Третий

– Локи Лаватейн! Не выдерживали стальные нервы классной руководительницы. – Локи!! Сердилась Юи. – Локи-Локи!!! То и дело доносилось из комнат греков или японцев. – Локи! Вскрикивал кто-нибудь из родителей Юи. «Локи» – самое часто употребляемое имя на некогда спокойной территории храма. И на каждый крик Тор задавался вопросом: «Локи, ну сколько можно?» Вот и сейчас Тор лежал на прогретой солнцем крыше хозяйственной постройки, наблюдая за медленным скольжением похожих на баранов облаков, а Аполлон кричал в окно: – Локи, это нечестно! «Лучше бы уроки повторял, – мысленно увещевал Тор. – Послезавтра зачет». Похоже, только он и Цукито относились к учению в человеческой школе с некоторой серьёзностью, а остальные либо «клеили» Юи, либо наслаждались последними изобретениями людей. – Локи! – снова завопил Аполлон. – Убью! Тор перекатился на край и не сразу узнал выпрыгнувшего в окно грека: волосы у того были синими. На другом конце двора в распахнутых воротах мелькнула и исчезла красная коса, Аполлон помчался туда. «Что смешного в перекрашивании чужих волос? – Тор не понимал большую часть шуток Локи. Снова улёгся, пряча ладони под затылок. – И зачем так волноваться из-за смены цвета волос? Это временно, не стоит кричать». Подул тёплый ветер, и красно-чёрная бабочка закружилась, точно перелетая с облако на облако. Как Локи. Тор закрыл глаза. Он никак не мог понять, нравится ли ему в мире людей. Тут были свои достоинства: новые забавные вещи, и нет недовольных происхождением Локи. К тому же асам тот больше не нужен, а Бальдр его защитить уже не мог. С другой стороны, Локи и здесь успел всех довести до белого каления, и одёргивать его приходилось постоянно. А с третьей стороны… с третьей стороны, отношение Тора к этому миру не имеет значения: жить придётся здесь, пока Локи и Бальдр не надумают вернуться домой. Присматривать. Тор открыл глаза. Бабочки не было, только чистые, огромные облака. На небе Асгарда таких не бывает. В Асгарде небо не кажется далёким и необъятным. Склонившись над бочкой с дождевой водой, Локи умывался. Тор остановился, разглядывая согнутую спину и лежавшую на ней косу в пятнах солнечного света. Неуместная нежность затопила сердце. Выпрямившись, Локи обернулся. Губа его была разбита, и кольнуло в груди желание отомстить за эту рану, хотя Тор знал: – Ты сам напросился. – Я не оправдываюсь, – Локи принялся рыться в необъятных карманах, роняя то какую-нибудь безделушку, то конфету. – Просто некоторые не понимают шуток. – Просто некоторые заходят слишком далеко. – Ой, не надо нравоучений, – замахал Локи и, вытащив откуда-то из-за пазухи флакончик, светящейся жидкостью из него смазал губу. – Мне хватает нашей классной руководительницы. И Юи. И Гадеса. И Зевса. И Одина. Всех хватает, в общем, как всегда. Порез мгновенно затянулся. – Так, о чём это я, – Локи присел собрать выпавшее из карманов. Он был накрыт сетью из тени дерева, безделушки вспыхивали в перемежавших тени светлых бликах. В который раз Тор попытался воззвать к здравому смыслу: – Локи, ты перегибаешь палку. – Мм, что? – Локи посмотрел снизу вверх, и солнце заискрилось в серо-голубых глазах. Этот пронзительный взгляд и удивительно невинное выражение лица – Тор снова поддался им и обречённо произнёс: – Нет, ничего. – Вот и отлично! – вскочил Локи и, обхватив Тора за шею, потащил к жилой части храма. – Поможешь отвлечь Гадеса. – Зачем? – как всегда, близость Локи немного пьянила, и цветочный запах его волос мешал думать. Этот запах, снившийся по ночам, лёгкий и в то же время будто обжигающий. Тор боролся с желанием закрыть глаза и прижаться губами к маячившему рядом виску, пересечённому красной прядью. – Я не успел добавить крем для депиляции в его шампунь. Тор остановился: – Локи, тебе жить надоело? Локи полувисел на нём, и взгляд был непривычно, тяжело серьёзным. Но тут же, словно спохватившись, рассмеялся и отступил: – Ну что за глупости? – крутанулся на каблуке, и коса взметнулась вверх; остановился, потягиваясь. – Я хочу пошутить, только и