Сладость

- Отдай, противный французишка, это мое! – с этим криком, сметая все на своем пути, не видя ничего вокруг, итальянец несся по коридорам Дворца Спорта. По пути уже несколько раз врезавшись в проходящих мимо людей, он бросает им короткие извинения и с неловкой улыбкой бежит дальше, пока звук собственных шагов и сбившееся дыхание заглушают все остальное. Одна, одна единственная цель была для него самой важной – догнать Флорана и не потерять его из виду. - Не догонишь, ты никогда не догонишь меня, Кело! – с этими словами брюнет на мгновение останавливается и, обернувшись, показывает итальянцу язык. Растрепавшиеся черные волосы лезут ему в лицо, с которого никак не сходит беззаботная и искренняя улыбка, а глаза искрятся полнейшим детством. Хлопок двери и мужчина скрывается в гримерной, садясь на пол и прислушиваясь к звукам в коридоре. До боли узнаваемый звук шагов становился все громче и вскоре раздается мягкий, но в данное мгновение недовольный и возмущенный голос Микеланджело: - Пусти, пусти меня! – итальянец обреченно стучит в дверь, стараясь перевести дыхание и с невыносимой жадностью глотая ртом воздух. Он еще не задумывается о том, как выглядит со стороны, да и никогда бы не стал волноваться по этому поводу. Дурачиться с Флораном на репетиции было обычным делом, вот только сейчас жизненно необходимо отобрать у него кое-что. - Знаешь, а на этой статуэтке ты очень мило выглядишь, - усмешка мелькает на розовых губах Мота и он, полностью игнорируя все просьбы собеседника открыть дверь, усаживается на полу поудобнее, опираясь об дверь спиной. Внимательный взгляд карих глаз останавливается на аккуратной, небольшой фигурке, которую он все это время держал в руке. Полностью сделанная из молочного шоколада, она была с трепетом завернута в серебряную фольгу, но от этого не менее сильно напоминала собой Микеле. Подарок от фанатов, предназначенный ему, который и стал причиной всей этой погони. - Не смей трогать ее! – отзывается мужчина в ответ, с трепещущей мольбой в голосе. Тяжелое от бега дыхание медленно успокаивается, но сердце стучит все также бешено, отдаваясь барабанной дробью в ушах. Все попытки открыть дверь оказываются бесполезными, и Локонте лишь также усаживается на пол, напрягая слух, чтобы слышать каждое движение собеседника в гримерной и не упустить ни одного его слова. - Я уже ее разворачиваю, - тут же слышится шелест фольги и от этого звука бедный итальянец напрягается еще сильнее, в то время как и без того лисья улыбка Флорана становится хитрее в тысячу раз. Он облизывает губы, ощутив соблазнительный аромат шоколада и вглядевшись в статуэтку, которая была развернута уже наполовину. Все в ней напоминало итальянца, что сейчас сидит под дверью, каждая мелочь. И даже привычные платки на запястьях были заметны. Этот шоколадный Микеле словно с настоящей мольбой смотрел на француза своими темными молочными глазами, стоя в оцепенении, будто просил его отдать себя истинному хозяину. - Даю слово, мне только что показалось, словно твоя статуэтка моргнула, - Мот и сам удивленно хлопает глазами, сильнее всматриваясь в эту фигурку и бережно держа ее в руках за ноги, что еще не были развернуты из фольги. - Ты чего молчишь? Обиделся? Я же слышу, как ты дышишь, - на секунду брюнет отвлекся, прислонив ухо к двери и прислушиваясь, удостоверившись в присутствии друга за этой дверью. Может быть, Микеланджело отчаянно надеялся, что француз выйдет из гримерной, если не услышит на свои слова ответа, а может и вправду обиделся. Чтобы там ни было, итальянец промолчал. Он сильнее вжался лопатками в дверь, сгибая ноги в коленях и запрокинув назад голову. - Эй, ну не обижайся на меня, Мик, - осторожно просит Флоран, все еще не решаясь открыть дверь и зная, что в таком случае столь желанную шоколадную статуэтку однозначно отберут. - Чертов сладкоежка, только не вздумай есть меня! – Локонте просто не мог сидеть и спокойно помалкивать, дожидаясь, пока брюнет сам отдаст украденное. Нужно было сделать хоть что-то и, причем срочно. Приподнявшись на коленях, он снова пытается открыть дверь, дергая за ее ручку и, в конце концов, та отваливается, а мужчина раздраженно откидывает ее в сторону. - Она тает, Микеле… - задумчивый, но с легкой ноткой вины слышится голос Мота прежде чем он снова вглядывается в эту статуэтку. – Боюсь, мне придется ее съесть. Я расскажу тебе, какой ты на вкус, обещаю, - тонкие пальцы мужчины касаются шоколадной головы этой фигурки, но брюнет все еще не решается откусить от нее кусочек. – Я начну с твоего замечательного, потрясающего итальянского носа… - Нет, не трогай мой нос! Открой дверь, вредина! - Я уже кусаю, - и с этими словами Флоран действительно откусывает кусочек шоколада. Откусывает нос Микеланджело, почувствовав, как приятно он тает на языке, а его восхитительный шоколадный привкус еще долго остается во рту. – Это очень вкусно, просто безумно, - не мог промолчать француз, получив в ответ лишь молчание и огорченный, обиженный вздох. - Ешь меня без меня, как ты мог? - последняя попытка Микеле хотя бы надавить на жалость, которая заканчивается успехом, и заветная дверь гримерной открывается. Флоран потерянно, с виной смотрит на итальянца, но хитрый огонек по-прежнему светится в его глазах, а руки без силы сжимают таявшую шоколадную статуэтку в руках. - У тебя… губы в шоколаде, - еще секунду назад Микеланджело был твердо намерен хоть как-то проучить француза за его выходки или отобрать фигурку и обиженно уйти от него, но сейчас он резко застывает на месте, пристально глядя на друга и не зная, что сказать. Мысли резко спутались, стоило почувствовать на себе его взгляд, который вдруг стал казаться таким… влюбленным? С неожиданным волнением Микеланджело пятится назад, в то время как брюнет лишь слизывает весь шоколад с нижней губы и со смущением продолжает смотреть на Локонте, делая шаг в его сторону. – Ты… ты чего? Что на тебя нашло? – лепечет итальянец, заливаясь краской от того, что Флоран оказывается чересчур близко. - Твои губы такие же сладкие? – взволнованный и беззвучный, дрожащий шепот доносится до уха итальянца, когда Мот оказывается в нескольких жалких дюймах от мужчины и, не моргая, смотрит на его мягкие, чуть влажные губы, запоминает каждую их трещинку. И поцелуй, произошедший в следующий секунду, был мягким, наполненным всеми чувствами, которые только испытывал Флоран. Той любовью, что он скрывал в своем сердце и бесконечной нежностью, тревожностью и страхом оказаться отвергнутым. - Я никогда не любил сладкое, но с тобой, кажется, полюблю, - такой же тихий шепот и эти слова, слетевшие с губ Микеле будто бы без его желания, следует после.