Часть 1
26 мая 2015 г. в 00:12
While I sit in here, a sentimental face stares
And a voice says hi, so
So what you gotta what you gotta disdain.
C’mon let’s get high…
Висеть полумертвым посреди безжизненной черноты было совсем невесело. Гейл чувствовал, как с каждой секундой утекают в пространство остатки энергии из его накопителей. Когда прибор покажет ноль, корабль погаснет совсем, останется молчаливым памятником идиотизму, и когда-нибудь его каркас найдут случайные патрули. В то время от него самого в тысячах километров отсюда останется только воспоминание, да и то не самое лучшее, потому что какие еще могут быть воспоминания об угонщике?
— Глупости, — сказал им всем тогда Стюарт, — корабль законсервирован, там энергообеспечение на уровне открыть-закрыть двери, мы даже при желании ничего сломать не сможем. Просто попробуем масштаб и проверим типовые коды. Не все же киберов гонять по полигону.
Энергия на корабле и вправду была почти на нуле. Никто из них понятия не имел о проклятом варпе, который запустился словно сам по себе. По крайней мере, Гейл не делал ничего такого, что могло бы спровоцировать двигатель на запуск. Тем не менее, двигатель активировался, глотнул материю, Вайз успел выдернуть Креббера, и доки растаяли, а вокруг Гейла образовался космос. Голос Стюарта растворился в мутной дали, и теперь темный корабль тихо поворачивался по инерции вокруг своей оси в неизвестной точке времени и пространства.
Паники не было только потому, что в дрифте отсутствуют эмоции, да и закатить истерику было некому. Гейл проинвентаризировал системы, перевел на минимум питания все, кроме света и плеера в рубке — музыка давала какое-то подобие моральной поддержки и обеспечивала ему ту активность в энергоцепях, при которой он себя осознавал.
C’mon look so, you got next oh,
Walk 25 miles oh
Well I’m bored
I’m bored.
C’mon let’s get high.
Нельзя сказать, что он совсем ничего не делал в ожидании смерти. Пробовал запустить систему экстренной связи и определения координат, но монитор рявкнул на него красной сеткой и коротким предупреждением и все его попытки воспользоваться программой отбил. У конвойного корабля была хорошая защита.
Стюарта он по-прежнему не слышал, пилотирование они еще не проходили, конструкция корабля ему незнакома, а набор доступных программ был закодирован какими-то символами. Что они означали, Гейл понятия не имел. Он наугад запустил одну из них — сила тяжести внутри корпуса немыслимо выросла, запищали датчики перегрузки, коротнула какая-то лампа в рубке. Гейл отменил исполнение — гравитация вернулась в норму, но показатель уровня энергии мстительно прыгнул на несколько делений вниз. Программ было больше десятка тысяч, и для чего предназначена каждая из них, выяснить не хватит жизни. Теперь уже не в переносном смысле, а в прямом.
I'm not Ulysses, I'm not Ulysses
No, but you are now, boy.
So sinister, so sinister,
Last night was wild.
— Ну что, Улисс, очень страшно? — насмешливо спросил его вдруг чей-то голос. — Выходить будем?
Гейл напряженно прислушался. Голос принадлежал не Стюарту, но, тем не менее, был ему очень хорошо знаком. Чем он его слышит, оставалось неясно, собственное тело находилось слишком далеко, чтобы принимать сигналы барабанной перепонкой и передавать дальше в мозг.
— Слушай меня и делай то, что я буду говорить, попробую тебя вытащить. Корабль придется бросить.
Бросить корабль? Гейл увеличил громкость в плеере до максимума, дал голосу полминуты и снова ее понизил. Голос тихо и как-то удивленно засмеялся.
— Не согласен? Что будешь делать? Привяжешь себя к мачте?
Гейл снова прибавил громкости и еще немного подождал.
— Нарываешься, Головастик, — сказал голос. — Энергии нет, а того, что есть, может не хватить на варп. Безопаснее эвакуироваться одному. Ты все еще несовершеннолетний, ответчиком за тебя выступает училище, потеря корабля тебе ничем не грозит.
Гейл снова прибавил громкости и продолжал выжидать. Прошли еще несколько секунд, он понизил звук.
— Я тебя понял, — сказал голос. — Без корабля ты не уйдешь. Довольно пафосно, на мой взгляд. Но попробовать можно. Меняй конфигурацию корпуса. Запусти код шестьдесят тринадцать, убери вниз все модули до восемнадцатого. Потом сорок два нуля.
Гейл понятия не имел, что такое эти модули, и только по тому, как опустилась рубка и ушли в отверстия в сегментах ускорители, догадался, что меняет форму корабля для входа в плотные слои атмосферы, прячет выступающие части внутрь. Программа оказалась утилитой для управления энергоснабжением.
