Бастард Драконов

Лилиан думала, что ее родители назвали ее в честь Лианны Старк. Прекрасная Лианна Старк, напоминающая одну из тех роз, что Лилиан приносила ей поутру в спальню. Надо было заметить, что Роберт умел ухаживать красиво, хоть и на лицо больше напоминал вепря, которых он так любит убивать и махать ими перед лицом Лианны, доказывая свое мастерство. Но миледи это мало заботит, она любит верховую езду, прикрывая ею свое уже давно лишенное девственности тело. Ах, прекрасная Лианна Старк. Лилиан усмехалась, слыша дифирамбы, что днями и ночами шепчут ей любовники. Прекрасная — прекрасная. Лили едва слышно рассмеялась, стоя в пустой комнате Лианны, перед ее зеркалом, что было украшено красивой резьбой. Лили немного трясло, окно в покоях леди Старк было раскрыто нараспашку. После ночи страсти в комнате Лианны всегда пахнет сладко-мерзко. Это запах тела, запах такой чистой любви, о которой пишут в книгах. От этого запаха Лилиан неизменно становилось грустно. Вообще, и саму Лилиан можно было назвать красивой, если, конечно, у нее была бы фамилия, которой можно гордиться, а не прятать ее. Как и волосы Лили прятать за мерзким каштановым оттенком. Некогда белые, словно сам снег Винтерфелла, волосы стали темными с маленькой проседью белых волосков, которые некоторые принимали за седину. С такой жизнью, постоянно думала Лилиан, и вправду можно поседеть. Скривив полные губы, Лилиан показал самой себе язык и улыбнулась. Да, она определенно была красивой. Особенно миндалевидные глаза цвета вздыбленных серых волн нравились когда-то Лилиан. Сейчас же они стали блеклыми и совершенно усталыми. Впрочем, и таким глазам Лили была рада. Лучше иметь хоть какие-то глаза, чем никакие вовсе. Неаккуратно забрав руками простыни с белыми пятнами семени мужчин Лианны Старк, Лилиан поморщился, ощущая как запах стал еще более сильным и тошнотворным. Идя по вечно темным коридорам замка Старков, Лилиан все сильнее и сильнее погружалась в свое прошлое. Иной раз ей казалось, что она уже давно утонула в том красно-черном болоте, куда утянули ее руки предков. Костлявые, окровавленные и горячие, словно пламя забытых драконов. Да, все Блэкфайр были огненные, как духом, так и телом. Они не любили холод, но родителей Лилиан почему-то потянуло именно сюда. Именно в обитель зимы, где бродят голодные волки, готовые вцепиться в горло умирающего черного дракона. Но Лили понимала и нежелание оставаться в Королевской Гавани. Там восседал на Железном Троне алый дракон, и от его огня Блэкфайр погибнут еще быстрее. Дэйемон Блэкфайр был великим из бастардов Таргариенов, но кем была Лилиан, когда она уже сменила тысячи имен, а свое имя хранила как самое большое сокровище, шепча его по ночам, когда все остальные служанки псов засыпали. Рейенерис. Рейни. Дракон на службе у щенят. Какой позор. Мать говорила, что забыть имя, но сохранить жизнь — это равный обмен, но Рейенерис так не думала. У нее была гордость, и слышать, как каждый день тебя называют именем течной суки — вот ведь удовольствие. А уж видеть эти обросшие щетиной лица — ох, как же это надоело Лилиан. А их «зима близко» было просто смешным! Вместо того, что бы описать свой дом в нескольких словах, они лишь посылают угрозы остальным, думая, что долгая зима обойдет их. Глупые — глупые щенки. У Рейенерис Блэкфайр не было других радостей в жизни, кроме как язвительно давать другим имена, которых достойна их низость. Не было, до тех пор, пока в полностью промерзший замок гордо не вступил Безумный Король. Он шел медленно, с нескрываемым отвращением