всего. – Ты понимаешь, с кем шутишь? – Тор пытался поймать взгляд Локи, тот наклонился, хитро заглядывая снизу вверх: – Конечно. Над моими одноклассниками! И помчался прочь. Сунув руки в карманы, Тор смотрел на мечущиеся из стороны в сторону волосы. Их запах ещё тревожил воображение. Чирикали воробьи, солнечные зайчики колебались на траве, и это всё живо напоминало погожий день несколько сотен лет назад, когда все трое, пьяные, валялись под исполинским дубом, и Тор лежал, уткнувшись в алые волосы Локи, млея от близости с ним, от возможности обнимать – пусть только в шутку. А Локи в это время так же обнимал Бальдра. Математические формулы внезапно доставили Тору огромное удовольствие своей точностью. Пожалуй, решение задач было единственным делом, отвлекавшим его от повседневных забот, но на этот раз сосредоточиться не получалось. Поминутно Тор опускал ручку и сбивался со счёта. «Я должен за ним присматривать, – мучился угрызениями совести, в то же время понимая: – Возможно, Локи нужно получить хорошую взбучку, чтобы немного успокоиться». Отложив письменный прибор, Тор сделал несколько глотков остывшего чая. Рванувшийся в окно ветер перевернул страницы учебника. Мягкий, тёплый свет вечернего солнца золотил внутренний двор. Уютно и спокойно должно быть в такое время, но Тор мучился одиночеством: Локи и Бальдр ещё не вернулись в их общую комнату. Одиночеством – и ревностью. «Я не могу». Отставив чашку на блюдце, Тор поднялся и оправил воротник, но только вышел в коридор, как раздался вопль: – Локи!!! Воздух задрожал от колебаний магии. «Доигрался!» – Тор побежал на помощь через длинный коридор со скрипучим полом, мимо пустых комнат. Дико улыбаясь, Локи мчался навстречу. За ним – синеволосый Аполлон и махавший шампунем Гадес с воплем: – Я тебя помою! – Иииииииииииии! – восторженно завопил Локи и промчался мимо Тора. Пришлось ставить подножку. Аполлон кубарем покатился по полу и сбил Гадеса. – Ты с ним заодно! – подскочил раскрасневшийся Аполлон. – Ну, вообще-то да, – кивнул Тор. Он сохранял спокойствие, и это немного отрезвило греков. Поднявшись, Гадес отбросил со лба тёмную прядь: – Виной всему проклятье. Рядом со мной опасно находиться. – Дядя, но это Тор подставил подножку! – возмутился Аполлон, грозно сверкая глазами. – Это он виноват! Напряжение спадало. Тор примирительно заметил: – Шутка Локи не удалась, вам повезло. – Повезло? – от неожиданности Гадес впал в ступор. – Да, дядя, вам повезло, даже больше, чем мне, – Аполлон сердито покосился на Тора. Похоже, в следующий раз Локи несдобровать. – Мне повезло? – прошептал Гадес. – Я поговорю с Локи, – проходя мимо шампуня, Тор подцепил флакон ногой и подбросил, поймав, унёс с собой. – Да, поговори! – крикнул вслед Аполлон. Если бы только разговоры действовали на Локи. Тор чувствовал присутствие Локи в их комнате, но долго стоял перед дверью, пытаясь собраться с мыслями. Собираться мысли не хотели. Как никто другой Тор понимал чувства Локи, испытывал точно такие же эмоции, хотя не позволял им вырваться наружу – ни словом, ни делом. Кроме того памятного дня под дубом, когда один-единственный раз позволил себе обнять Локи – и вместе с нежностью пустил в сердце ревность. «Нет, не надо об этом», – тряхнул головой Тор и сдвинул в сторону тонкую пластину двери. Закинув ноги на стену, Локи лежал на татами и разглядывал надгрызенный чупа-чупс. Красные волосы блестели на полу в золотом луче. Больше не хотелось спрашивать: «Что ты творишь?» – уверять: «Твои шутки переходят всякие границы». Ни ссориться, ни говорить – хотелось просто сесть рядом и позволить себе пропустить между пальцев шелковистые пряди, ощутить их цветочный запах, оказаться настолько близко, чтобы от этой близости кружилась голова. Сунув чупа-чупс за щёку, Локи пробубнил: – Ну что, греки успокоились? – Локи… – Тор не знал, как – и стоит ли – говорить, что понимает его. Он не привык рассуждать о чувствах, он должен был присматривать за Локи и Бальдром, помогать, а не топтаться, не зная, как выразить свои неясные, сумбурные