Ребёнок

- Таке... Таке, ты такой.. Ты волшебный. Ты - особенный. - последнее слово звучит на выдохе и особенно искренне, - Ты... В тебя невозможно не влюбляться каждый день. Невозможно не хотеть держать тебя за руку, дышать твоим запахом, ревновать тебя к каждой встречной. И к каждому встречному - тоже невозможно не ревновать. Ты же всё это знаешь... Идиот, ей-Богу... Я показал себе язык и отошёл от зеркала. - Таке, Таке... Ещё и имя себе это исковеркал. Придурок. Меня зовут Такеру. Я циник и язва. Меня мало что беспокоит в этой жизни за исключением... Нет исключений. Я красив, популярен, востребован и практически богат. Что ещё нужно? Всё к чёрту. Меня зовут Такеру. Правдивость средней паршивости. Никакой я не циник, не урод и не звезда. Сегодня у меня день самокопания, плюс саможаление. За окном всё серое, не разобрать ни времени года-суток, ни страны, в которой стоит дом, за окнами которого и происходит всё это безобразие. В доме - я. На мне любимые широкие штаны и кофта с такими длинными рукавами, что их можно привязать к обоим сторонам улицы и я спокойно несколько метров пройду. На голове бардак, на столе - чай с мёдом. У меня свой дом. Небольшой, но просторный. Весь мой, как мечталось в детстве. А теперь я сижу в его центре, размазываю комочки мёда по стенкам остывающего чая, и сам я - такой маленький, что эти стены, наверное, меня не замечают. А чего этим стенам до какого-то Таке? Я копил на этот дом с самого первого выступления, несколько лет. Теперь он мой. Это делает меня намного счастливее и чуточку потерянным. Тут есть занавески, есть коврики перед дверями, толстые одеяла в спальне, целая орава смешных чашек на кухне. Всякие штуки для чистки обуви, кафеля, кожаной мебели и прочая чепуха. Огромный холодильник, который я заботливо и упёрто заполняю по мере опустевания. Ко мне редко кто-то приходит. По началу я так гордился своим одиночеством, что не хотел никого пускать в свой мирок. А теперь как-то глупо что-то менять. Пустовато. Интересно, а меня можно полюбить? Вот Ишихара-сан говорит, что запросто. Ему легко говорить, он женат, у него ребёнок и такая толпа бывших\нынешних любовников и любовниц, что мне делается слегка дурно. А я даже до сих пор не могу понять, кто мне нужен. Каким он должен быть. Или должна быть. Вот в этом и проблема. Маленький и смешной Такеру в глупой кофтище сидит на новеньком полу с подогревом, и думает единственную и простую мысль: "я никогда никого не любил". Так, чтобы дышать нечем, чтобы сердце билось и замирало, словно точно выверенный алгоритм пульса безнадёжно повреждён. Чтобы так... Как в этих глупых фильмах и книгах. Как у Масато. Как у Руки-сан и Рэйты-сан. А я не хочу, как у них! Не хочу. Зачем мне это? Я хочу, чтобы всё так, как только у меня может быть. Говорят, что все влюблённые похожи на детей: совершенно одинаковые и нелепые. Но у меня уже давно есть план: когда я влюблюсь - буду взрослым и сильным. Спокойным и рассудительным. Чтобы ни за что не сказали, что Такеру совершенно такой же, как все. И ещё, чтобы не сказали "подумаешь, влюбился! Посмотрите на него." Не позволю. На мою любовь будут ровняться. И завидовать. Осталась мелочь. Влюбиться. Ха, ерунда. Чего мне стоит? Вот возьму и влюблюсь! Да так, что обо мне, точнее о нас - все говорить будут! ... Скучно... Надоело думать. Надоело сидеть дома, чёртов отпуск. Помнится, Юджи говорил, что сегодня должна быть какая-то выставка дико модного фотографа. Если честно, я ничего не понимаю в современном искусстве, но.. Это всяко лучше, чем