Во мне найди утешение

- Приезжай, - я слышу в трубке хриплый голос Анюты, моей лучшей подруги. Звонит она редко и только в самых сложных ситуациях просит меня приехать. Эта просьба значит, что что-то случилось. Нехорошее, естественно. А еще, это одно единственное слово значит, что на семинаре меня не будет, пусть простит меня преподаватель и вся история литературы. И ладно, ничего, можно и пропустить. В сумку летит всё, что до этого покоилось на столе. Уже на выходе я замечаю вопросительный взгляд старосты. - Рина, ты куда? - Девушка сверлит меня пронзительными голубыми глазами. - Мне стало плохо, - Я вру, не краснея, когда мне это нужно. Сейчас - именно та ситуация. Судя по голосу, Нюта заболела, значит, нужно забежать в аптеку. Нет, сначала нужно перезвонить, узнать, какие лекарства нужны. Позвоню из автобуса, нужно спешить. Как назло, прямо у меня из-под носа уезжает автобус. Всегда так, когда спешу. Ничего, подожду, всё равно автобусом в два раза быстрей доберусь, чем любым другим транспортом. - Рина, ты почему не на паре? - Слышу я голос своего куратора. Тётка она, в общем, не плохая, но дотошная. - У меня уважительная причина, к стоматологу еду, - стараясь не улыбаться, отвечаю я. - Зуб болит? - Кажется, она пытается проявить сочувствие. - Нет, десна, - я надеюсь, что она не заметила язвительности в моем голосе. - Ладно, лечись, как раз твой автобус подъезжает, - Женщина наконец-то уходит. Ну и славненько, нечего возле меня крутиться. Я-то её не расспрашиваю, почему она не на паре, хотя точно знаю, что пара у неё уже началась. Автобус подмаргивает фарами, не торопится подъезжать, когда это так нужно. Вспомнив, что хотела позвонить, я поспешно набираю номер. Знаю, что сейчас небольшой мобильный телефон серебристого цвета разразился моей любимой песней. Воображение услужливо рисует картину: Анюта, в домашних тапочках и стареньком спортивном костюме, разыскивает телефон среди тысяч эскизов и готовых рисунков. На её лице явно видна растерянность, она очень милая в такие моменты. Да и вообще, она очень милая. И слишком доверчивая. Иначе не подпустила бы меня к себе. Да, я люблю её и надеюсь, что она никогда об этом не узнает, будет жить своей жизнью и никогда не почувствует ответственности за мои чувства. Тем более, Анюту никогда не тянуло к девушкам. Я точно знаю, она сама говорила об этом. - Алло, - наконец отвечает подруга, - Ты приедешь? - Да, приеду, что тебе привезти? Лекарства нужны? - Только для души, - с горечью отвечает мне девушка. Для души - это слишком серьёзно, гораздо хуже, чем любая простуда. Лекарства для души не купишь в аптеке. Что же поделать, придется придумывать самой. Я схожу на нужной остановке, глазами начинаю искать банкомат. Хорошо, что стипендию платят регулярно. Я, в общем, мало трачу, большая часть стипендии хранится на карточке, для такого случая. Быстро вбиваю пин-код, проклятая железяка пытается сопротивляться, спрашивает меня о каком-то чеке. Пошло оно к черту! Деньги давай, вот и вся задача. В магазине, к счастью, нет очереди. Любимый торт, фрукты, сладкое сливовое вино - по сути, я не знаю, чем лечат душу. Пожалуй, еще шоколадом. И еще одна бутылка вина, на всякий случай. В пакете потрескивает пластиковая упаковка торта, дребезжат бутылки с вином. Дорогу до её дома я знаю наизусть, дойду с закрытыми глазами, если потребуется. Вот передо мной нужный подъезд, ждать лифт нет времени, поднимаюсь по лестнице. Ключи от квартиры у меня есть, когда-то давно Анюта оставила мне дубликат, чтобы я кормила хомячка. Тогда она ездила к своему парню, с которым они до сих пор вместе. - Ань, где ты? - мой голос отбивается от стен. В коридоре пусто, на кухне тоже. Она сидит на полу в своей комнате, окруженная сотнями листов бумаги, по её щекам катятся крупные слезы. - Что с тобой? Тебя кто-то обидел? - Она не отвечает, просто пытается вытереть слёзы подвернувшимся платком. - Ну же, говори, - Я тормошу девушку за плечо. Только теперь она поднимает на меня красные от слёз глаза, ранее имевшие лазурный оттенок. - Изменил. - Через силу произносит она единственное слово. - Он мне изменил! - Голос Анюты срывается на крик. - Понимаешь? Как? Как он мог?! - Тише, тише, подожди минуту, - я выбегаю из комнаты, мечусь по кухне в поисках ножа и тарелок. Под руку попадаются бокалы, это хорошо, это правильно. Когда