***
— Да, мам, да, я прекрасно помню, что сегодня вы с Лизой придёте, — устало вздыхая, говорил мужчина, зажимая телефонную трубку плечом и роясь на полке с соусами в поисках острого к мясу. В продуктовой тележке было уже порядком навалено всевозможных вкусностей. — Да, я как раз сейчас в супермаркете, продукты к ужину докупаю. Твой непутёвый Андрюша к тридцати годам стал немножко самостоятельней. Я тоже тебя люблю. До вечера. Разговор был закончен, соус — найден. Оставалось только купить какого-нибудь вина, и выдвигаться домой, готовить для мамы и сестры праздничный ужин в честь его тридцатилетия. Хм, когда-то он представлял этот день несколько иначе: красавица-жена, пятилетний сын-непоседа и малютка-доченька с огромными синими глазами матери. Но это было в его далёкие юные двадцать лет, когда он был прыщавым худым студентом юрфака с весьма романтическим взглядом на жизнь. Шли годы. Он стал успешным юристом, обзавёлся конторой, приносящей стабильный доход, не очень большой, конечно, но на жизнь вполне хватало. На одинокую жизнь холостяка, перебивающегося редкими и несерьёзными интрижками. А ведь была в его жизни одна фея… Синеглазая, русоволосая, стройная… На ту утреннюю барышню похожа была. Бегал он за ней когда-то. Долго бегал. И добился. А потом как-то прошло всё, пролетело время, страсть остыла, разошлись… Говорили, замуж вышла, развелась, а потом снова выскочила да укатила то ли во Францию, то ли в Испанию, чёрт знает… — Долбаные каблуки! — послышалось из-за стеллажа полное отчаяние шипение. Через секунду с характерным цоканьем в проходе прямо перед Андреем появилась та самая утренняя фея. На её лице застыла гримаса удивления и стыда при виде мужчины. В руках была зажата бутылка красного, ноги дрожали. Она стояла словно в ступоре, и вот теперь он мог её прекрасно рассмотреть Милое круглое личико. Огромные тёмно-синие глаза в обрамлении пушистых ресниц. Настоящая красавица, если бы не толстый слой тонального крема и взявшаяся комками тушь на ресничках. Эх, девушки-девушки, вы ведь такие красивые, зачем столько штукатурки-то? — Ой, — только и смогла вымолвить девушка, очнувшись от ступора. Покрепче зажав в руках бутылку, на заплетающихся ногах она проскакала к кассе и как можно быстрее выскочила из магазина.***
— Ох, Андрюша, когда же ты у меня уже женишься? — вздохнула пожилая женщина в элегантном светло-сером брючном костюме, обнимая на прощание сына. — Мамуль, как только, так сразу, — улыбнулся мужчина, обнимая мать. — Такси ждёт. — Мать родную выпроваживаешь? — усмехнулась женщина, садясь в машину. — Пока, родной. — Пока, мам. Он ещё немного постоял, провожая взглядом удаляющуюся белую «тойоту». И почему мамы всегда так жаждят стать бабушками? Дети — это, конечно, прекрасно и всё такое, но раз уж ему суждено прожить холостяком, так тому и быть, не жениться же просто потому, что так надо, без любви. Из собственных мыслей его выдернул блеснувший в свете фар проезжающей мимо машины предмет на тротуаре. Он подошёл ближе и увидел лежащую на асфальте миниатюрную лакированую туфельку с металлическим бантиком и сломанной длинющей шпилькой. Ну и ну… Да тут не меньше 15 см, как такое вообще носить можно? Он подобрал туфельку и оглянулся вокруг в поисках потерявшей её Золушки. На противоположной стороне детской площадки, виднелась скрюченная фигурка, громко всхлипывающая и вздыхающая. Бедная… Быстрыми и бесшумными шагами он направился к ней, сжимая в руках эту странную, но милую ходулю. — Привет, — осторожно начал он, тихонько трогая