Так неинтересно.

- Марк Константинович!.. Марк Константинович!.. Вам пора вставать. Сегодня занятия начинаются раньше, - тихо оповещая спящего юношу, пожилой мужчина в черном костюме деликатно стучался в дверь. Спокойный и добрый дворецкий никогда не имел привычки громко разговаривать и выражать свои эмоции. Тем более, благодаря долгим годам службы в этом доме и не малому опыту он знал, что крик вызывает лишь головную боль у хозяина, соответственно, не самое радужное настроение с самого утра. Не лучшая перспектива, не так ли?       Постучавшись три раза, следуя правилам, мужчина бесшумно приоткрыл дверь и зашел внутрь. Он, как и каждый день, распахнул тяжелые бордовые шторы и открыл нараспашку широкое окно, впуская в комнату свежий воздух и солнечный, еще не обжигающий, утренний свет. - Дядя-я Воова-а, - по комнате разнесся жалобный скулеж, доносящийся из сооружения на кровати: ворох подушек, одеяло, смятые простыни и покрывало. Вся эта куча составляла нечто мягкое и огромное, скрывая в своих дебрях парня, который категорически не хотел покидать царство Морфея. Это был тот самый Марк Константинович. Да-да, не пятидесятилетний мужчина с отвисшим животом, а вполне симпатичный молодой человек. - Ну почему ты такой жестокий?! Я успею собраться за полчаса, зачем будить меня так рано? Я вчера допоздна готовил дурацкий доклад для Ромы. Я спал от силы 4 часа. Это мало для моего растущего организма. - Марк Константинович, вам уже 24 года. Хоть я и не силен в биологии, но ваш рост давно прекратился. Тем более, вчера я вас предупреждал, что утром вам будет сложно встать, но вы меня не послушали. – улыбаясь от того, что вроде бы уже взрослый парень, ведет себя как маленький ребенок, мужчина стал готовить вещи юноши к выходу. Ему всегда было приятно, что так его хозяин ведет себя только с ним. Хотя это понятное дело. Пожилой дворецкий вырастил мальчика с младенчества. Он видел его взросление, его слезы, смех, знал, кто был его первой любовью и во сколько лет мальчик попробовал первую сигарету и алкоголь. - Дядя Вова, ты же знаешь, что я этот доклад не по своей воле готовил, - все-таки парень развернул свой мягкий кокон и нехотя вылез из кровати. Такая теплая и вкусно пахнущая, она не хотела выпускать его из своих объятий. – И еще ты знаешь, как ко мне относится Рома.       Марк спустил босые ноги на мягкий ковер и немного посидел с закрытыми глазами. Все-таки уставший организм не мог так быстро переключиться из фазы сна в фазу пробуждения. Потом он все же поднял свое тело, одетое в растянутую пижаму, и медленно, беззвучно скользя по гладкому паркету, направился в ванную. Совершая там утренние процедуры, парень подумал, насколько сильно он не хочет в институт, так как сегодня целых три пары. - Ладно, мой дорогой мальчик, не будем о плохом, - дворецкий передал парню полотенце, когда тот, умывшись, вышел из ванной. - Быстрее одевайтесь и выходите завтракать, ваша семья уже ждет вас. Услышав слово "семья", Марк скривился, словно съел кислый лимон. Каждодневный утренний обмен любезностями выматывал его сильнее, чем четыре часа работы над докладом. Его просто выбешивал тот факт, что все дома друг другу лживо улыбаются и якобы заботятся, интересуются делами и планами. Черта с два. Если родителей попросить назвать возраст сына, они будут вспоминать минут пятнадцать. - Как я не хочу видеть их слащавые рожи, - поделился парень с дядей. - Папенька опять будет нежно поддакивать маменьке, пока та будет играть в заботливую родительницу, с притворным любопытством расспрашивая меня про институт. По-моему, спроси ее сейчас, она даже не скажет, где я учусь. Дадут мне денежек на карманные расходы, поцелуют в лобик и попросят зайти в больницу к Нату, потому что у них вдруг появились неотложные дела, - юношу передернуло от