дома торчать. К тому же, надо делать вид, что я страшно гламурный тусовщик. А то тот же Юджи, с Чию на пару, меня съедят, наверное. - Юджи, привет. Пошли на выставку сегодня? - Эмм.. Слушай, я не могу, извини. Мы с Чию идём в новый бар, там Алисы играют. Пошли с нами? - Да ну. Не люблю бары, ты же знаешь. - настроение стремительно полетело к отметке "паршиво". - Ты обижаешься? - он всегда задаёт этот вопрос с ужасом. Конечно. Если Такеру обижается, это апокалипсис. - Да нет. - равнодушно, - С чего бы? - Чёрт, Такеру, не обижайся! Ну пожалуйста! Я правда не могу! Я уже пообещал себя куче народу! Ну Такеру, ну не дуйся... - Куча народу. Хорошо. Да не дуюсь я, правда. Просто скучно смертельно... - Я позвоню приятелю своему, оставлю для тебя пригласительный на эту выставку, хорошо?.. - Спасибо. Да, это будет неплохо. Так. Что одеть? Ненавижу этот вопрос. Высовываюсь на улицу: довольно прохладно, да ещё и небо серое. Значит быть куртке замшевой, узким джинсам и высоким сапогам. Надоело выряжаться, как малолетний фанат ХеллоКитти. И шарф, я вечно застужаю уши. Шарф огромный, пушистый и белый, как снег. Галерея оказалась не так уж и далеко, а у меня нет машины: все деньги ушли на дом. Так что проезжающее мимо такси оказалось как никогда кстати. Обещанное мне приглашение оказалось милой открыткой размером со школьный портфель. В галерее много народу, все такие модные, кивают с умным видом на каждую работу. Ничего в этом не понимаю! Разве что только одна фотография: чёрно-белая, огромная, очень тёмная. На ней лицо какого-то парня, европейца. У него такие глубокие глаза... я у него минут пятнадцать проторчал. Стало немного жарко, стягиваю шарф и повязываю его на сумку. Очень красивая работа, всё-таки... Но тут подходит толпа каких-то шумных интеллектуалов и я решаю покинуть этот храм искусства. Надо выпить кофе и съесть чего-нибудь сладенького. Как только выхожу на улицу (снег, кстати, так и не пошёл) сразу торможу такси. Мне показалось, или меня кто-то окликнул?... Надо заехать домой. Переодеться, взять денег... ЧЁРТ!!! Я потерял свой шарф?! Чёёёёрт... Я потерял свой шарф. Свой любимый шарф! Что за день?... Не успеваю толком расстроится, как раздаётся звонок в дверь. Кто бы это мог быть?.. Бог Снега пришёл посмеяться, что я теперь окончательно простужу уши? - Кто там?.. - если честно, ко мне никогда без предупреждения не приходят. Пытаюсь рассмотреть пришедшего через матовое стекло двери. - Эмм.. Я.. Ты шарф потерял. - голос низкий, немного шершавый. Странный, - Я его тебе принёс.. Открываю дверь. Пошёл мелкий снег, именно в тот момент, когда я поднял на него глаза. Он смотрит на меня, очень странно улыбается, и говорит что-то про то, что хотел меня догнать, но я слишком быстро сел в такси. Он высокий. Очень. И какой-то мрачный, это идёт изнутри него. Тяжёлый взгляд, прямые чёрные волосы в хвост. Одет во что-то совсем мне непонятное. Странный. И улыбается, а я не могу слова сказать, только протягиваю руку за своим шарфом. - ... и я поехал за твоим такси. - кивает назад, а там стоит просто огромный мотоцикл. Мамочка, как мило, - Вот, бери. Киваю глупо. Очень глупо киваю и беру шарф. Над сказать "спасибо", человек за мной ехал... - Спасибо... Он мой любимый... - о, Боже, да зачем ему это знать?... - Не пригласишь на кофе в знак благодарности? Чёрт. Нет, нет, нет! Не приглашу! Ко мне друзья-то не заходят почти... Хлопаю глазами. - Понял. - он хоть и улыбается, но говорит как-то медленно. Очень спокойно, словно прошёл уже все круги ада, и теперь