салаи. Хмыкнув, Аудиторе отпил прямо из горла, наблюдая за действиями Да Винчи. Опять рисует. Значит он, Эцио Аудиторе Да Фиренце, должен таскать ему конфеты, пока он, Леонардо Да Винчи будет что-то малевать? Нет уж, наверняка опять рисует что-нибудь в стиле «Мона Лиза. Обнаженная версия». Эцио, конечно же, не против, особенно если Леонардо рисует обнаженных женщин, а не Салаи, но ситуация становилась всё подозрительней. -Над чем работаешь на этот раз? – Эцио закинул ногу на ногу и принял самый нахальный вид, на который только был способен, чтобы скрыть волнение. -Да так…Заказ один. – тон художника совершенно не понравился ассасину. -Зачем звал тогда? Настолько заказ важный, что даже на улицу выйти некогда? -Просто хотел тебя увидеть. «Еще лучше» -Мог бы сам прийти. -Прости, работа. – стандартная фраза Леонардо. Некоторое время молодые люди провели в молчании. Тишину нарушали только тихие мазки Леонардо, то и дело поглядывающего на Эцио, и бульканье жидкости, которую пил ассасин. -Я посмотрю? –наконец произнес Аудиторе, встав с дивана. -Не думаю, что это хорошая идея. - Почему? -Работа еще далека до совершенства. – Эцио приподнял одну бровь, сверля художника упрямым взглядом. – Это еще только наброски, я не хочу никому пока их показывать. Докончу, потом посмотришь. –Леонардо встал и накрыл холст большой тряпкой, скрывающей рисунок. – А пока давай отобедаем нормально. -То есть мне опять идти за конфетами? -Не стоит, у меня еще остались. -А нормальная еда? -Найдется. Обед прошел за оживленными разговорами о заказах Леонардо, его идеях о предстоящих попытках изобрести что-нибудь новое и полезное. Этот нарцисс Ленардо говорил только о себе, иногда прерываясь, чтобы в очередной раз переспросить не нашел ли Эцио еще старинных чертежей или текстов, но получив отрицательный ответ, снова принимался трепаться о себе. -Предлагаю тост, за тебя, Эцио Аудиторе и за… - художник хотел наполнить бокалы, но, потряся бутылку, обнаружил, что она пуста. – Новую бутылку вина. Сейчас принесу. Леонардо направился в погреб, где у него всегда была запасная бутылка, на случай если друзья решили нешуточно спиться. Дождавшись, когда шаги художника стали почти не слышны, Эцио юркнул в комнату, где стоял холст с загадочными набросками. -Что же там такого, что ты не можешь мне показать? – проворчал себе под нос Эцио, взывая к Леонардо. Подкравшись к холсту, Эцио остановился, слушая голос своего инстинкта самосохранения, который утверждал, что не стоит открывать для себя эту маленькую тайну. Но по истине детское любопытство ассасина пересилило. Вдруг Аудиторе услышал оклик Леонардо: -Эцио, что ты тут…Нет! Aspetta! Но Эцио резко сдернул тряпку с холста и замер. Картина, представленная его взору не укладывалась у него в голове.* -Tue Madre! Леонардо, что это?! -Наброски… -Черт подери, Леонардо! Как ты это объяснишь? -Никак. Зная тебя, это бесполезно. -И все же попытайся. -Пойми меня правильно…Ладно, просто пойми. С самого первого дня ты стал мне симпатичен, и я подумал, почему бы мне тебя не нарисовать… -А менее откровенный вариант моего портрета не мог изобразить? -Прости, я так тебя вижу. Каждый художник видит людей по-своему. Я вот вижу тебя так. -Боже, Леонардо… - Ti amo, Эцио. -ЧТО?! -Ti. Amo. Причем давно. -Леонардо, ты же знаешь что я не… -Поживем – увидим. А пока… - Леонардо приблизился к Эцио и слился с ним в поцелуе, обняв за талию. «А ведь, возможно, я тоже его люблю. Кто же знает. Только надо научить его нормально целоваться. А дальше увидим.» *Месяц спустя* Ветер гулял по мастерской, поднимая с пола пыль и обрывки разных чертежей и бумажек. В дальнем углу комнаты стояла кровать, на который лежали два молодых человека, обняв друг друга. Только один из них не спал, поглаживая по волосам своего товарища со шрамом на губе. В голове его гуляла только одна мысль «Вот и пожили. Вот и увидели.»