мысли. Локи посмотрел на часы в лежащем рядом телефоне: – Оу! – вскочил. – Скоро приедут! И, выпрыгнув в окно, умчался к воротам, а Тор остался смотреть ему вслед. На сердце было тоскливо – до тошноты. – Ну что вы так долго? – Локи уже отхватил половину пакетов Бальдра и поглядывал на остановившегося вверху лестницы Тора с явным намерением облегчить свою ношу. – Юи показала мне зоомагазин, – улыбнулся Бальдр. Такеру хмуро вставил: – И мы не могли его увести. Локи норовил протиснуться между Бальдром и Юи: – Зоомагазин? А что там? И ведь наверняка прекрасно знал, о чём речь. – Котята и… – Бальдр растянулся на ступенях. – Ой-ой. Отбросив пакеты, Локи наклонился к Бальдру: – Ты как, в порядке? – Локи, сумки, – склонившись к рассыпанным яблокам, Юи покачала головой. – Сейчас помогу, – Бальдр бросился на помощь, споткнулся и повис, схваченный за шиворот. – Осторожнее, – Локи дёрнул его к себе, помогая выпрямиться, на несколько мгновений сжав плечи под каскадом светлых волос. – Тебе нужно быть осторожнее. – Да, конечно, – Бальдр медленно спустился на пару ступеней и присел рядом с Юи. – Я помогу. Указав на пакеты в траве, Такеру сердито поинтересовался: – Локи, ты не хочешь помочь? – Я? – Локи картинно приложил растопыренные пальцы к груди и помотал головой. – Нет. – Локи, – насупился Такеру. – А причём тут я? – развёл руками Локи. – Это вы столько накупили, что за раз не унести. О! Конфетки! Наступив на хрустнувшую пачку лапши, Локи метнулся к коробке, и упаковкой туалетной бумаги получил по голове. – Локи! – Такеру, не глядя, выхватил из сумки бутыль жидкого мыла. – Моя лапша!! – Упс! – Локи вовремя пригнулся и снова наступил на лапшу. Зарычав, Такеру запустил в него пакет с оставшимися покупками. Юи выпрямилась: – Такеру, Локи, прекратите. – Да, Ло… – плюхнувшись на землю, Бальдр виновато улыбнулся. – Это всё из-за меня. – Моя лапша, – проворчал Такеру. – Конфееткиии, – Локи сгрёб коробку в объятия и закружился. – Мои конфеточки. В его беззаботную радость Тор не верил. Труднее всего с Локи было, когда он пытался казаться таким счастливым. – Сейчас я с твоими конфетами… – наступал на него Такеру, а Локи, махнув рукой, помчался по ступеням вверх и просвистел мимо Тора, мазнув по его щеке взметнувшейся прядью алых волос. Цикады стрекотали оглушительно, но ради сочившейся в окно прохлады его приходилось держать открытым. Пронзительно-яркий столб лунного света тоже мешал спать. Лёжа на циновке, Тор дышал медленно, ровно. Прислушивался. Спать вместе было по-прежнему непривычно. Утомительно лежать на расстоянии протянутой руки и не протягивать, борясь с желанием замаскировать это движение сонной вознёй. Локи так не щепетильничал. Он лежал на боку, запустив пальцы в растрёпанные волосы безмятежно спавшего Бальдра. Тор лишь смотрел, а в груди было мучительно тяжело и холодно. В лунном свете соблазнительно сияло острое плечо Локи, и по едва уловимым движениям руки можно было понять, что время от времени он перебирает пряди. Сон Бальдра всегда был крепким, а Тор… порой его переполняла жгучая ненависть к чуткости собственных ощущений и яркости воображения. Ну зачем, зачем он просыпался, стоило Локи чуть сдвинуться к Бальдру? Зачем ловил среди стрёкота насекомых звуки дыхания Локи? Зачем так ясно представлял, как пальцы с тёмными ногтями то впиваются в волосы Бальдра, то скользят по шёлково блестящим изгибам прядей? Шумно вздохнув, Локи закусил руку. Боясь выдать себя, Тор старался дышать ровно и слушал его сбивчивое дыхание, а воображение ярко рисовало прокушенные до крови пальцы Локи, и сердце сбивалось с ритма, казалось, что собственные пальцы тоже прокушены и кровоточат, а внутри что-то взрывается – острое и холодное. Локи резко сел. Это рваное дыхание на грани крика боли – Тор жизнь отдал бы, лишь бы для Локи не наступали минуты страшного отчаяния. Спрятав лицо в ладони, Локи перевёл дыхание. В который раз Тор не решался заговорить. Вновь шумно вздохнув, Локи прихватил одежду и исчез в наполнявшем окно лунном свете. Подняв руку, Тор уткнулся