ему на всё плевать. И он ужасно высокий, всё-таки, - Тогда пошли куда-нибудь? Я хочу выпить. А ты заплатишь. А то как-то невежливо выходит. - Выпить? За рулём? - Ага. - вселенское спокойствие. Даже равнодушие. Он разворачивается и идёт к своему монстру, - Жду тебя. - Но...! А он махнул мне рукой, типа "ничего не знаю". Кошмар. Нет, нужно его отблагодарить. Может не так скучно будет? Быстро влезаю в другие джинсы, не такие тонкие, убираю чёлку ободком и вылетаю в снежную пыль. Сам не понимаю, зачем. И почему так волнуюсь. Он сидит на своём байке, вытянув длинные ноги в обтягивающих брюках и курит. Выдыхает дым в снег, чуть задрав голову. Интересно, этому парню хоть до чего-то есть дело?... На середине пути сбавляю шаг. Хочется рассмотреть его, но на расстоянии. Он медленно поворачивает голову и кивает себе за спину. - Прыгай. - Это может быть опасно. - Я ещё не пил. - я уже говорил, что он очень странно улыбается? - Не бойся, не уроню. Садись. - Но... - Что ты, как девчонка? - его смех оказался таким же странным, как он сам. - Я постараюсь не гнать сильно. Он протянул мне шлем, и я, чёрт знает почему, взял его. Ну вот, волосы примнутся... Стою, как дурак, со шлемом в руках, а на голову сыплет снег. - Одевай и садись. И шарф намотай, а то уши простудишь. И я залез на это чудовище. Что мне оставалось? И только я сел, как этот... индивид тут же дал по газам. Всё вокруг замелькало так быстро, что у меня голова закружилась. Я вцепился в его мягкую кожаную куртку как в спасательный круг, зажмурился и прижался к нему так, чтобы шарф не слетел. И это называется "не гнать сильно"?! Через минут десять этого кошмара, он так же резко затормозил у какого-то неприятного на вид заведения. Оглянулся на меня и хмыкнул. - Тебе, наверное, такие заведения не по вкусу, ребёнок. - он задумался, пока я стараюсь отдышаться. Руки разжать не хватает сил. - Да. Ладно, поехали в другое место. - Только... Помедленней... - как выяснилось, у меня пересохло горло. Интересно, почему я не спросил его имени? - Не бойся, ребёнок. - он не говорит, он как-то шелестит. И это скорее интригует, чем пугает. - М. - киваю и чуть расслабляю руки. А то как-то глупо выглядит. Тихий ресторанчик. В такие ходят семьями. Я - никогда не ходил. Уютно, мягкий свет, приятно. Он садится за столик и жестом предлагает мне сделать то же самое. - Что будешь? - он углубляется в изучение меню, а официант смотрит на меня. Чёрт, неужели узнал?.. Поднимаю на него умоляющие глаза. - Чай.. С мёдом. - мой голос больше похож на писк котёнка. Ужас какой. Мой "похититель" ещё долго смотрит в меню, потом на меня. - Угощаешь? - киваю. - Хорошо. Тогда мне вот этот коктейльчик, кофе и салат. Любой. - и улыбается снова. - А Вы, молодой человек? Только чай? Боже, да я и чаю не хочу! Хотя... - Чизкейк с шоколадом. И сок. Апельсиновый. Официант уходит, загадочно улыбаясь, а этот парень уставляется на меня. Неуютно, словно под кожу лезет. - Татсуро. - Что "Татсуро"? - Я - Татсуро. Какой-то ты странный, ребёнок. - Я не ребёнок. - щёки сами собой обиженно надуваются. - Я Таке. Такеру. Очень приятно. - слегка наклоняю голову. А Татсуро вдруг рассыпается колючим смехом, похожим на ёлочные иголки. - А говоришь - не ребёнок... Стоп! Татсуро? Тот самый?... Я, конечно, не фанат такой музыки, но когда тебя ворует практически живая легенда... Видимо, эти мысли рисуются у меня на лице: Татсуро чуть раздражённо выдыхает и откидывается на спинку. - Автограф не дам. - А мне и не нужно. - показываю самый кончик языка. - Я сам могу тебе дать. - Хм? Обидно. Скрещиваю руки на груди и тоже откидываюсь назад. Сдуваю прядь чёлки с лица. - Даа...