осматривая малый зал для гостей и самих северян. За его спиной так же медленно шагал высокий юноша, обеспокоенно поджав губы и не сводя взгляда с короля-отца. Лианны не было, Роберт увез ее на охоту дня два назад, а вчера прислал гонца с новостью о том, что леди Старк изволила остаться в Штормовом Пределе. Нед жалко полагал, что она просто хочет развеяться, Лилиан точно знала, что и там миледи успеет опробовать верховую езду. Рейенерис жадно рассматривала истинных Таргариенов, с печалью отмечая, что в сравнении с ее замученной внешностью, их неестественная красота просто блестела, как и их белоснежные волосы, которые были не менее холодными даже от теплого света от свечей и камина. — И это северяне зовут домом, — ворчливо произнес старик, сложив костлявые руки с длинными ногтями на груди. — Я бы назвал это свинюшником. — Отец, — мягко осадил его юноша, на что тут же получил полный ненависти взгляд. — Возможно, мой король, Вам тут не хватает золота, а Старкам в Королевской Гавани будет не хватать домашнего тепла. Взгляд темно-индиговых глаз оглядел зал и зацепился за Лилиан, у которой в ту же минуту, казалось, остановилось сердце. Несомненно, он был прекрасен, но Лили не любила взгляды мужчин. Обычно они были пошлые и пьяные. Но этот взгляд был совершенно другим. Изучающий, спокойный и даже ленивый. У Лили затряслись руки и тарелка выпала из холодных ладоней. Раздался звон бьющегося стекла, и король недовольно скривил губы еще сильнее. *** Стоя в темном углу зала и ловя на себе хмурый взгляд лорда Рикорда, Лилиан старалась не вмешиваться в праздник. Мужчины веселились и напивались, женщины поддавались их пошлым ласкам и старались казаться невинными. Из всех прибывших со скучающим лицом сидел Рейегар, его отец тоже был не весел. Он хмуро фыркал и пил вино из собственного кубка, но все же, иногда его сухие губы искривляло подобие улыбки. Рейла Таргариен сидела рядом с мужем, не смея смотреть на короля и лишь пустым взглядом осматривая зал. Она была бледна и худа, ее ломкие волосы лежали на плечах спутанными комками. Ее нельзя было назвать королевой, скорее наложницей. Лилиан жадно осматривала Рейегара, теребя кончик темной пряди волос. У всех Таргариенов, особенно у мужчин, была своя особенная внешность. Острая, выделяющаяся. У Рейегара и его отца были прямые носы, искривленные вниз и напоминающие орлиный клюв, но если Эйриса это портило, то принц-дракон был прекрасен. Кажется, даже если добавить крови на его лицо и парочку синяков, он все равно будет прекрасен. Рейенерис недовольно фыркнула, поджав губы. Она была ревнива, Рейни любила себя и считала, что ее внешность исключительно красива. Но, как оказалось, нет. Гадкий, но чудесный Рейегар. *** — Таргариены, — презрительно хмыкнула мать, вновь опуская грязные тряпки мельника в таз с мыльной водой. Ее волосы тоже были грязного каштанового цвета, только вот седина была настоящей. Рейенерис плотнее запахнулась в отцовский тулуп, с оборванными полосами, где некогда была алая ткань, выдающая их приближенность к драконьему роду. Некогда прекрасный потомок Ширы Морской Звезды, Раена Блэкфайр, сейчас больше напоминала кухарку. Ее мать, обремененная тяжелой жизнью и рождением самой Рейенерис, пополнела и озлобилась, ее мягкое лицо с полными губами заплыло жиром и отпечатками времени. Теперь Раена была всего лишь Мэриан, и никем более она не станет, хоть смой темную краску с ее волос. — Грязные отродья алого дракона, истинные короли, — Раена скривила губы, цокая и яростно намывая ткань. Лилиан взглянула на берег