Точка поворота

      Аллен Уолкер — среднестатистический подросток, который остался без семьи. Дальние немногочисленные родственники никогда не хотели иметь с ним дел и потому решили проблему просто — отправили в детский дом. У мальчишки от рождения нарушена пигментация волос, из-за чего они имеют серебристый оттенок, который часто принимают за седину; слишком худ и абсолютно безразличен к обществу, в то время как оно его откровенно недолюбливает и презирает. Побои могли происходить каждый день, и по мере своих сил Аллен научился давать отпор, но отнюдь не всем. Конечно, эта жизнь его совсем не устраивала, но что он мог с этим сделать?       Пять часов утра, все спят. Уолкер выползает из-под ванны, чтобы поскорее уйти в школу. Нет, это не рвение учиться, это рвение к безопасности. Наспех причесавшись, он вошёл в самую, на его взгляд, опасную комнату. Спальня была наполнена негромким храпом. Невзрачные обои и полы, несколько столов, по периметру расставлены двухъярусные кровати, такого же серовато-голубого оттенка. Аллен сглотнул и шагнул в комнату. Медленно пробираясь к выходу, он изо всех сил старался не шуметь. И у него это уже давно хорошо получается, ни одного звука - лишь редкое дыхание. Скрипнула чья-то кровать. Сердце бешено забилось, он обернулся — никакого движения. Обошлось. Облегчённо вздохнув, он вытащил свой рюкзак из мусорного ведра и вышел. В коридоре мальчик обнаружил пропажу тетради, наверное, снова пустили на туалетную бумагу. Ничего, он всё равно не собирается сегодня идти на уроки. Главное посещаемость? Пф, в этой школе до него уже никому нет дела.. Кроме «избранных».       С небольшим облегчением Аллен побежал вперёд. Скатился по перилам лестницы, завернул за угол и забежал в одну из самых дружелюбных комнат. Розовые, синие, зелёные оттенки наполняли комнату душевной радостью и любовью. Маленькие кроватки, столики и стульчики, измазанные краской, которую уже никому не хотелось оттирать в сотый раз. На полу милая композиция из достаточно новеньких игрушек, которые малыши убирали очень редко. Пара раскрытых книжек на столе, мелки.. Детская даже в приюте была чем-то тёплыми и милым. Оставив рюкзак у входа, он тихо прошмыгнул внутрь. Из соседней комнаты выглянула девушка лет двадцати с золотистыми волосами и улыбнулась ему.       — А, Аллен, это ты, — прошептала она, — кушать будешь?       — Не откажусь, — улыбнулся мальчик, так же шепча.       На кухоньке, где блондинка готовила завтрак, уже сидела пара малышей. Они заулыбались, увидев парнишку. Мальчик с каштановыми волосами спрыгнул со стульчика, пошатнулся, удерживая равновесие, и побежал к Уолкеру. Парень подхватил его, кружась.       — Аллен пришёл! — улыбаясь шептал мальчик, цепляясь своими маленькими ручками за, и без того мятую, рубашку.       — Да, да пришёл. Вы чего не в постельках? Рано ещё вставать.       — Но ты же всегда приходишь в это время! — удивилась ещё одна малышка, сидящая на стуле. Маленькая кокетка улыбнулась, закрутила вокруг пальчика кончики рыжих волос и едва слышно хихикнула.       — Да, но на это есть свои причины, — улыбнулся парень, садясь за стол. Хорошенько позавтракав, Уолкер распрощался с малышами и их нянечкой, скрываясь за пределами территории приюта.       В школе было куда спокойней. Как только он вошёл через парадный вход, то тут же скрылся среди толпы, накидывая на голову капюшон. Не успел он пройти и двух метров, как за шкирку его кто-то поймал. Учитель химии, как всегда, поджидал его у входа. Это был самый обычный мужчина лет сорока или сорока пяти. Его лысину можно было узнать в толпе по блеску и бледному пятну. Он был одним из тех, кто считал что важнее его предмета не бывает.       — В этот раз, я не позволю тебе прогулять мой урок!       — Какая жалость, но я всё равно не собираюсь туда!       Аллен вырвался, но как только он вбежал вверх по лестнице и завернул за угол, тут же нарвался на старшеклассников. Три высоких парня тут же «прибили» его к стене. Ни один из них не выделялся внешними данными, но и уродами не назвать. Уолкер лишь улыбнулся, но на этот раз более хищно. Он как кенгуру, зарядил среднему парню в живот обеими ногами, опираясь на руки двух остальных. Тот немного отшатнулся от него, потирая ударенное место. Левая рука освободилась, старшеклассник побежал к товарищу. Но третий парень крепко держал Аллена. Тогда тот схватился за него свободной рукой и с разворотом зарядил ногой по шее задиры. Тот от неожиданности выпустил светловолосого, на несколько секунд теряя ориентацию в пространстве и жадно заглатывая воздух. Мальчишка бросился наутёк, попутно не забыв ещё раз зарядить главарю в этой мини-банды промеж ног, и в этом была его ошибка. Ногу схватил сидящий рядом с главарём парень. Резко дёрнув за ногу, парню удалось опрокинуть седовласого на пол. Аллен всегда считал — если тебя повалили, то это и есть твой конец. Он попытался совершить неосвоенный приём, который бы позволил ему раскидать нахалов. Но, как и всегда, рука под ним подогнулась и он снова упал. Тут же в живот врезалось что-то жёсткое. Ах, и правда, один парень увлекался «тяжёлым» стилем, так что металлические шипы на ботинках — были нормой. Рефлекторно он свернулся в клубок, что бы заглушить нахлынувшую боль. Но тут последовали свежие порции боли. Все втроём, склонившись, пинками норовились сломать ему пару рёбер. И, кажется, им это удалось. Уолкер не сдержался и из пересохшего горла вырвался хрип, а вскоре и голос прорезался, после того, как ему в челюсть прилетело металлом. Странно, но учителя не сбежались на крики, которые слышно было, должно быть, по всей школе. И правда, думал он, кому это надо? Через несколько минут старшеклассники решили, что с него достаточно и с довольными рожами скрылись, оставив мальчика лежать в коридоре.       — Прекрасное начало дня, — прохрипел парень, прижимая дрожащую ладонь к лицу.       Скоро в учебное заведение нахлынет основная масса учащихся. Ему нельзя лежать здесь весь день. Еле поднявшись, он побрёл к следующей лестнице. На полу осталось несколько пятнышек крови, но на это никто не обратит внимания, кроме уборщицы, конечно. Учителя косо поглядывали на ученика, который еле передвигал ноги, держался за стену. Лицо скрывала тень от капюшона, и они не могли заметить размазанной крови у рта.       Наконец, ещё пара ступеней и он попадёт в своё сомнительное убежище. Слышен чей-то смех. Чей он — не имеет смысла. Аллен распахнул дверь на крышу, чуть ли не падая от потери опоры. Смех стих. Но Уолкер старательно игнорирует чьё-либо ещё присутствие. Рюкзак уже около стены. Парень и сам присаживается около входа в его обитель, так как идти дальше просто нет сил. Глаза закрылись, даже солнце сейчас не мешало.       — Очнись, тебе говорят! — кто-то тряс мальчика, с каждой очередной манипуляцией вызывая волны боли, которые прокатывались по всему телу и особенно больно ударялись о мозг. Оставалось надеяться, что это не сотрясение. Уолкер всё же недовольно поднял взгляд. Он провёл рукавом по лицу, недовольно шипя, когда грубая ткань кофты задевала ссадины. Над ним стоял Лави, склонившись и теребя его за плечо. Чуть поодаль с побелевшим лицом стояла Линали, прижимая ладонь ко рту. Эти люди были единственными, кто общался с Алленом. Назвать их друзьями язык, всё же, не поворачивался. Мальчик знал, что эти люди пытаются завоевать его доверие, возможно, даже отогреть, но.. Светловолосый уже давно никому не мог довериться, в его голове все люди были одинаковыми. Все они словно подчинялись неудавшемуся шаблону, а все, кто имел другой, автоматические не признавались за людей. Такое отношение существовало всегда, и седовласый давно уже смирился, что его вычёркивают из общества по самым разным причинам.       — Тебя опять побили? — с беспокойством спросила девушка.       — А что, не видно?! — недовольно прикрикнул парень, отталкивая руку Лави, обхватывая себя руками за плечи, — С самолёта упал, блин, собрал все крыши и сбил собой несколько машин!       — Чего психовать-то? — неловко потирая шею, с сожалением в голосе спросил рыжий.       — Мне и без вас тошно. Просто дайте мне умереть на пару часиков.       Эти двое были понятливыми. Хоть они и ждали его здесь почти каждое утро, но всякий раз он прогонял их и им не оставалось ничего, кроме как уйти. Но одно наличие таких людей заставляло мальчишку верить в добро. Ну, может быть не в чистом виде, а с различными негативными примесями, но вера существовала. Тусклая, почти несущественная вера в самое прекрасное и, как он говорил про себя, даже сказочное.       Только здесь, подставив лицо ветру, светловолосый чувствовал себя немного лучше. Уолкер поднял глаза к небу, совсем пустые, без эмоций. Словно два серых зеркальца, которые отражали в себе безмятежные облака. Он мало что чувствовал. Глухая обида ограничивала лёгкие, затрудняя дыхание. А может, ему всё же сломали ребро? Трудно сказать. Но даже боль отходила на задний план, когда он смотрел на это небо. Знаете, Аллен был склонен мечтать. Его положение было столь ужасным, что лишь в своих мечтах он жил. Мысль о том, что под этим небом ходит множество различных людей, так будоражила его.       — Подумать только, где-нибудь на другом конце Земли, есть человек, которому плевать на все предрассудки.. Таких, наверное, много.. Но явно не здесь, — тихо шептал он, желая ухватиться за голубой шёлк над собой.       Задумывался ли он о любви? Да, эти мысли иногда посещали мальчика. Он прикрыл глаза, съезжая по стене из сидячего положения в лежачее. Подложил под голову сумку, аккуратно положил руки на живот, сцепляя их в замок. Уолкер никогда не мог увидеть этого человека в воображении, возможно потому, что не знал, бывают ли вообще люди, которые бы не раздражали его. Он видел лишь сущность той девушки. Парень мог бы сравнить её со льдом. Холодная, непробиваемая, но такая чистая, что видать каждую трещинку. Аллен никогда не был фанатом нежностей и ласк, поэтому хотел, что бы его любимая не заморачивалась на счёт букетиков, колечек и тому подобного. Наверно, она должна быть милой, может, даже красивой. Но ему с пережитым уже не было необходимости в идеальной форме ушей и цвета бровей. Такие тонкости лица его не интересовали..       Замечтавшись, он и сам не заметил, как уснул. В детском доме он почти не мог спать, лишь ослабишь бдительность, и тебя тут же начнут уродовать. Слышны чьи-то шаги — кто-то поднимается сюда. Распахивается дверь и показывается беспокойное лицо учителя рисования и литературы. Прошёл уже не один урок, пока мальчик витал в мыслях.       — Уолкер! Вот ты где! Я же так волновался за тебя! — учитель нагнулся и обнаружил следы от ударов — Тебя опять побили? Пошли в медпункт!       — Вы слишком наивны, я не пойду, — мальчик одёрнул руку, переворачиваясь на бок и еле сдерживая в себе болезненный вдох.       — Сейчас ты мне напоминаешь одного моего ученика. Я вас как-нибудь познакомлю. Я долго с ним возился, что бы вбить хоть капельку приличия! И мне это удалось! И за это время, что я его учил, он стал мне как сын! ..       — К чему этот разговор? Не вижу смысла вам тут оставаться. В классе ждут ученики, вам нужно поторопиться.       — Не просто ученики, а твои одноклассники, пошли.       