Видимо, работа в крутой компании не означает тотальную популярность... Как печально... Вот теперь он явно ничего не понимает. Даже вперёд подался немного заинтересованно. - Ты о чём? - PSC. Ну, есть такая компания... - ехидно щурюсь. Обычно я чувствую себя неуютно с чужими людьми, но с ним всё иначе. Будь он хоть трижды легенда и трижды мрачный суровый рокер. - Есть... - кивает. - И что? - Я в ней работаю. Ну, музыка, гастроли.. Этим не только MUCC занимаются. - Извини... - совсем потерялся. Йес! Будет, что внукам рассказать! Самого Татсуро засмущал! - Просто я... - ... только GazettE знаю, потому что они крутые и тяжеляк играют, ага. SuG. Это моя группа. Я вокалист. Вот. Приятно познакомиться ещё раз. - Ну ты даёшь, ребёнок... - кажется, он немного потрясён. Льстит, хоть и не пойми, с чего. - Я тебе представился. Та-тсу-рооо. - Прости-прости, Та-ке-ру-кун! Он странный. Такой... Непонятный. Высокий. И очень взрослый. - Сколько тебе лет? - 22. Будет скоро. - ну вот, сейчас начнётся... - Большой. - этот смешок похож на комочек белой ваты под ёлкой. Не такой, как были раньше. - Отстань, мистер Большой-и-Взрослый Татсуро. Сейчас уйду, не расплатившись. - Я знаю твой адрес, ребёнок. Так что не отвертишься. Потом мы говорим о странном, пьём глинтвейн. Я много смеюсь, дурачусь, Татсуро говорит ровно, и я вдруг понимаю, что его мрачность - это только внешнее. Он добрый. Гламурный, разбирается в шмотках покруче Чию и Мияви, наверное. Забавно так. А ещё он очень одинокий. Не тоскливо и как-то там ещё, а просто - одинокий. Мне кажется, он не особо от этого страдает. Факт просто. Потом мы едем на его мотоцикле, я ору, как резанный, потому что выпил много, и хотя Татсуро - больше, мне страшно. Каким-то чудом добираемся до моего дома и я целый. - Ты один живёшь? - Да. Всю жизнь об этом мечтал. - Не скучно? - Иногда. - Не пригласишь? - Извини. - Снег усиливается. Береги уши. Откуда он знает? Он подходит вдруг близко-близко и натягивает мне шарф по самые глаза. Пар из его рта напоминает старинные гравюры. - Я заеду за тобой как-нибудь. - среднее между вопросом и утверждением. - М. - среднее между "да" и "да, конечно!" Татсуро улыбается, и я смотрю сквозь матовое стекло на удаляющиеся красные лампочки его мотоцикла. *** Третий день подряд ловлю себя на том, что постоянно прислушиваюсь к звукам за окнами. Смешно от самого себя. Сегодня была репетиция, такая долгая, наверное, год. Я не думаю о Татсуро. Просто постоянно чего-то жду, тоненько и еле заметно. Это как в детстве, за месяц до Рождества. После репетиции Юджи потащил меня на какую-то очередную модную тусовку. Точнее - Юджи и Чию. Они всегда вместе, как мне кажется, скоро срастутся. Им бы только веселиться, два балбеса. Тусовка оказалась смертельно скучной, не смотря даже на дико пьяного Бё-сана, который ближе к ночи устроил сеанс стриптиза. Брр, ну и что в этом хорошего и интересного?... - Чию, я домой. - и чтобы не стал отговаривать, широко зеваю. - И как ты ещё со скуки не повесился, с таким образом жизни? - Сейчас почти одиннадцать вечера. Мы работали с девяти утра. Тебе не кажется логичным то, что я устал? - Уговорил! Ладно, скажу Юджи. Послезавтра эфир. Прищуриваюсь и даю ему щелбана. - Я знаю, Чи-ю-кун! Не умничай много, морщинки на лбу появятся. - Правда?! О, Боже, нет! Всё, больше никогда не буду умничать! Он всегда так делает. Актёр, ага. Сделал перепуганное лицо и умчался в