в сгиб локтя. Локи… «Это пройдёт, – Тор пытался не вспоминать. – Это скоро пройдёт». Недавно в этой самой комнате, в сумраке надвигавшейся ночи Локи стоял перед Бальдром на коленях и, прижавшись лбом к его руке, шептал: «Я люблю тебя, если бы ты только знал, как я люблю тебя». Порывистые поцелуи, которыми покрывал ладонь Бальдра. Ласковое и убийственное: «Локи, нет, послушай меня, Локи…» Слишком отчётливо, похоже на рану, воспоминание, как к губам опустившегося на колени Бальдра Локи прижался своими, обвивая руками шею, взрывая чёрными ногтями светлые пряди. Тор резко сел. Воспоминание прокручивалось снова и снова, сбивая дыхание, изматывая. И облегчение от более твёрдого: «Локи, нет» – отзывалось в душе жгучим стыдом за радость этому отказу – радость причинённой Локи боли. Как после этого можно было оставаться вместе, рядом, изображать, будто ничего не случилось? Порой так хотелось подойти к Локи или Бальдру и сказать: «Я всё слышал». Спросить: «Как ты можешь притворяться, что не говорил о своей любви?» «Как ты можешь делать вид, что Локи не признавался в любви?» «Я должен присматривать за ними», – в который раз эта спасительная мысль оправдала молчание. Бальдр продолжал спать. Безмятежный, наивный ребёнок, сострадательный, но не способный пустить чувства глубоко в сердце. Тору хотелось быть таким же. Но он был совсем другим. «И зачем я тогда не остался с остальными смотреть новости? – накинув человеческую одежду, Тор тоже бесшумно выскользнул в окно. – Почему я не вернулся чуть позже? Не знать было бы легче». Но не зная, было бы трудно понять, почему Локи настолько непоседлив. Тор оглядел рассеченный чернильными тенями двор. Японская архитектура по-прежнему казалась чужой, каждая постройка напоминала: «Ты не дома». После монументальности асгардских строений в этом маленьком семейном храме всё казалось ветхим и хрупким – призрачным порождением лунного света и теней. «Только бы Локи не принялся за проказы», – Тор прислушивался, не раздастся ли знакомый вопль, но слышал лишь цикад. Дружба дружбой, а всякому терпению есть предел, и у некоторых богов он наступал. Тор извинялся вместо Локи и уверял в скором прекращении такой активности, но последнее время это почти не помогало, а сказать правду, поведать всем, что Локи лишь пытается заглушить боль разбитого сердца, Тор не мог, хотя это упростило бы дело. Разбитое сердце – самая страшная рана для бога. Если не считать стрекота, было тихо. Природа и разлитая вокруг магия обнимались в полудрёме. Приятная прохлада обволакивала, подталкивала к расслаблению. «Спи, спи», – нашёптывали тёршиеся друг о друга листья. Далеко на востоке, за пределом слышимости, небо сотрясал гром, и его отголоски разрядами тока пробегали вдоль позвоночника. Безумно хотелось грозы, ощутить буйство родной стихии, позволить ей на краткий миг выжечь все чувства и сожаления. Окунуться в ливневый дождь, кружиться с ним в танце, содрогаться в экстазе под оглушительный треск громовых раскатов. Мгновение упоительной свободы без необходимости держать себя в руках, быть взрослым и разумным. Мягкие пальцы ветра изучали Тора ощупью слепца, гладили волосы. За кущей деревьев, напоминая о раскинувшемся в долине городе, тихо урчали проносившиеся мимо машины. «Как всё здесь не похоже на дом», – Тор скользнул взглядом по периметру крыш и заметил светлый силуэт. Локи. Он, по-прежнему раздетый, сидел и смотрел на луну, ещё не достигшую совершенства круга. Озарённый светом, неподвижный, точно статуя, и… Долго не удавалось подобрать вертевшуюся в мыслях характеристику, пока не накрыло нужное слово: «Потерянный». Локи сейчас был потерянным: без надежды на ответные чувства, больше не нужный асам для сдерживания Бальдра, и потому – вновь почти открыто презираемый. А Тор, обещавший всем и себе присматривать за обоими, не представлял, как помочь. Да и сам Тор, если бы только мог позволить себе подобную глупость, опустился бы перед Локи на колени и, целуя его руки, прошептал: «Я люблю тебя, если бы ты только знал, как я тебя