я возвращаюсь, она всё так же сидит на полу. На ней одна только мужская рубашка, а ведь октябрь уже успел дохнуть прохладой, редкие лужицы по ночам покрываются корочками льда. Одеть, её нужно одеть и усадить на кровать, а лучше - уложить. Пока я ищу что-нибудь теплое в шкафу, Анюта лишь безучастно смотрит на меня, изредка шмыгая носом. - Надевай вот это и это, - я протягиваю ей штаны и свитер. - И носки не забудь. Чай будешь? - Чая нет, - отвечает она хрипловатым голосом. Уже успела простыть. Просто супер, надо же, какая быстрая. - Тогда вино. Хочешь, глинтвейн? - Девушка отрицательно качает головой. Я бы могла, конечно, купить валерьянку, но пить её моя подруга не стала бы, я её знаю. Теперь она кутается в широковатый свитер, пытаясь согреться. - Рассказывай, - я протягиваю ей бокал с вином, она долго смотрит на напиток и только потом пьет. Художник, что сказать, сначала оценивает цвет, а потом вкус. - Нечего рассказывать, он мне просто изменил. С какой-то худющей блондинкой, - О, худющие - это наше слабое место, Анюта постоянно оговаривает себя, называет полненькой. Ничего подобного. Вполне себе стройная девушка, ничего лишнего. - Откуда знаешь? - Не хочется спрашивать, но надо: пусть выговорится, не держит боль в себе. - Он сам сказал. Я спросила - он ответил. - Подлец! Убью его! - Ярость кипит во мне, бушует, рвется наружу всей своей разрушающей мощью. Я бы его действительно убила, этого парня. Убить его хотелось еще со дня нашего знакомства, но тогда подруга останавливала меня. Теперь нет никаких помех. - Не надо, Рина, не надо. Он не достоин такой смерти. - От выпитого вина на щеках девушки появляется румянец, глаза начинают блестеть. Хороший эффект, правильный. - Тогда просто пришибу, чтобы запомнил, что изменять нельзя. - На глазах Анюты опять появляются слёзы, похоже, я что-то не то сказала. Так, это надо исправлять. В тишине мы просто пьем вино. Моя подруга настолько расстроена, что даже не притрагивается к торту. Внезапно она подсаживается ближе. В жилетку решила поплакаться? Это можно, тем более я и правда предпочитаю жилетки. Я легко обнимаю подругу, кладу подбородок ей на склоненную голову. Её рыжеватые волосы запутаны, сейчас в них не танцуют солнечные лучи, как в день нашего знакомства. Анюта тихонько всхлипывает, прижимается сильнее. "Тише, тише" - шепчу я, глажу её по спутанным волосам, потом по спине. Такая хрупкая, маленькая, как можно было обидеть такую? Как можно было найти кого-то лучше? Анюта смотрит на меня, оторвавшись наконец от моей жилетки. Я ладонями обхватываю её лицо, смотрю во влажные глаза. Она такая беззащитная сейчас, как напуганный котёнок. На момент я теряю контроль над собой. Любовь вырывается из-под покрова дружбы, и я целую её мокрые от слез щеки, покрасневшие глаза, чистый высокий лоб. Она смотрит на меня с удивлением, но без страха или ненависти. И я окончательно решаю для себя: будь что будет, пусть она потом прогонит меня, но я должна попытаться. Целую её губы, сначала нежно, а затем со всей накопившейся страстью. Безучастная сначала, девушка начинает отвечать. Не время сейчас сомневаться - говорит внутренний голос. И я не сомневаюсь. За годы знакомства я не раз представляла себе, что и как будет. Никогда, даже в самых смелых мечтаниях, я не могла представить себе, что подобное возможно наяву. Девушка тем временем льнет ко мне, теплая, мягкая, соблазнительная даже в слезах. Её руки пробираются ко мне под жилетку, поглаживают спину. Терять инициативу не хочется, я перехожу к более решительным действиям. Не раз мы обсуждали самые интимные вопросы, теперь эти знания на моей стороне. Немного прикусываю нижнюю губу, не оставляя следов прикусываю нежную кожу шеи, и тут же целую. Оставлять следы - это так по-мужски, лишний способ доказать кому-то своё право собственности. Этого я себе позволить не могу. Поэтому только ласка, только нежность. Она сама уже требует этой ласки, оттягивает рукой ворот свитера, подставляя под поцелуи ключицы. Что же, если она не против, то хорошо. Руки легко переходят со спины на живот девушки, поглаживают. Кожа под моими пальцами такая нежная и такая горячая. Как он мог отказаться от неё? Не понимаю. Её руки замирают на моей спине. Но я остановиться уже не могу. Вот моя рука уже поглаживает её грудь, пальцы теребят сосок. Свитер, который я сама