толпу. Наверное, к своему "близнецу" Юджи. Выхожу на улицу. Ветер, сильный и ощутимо холодный. А утром было солнышко, я не взял шарф. Такси прибыло минут через десять. Я успел замёрзнуть и расстроиться. И в качестве компенсации самому себе - дорогу проболтал по телефону с Масато ни о чём. - Ладно, я приехал домой. До воскресенья. Складываю телефон, расплачиваюсь с таксистом. На дорожке к двери дома виднеются заметённые мелким снегом следы. Видимо шёл снег. Почтальон, что ли, приходил?.. Подхожу к двери, на коврике лежит клочок бумаги, криво вырванный из блокнота. Желтоватая бумага, без линеек. Хм. Захожу на кухню, кладу листок на стол. Переодеваюсь в домашнее, ставлю чайник. Банка с мёдом оказывается почти пустой. - Вот невезуха... В магазин идти лень... Сажусь за стол с чашкой горячего мятного чая. Долго смотрю на листок бумаги. Интересно, от кого это?.. Лист сложен вчетверо. Ровные, очень мелкие канджи. "Где тебя носит, ребёнок? Я тебя почти три часа ждал. Дети должны быть дома в девять часов вечера. Между прочим я замёрз." Перечитываю несколько раз. Потом ещё разок. Да, я не ошибся. "...три часа ждал." Сам не понимая, почему, расплываюсь в глупой улыбке. Это так... Приятно? Ну да. Взрослый, совсем взрослый мужик. Звезда и всё прочее. Сидел на своём мотоцикле у моего дома. Мне хочется представить всё в мелочах: кожаная куртка с клёпками под горлом, узкие джинсы, волосы собраны в свободный хвост и прядки над ушами выбились. Он курит, олицетворяя просто буддийское спокойствие. Сыплет мелкий снег, остаётся на его плечах и исчезает в прозрачных облачках сигаретного дыма. Он ждал меня. Меня. Почему? - Я не ребёнок... Не могу перестать улыбаться. Весь следующий день сижу дома. Долго себя отговаривал, но, всё же, поискал в интернете немного о нём. Тридцать один год. Мама дорогая. На сцене уже целых тринадцать лет. Ого-го. "В 2000 году 8 июня на live-выступлении в Синдзюку, вокалист MUCC Ивагами Татцуро заявляет, что TATOO умер, и отныне он будет петь под своим настоящим именем - Татсуро. " Боже, да он псих. Хотя... Шутка вполне в его духе. Аж холодок по коже пробежал. А в воскресенье у нас эфир, в пять часов уже надо быть на радио. Перед выходом из дома пишу записку и прикрепляю к двери. "У меня эфир, буду дома после девяти." Эфир оказался весёлым и шумным. Не хочу даже уточнять, благодаря кому. До дома меня подвёз Масато. - Что это? Смотрю на свой дом, и улыбаюсь до ушей. Быстро беру сумку и наматываю шарф. - Гости. Ладно, до вторника. - Ага... Гости... - Масато смешно покачал головой и уехал. Кажется, он сильно удивился. Подхожу к этому огромному железному чудищу. Татсуро, как я и предполагал, курит, глядя в небо. Тихонько кашляю. - Привет, ребёнок. - Интересно, ты помнишь моё имя? - Такеру. - кивает. - Поехали? Киваю и сажусь за его спиной. Он передаёт мне шлем. - Держись. Хотя сегодня честно поедем медленней. Мы едем куда-то, я рад, что не идёт снег. Татсуро что-то напевает, это можно услышать, если незаметно приложить ухо к его спине. Как-то всё странно. Мы едем бесконечно-долго, постоянно куда-то сворачиваем и я уже перестал следить за маршрутом. С Татсуро очень спокойно. Я просто точно знаю, что он защитит меня от всего на свете. Может быть...? Мы останавливаемся недалеко от Токийской Телебашни. - Хочешь мороженого? - чаще всего его голос похож на низкий гул. Сейчас - тихий и немного смущённый. - Татсан. Я не ребёнок, говорю же! Хватит уже. - улыбаюсь и утыкаюсь лбом в его спину. - Но мороженого хочу. Он слезает с мотоцикла и протягивает