люблю». Медленно приблизившись к облюбованной Локи постройке, Тор окликнул: – Локи… можно посидеть с тобой? – Не сегодня, – нетвёрдым голосом отозвался Локи, утыкаясь носом в сложенные на коленях руки. Подойти и обнять? Сказать, что понимает? Просто посидеть рядом? Уйти? Как будет лучше? Не умея утешать, не представляя, как помочь, Тор стоял внизу, продолжая смотреть на скорбно согнутую спину. – Да уйди же! – Локи соскользнул на другую сторону крыши. Зашуршали кусты. И снова – только стрекот цикад. Порыв ветра взъерошил волосы Тора и покачал воротник оставленной на крыше рубашки. Далеко на востоке продолжал свирепствовать гром, и кровь, отзываясь на призыв родной стихии, как-то сумрачно бурлила, а в мышцах горела жажда действия. Набрав в грудь побольше воздуха, Тор побежал. Без особой цели, куда глаза глядят – только бы вытравить из груди теснившую её тоску. К рассвету от бега и усталости почти смертного тела полегчало. В полной силе, наверное, пришлось бы бегать неделю, чтобы утомление притупило чувства. Тор вернулся в общую спальню к безмятежно спавшему Бальдру. Постель Локи пустовала. Сосредоточиться на решении примеров не получалось. Тор пытался, но… – Это ваша последняя возможность проверить знания перед контрольной работой, – напомнил сморщенный учитель, строго глядя на Локи. Тор тоже смотрел на Локи, но со спины, и пытался понять, что же тот делает. Подсвеченная солнцем красная коса елозила между топорщившихся лопаток. – Кхм, – не дождавшись реакции, учитель насупился. – Лаватейн. – А? – вскинул лохматую голову Локи. Учитель помедлил, видимо, решая, стоит или нет связываться, и сурово поинтересовался: – Что вы делаете? – Проверяю свои знания, – отчитался Локи. Ясно представилось нарочито невинное выражение его лица. – Сейчас не время для оригами, Лаватейн. – Но они такие милые, я книжку с инструкциями нашёл, – Локи потряс пёстрой брошюрой и обиженно добавил: – Только не все схемы понимаю. Кто-то из девчонок хихикнул. Учитель нахмурился сильнее: – Завтра контрольная работа, и с вашими оценками, Лаватейн, вам стоило бы серьёзнее отнестись к подготовке. Началось… Тор ухватил Локи за косу и потянул, призывая к порядку. Поцикав, Локи вскинул руки: – Ладно-ладно, уже начинаю решать. Где там эти примерчики? – Локи зашуршал бумагами и поднял журавлика в татуировках формул. – А можно мне новый лист с заданиями? Я его столько делал, жаль раскручивать. Снова кто-то сдавленно хихикнул. Учитель терял остатки самообладания. Тор сильнее потянул косу. – Раскручиваю, – сдался Локи. Тор отпустил его волосы. Вновь прошуршав бумагами, Локи вроде бы занялся решением задач. Учитель испепелял его взглядом, несколько девочек смотрели с обожанием. Тор оглянулся: сидевший через парту от него в соседнем ряду Бальдр мечтательно разглядывал увлечённую заданием Юи, чей нежный профиль очерчивал солнечный свет. Ни на кого не обращая внимания, Цукито быстро и уверенно расписывал решение, Такеру, взявшись за голову, созерцал свой листок. Синеволосый Аполлон, единственный из греков снизошедший до посещения сегодняшнего урока, списывал с телефона. – Лаватейн! – побагровевший учитель сдёрнул с головы бумажный самолётик. – К директору! – Уже бегу! – Локи сгрёб вещи в сумку и, шаркнув отодвигаемым стулом, помчался к выходу. – Всем пока! Бежал Локи, конечно, не к директору. Опять будет бездельничать, но хотя бы занятиям не помешает. Тор снова посмотрел на задачи, но теперь отвлекала не елозившая перед ним между лопаток коса, а пустое место. Локи отчаянно не хватало. С востока шла гроза, но над школой ярко светило солнце, и небо, такое необъятное и пронзительно-синее, казалось, плохой погоде просто неподвластно. И всё же непогода надвигалась. Тор чувствовал её каждым нервом, ощущал её запах в ещё безмятежном воздухе. Локи с его огненной сущностью, наверное, тоже чувствовал приближение ненастья. Иногда Тору казалось, что лишь из привязанности к нему Локи никогда не говорил: «Ненавижу дождь». Большие школьные часы ударом отметили час дня. Тор очнулся от размышлений. Он