фигурку за плечо. Девушка подняла заплаканное лицо, измазанное чёрными потоками туши. Свет ближайшего фонаря осветил её, и Андрей узнал в ней ту самую милую феечку, что привлекла его внимание с утра, а потом так быстро сбежала из магазина. — Чего тебе? — словно обиженный ребёнок, буркнула девушка, утирая слёзы тыльной стороной ладони, чем ещё больше размазала чёрную краску по щекам. — Да я вот пропажу твою нашёл, — Андрей протянул туфлю девушке и присел рядом на бордюр. Сейчас она выглядела… жалко… Заплаканная, с растрёпанными волосами, в испачканном платье, босая… Но в её синих глазах было столько досады, столько боли, что сердце его дрогнуло. — Да пошла эта пропажа! — выругалась девушка и, выхватив, туфлю из рук, запустила куда-то в сторону урны. Послышался глухой негромкий удар о землю и тихие рыдания. — Конечно, это не моё дело, но… — Андрей не выносил женских слёз. Он замялся. Рядом с этой девочкой (а ведь это была именно девочка, без боевого раскраса и этих дурацких шпилек она выглядела лет на восемнадцать-двадцать, не больше) он и сам чувствал себя подростком, — может, я могу чем-то помочь? Может, расскажешь, что произошло? — Конечно, это не твоё дело! — вспылила она, злобно сверкнув глазами. Она громко сглотнула, и, помолчав, уже мягче добавила, — Простите… Сегодня был трудный день… Максим, мой парень… Мне рассказали… Я узнала, что он переспал с какой-то куклой с третьего курса… И вот решила, отомстить… — она стыдливо взглянула на мужчину из-под опущенных ресниц. — Я, наверное, совсем дура? Не умею я на этих штуках ходить… — У тебя есть влажные салфетки? — спросил Андрей. Она молча порылась в сумке и достала ещё не начатую пачку. Неловкими, но уверенными движениями он начал убирать с её личика штукатурку и разводы туши. Она не сопротивлялась, лишь притаила дыхание, да глаза закрыла. — Вот, так намного лучше, — улыбнулся мужчина, закончив. — Ты очень красивая без этой штуки, не надо так много краситься. А этот твой Максим — полнейший придурок, раз променял такую милую девушку на какую-то куклу. И туфли такие больше не носи, не за чем ноги ломать, здоровье важнее. — Ты… Вы правда считаете меня красивой? — робко спросила она, глядя на брюнета робкими глазами, от взгляда которых у взрослого мужчины внутри всё переворачивалось — Ещё как считаю. Тебя как зовут? — Алёна. — Какое красивое имя, тебе очень идёт, — улыбнулся мужчина. — Я Андрей. Алёнушка, может, завтра сходим куда-нибудь? В кино или кафе, или просто погуляем, а? — Можно, — робко улыбнулась девочка, теребя тоненькими пальчиками подол платья.***
Она была такая красивая в этом летящем белом платье, со слегка растрепавшейся косой, спускающейся до самой талии, с безумно счастливыми смеющимися глазами. Прошёл уже год с тех пор, как они познакомились. Спустя три месяца начали жить вместе. А сегодня, в день его рождения и в годовщину их знакомства, они сидят в любимом кафе на набережной, и маленькая красная коробочка, кажется, чертовски сильно оттягивает его карман. Рядом с ней он чувствует себя мальчишкой. Руки трясутся, голос дрожит, ладони вспотели. Он незаметно достаёт коробочку из кармана, неожиданно для самого себя встаёт из-за стола и опускается рядом с ней на одно колено. Кровь стучит в висках. Наверное, он сейчас глупо смотрится… — Алёнушка моя, любимая… — он открывает коробочку. Она уже догадалась, что сейчас произойдёт, у неё тоже дрожат руки. — Ты станешь моей женой? — Да, — едва слышно прошептала она, роняя маленькую слезинку. Девочки, они ведь всегда такие девочки…