Закономерность

Риарио разбит и опустошен. Он почти выпотрошен. Он очень живой и только частью сердца мертвый. Он стоит напротив Да Винчи, и они оба не знают, что еще можно сказать. Има и ее люди покидают их. Има знает, Джироламо не убьет Леонардо: узы между ними прочнее, чем стены храма, в котором они прибывают. Има не боится Джироламо. А следовало бы. Потрескивают свечи. Уродливые тени пляшут по каменным вкладкам. Мертвые глаза алтаря смотрят. Они пахнут потом и смертью, и борьбой. Только от Риарио тянется тонкий запах крови, а от Да Винчи – секса. В груди Джироламо вскипает… Зависть? Ненависть? - Художник, - выдыхает Джироламо. Да Винчи смотрит на него внимательно. Он не знает подробностей, но он видел Зиту, возвращаясь в мир живых. Леонардо говорит: - Сделай шаг ко мне. Джироламо не двигается. В его глазах мутная пелена и чернеющие в ночи заросли кукурузы. Да Винчи тяжело стоять, и его пребывание в этом мире дало новый счет. Он ждет. Риарио тоже тяжело. Ему тяжело сделать последний шаг. Он думает о ненависти, долге. Он думает о нежных руках Зиты. Он делает первый шаг. В его голове не остается мыслей, и Да Винчи обнимает его порывисто. Леонардо говорит: - Тише. Риарио молчит. Да Винчи обращается к его мыслям. - Тише, - повторяет он, вплетая пальцы в отросшие волосы Джироламо. Леонардо опускается на ложе, утягивая Джироламо за собой. Они вытягиваются на смятых простынях слишком близко друг к другу. Они смотрят прямо, открыто, и Леонардо все понимает. Их лица разделяет меньше дюйма. Они смотрят. Времени больше не существует. - Спасибо, - говорит Да Винчи. - Не благодари, - голос у Риарио звучит хрипло. В груди Джироламо густая патока обволакивает недавние воспоминания об убийстве Зиты. Он чувствует, волосы Леонардо влажные. Его дыхание рванное. Он тянется к Да Винчи. К его свету. Леонардо тянется к нему навстречу. Свет всегда встречает тьму. Он поглощает ее. Их первый поцелуй слишком нерасторопный и медленный. Словно пребывая во сне, они оба еще не осознают до конца, что за путь избирают. Их дыхание смешивается. Патока в груди Джироламо добирается до сердца. Его удары гулко отдаются в горле. Леонардо привстает на локте, нависает над Джироламо, и кончики его отросших волос падают Джироламо на щеки. Ему щекотно, и он никак не пытается скрыть зарождающуюся в уголках губ улыбку. Это не радость, нет. Его душа сегодня натерпелась. Риарио думает о рефлексах. Так работает тело, когда ему хорошо. Ему хорошо с Да Винчи. Их поцелуй становится глубже. Джироламо запрокидывает голову. Леонардо вылизывает его рот. Он всасывает нижнюю губу Риарио, чуть прикусывает ее и отпускает, вновь зализывая. Им безразлично, вернется ли сюда жрица или кто-нибудь из племени. Даже если какое-нибудь божественное создание снизойдет сейчас до них с книгой жизни - они не прекратят. Не будут останавливаться. Они раздеваются второпях. Не так много одежды на них надето. Набедренная повязка, какие-то штаны. К папе в Ватикан все эти тряпки. Они не считают свои действия неправильными. Они думают о закономерности. Неправильно то, что они не остановятся. Ладони Леонардо в сладко пахнущем масле. У Джироламо выступающий кадык. Леонардо покрывает его шею укусами. Ладонь Джироламо на бедре Леонардо. Он чуть сжимает пальцы, когда Леонардо наклоняется над его ртом, снова вбирая в себя часть дыхания. Леонардо прижимается к нему. Он прижимается к Джироламо там, внизу, и рукой, скользкой от масла, ласкает их. Рука Риарио тоже тянется вниз. Он не трогает себя. Он касается Леонардо там, и Да Винчи жмурится. Их движения в какой-то момент перестают быть резкими. На лбу Леонардо выступает испарина. Джироламо оттирает ее ладонью. Его тело дрожит. Дрожь отдается в Леонардо. Они находят губы друг друга. Не закрывают глаз. Смотрят. Они так хорошо понимают мысли, что начинают к ним приходить в унисон. Им становится хорошо и пусто одновременно. - Художник, - говорит Риарио после. Они все еще лежат близко. Леонардо берет его за руку. - Отдохни, - говорит он. Джироламо закрывает глаза. Леонардо мажет губами по его ресницам. Мертвые глаза алтаря смотрят.