стоял в дверном проёме выхода на крышу и разглядывал спину Локи уже пятнадцать минут. Пора было уйти – или подойти. Опираясь на тонкие стальные перила, Локи смотрел на восток. «Уйти или подойти? – Тор опустил взгляд. – Как я могу присматривать за Локи, если не понимаю, как себя с ним вести?» Как только внутренний хаос Бальдра победили, самым проблемным из компании стал Локи. А может, и не стал, а был всегда, хотя уничтожить вселенную ему и не под силу. Далёкий, ещё неслышимый здесь удар молнии отозвался волной мурашек, снова проснулась жажда действий. Качнувшись, Тор пошёл вперёд. Остановился рядом с Локи, тоже оперся на перила и, глядя на восток, спросил: – О чём думаешь? От неожиданности Локи дёрнулся и, недоуменно вскинув брови, оглядел Тора. – Эм… – присев на корточки, Локи прижался лбом к нагретым солнцем перилам. – Ты никогда спрашивал меня о таком. И правда не спрашивал. Стискивавшие перила руки Локи были близко, но Тор поборол желание накрыть их ладонью: – Всё когда-нибудь бывает впервые. Не сразу Локи отозвался: – Да. Ты прав, – и отстранённо повторил: – Всё. Когда-нибудь. Бывает. Впервые. – Так о чём ты думаешь? – Тор чувствовал себя странно, неуютно. Оглядевшись, он развернулся спиной к перилам и тоже сел на корточки. Помолчал. Усиливавшийся ветер покачивал бесчисленные красные пряди. Наконец Тор предположил: – Не хочешь говорить? Локи отрицательно качнул головой. Обычно он не позволял видеть себя грустным – кроме последних дней пробуждения хаотической сущности Бальдра. Злым – сколько угодно, но не таким растерянно-грустным. И эта неприкрытая тоска смущала сильнее наготы. «Душевная нагота», – Тор невольно поёжился: – Не хочешь – так не хочешь. С подозрением покосившись на него, Локи снова уставился в никуда. Тор и сам осознавал странность своего поведения: не в его духе было говорить пустые слова, да и лезть в душу тоже. И совершенно немыслимо – то, что он сделал дальше: поймал дрожавшую на ветру красную прядь и убрал Локи за ухо. Палец скользнул по горячей скуле, и даже когда Тор опустил руку на колено, кожа хранила ощущение шелковистости пряди и почти огненного жара. «Локи», – мысленно выдохнул Тор, а тот будто не заметил его жеста. Всегда так: что у одного сбивает дыхание и заставляет сердце биться быстрее, другому – ничего не значащее движение. «Локи», – Тор поднялся. Локи сидел у его ног и смотрел на примыкавшие к школе районы. Он похож на Бальдра. Оба ещё по-детски эгоцентричны. Слепы к чужим чувствам. «Я просто должен присматривать за ними», – Тор сунул руки в карманы: – Локи, не опаздывай на занятия. – Угум, – отмахнулся Локи. Как и предполагал Тор, на следующее занятие он не явился. Отжав швабру, Локи ткнул её взмыленный хвост в жёлтый прямоугольник солнечного света на полу и проворчал: – Это нечестно. Перевернув страницу учебника, Тор заметил: – По-моему, вполне честно: ты разлил масло по спортзалу, тебе и отмывать. Насупившись, Локи продолжил намыливать маслянисто блестевший пол: – Это ужасно несправедливо – наказывать за шутки. – Ты хоть сам себе веришь? – Аполлон, щеголявший грязно-голубыми волосами, стукнул шваброй по полу. – Я тут вообще не при чём, а меня наказали! – Жизнь несправедлива, – развёл руками Локи. – Ты просто оказался не в то время не в том месте. Аполлон запустил в него шваброй. Локи отскочил к двери. Тор поднялся со стула. – Вынужден спасать свою жизнь бегством, – махнул ему Локи и выскочил из зала. – Стой! – бросился следом Аполлон. – Я не буду мыть один! – Будешь! – крикнул из-за поворота Локи. Аполлон тоже скрылся из виду, а Тор стоял у входа в спортзал. – Опять Локи не выполнил указание учителя, – флегматично заметил бесшумно подошедший Цукито. Тор кивнул. – Это плохо, – Цукито пошёл дальше. – Дисциплина важна для обучения: она помогает ученикам адаптироваться к взрослой жизни. Игнорирование указаний учителя снижает его авторитет и в восприятии учеников обесценивает значение подаваемой им информации. Проводив его взглядом до поворота, Тор подумал немного и взялся за швабру. В