мне руку. Такую широкую и сильную ладонь в кожаной перчатке без пальцев. Киваю с улыбкой и слезаю сам. Он хмыкает, убирает руки в карманы и идёт к площади перед башней, я топаю за ним. Сумка не очень удобная, постоянно слетает с плеча, вешаю её на локоть, но так тоже неудобно: я не успел вынуть всё барахло, которое мне сегодня дал Чию. - Давай. - Что давать? - Господи, ребёнок. Не глупи. Он берёт мою сумку и закидывает её на плечо. А мне начинает нравится то, как он говорит слово "ребёнок". Не высокомерно, а как-то тепло. Улыбаюсь. Он так смешно смотрится, весь в чёрном и с моей большой белой сумкой, на которой висят брелки из розового меха и блестючих клубничек. - Очень мило. - Хочешь на обзорную площадку? - Хочу. Мы поднимаемся на бесконечно-долгом лифте, Татсуро молчит и смотрит на меня.. не могу определить, как. От этого немного неуютно. - Я про тебя почитал в интернете. - Я про тебя тоже. Твоя выходка с объявлением собственной смерти чудо, как хороша. - Вот как. А про тебя очень мало всего. Точнее много, но всё не по делу. Я даже послушал немного. - Не уверен, что хочу слышать твоё мнение. - двери лифта открываются и мы идём в ресторан. - Ну.. это очень... мило. - Я же говорил. - Нет, мне даже кое что понравилось. - и он на меня глянул так, что я вздрогнул. Серьёзно и предельно-внимательно. Киваю. - Могу сказать о тебе тоже самое, кроме слова "мило". - Спасибо. - Татсуро подходит к ресепшену. - Столик у окна есть? На двоих. Администратор кивает и ведёт нас к столику, маленькому и уютному. У самой прозрачной стены. Опускаю глаза и вижу огромный Токио под собой. - Я тут никогда не был. - улыбаюсь немного виновато. И вправду, веду себя, как ребёнок. Татсуро неопределённо хмыкает, садится за стол и сразу достаёт сигареты. Отрываю взгляд от города, кишащего крохотными огоньками и смотрю на него. Кажется, произошла та самая "мелочь". Когда он тушит сигарету о дно пепельницы, я сажусь напротив. - Расскажи мне что-нибудь. - Например? Он пожимает плечами, показывая, что это не имеет значения. - А ты любишь современное искусство? - Не особо. Со скуки пошёл на ту выставку. - Вот и я. Должен был пойти с Юджи, но он умчался на другую тусовку. Он страшно любит модные места. - Это тот маленький и смешной? На девчонку похож, да? - Только при нём не вздумай этого сказать! - Юджи ужасно бесится, когда его называют женственным, - Будет апокалипсис. - Грозный гитарист. - Татсуро смеётся, тихо и похоже на мокрый туман. А у меня сердце заволакивает теплом: он даже запомнил состав моей группы. Это так приятно! Так... - Ужасно грозный. А ты со своими дружишь? - Ну как... С Миясаном часто пить ходим. Юкке - такой... ну он вообще ребёнок, даже игрушки собирает. Но он классный, да. А Саточи чаще всего тихий. Но если выпьет - ложись и прикрывай голову. С ними весело. И очень легко работать. - Мне кажется, что я не слышал басиста лучше Юккэ-сан. - это правда, я вчера сидел и слушал. Громко, конечно и грубо. Но музыканты у Татсуро просто убиться от зависти. - Я ему передам. Он порадуется. Подходит официантка и ставит на столик огромную миску мороженого. Просто гигантскую. Смотрю на неё в ужасе. Потом рядом появляется чашка кофе, чёрного, как его глаза, красивый бокал с чем-то красно-жёлтым, дымящимся и пахнущим апельсинами. - Что это? - Я не знал, какое ты любишь. - и это для него тоже очень просто. Обычно. - И я взял всего подряд. - Я это год есть буду. - Справишься, ребёнок. - улыбается и смотрит в окно. Потом рассказывает о Мия-сан, очень много и