Фрой Тидолл — здешний учитель рисования и литературы. Этот приветливый старичок всегда был жизнерадостен и в отличие от остальных учителей, проявлял интерес именно к самой личности мальчика, а не к его посещаемости. Конечно, последнему это никак не нравилось, он не любил излишнего внимания — от него одни проблемы. Фрой великолепно рисует, как и по памяти, так и по воображению, хороший знаток литературы и приверженец прекрасного. Проще говоря, самый прелестный духовный воспитатель, которого можно было найти. Но от его правильности немного воротило, в тихом омуте черти водятся. И мальчик не мог прекратить думать о нём именно так.       Но всё-таки преподавателю удалось затащить мальчика в медпункт. Через пять минут Уолкер местами был в бинтах. Медсестра сильно удивилась, когда узнала, что пострадал он так в драке, она до последнего думала, что тот с третьего этажа до цоколя катился по лестнице. Мальчишку хотели отправить домой, но Аллен встал и побрёл на крышу. Но тут как всегда Тидолл. Он всё же утащил его в свой класс.       Седоволосый ненавидел это больше всего. Несколько пар глаз смотрят на него, следят за каждым движением и в каждом взгляде столько ненависти, недоверия и презрения. Аллен прислонился к стене у входа.       — Почему бы тебе не сесть за парту?       — Почему бы вам уже не отстать от меня и не начать урок?       — Перестань огрызаться!       — Перестаньте со мной говорить! — Уолкер бы уже давно ушёл, но учитель предусмотрел это и закрыл дверь.       — Учитель, — выкрикнул кто-то, — собак никогда не сажали за стол.       — Ох, милый мой, сажали, — Тидолл хотел погладить мальчика, но тот сжал его запястье чуть ли не до крови, — Гав-гав? — с улыбкой спросил он у Аллена, чуть наклонившись.       Класс тут же среагировал, раздался издевательский смех, но учитель запоздало осознал, что сейчас произошло. Это было, конечно, не намеренным оскорблением, скорее от нервов. Непослушный ученик, да ещё и не уважающий его класс.. Уолкер отпихнул Фроя от себя, в несколько шагов преодолел класс и перемахнул через подоконник, выпрыгивая из окна. Хорошо, что кабинет рисования на первом этаже. Приземление далось очень нелегко, дикая боль снова окутала мальчика. Он прикусил губу до крови, лишь бы не закричать. Сев на траву, он с огорчением заметил, что рюкзак остался в классе. Но тут же из окна вылетела его пропажа, а потом в окне появился Лави, с тревогой всматриваясь в друга. Было видно, что он хочет что-то ему сказать, но понимает, что светловолосый его всё равно не послушает. Из класса доносились лишь голоса Тидолла и Линали, которые пытались успокоить класс. Уолкер лишь презрительно хмыкнул, закидывая рюкзак на плечо. Когда охранник спросил его, куда он направляется, он ответил, что его послали домой, из-за множества телесных повреждений. Мужчина лишь подумал о том, что мальчик упал с крыши и пропустил. Сумка на плече Аллена совсем не волновала, он еле идёт, так что это незначительное покалывание в его руке хуже не сделает.       Парень расслабился, ведь на улицах в это время очень спокойно. Шагая по опустевшим тротуарам, он чувствовал себя свободным. А на дворе тем временем была весна. В воздухе витал запах пробуждения жизни. То тут, то там появилась совсем свежая, сочно-зелёная травка. На ветвях немногих деревьев, что росли по периметру улицы, по которой шёл Аллен, появлялись почки, а кое-где и первые листики. Птицы не умолкая напевали свои мотивы, но, нужно заметить, этим они только давили на мальчишку. Уолкер снова поднял взгляд на небо. Даже сейчас, когда мальчик был уже не грани своего терпения, оно оставалось спокойным. Облака лениво тянулись друг за другом, меняли свои очертания, то и дело затрагивая солнце. Он лишь вздохнул, возобновляя путь.       