конце концов, кто не уследил за исполнением наказания, тому и отвечать. Через полчаса вернулся растрёпанный Аполлон. – Сбежал, – процедил он и с остервенением принялся оттирать пол. – Ненавижу. Тор промолчал. Даже в надрывно-жёлтом свете солнца он чувствовал приближение грозы, жаждал рвущегося к городу ливня, мечтал забыться в нём. – Ещё и дождь надвигается, а я зонтик не взял, – Аполлон покрутил швабру в мыльной воде. – Человеком быть так неудобно. На этот раз опьянённый своей стихией Тор мечтательно улыбнулся. Иссиня-чёрные тучи налетели как-то мгновенно, ветер резко согнул молодые деревья, а старые нещадно трепал. Уже слышались раскаты грома, словно небо хотело упасть на поглощенную мраком школу. Лампы казались блеклыми, их неживой свет задыхался. Кровь кипела, ощущение всемогущества, родства с бушевавшей природой изгибало губы в ухмылке. – Хорошо быть в своей стихии, да, – шедший рядом Аполлон покосился на потемневшее окно. – А я не люблю дождь. Особенно в этом теле. Далёкий удар молнии отозвался мурашками. Вот сейчас Тор смог бы заставить Локи отмыть пол. Глядя на сломанный ноготь, Аполлон уверил: – Найду этого мелкого пакостника и… и… Внезапно и громко застучал дождь, смазав внутренний двор за окнами. Свет на миг погас. – Как-то тут неуютно, – Аполлон хмуро смотрел на текущую по стёклам воду. – Такое чувство, что мы остались одни. Как в фильмах ужасов. Тору, наоборот, именно сейчас казалось, что он не один. Он как никогда хотел окунуться в упругие хлёсткие потоки. И побежал – вперёд, к пожарному входу, лишь бы скорее оказаться на улице. – Эй, ты куда? Аполлон припустил следом. Вот уже выход на лестницу. Оттуда выскочил Локи, врезался Тору в грудь. Секунду тот видел полные слёз глаза, а в следующую Локи оттолкнул его и побежал прочь. – Что?.. – не понял Аполлон. Громыхнуло протяжно и тяжело. Покрасневшая Юи выскочила с лестничной клетки. Следом, прижимая ладонь к щеке, спешил Бальдр: – Но Юи… Она развернулась: – Не смей целовать без разрешения! Так вот в чём дело. – Ты её поцеловал? – Аполлон подскочил к Бальдру. – Да ещё без разрешения?! – Но мне так хотелось, – невинно хлопал ресницами Бальдр. – Дурак, дурак, дурак! – топнула всё ещё красная до ушей Юи. – Девушек нельзя целовать, когда они не хотят. – Да, – Аполлон загородил её собой. Бальдр стиснул кулаки: – Но если очень хочется? Он нарывался. Аполлон тоже стиснул кулаки. Могло до драки дойти, а драться Бальдр не умеет. «Я должен за ним присматривать, – Тор оглянулся туда, где скрылся Локи. – И за Локи тоже. Кому сейчас нужнее помощь?» Вспыхнула молния, и небо отозвалось глухим раскатом. – Но Юи не хотела, – прорычал Аполлон. – Юи не понимает, что со мной её счастье. – Я сама решу, с кем моё счастье, – Юи высунулась из-за плеча Аполлона. – Со мной, например, – вставил тот. Юи закатила глаза. – Нет, не с тобой, – подступил Бальдр. Их истинная сила начинала просыпаться, воздух полнился напряжением. А где-то там – Локи. Увидев его с Бальдром, Тор никуда не побежал, лишь за дверь отступил, чтобы его не заметили. Было больно, но не смертельно, и когда через пару минут вернулся, громко насвистывая людскую мелодию, Локи с Бальдром уже сидели в разных углах и, вроде бы, ничего не заметили. Локи отреагировал иначе. Но, возможно, ему тоже нужен кто-нибудь рядом, чтобы было перед кем изображать спокойствие? – Со мной, – продолжал настаивать Аполлон. – Ни с кем из вас, – хмурилась Юи. «Сами разберутся», – Тор отправился искать Локи. Ливень расходился, снова сверкало и гремело, но на душе было тоскливо. – Это я должен стоять под дождём, не ты, – Тор медленно спустился по ступеням крыльца под льющуюся как из ведра воду. Найти Локи, заметить его в серой пелене дождя удалось не сразу. Он стоял, понуро опустив голову, промокший до нитки. – Ты же огонь, – произнёс ему на ухо Тор и неуверенно коснулся стиснутой, похолодевшей руки; помедлив, потянул к крыльцу, хотя всё внутри умоляло остаться под дождём и впитывать струящуюся по нему магическую силу молний. – Локи… – Оставь меня, – сдавленно