Мы соперники. И всегда ими были.

      - Гомофоб? - Лоик резко прижимает ладонь к своему рту, неожиданно вдыхая и сдерживая крик. Его большие глаза расширяются, дыхание замирает.       Нотте сползает вниз по стене. Тело колотит мелкая дрожь, начинает казаться, что все вокруг покрывается корочкой льда. И теплое майское солнце, и зеленеющие деревья вокруг отеля, и его собственное сердце. Мгновенно темнеет светлое небо за окном. Больше не видно такого яркого солнца, хотя, оно все ещё существует. И, видимо, больше нет для него Монса, хотя сейчас он в соседнем номере, морально готовится к выступлению.       Но есть ещё крошечные искры вовсю красного, горящего, обжигающего чувства, не дающие замерзнуть до конца. Лоик с трудом сглатывает, все ещё прижимая руку ко рту, чтобы не разрыдаться в голос. Он захлебывается слезами, которые неконтролируемо стекают по щекам.       Странная, наверное, реакция. Ведь Нотте и не должен был рассчитывать на серьезные отношения. Так, мимолетный роман, не дающий обязанностей или обещаний. Но он привязался. Влюбился. По-настоящему.       После тех коротких встреч, в которых не было ничего, кроме тихого шепота, смешанного с поцелуями в прохладном ночном воздухе Вены, после огромного количества полуулыбок, едва ли заметных и понятных кому-либо, Монс просто не мог оказаться таким талантливым лжецом. Слишком уж искренне светились глаза, слишком уж реально улыбались губы.       Лоик уже почти не плакал, только изредка всхлипывал. Слезы, появившиеся от шока, от неожиданной боли, почти высохли. Он очень хотел поговорить с Монсом сейчас, но решил, что не стоит этого делать. Если Сельмерлёв и хочет продолжать свою игру - пусть продолжает, Нотте не будет ему мешать. Но расставить все точки над "i" все равно потом придется.       Однако, продолжать игру не пришлось. Монс больше не смотрел с этой неподдельной нежностью на Лоика, а брошенное в коридоре "привет" было слишком холодным. Странно, подумал парень. Ещё вчера Сельмерлёв целовал его, зажав в темном коридоре, шептал что-то неразборчивое и просто влюбленно гипнотизировал глазами Нотте. А сейчас будто бы прошло много времени с их последней встречи, которая, казалось, не имела значения для обоих.       Лоик чувствовал, как корочка льда становится толще. И даже искры гаснут под её натиском.

***

      После конкурса швед бурно праздновал победу вместе со всеми участниками. Лоик держался в стороне, хотя его не раз приглашали на всеобщее торжество. Он списывал все на усталость, на легкое переутомление. Ведь нельзя никому сказать о настоящей причине, верно? Нотте почти не смотрел в сторону победителя, хотя очень хотелось.       Почти через час бельгиец не выдержал вечно звучащего в ушах голоса Монса и, никому ничего не сказав, пошел в номер собирать вещи.       Ещё через час, когда все чемоданы были упакованы, а такси ждало внизу, в дверь Лоика постучали.       - Войдите, - решительно произнес парень, схватив чемодан.       - Лоик? - в комнату заглянул Монс.       - Попрощаться пришел?       - Уезжаешь?       Лоик не ответил, только одарил шведа многозначительным взглядом. Каков смысл спрашивать то, что является самой очевидной вещью на свете?       - Прощай, Монс. Больше не буду мешать тебе и твой деятельности, поздравляю с победой. А теперь, будь добр, уйди с дороги, - неожиданно громко для себя сказал Лоик.       - Да, конечно. Прощай, Лоик. Надеюсь, не забудешь меня в своей Бельгии.       Нотте уже подошел к лестнице, как вдруг повернулся и тихо спросил:       - Почему сегодня ты даже ничего мне не сказал? Ни разу. Будто бы не ты вчера...       Монс брезгливо поморщился, внутри бельгийца что-то оборвалось с тихим звуком.       - Потому что я все увидел в твоих глазах. Я действительно раскрыт, я правда не принимаю однополые отношения. Как вовремя ты, однако, нашел ту статью. Не было смысла больше так вести себя с тобой. И только. Мы соперники, Лоик. И всегда ими были. Да, я всегда пытался вывести тебя из игры. Ты же видишь, что мне удалось.       Нотте вспыхнул и, стараясь не бежать, спустился вниз. Сельмерлёв усмехнулся, прикрыв глаза, и пошел вниз на продолжение празднества.

***

      В такси бельгиец снова дал волю своим чувствам, хоть и старался держаться из последнего. Он снова до боли сжимал свою челюсть, лишь бы его не было слышно. Физической болью проще заглушить то, что сейчас творилось внутри...       Швед в гордом одиночестве опустошал последние бутылки шампанского. Наутро он не вспомнит, наверное, ничего. Вот бы можно было напиться так, чтобы забыть ещё и Лоика. Жаль, не бывает такого алкоголя. Нотте просто так не забудешь, наверняка. Монс не хотел, чтобы парень когда-нибудь провалился. Он был вынужден прервать их отношения, пускай и таким жестоким способом, ведь они не были правильными или нужными. В тот момент Сельмерлёв вообще не думал о том, что, возможно, сломает его хрупкому Лоику жизнь. А сейчас задумался. И понял, что уже сделал это. Пытаясь не разрушить карьерное будущее Нотте, он сломал его настоящую жизнь...