заледеневшей реки, около которой стояли дети, тыкая в мертвую тушу рыбы палкой. Зима близко, зима всегда близка к Винтерфеллу. Около берега это чувствовалось сильнее. Мэриан встала с колен, глядя на дочь усталым и измученным взглядом. — Я бы отдала тебя Рейегару Таргариену в жены, но этот высокомерный дракон принимает лишь свою кровь. Смотри, если он опалит тебя огнем, то ты уже не станешь прежней. *** Не станет прежней. Рейенерис хотелось смеяться. Она уже перестала быть собой, когда приняла имя той волчицы. Она уже давно потеряла свое лицо, когда отец решил полностью убить в ней Блэкфайр, стерев холодно-белый цвет волос. Тяжело выдохнув, Лилиан взглянула в окно, где серое небо уже успело стать сине-черным. Покои Рейегара Таргариена должны были быть уже готовы к этому времени, но вернуться обратно в замок вовремя Лили не успела. Шатаясь под голыми ветками деревьев, Рейни прокручивала в голове разговор с матерью. Опять и опять. Как огонь может опалить дракона? Да и умеет ли Рейегар изрыгать огонь? Ведь истинные Таргариены такие нежные, словно созданные из того самого золота, в котором живут. Лилиан взглянула на свои руки — покрытые мозолями, ссадинами и с сухой кожей — это уж точно не ручки Рейегара Таргариена, который с рождения не знал тяжелой работы. Устало опустив голову, Рейенерис села на заправленную мехами кровать принца — дракона, запустив костлявые пальцы в густые волосы. — Семеро, — тихо прошептала Лилиан, сгибаясь ниже и касаясь лбом своих коленей, скрытых засаленной зеленой тканью. Рейни тихо засмеялся, глядя на кончики, с который сошла краска, обнажая белый цвет. Ну вот, еще одна седина. Она не понимала и не хотела жить так, как живет сейчас. Скрываясь и убегая от собственной крови, убегая от трона, который должен быть ее по праву. Рейенерис Блэкфайр не хотела быть бастардом Таргариенов. Она хотела быть королевой, хотела тепла тронного зала Королевской Гавани, а не холода Винтерфелла. Она хотела гордиться белизной своих волос, а не скрывать их. Как многого она хотела, и как мало она получила. — Прошу прощения. Холодный голос, словно поток воды, что вылили на голову, заставил Лилиан очнуться от своих мыслей и вскочить, словно ошпаренная ими же. Рейегар был и вправду так высок, как о нем говорят, Рейенерис едва ли доставала макушкой до его плеча. — Это я его прошу, милорд, — Рейни поклонилась в реверансе, низко опуская голову, но вспомнив, что краска начала слезать с ее волос именно с макушки, тут же выпрямилась, стараясь не смотреть принцу в глаза. — Твое имя? — тихо спросил Рейегар, проходя мимо служанки и кладя свою арфу на кровать. Лилиан, зачарованная его плавными движениями, едва уловила смысл его слов. — Как твое имя? — терпеливо повторил принц. — Лилиан, — не узнавая себя, робко ответила Блэкфайр, повернувшись к принцу спиной. Привыкшая к мерзкому запаху плотских утех в комнате Лианны, Лили с жадностью вбирала в себя легкий аромат масел, мыла и сирени. Аромат ухоженности и безбедности.  — Лилиан, — тихо усмехнулся принц. — Едва ли это имя тебе подходит. *** Шумно опустившись на кровать Лилиан, и со смешком оглядев еще пятнадцать кроватей прислуги, Рейегар тихонько засмеялся.  — Никакой личной жизни, — вслух рассмеялся принц, опускаясь на подушки. Лили лишь тихо хмыкнула, присаживаясь рядом и по привычке разглаживая складки на простыне. — Будто у Вас есть личная жизнь! Я думаю, что про все Ваши грехи, Светлейший, знает уже вся Королевская Гавань, — язвительно-шутливо отметила Рейни, желая до боли в сердце опуститься около принца и просто лежать. Но Рейенерис впервые подумала о том, что она всего лишь бастард. — А твои? — с улыбкой спросил Таргариен, приподнимаясь на локтях. Лилиан стушевалась, в непонимании глядя на Рейегара. — Мои? Рейегар присел на кровати. Его индиговые глаза хитро и слишком довольно сощурились, словно он был не принцем-драконом, а принцем-котом, которому дали добрую порцию сметаны. — У тебя есть грехи? — только сейчас, наверное, их лица были на одном уровне. Лили тихо хмыкнула себе под нос: можно ли назвать грехом те поступки, которые творили ее предки, претендуя на трон? Можно ли назвать грехом сам факт того, что она бастард? — Нет. Нет. Глупо, конечно есть. Их очень много, но Рейни знала, что подразумевал Рейегар, поэтому ответила честно. На самом деле, она не любила говорить честно, ведь сама жила она одной лишь ложью. И даже сейчас она подло лгала. Не самой себе. Рейегару. А это было куда страшнее, не хотелось бы сгореть в огне его гнева. Или в гневе его отца. — Нет, — тихо проурчал дракон, наклоняясь и касаясь своими губами губ застывшей Блэкфайр. *** Нервно поджимая бледные губы, Рейенерис сжимала в руках свои черные перчатки, с легким сожалением глядя на Винтерфелл. Ее белоснежные волосы были убраны в высокую прическу и скрыты капюшоном плаща Рейегара. Рейни не сожалела, что покидает обитель холода и своих мучений, больше она печалится о матери и отце, чьи тела остались всего лишь пеплом на старой мельнице. Рейегар отлично помнит ту ночь, когда в его комнате раздался тихий стук, он отлично помнит бледное лицо Лилиан и ее тихую просьбу сходить с ней в дом ее родителей, где внезапно загорелся свет в родительской комнате. Принц-дракон отлично помнит тот сладковатый аромат, когда вошел в хибару. Запах смерти. Рейегар знал, что это значит и, глядя на побледневшее лицо Лили, ему совсем не хотелось озвучивать свои мысли. Он лишь медленно прошел в дом, вытаскивая меч из ножен. Убийц не было, а вот два трупа с перерезанными глотками валялись в своей же постели. На груди каждого было вырезано по одному единственному слову. «Пламя и кровь» Рейегар хоть и был принцем, но знал толк в убийствах и мог точно сказать, что убивали специально, ведь не взяли ни денег, ни одежду, ни еду. Он уже было повернулся, чтобы спросить у Лилиан об этом. Но взглянув на маленькую служанку, что опустилась на колени у кровати, Рейегар понял, что спрашивать ее хоть о чем-то сейчас — это верх неуважения, поэтому смиренно присел рядом, обнимая и целуя дрожащую девушку в висок. Но после ужасно убитой служанки Миры Хоар, которая уснула на кровати Лилиан — не спрашивать было уже глупо. Рейегар отлично помнит, как рыдая и трясясь от страха, Лилиан назвала свое имя, а после и имена родителей. Рейенерис Блэкфайр. Именно в этот момент Таргариен понял, что именно его бесило в имени «Лилиан». Оно просто не подходило для потомка Великих Бастардов. Назвать дракона в честь волчицы? Это казалось мерзким. *** Рейегар, пока отец не видел, медленно подошел к Рейенерис со спины, аккуратно обнимая ее за талию. — Дракон не будет плакать над огнем, в котором сгорели его потомки, — прошептал он, целуя ее в плечо. Рейни дернулась, прижавшись спиной к его груди. Принц-дракон заулыбался еще сильнее, обнимая сестру крепче и перемещаясь с поцелуями к бархатной щеке. — Я и не плачу, — прошептала бывшая служанка Винтерфелла, а ныне официально признанная Таргариен Королем Эйрисом Вторым. Откинув голову на чужую грудь, Блэкфайр прикрыла глаза. — Рейенерис Таргариен, — шепнула она свое истинное имя. Да, отныне и навсегда Таргариен.