подробно. Думаю, они хорошие друзья. Я ковыряю мороженое, оно вкусное и вокруг пахнет его сигаретами. Я ненавижу табачный дым, но сейчас нравится. Точно, всё совпадает. - Татсуро... - М? - Покатай меня. Он встаёт, проходит мимо меня и треплет меня по волосам. - Поехали. А теперь всё стало немного иначе. Теперь мне так хочется его обнять, ухватиться за его куртку. Ещё несколько часов назад это было так просто, а теперь - страшно. - Ты чего? Держись. - М. - киваю, но сижу, как сидел, вцепившись в свою сумку. - Ребёнок, ты свалишься. Хватайся давай. Кажется, мои щёки стали пунцовыми. Татсуро слезает с мотоцикла и смотрит на меня, долго смотрит. Его глаза смеются, а я смущаюсь всё больше. - Двигайся. - не понимаю, - Давай, двигайся. - он подталкивает меня ближе к рулю, потом садится сзади и я оказываюсь в кольце его рук. Уютно и ужасно смущает. Он одевает на меня защитный шлем и кладёт руки на руль, - Немного голову наклони, чтобы я дорогу видел. Поехали? - Поехали. И снова мимо пролетают улицы и огни витрин, только я не обращаю внимания. Теперь мне совсем хорошо слышно то, что он напевает. Какая-то красивая мелодия, хоть он и фальшивит немного. Это так мило. Так, Такеру! А ну ка прекрати вести себя, как идиот! Кто там говорил, что будет вести себя, как взрослый человек? А то мало того, что он тебя ребёнком считает, так ты ещё и радостно это подтверждаешь! Дурак, честное слово. Так что успокойся и возьми себя в руки. Самобичевание мне всегда помогало: вышло хоть немного расслабиться. Татсуро едет без шлема, и мне мой тоже не нравится. - Останови, пожалуйста! - стараюсь погромче кричать, и мотоцикл останавливается, - Хочу снять эту штуку. Ничего не видно в ней. - Это опасно, между прочим. Да и полиция не порадуется. - Но ты же со мной. Аргумент оказался весомым. Теперь хорошо, только холодно и в уши дует. Татсуро смеётся, когда я наматываю шарф, и мы едем дальше. - Почему ты меня ждал тогда? У моего дома. - говорить не очень удобно, но я начинаю скучать. - Чёрт его знает. Приехал потому что. - Хорошо. А почему ты приехал? - Ребёнок. - строго так. Ну уж нет, мне надо знать. - Ну почему? - Потому что хотел тебя увидеть. - Вот как. Снова молчим. Мне нравится ехать, скорость и то, что он рядом. Через некоторое время я начинаю зевать. Смотрю на маленькие часы на приборной панели: начало третьего ночи. - Ночь на дворе. - Спать хочешь? Тогда сейчас отвезу тебя. Мы доезжаем до дома, это оказывается очень близко. Стоим у его мотоцикла. Я смотрю ему в глаза, а он улыбается почти незаметно. А я поднимаюсь на носочки, но этого всё равно мало: поднимаю руки и беру его за ворот куртки. - Наклонись немного. Его глаза смеются громко и весело, он наклоняется, а я прикасаюсь к его губам. Не особо мягким, прокуренным. Забавно. И странно. Я отстраняюсь через несколько секунд. - Ты не ответил. - Ребёнок. Ты делаешь просто восхитительные глупости. Останавливаюсь в последний момент и не дуюсь. Всё. Ребёнок больше не будет ребёнком. А Татсуро вдруг сгребает меня в охапку, прижимает к себе и целует. Я чувствую всю его силу, безграничную, внутреннюю силу. Спокойствие в нём бурлит пастельными пятнами, и целоваться с ним приятно. Я один раз целовался с парнем: мы как-то ужасно напились с Юджи и нам стало интересно. Но с Татсуро всё иначе. Потому что серьёзно. Чёрт подери, я влюбился. В первый раз в жизни. От осознания этого в голове начинает гудеть. А Татсуро меня отпускает, треплет по голове и улыбается. Тепло улыбается, совсем не так, как раньше улыбался. - Я заеду завтра и