Единое целое

      В коридорах и залах Высокой Башни любой может легко заблудиться, и Вейдер — не исключение. Решив не обращаться к снующим туда-сюда протокольным дроидам и органической прислуге, он тянется к Силе. Нащупав знакомое присутствие, он направляется туда, где находится в данный момент гранд-адмирал.       Перешагнув порог одной из комнат, Вейдер замирает, ужасающе отчётливо слыша тихий шорох закрывающейся за спиной двери. Он не хочет видеть этого, он даже зажмуривается и снова открывает глаза, в глубине души отчаянно надеясь, что ему привиделось. Мало ли какие лекарства использовали медики нирауанского госпиталя во время длительной реабилитации. Вейдер убеждает себя, что это — галлюцинация после приёма многочисленных обезболивающих и препаратов для ускорения регенерации тканей.       Картина не меняется. Вейдер словно сквозь туман видит обнажённого по пояс чисса с приспущенными брюками. Траун ритмично двигает бёдрами, вколачиваясь в стоящего перед ним на четвереньках... Этого Вейдер даже и мысленно произнести не может. Но приходится.       Его любовник трахает его сына.       Вейдер в оцепенении смотрит, как бугрятся под голубоватой кожей рельефные мышцы, как в золотые волосы Люка зарывается большая ладонь Трауна, а пальцы вплетаются в мягкие пряди. На мгновение мелькает мысль о насилии, но наблюдая, как сладко выгибается и стонет сын, подаваясь ягодицами навстречу входящему в него члену, как приоткрыты влажные губы, Вейдер понимает, что всё происходит по согласию. Впрочем, после стольких лет знакомства с Трауном, странно, что в голову пришла мысль об изнасиловании. У адмирала нет такой необходимости, ему любой отдастся добровольно и с удовольствием. Что сейчас и происходит с его, Вейдера, сыном.       Повелитель Тьмы вряд ли способен ответить в этот момент, кого он больше хочет убить. Он стоит неподвижно, и, кажется, у него нет сил даже открыть рот, чтобы окликнуть потерявшего совесть любовника. Внутренний голос трусливо призывает тихо уйти, не привлекая к себе внимания, и сделать вид, что ничего не было. Но оторвать глаз от этой пошлой, ужасной и в то же время восхитительной картины мужества не хватает. Он просто стоит, смотрит и слушает.       — Подойди, Энакин, — Траун даже не поворачивает головы в его сторону, а голос — ровный и спокойный, словно и не он сейчас размеренно входит в покорное тело. — Подойди и посмотри, какой у тебя сладкий мальчик, — на последнем слове интонация всё же срывается, и от этого полувыдоха-полустона Вейдеру становится горячо и кровь приливает к щекам.       На чьём месте ему больше хочется оказаться, он предпочитает не думать. Это уже слишком даже для ситха. Люк чувственно запрокидывает голову и встречается с Вейдером расфокусированным мутным взглядом. На мгновение Вейдеру кажется, что взгляд сына приобретает осмысленность, а в глазах мелькает нечто среднее между испугом и удивлением, но Траун едва заметно меняет угол проникновения, и Люк тихо стонет, опуская лицо. Ясно, что сын сейчас действительно ничего не видит, сосредоточившись лишь на ощущениях.       — Ну подойди же, — голос Трауна низкий и хриплый. — М-м-м, я хочу, чтобы ты видел это. Посмотри, как ему хорошо.       Вейдер приближается. Он чувствует себя марионеткой, которую дёргают за ниточки, но сделать ничего не может. Он не в состоянии сопротивляться голосу Трауна, он знает об этом давно и уже смирился. Но задушить чисса ему всё равно хочется, чтобы прекратить наконец это безумие.       На золотистой коже Люка сверкающие бисеринки пота. Вейдер ловит себя на желании наклониться и собрать манящую влагу губами.       