Вот, вдалеке уже виднелось нужное ему здание. Это был клуб с незатейливым названием «Ноев Ковчег». Он считался одним из популярнейших и кого попало туда уж точно не пускали. У сверстников Аллена и шанса не было туда попасть без нужных связей.       Здание находилось на перекрёстке улиц и имело угловую форму. Оно было отделано затемнёнными зеркалами, которые сменялись сияющими декорациями. Со второго по третий этаж можно было увидеть ночное небо: маленькие огоньки заменяли звёзды, а глянцевые накладки — облака. Внизу раскинулось бушующее море, более тёмная пленка накладывалась на другую, создавая ощущение настоящего шторма. На левой стороне здания, в самом углу, виднелся непонятный белый куб, видимо так дизайнер видел ковчег, на другой стороне находился точно такой же, только чёрный.       Достав из кармана блестящую серебром карточку с надписью «VIP», Уолкер протянул её вышибале и спокойно прошёл внутрь.       — А, Малыш! Что-то ты зачастил прогуливать! — донеслось из-под барной стойки.       В клубе сейчас было тихо, днём он работал по другому сценарию и был скорее обычным баром, а вот ночью.. Здесь не крутят попсу, клубняк здесь крайне редок. Энергичная музыка, лёгкий рок — вот что любит и ждёт здешняя аудитория. Конечно, это заведение мешает в себе абсолютно все стили музыки, прокладывая путь от классики до хард-рока. Всё, что пожелает здешний слушатель. В пустом зале играла спокойная музыка, у потолка застыли стеклянные фигуры странных бабочек, а между ними, на тросах, рабочие ещё раз проверяли исправность софитов.       — Ах, что-то мне зачастили рёбра ломать! — огрызнулся мальчик, откидывая рюкзак и присаживаясь на барный стульчик. Хотя медсестра сказала, что у него ушиб, но не преувеличить свои страдания он не мог.       Из-под стойки вылез мужчина. Его кожа, в лёгком искажённом свете, напоминала серую. Кучерявые тёмные волосы едва касались плеч, на макушке ютился цилиндр, его лоб, как всегда, украшали семь чёрных звёзд, а под левым глазом находилась маленькая родинка.       Тикки Микк являлся владельцем клуба. Он был статным мужчиной, хоть и был заложником удовольствий, лишь в них он видел прелесть жизни.       — Ну, успокойся, — улыбнувшись, мужчина погладил мальчика по щеке.       — Я бы посмотрел на тебя в такой ситуации, — хмуро пробормотал Аллен, отстраняя от себя руку и ложась на барную стойку, чуть поморщив лицо, — В этот раз учитель согласился с тем, что я псина. Он смотрел на меня и гавкал.       — Гав-гав?       Уолкер резко поднялся, посылая злобный взгляд на Тикки, но тут же дёрнулся от неожиданной боли.       — Хочешь, я устрою несчастный случай? — улыбнувшись, спросил Микк.       Он сел на стойку, в пол-оборота смотря на мальчика. Проведя по белоснежным волосам рукой, скользнул рукой на плечо и застыл. Их отношения всегда были сложны. Они не могли называться друзьями, для врагов были слишком дружны, а для знакомых слишком близки.. Эта неопределённость и позволяла им общаться.       — Думаю, здесь это не поможет. Такой человек и ножу в спине улыбнётся.       — Понимаю, не люблю таких людей. Какие у него увлечения? — что-то вспомнив, поинтересовался Тикки.       — В молодости он много путешествовал и увлекался рисованием. Это всё что я знаю.       — Путешествия и рисование? Я могу устроить ему встречу с один моим знакомым. Сейчас по его картинам вся Италия с ума сходит. Свежий взгляд на искусство, его стиль — это нечто новое.       — Не знал, что ты фанат живописи.. — без интереса ответил Уолкер, снова прикладываясь на стойку.       — Ах, везде нужно иметь связи, чтобы продолжать наслаждаться жизнью.       — Хах, наслаждение жизнью? Бред.       — Тебе не понять, малыш. Быть может, когда ты повзрослеешь..       Это высказывание осталось без ответа. Вскоре Уолкер покинул бар, направляясь в ближайший травмпункт, чтобы проверить, остались ли на самом деле целы его рёбра.