заставила надеть, теперь мне же и мешает. Анюта будто понимает это, стаскивает с себя немного колючий ярко-синий свитер. На ней теперь остается рубашка, та самая, в которой я её застала. Но рубашка - это совсем другое. Её, в конце концов, можно расстегнуть. Мои губы снова возвращаются на её ключицы, поцелуи опускаются ниже, и вот, я уже целую её грудь. Нежно, насколько только могу. Одна, но очень настойчивая мысль крутится в голове: почему она меня не отталкивает? А, нечего думать, ищет утешения. Ничего не поделать, только такое утешение я могу ей предложить. А её руки уже стянули с меня водолазку и возятся с молнией на джинсах. Ничего себе! Я не успеваю за ней. Мне внезапно кажется, что её руки стали немного прохладнее, но это ощущение обманчиво - кожа под моими пальцами обжигает. Свои штаны она стягивает сама, не дожидаясь моей просьбы. И ложится на кровать, ожидая дальнейших действий. Смешная и растрепанная, в распахнутой рубашке и голубых трусиках. А еще у неё слегка дрожат коленки. Я прижимаю её к себе и шепчу какие-то банально-нежные слова. "Люблю, люблю тебя, с самого знакомства" - срывается с губ признание. Она молчит, просто прижимается ко мне. Мои руки уже поглаживают её поясницу, теплый клубок возбуждения сворачивается внизу живота. Главное - не поспешить, не испугать её. Опыта у меня, в общем-то, и нет. Я не люблю девушек, я люблю только её. Как бы мне было приятно? Так и буду действовать. Девушка втягивает и без того плоский живот, когда я опускаюсь к низу её живота, целую, немного покусываю, но контроль над собой не теряю. Стягиваю её трусики, не смотрю ей в глаза, чтобы не смущать. Сначала пальцами, а потом языком я исследую то, что раньше всегда было скрыто от меня. Я чувствую, она тоже возбуждена, одно это понимание может снести крышу. Но нельзя. Крыша подождет. А пока моя любимая отчаянно вцепляется мне в волосы, стонет, её пальцы впиваются в мои плечи. Это ничего, можно и потерпеть, разве что следы останутся. А она отталкивает меня, впервые отталкивает. Что я сделала не так? Неужели на этом всё, мне придется уйти и никогда больше не возвратиться в квартиру с разрисованными стенами? Но нет, она хочет не этого. Её руки стягивают с меня остатки одежды, я запоздало отмечаю, что носки она так и не надела, не послушалась. Анюта поднимается, усаживает сначала меня, а потом усаживается сама так, что трется о меня. Это называется трибадизмом, я знаю, но это знание никак не затмевает удовольствия. Не столько от самих действий, сколько от сознания того, что она меня не оттолкнула. Её тело настолько близко, что я чувствую, как учащенно бьется её сердце, наверное, так же быстро, как и моё. Она берет мою руку, кладет к себе на грудь, я совсем забыла, что хотела доставить ей удовольствие. Руки возвращаются к своим прошлым действиям, массируют, поглаживают. Её взгляд устремляется куда-то в потолок, тихие стоны вырываются из её губ. Мои губы обхватывают мочку её уха, укусить - облизать, вот и вся нехитрая техника. Но её оказывается достаточно. Мышцы девушки резко сокращаются, а потом расслабляются. Она обнимает меня, что-то шепчет. - Как всё хорошо получилось, - прислушавшись, разобрала я. - Что получилось? - Всё. Ты очень хорошо меня утешила. Ты - моё утешение, любимая моя. - Что? - Я не могу поверить. Это что, сон. - Ты не ослышалась, ты - любимая. Парня я своего давно уже не люблю, да и он меня не любит. Его место в моем сердце заняла ты. Я знала, что перед моими слезами ты не устоишь, просто ждала случая. И всё получилось. - Наивная, как ребёнок, Анюта, оказалась не такой уже и наивной, а вполне себе хитрой и расчетливой. Хлопая ресницами, девушка смотрела куда-то в сторону. - О, ты тортик принесла? - Наконец заметила она, - Люблю тебя больше всех! - Она повисла у меня на шее. Да, это определенно стоило того, чтобы пропустить семинар. Черт возьми, это стоит того, чтобы пропустить все семинары и лекции, вместе взятые! Накинув рубашку, Анюта уже режет торт, взглядом сканируя пакет. Кажется, она заметила вторую бутылку. Думается мне, что это не к добру. Надо хотя бы старосте позвонить, предупредить, что завтра меня может не быть. Эх, это всё подождет. Пока я об этом всем думаю, она уже разлила вино по бокалам. - За новую любовь без предательств, - провозгласила я тост. - За моё утешение - ответила она и улыбнулась.