Корабль был довольно большим, и энергосеть его напоминала огромную разветвленную капиллярную сетку. Гейл и не думал, насколько она большая. Даже в самом экономном режиме ей требовалась прорва энергии.
— Обесточь все, кроме варпа, убивай всю периферию, которая будет сопротивляться, — приказал голос. — Вычищай ее под ноль.
Гейл подчинился, чувствуя, как теряет связь с отдаленными участками корабля, отвратительное ощущение потери конечностей, сравнимое с параличом. Магнитные и электронные замки, лишенные питания, отщелкивались, и корабль заполнялся вакуумом. Будь на корабле люди, это вызвало бы панику и смерть, но дрифтерам кислород не нужен, как и нормальная сила тяжести. Показатель заряда немного подпрыгнул.
— Теперь тридцать — двадцать восемь. Пароль икс один восемь шесть игрек один четыре девять у.
Внезапно выскочивший фильтр пресек его вмешательство, программа повисла и не реагировала на попытки изменения. На боковом экране вспыхнуло красное табло.
— Сорок три восемнадцать, — подумав, сказал голос. — Отключи фильтр, пароль два девять один. Включи отладчик. Там, где остановился указатель, сотри весь блок до начала следующего. Сохрани и запусти на исполнение. Вернись назад, замени в четвертой строке параметр на сто девяносто три.
Гейл выполнял поданные команды как хорошая машина, не думая и не сомневаясь, время было дорого. В трее пополз показатель исполнения, и красная сетка погасла.
— Назначь варп основным двигателем, отключи поддержку всех вспомогательных систем, кроме главной, они тебе не нужны. Теперь запускай.
Гейл активировал варп-модуль. Сердечник открылся, отбрасывая искажающие видимость помехи. Сигнальная лампочка мигнула, из стола выехала управляющая консоль, автомат запросил координаты.
— Выставляй цифры так, как я их продиктую, если ошибешься — домой не попадешь. И никуда уже не попадешь. Еще не поздно передумать, Эндрюс.
Oh... Oh, then suddenly you know
You’re never going home
You’re never
Консоль приняла названные координаты, поле вокруг корабля стало плотным, похожим на капсулу, видимость — нулевой, реальность размыло и собрало заново.
You’re never
You’re never
You’re never going home.
Материализация корабля в доках вызвала у рабочих панику, они повалили на выход, толкая друг друга, и только дроиды продолжали заниматься своими делами, привычные ко всему. Полицейские, выставленные в оцеплении вокруг дока с украденным кораблем, ругаясь, наводили порядок.
Песня, которую он слушал в рубке, продолжала звучать у него в ушах, пока он не понял, что слышит ее не внутри себя, а где-то совсем близко и извне. Она внезапно прекратилась, словно кто-то нажал на кнопку, и Гейл открыл глаза. Первое, что он заметил, были перекошенные лица Вайза и Креббера, белый как смерть Стюарт, чьи-то погоны, халаты, кислородная маска, которую ему натянули и которую он содрал бы, если бы ему не держали руки за спиной. Его мутило, и волны тошноты заставляли сгибаться пополам.
— Гипердрифт, — сказал уверенный голос у него над ухом. — Детокс-бокс, врача, быстро.
Кто-то опять громко затопал вокруг, лязгнуло железо, захлопали двери.
— Вот этот? — удивился чей-то бас в стороне. — Что за чушь, Лаудер? Сколько ему лет?
Гейла поставили на ноги, стены вокруг заплясали, и он понял, что стоять не может, потому что не ощущает своего тела. Тот, кто держал за плечи, подхватил его на руки за секунду до того, как он грохнулся на пол. Это было обидно и унизительно. Лаудер что-то ответил, бас переспросил и неожиданно изменил тон.
— Доучишь — отдашь мне, — сказал он безапелляционно. — Имей в виду, белобрысого я запомнил.
Гейл про себя решил, что в его интересах никогда не попадаться этому типу на глаза. Гораздо больше волновала реакция Лаудера, но тот на него даже не взглянул.
Его засунули в ящик, разорвали рукав, вакуумный шприц ткнулся в руку, и сверху опустилась прозрачная крышка. Перед глазами вспыхнули и повисли красные линии на белом фоне. Довольно равнодушно он подумал, что, принимая во внимание масштаб его преступления, сейчас должны запуститься разделочные ножи, которые покромсают его в капусту прямо в ящике, а затем система утилизирует останки, чисто и стерильно. Аппарат зажужжал. Он увидел, что Лаудер подошел к ящику, смотрит на него и чего-то напряженно ждет. Благодарности? Гейл поднял руку и написал на запотевшем стекле: «не Улисс».