прошептал Локи. – Уйди. – Прости, – Тор тянул его. – Но я за тобой приглядываю, помнишь? И не хочу, чтобы ты заболел. Это тело так слабо… Не сразу удалось увести Локи под навес. – Не хочу возвращаться, – прошептал Локи. – Хорошо, – кивнул Тор и первым прислонился к закрытой двери. Словно от удара под колени, Локи рухнул на каменные плиты. Ослепительная вспышка выбелила красную макушку. «Неужели ничего не скажет? – в груди, прогоняя наслаждение громом, разливалась тоска. – Так и будет держать в себе?» Отдышавшись, Локи отвернулся и, подтянув колени к груди, обнял их. Тор продолжал стоять, а сердце словно кто-то незримый медленно разрывал на куски. – Я… – Локи на миг закрыл лицо руками и снова обхватил колени. – Я не знаю, что делать. Почему-то хотелось сбежать или немедленно разнести что-нибудь большое и крепкое. – Бальдр… я… – Локи мотнул головой. – Я так много думал о том, что придётся его убить, так боялся этого – и был какой-то внутренний барьер, «нельзя», но это не очень помогало, я всё равно привязался, а теперь, когда не надо убивать, мои чувства, они… Гром поглотил его слова и долго грохотал. Тор отчаянно пытался окунуться в буйную радость стихии, но ощущал лишь сжимавшую сердце тоску. – Аа, – отмахнулся Локи. – Ты не поймёшь. Это как-то особенно резануло. Тор с трудом разомкнул пересохшие губы: – Почему? – Что? – глухо отозвался Локи, и вспышка снова его осветила. Дождавшись, когда отгрохочет, Тор с трудом повторил: – Почему ты думаешь, что я не пойму? Локи повёл плечом: – Ты такой… холодный. Мне кажется, ты никогда не любил и даже за Бальдром присматриваешь только потому, что положено. В груди стало совсем тесно, и на миг всё подёрнулось мутной дымкой. – Ты не прав, я… – Тор умолк, вслушиваясь в оглушительный рокот. Мучительно хотелось лезть на стену. Не зная, как избавиться от тяжкого ощущения, Тор прошёлся из стороны в сторону, приблизился к Локи и порывисто, проклиная собственную глупость, схватил его за руку, рывком прижал её к своим губам. Целуя, прошептал: – Если бы ты только знал, как я тебя люблю. Локи смотрел на него огромными от изумления глазами. Ни сочувствия, ни нежности – только удивление. Совсем как у Бальдра тогда. – Прости, – Тор отступил. – Прости, это было глупо. Приоткрыв рот, Локи по-прежнему растерянно смотрел снизу: – Ты… Накатывала непривычная паника: – Да, я случайно видел, как ты… И как ночами гладишь Бальдра по волосам, смотришь на него, – Тор пятился, ступень за ступенью спускаясь с крыльца. Горло давил спазм. – Я понимаю, Локи, я тебя… понимаю. Дышать стало тяжело. Ливень ударил по голове, плечам. Дождь, родной, любимый дождь – не успокаивал. Внутри всё словно разрывалось, Тор пятился, а оставшийся на крыльце Локи исчезал за потоками воды. Бежать – просто бежать, пока усталость не притупит чувства. Бежать, даже если дышать нечем. Дождь ещё покапывал, но гром давно ушёл дальше на запад. Было тихо и темно: насекомые прятались, а луну закрыли облака. Тяжело и сумрачно. Вернувшиеся из школы Бальдр, Аполлон и Юи друг на друга даже не смотрели. Но Бальдр, стоило ему лечь, сразу уснул, а Тор всё ворочался, гадая, куда запропастился Локи. От шелеста шагов сердце сжалось. Дверь почти бесшумно скользнула в сторону, и Локи прокрался в темноту. Притворяясь спящим, Тор по звукам определял, что тот делает: раздевается, в беспорядке бросая одежду. Вытирает волосы. Стоит возле Бальдра. Ложится на среднюю постель. В воздухе разливался запах алкоголя. Сердце билось слишком часто и глухо, удушающе. Закутавшись тонким одеялом, Локи замер. Время будто остановилось, и только быстрое сердцебиение уверяло, что оно идёт, даже мчится вперёд. «Локи, – Тор высматривал его в темноте. – Он уснул?» Подождав, он неуверенно протянул руку и нащупал ещё влажную косу. Провёл по ней, наслаждаясь гладкостью прядей. Локи шумно вздохнул. Тор отпустил волосы, но горячая ладонь накрыла его пальцы и потянула назад. – Можешь подержаться, – прошептал Локи. Улыбнувшись, Тор притянул к себе его косу. Она пахла цветами и дождём.