Траун обнимает его за шею, второй рукой придерживая Люка за бедро, и, не покидая тело младшего Скайуокера, страстно целует старшего. Это немыслимо настолько, насколько прекрасно. Траун замедляет движения и трётся обнажённой грудью об одежду Вейдера, льнёт, гладит по затылку, ласкает рот так нежно и горячо, что Вейдеру становится трудно дышать от острого желания. Чего именно он хочет, сказать Повелитель Тьмы не сможет даже под пытками.       Тем временем Траун разрывает поцелуй и медленно выходит из юноши, вызвав у того стон сожаления. Вейдер завороженно смотрит, как бессильно вздрагивает сын, выгибая спину в безмолвной жажде. Вейдер понимает своего ребёнка, он знает это мучительное ощущение пустоты внутри и сыну даже сочувствует. От вида вздёрнутых ягодиц, от рваных, еле слышных постанываний у Вейдера кружится голова. Траун берёт его за руку, ласкает пальцы Тёмного Лорда своей горячей ладонью и приглашающе кивает, направляя его руку к ягодицам Люка, который послушно стоит на четвереньках, даже и попытки не делая отстраниться или принять более пристойную позу.       — Он такой жаркий, тесный, Эни. Твой сын просто великолепен. Приласкай его. Ему так это нравится...       Словно под гипнозом, Вейдер подчиняется и кончиками пальцев трогает влажное приоткрытое отверстие. Через мгновение на ложбинку меж упругих, округлых и таких привлекательных ягодиц младшего Скайуокера льётся ароматный гель. Траун обо всём позаботился. Смазанные пальцы Вейдера входят в подготовленное тело легко, совершенно без сопротивления. Он вталкивает сразу два, а потом, почти не думая, добавляет третий. Колечко мышц натягивается, Люк чуть болезненно стонет, но его тело явно принимает ласку с благодарностью.       Внутри сына горячо, тесно и влажно, стенки прохода обхватывают вторгающиеся пальцы плотно и жадно, Люк чуть раздвигает бёдра, открываясь ещё больше. Вейдер прислушивается к Силе и понимает: его сыну сейчас очень хорошо. Кажется, это первый раз, когда сыну хорошо рядом с ним. Это понимание, острое и душное, входит в разум резко и беспощадно.       «Люк...»       «Отец».       Сын стонет даже в ментальном контакте. Меж ними впервые нет никаких щитов и барьеров. Люк готов отдаваться ему душой и телом, полностью.       Вейдер осторожно ласкает сына, растягивает его, проворачивает и сгибает внутри пальцы, ощупывает влажные, горячие, пульсирующие стенки, испытывая наслаждение, запретное, извращённое, но такое сильное, что остановиться невозможно. Да и поздно уже останавливаться, когда юноша изгибается под его ласками, принимая всё больше и глубже. Вейдер полностью во власти этого наваждения.       Траун обнимает его сзади, умелые руки легко пробегают от воротника до пояса, расстёгивая рубашку, играючи справляются с ремнём и застёжкой брюк. Горячие ладони скользят по груди, и тело откликается волнами удовольствия. В паху так болезненно пульсирует, что свободной рукой Вейдер направляет ладонь чисса к своему налившемуся кровью члену и задыхается, когда нежные и сильные пальцы освобождают твёрдую плоть и мучительно медленно проходятся по всей длине, задерживаясь на чувствительной головке. Вейдер выдыхает сквозь зубы, стараясь сдержать рвущийся стон, и подаётся бёдрами в ласкающую ладонь. Ласка такая осторожная, что кажется призрачной, ему невыносимо мало. Когда чисс легонько подталкивает его к одуревшему от желания Люку, Вейдер тоже уже почти ничего не соображает.       — Давай, Эни. Возьми то, что принадлежит тебе.       — Я не... — он пытается возразить, но слова застревают в горле.       — Ты — его отец. Давай, вам обоим это нужно.       И Вейдер внутренне соглашается: безоговорочно и с готовностью. Но он хочет брать Люка иначе: лицом к лицу, глядя в бездонные синие глаза, целуя, чувствуя под собой податливое гибкое тело. Он извлекает пальцы и берёт сына за бёдра. Люк понимает его без слов и разворачивается, укладывается на спину и призывно разводит ноги. Вейдер с трудом отрывается от зрелища этой абсолютной готовности, от вздрагивающего напряжённого члена сына с блестящей налившейся кровью головкой. Он переводит взгляд на лицо, искажённое сладкой мукой ожидания, и в этот момент Люк широко распахивает глаза.       Когда встречаются их взгляды, вселенная перестаёт существовать. Когда встречаются губы, ищущие, жадные, Скайуокеры перестают существовать по отдельности, сливаясь в нечто неделимое, цельное. Словно так и было задумано самой Великой Силой.       Вейдер входит медленно, почему-то безумно боясь причинить боль, хоть и знает, что юноша так тщательно растянут и смазан, что с лёгкостью принял бы и более жёсткое вторжение. Он нежно поддерживает бёдра сына и краем сознания слышит, как Люк шепчет, утыкаясь ему в шею, сдавленно и жарко:       — Да, отец, да.       Ему хочется медленно и нежно. Они даже не поговорили за все эти недели, проведённые в Высокой Башне, а сейчас его сын распластан под ним и с готовностью раздвигает ноги, принимая в себя его плоть.       — Мой ребёнок, — шепчет Вейдер в ответ. — Мой любимый ребёнок. Мой сладкий мальчик.       Они стонут и вскрикивают, двигаясь навстречу друг другу, Сила закручивается вокруг, замысловато переплетаясь. Восхитительное, запредельное чувство полного единения охватывает Вейдера, и по ощущению в Силе он отлично знает, что Люк сейчас испытывает то же самое.       — Тебе хорошо, Эни? — хриплый от возбуждения голос чисса вторгается в сознание.       Вейдер лишь сдавленно мычит в ответ — ему невероятно хорошо, ему так хорошо, что отвечать нет сил и возможности, он растворяется в слиянии тел и душ. Траун довольно хмыкает. Горячие ладони адмирала поглаживают плечи, лопатки, поясницу.       — Вы так красивы вместе, — выдыхает чисс, прижимаясь губами к уху Вейдера.       Вейдер приникает ртом к влажной от испарины шее Люка. Он слизывает мелкие капельки пота и от солоноватого привкуса во рту заводится ещё больше. Движения становятся резче, а тело Люка под ним напрягается. Мучительно желанная разрядка уже заманчиво близка, но Траун останавливает его резко и властно.       — Не спеши, любимый. Я хочу взять вас обоих. Перевернись.       Сквозь туман в голове Вейдер подчиняется приказу бездумно и быстро. Люк оказывается сверху, оседлав его бёдра. Вейдер гладит его грудь, ласкает кончиками пальцев напряжённые соски, вдавливает и оттягивает их, вызывая волны сладкой дрожи.       Когда он понимает, чего именно хочет Траун, он пугается.       — Нет, — он пытается возразить, получается неубедительно, потому что Люк наклоняется и, жарко дыша в лицо, шепчет срывающимся голосом:       — Я хочу этого. Позволь ему...       — Тебе будет больно, ребёнок, — говорить, когда тесные стенки трутся о напряжённый член, очень сложно, но Вейдер цепляется за остатки самообладания отчаянно и решительно.       — Пусть, — легко соглашается Люк и слегка сжимается, то ли специально, то ли от предвкушения. — Я хочу.       Он замирает и запрокидывает голову назад, открывая беззащитную шею, и Вейдер теряет все возражения. Люк вскрикивает чуть болезненно, а Вейдер, чувствуя, как горячие пальцы чисса медленно входят в и без того растянутый его членом анус Люка, задыхается от желания.       — Хорошо, малыш, расслабься ещё немного, — тихо говорит Траун, осторожно поворачивая пальцы, разводя их в стороны и лаская член Вейдера внутри, в пульсирующем отверстии его сына. — Не двигайся, Энакин. Я буду осторожен, не волнуйся. Придержи его.       Вейдер, безошибочно понимая, что имеет в виду Траун, кладёт ладони на ягодицы сына и разводит их в стороны, с трудом справляясь с мучительным желанием толкнуться сильней. Траун добавляет смазки, и его пальцы проскальзывают глубже, поглаживают головку, и это невыносимо сладко. Люк дышит часто и хрипло, приоткрыв рот и полузакрыв глаза. Ему больно и боязно — ощущение в Силе Вейдер интерпретирует легко, но жадное, горячее ожидание почти перекрывает дискомфорт юноши.       — Да, детка, — Траун нашёптывает Люку на ухо ласковые непристойности. — Тебе понравится, обещаю. Ты же хочешь этого? Скажи.       — Да, — сдавленно стонет Люк, и Вейдер понимает, что от этого мучительно-жаждущего стона он сейчас кончит, не дождавшись самого интересного. Он хочет увидеть глаза сына, когда тот будет растянут двумя членами. Он хочет в полной мере ощутить, как Люк будет выгибаться в судорогах оргазма, выплёскиваясь ему на живот и сжимаясь вокруг их с Трауном членов.       Пальцы чисса покидают тело юноши с влажным звуком, и почти сразу же внутрь подготовленного ануса вталкивается твёрдый член. Траун всегда входит уверенно, в одно движение, и сейчас не исключение. Вейдер крепко держит сына за бёдра, подавляя попытки отстраниться от вторжения. Он как во сне видит дрожащие в уголках глаз слёзы боли, но член Люка даже на мгновение не теряет твёрдости.       Траун начинает двигаться, сначала медленно и осторожно, и Вейдер подстраивается под его ритм. Они трахают Люка вдвоём, их члены соприкасаются так плотно, что ощущается каждый изгиб, каждая венка. Вейдер и Люк так тесно соединены в Силе, что фактически Траун действительно берёт их обоих. Чисс гладит Люка по вздрагивающим плечам, не отрывая горящего взгляда от лица Вейдера.       — Любимый, — его голос мягкий, мурлыкающий, — помоги ему кончить.       Люк уже не стонет, он протяжно воет на одной ноте, прерываемой лишь толчками внутри. Вейдер обхватывает ладонью член сына, гладит большим пальцем головку, проводит по маленькому отверстию, размазывая выступившую каплю преэякулята. Люк дёргается, толкается в руку, вздрагивает, выгибается, раскрываясь ещё больше.       Хватает нескольких движений, и Люк кончает. Он не кричит, а лишь опустошённо выдыхает и, последний раз вздрогнув, падает на грудь отца, пачкая спермой их тела. Мышцы сокращаются в судорогах, а Люк, кажется, уже без сознания. Его лицо мокрое от слёз, слюны и пота, и эта влага, коснувшись кожи Вейдера, становится последней каплей и толкает его за край вслед за сыном.       Они кончают одновременно с Трауном, продолжая входить в обессиленное, обмякшее тело Люка, их семя смешивается внутри. Откидываясь на подушки, Вейдер готов поклясться, что испытанный им оргазм — самый яркий за всю его жизнь.       Адмирал осторожно укладывает Люка рядом с Вейдером так, что голова юноши покоится на груди Тёмного Лорда, а тёплое дыхание согревает его влажную кожу. Вейдер с нежностью запускает руку в растрёпанные влажные волосы Люка, гладит по лицу и плечам, прижимает к себе. Траун ложится рядом, ласково поглаживает обоих, шепчет слова любви на чеун, и в этих звуках чужого языка Вейдер слышит безоговорочное, безусловное принятие. Принятие Скайуокеров единым целым. Вейдер тянется к любовнику и касается поцелуем горячих губ.       В этот момент он действительно по-настоящему благодарен Трауну.