отвращения. – Ага, конечно. Один поедет в офис к своей секретарше-проститутке, а вторая в салон. Это намного важнее собственного сына. Слова парня были насквозь пропитаны злобой и презрением. Он до сих пор не мог простить родителей за Ната. Безумная любовь и забота связывала его с младшим братом. Родители, как громко они себя называют, сразу же после инцидента спихнули сына на дядю, а сами умотали в Германию. Даже после аварии они совершенно не изменились. Словно не винили себя за травму сына, словно забыли, как сильно он мучился. - Марк Константинович, не говорите так. Они любят вас. Да, они выражают заботу лишь только деньгами, но в их понимании это и есть самая настоящая родительская защита, - Владимир успокаивающе погладил его по плечу. Конечно, он все видел и понимал, насколько сильно парень обижен на родителей из-за брата. Но он находился не в том положении, чтобы обсуждать родителей юноши. - Дядя, о чем ты говоришь?! Какая тут любовь? Когда Нат очнулся, они даже не удосужились приехать к нему в больницу, а просто отправили психолога с цветами и фруктами, как насмешку. Если бы не я, ни мама, ни папа даже бы не знали, в какой клинике лежит их сын. Парень остервенело натягивал на себя рубашку и брюки. Он злился, сильно злился и не мог понять, как родители могут так относится к собственным детям. Когда парень уже был готов, он заметил, что дворецкий бесшумно покинул комнату. Подойдя к зеркалу, он взглянул на свое отражение. Молодой парень среднего роста. Шатен с зелеными глазами, которые не были на что-то похожи. Это не был цвет сочной травы или же темного болота. Обычные зеленые глаза. Такие же, хоть и симпатичные, но вполне обычные черты лица. Светлая, словно подснежники, кожа. Лишь сильно выпирающие ключицы выделяли его из толпы. Они были настолько острыми, что казалось, можно порезаться взглядом. Хотя это не такая важная деталь в его внешности. Ею нельзя было похвастаться. Просто это была единственная часть тела, которая действительно нравилась парню. На парне была белая хрустящая от свежести, но от того не менее мягкая, приталенная рубашка, которая подчеркивала его стройность. Он не имел рельефного пресса с 12-ю кубиками, но его фигура была очень даже привлекательной. Длинные ноги были облачены в модные светло-серые брюки выше щиколотки, которые прекрасно смотрелись на их обладателе. Дополняли образ ремень, цвета слоновой кости, и любимые часы. Брызнув на себя парфюм и взъерошив волосы, юноша остался доволен своим образом. Глубоко вздохнув и улыбнувшись, он проговорил: - Удачного дня, Марк Константинович. Он взял со стула уже собранный кожаный коричневый рюкзак и вышел из комнаты. Напевая и пританцовывая, Марк спустился по лестнице и направился к входной двери. Он не имел никакого желания завтракать с этими людьми. Они вызывали в нем отвращение, что полностью убивало какой-либо аппетит. Тем более он не хотел портить себе настроение этими лицами. Когда парень уже почти обулся, его окликнул мужской голос. - Господин, вы не позавтракали. Ваши родители очень расстроены тем, что вы не пришли с ними поесть. Это был дворецкий. Единственный человек в доме, которому Марк был рад. Парень был очень привязан к этому мужчине, можно сказать, он один, кому юноша мог доверять. - Дядя Вова, я не хочу и не могу находиться с ними в одной комнате больше пяти минут, они меня бесят. Скажи им, что я очень сильно спешу. - Даже если спешишь, мог бы просто зайти, пожелать доброго утра. В комнату вошел высокий статный мужчин лет пятидесяти. Он был очень красив, но холоден. Словно лед, он переливался и сверкал на солнце, но дарил лишь холод. Даже его, вроде бы приветливая и спокойная улыбка на лице, вызывала мурашки по коже. - Здравствуй, Константин. Доброе утро. Я очень спешу, поэтому до свидания. Не ждите меня сегодня, я переночую у друга.