твоя работа меня мало беспокоит. - Репетиция у меня... - И у меня. Так что после. В восемь. Репетиция у меня в четыре, нифига не успею. - В девять. И давай в "Sora"? Неплохое место, тихое. Знаешь? - Знаю. *** Выхожу из студии с Чию и Масато. Юджи и Пей остались что-то дорабатывать. Прямо перед дверями здания стоит Татсуро. Мотоцикла нет. - Это же Татсуро... - говорит Чию и как-то смешно сглатывает. - Татсуро. - киваю. - Что он тут делает?.. - Йо, ребёнок. - он отлепляет себя от стены и тушит сигарету о мусорку. - Привет. - Не понял я чего-то. - говорит Чию и переводит ошарашенный взгляд с меня на Татсуро и обратно. - Ты чего не на колёсах? - Погулять хочу. Пойдём? - Пока-пока, ребят. В четверг в три. - показываю им "виктори", страшно довольный собой, и иду к нему. - Пошли. - На днях я видел Татсуро у дома Таке. Таке сказал, что это его гость. - тихо сообщил Масато. Мне хочется крикнуть "ЙЕС!", но я спокойно иду дальше. - Куда пойдём? - Давай лапу. - он спокойно сжимает мою ладонь, когда мы сворачиваем за угол. У него очень сильные руки, мне нравится. - Может в парк какой-нибудь? - Я немного вырос из этого. - Не придумывай. Ты любишь воздушные шары? Смотрю на него, как на дурака. Люблю конечно. Ужасно люблю. Только фигу я в этом признаюсь. Пожимаю плечами. - Ребёнок, не строй из себя большого и взрослого. Тебе это не идёт. - Ничего я не строю. Ладно, в парк, если хочешь. - "Если хочешь". - он хмыкает. - А я, между прочим, влюбился. - Да? И в кого же? - В одного забавного ребёнка. Боже, как у него всё просто! - Это надо было сказать как-то романтичнее, мне кажется. Татсуро останавливается, встаёт передо мной и смотрит сверху вниз. Улыбается загадочно. - Такеру. Я влюбился, как мальчишка. В тебя. Вот. Поэтому предлагаю тебе и руку и сердце. В довершение этой, по истине потрясающей тирады, он опускается на одно колено и протягивает мне руку. Мне становится смешно и очень... Хочется прижать ладошки к лицу и запищать. - Романтичнее не могу, прости. А я кладу руку в его протянутую ладонь и улыбаюсь, как могу спокойно. - Принято. Он встаёт и снова смотрит на меня. Только теперь - серьёзно и немного мрачно. - Я ревнивый собственник. Я индивидуалист, эгоист и часто бываю циником. Я люблю выпить и погонять на байке. Я не прощаю измен и часто сержусь. "Принято" по-прежнему? Я немного думаю. Прикидываю. - Я обидчивый, капризный романтик. Я ценю одиночество и общество своих друзей. Я не знаю, ревнив ли я, потому что никогда не влюблялся раньше. Я щепетильный аккуратист и люблю порядок во всём. Я всегда делаю то, что хочу. И очень придираюсь к мелочам. Ну как? - Принято. - странно, как у него получилось так скопировать мои интонации? Мы берёмся за руки и идём в парк развлечений. Татсу пытается впихнуть мне воздушные шары, мороженое и посадить меня на все карусели. Думаю, ему это много интересней, чем мне. Я не соглашаюсь, потому что всё должно идти по моему плану. - Я заеду за тобой через час, хорошо, ребёнок? - Давай я сам доеду. Я не барышня, ничего со мной не случится. - Как скажешь. Тогда через час в "Sora". За два месяца наших отношений этот бар стал "нашим" местом. Татсу часто бывает у меня дома. Это немного странно для меня, и всё ещё непривычно. К нему я ходить не люблю: типично холостяцкая квартирка, ужасный бардак и всё тёмное. Я познакомился с его согруппниками. Юккэ-сан очень хороший, с ним легко и "можно". Сам не понимаю, почему, но Татсу разрешает мне дружить с ним. И я познакомил его со своими ребятами. Чию впал в какой-то благоговейный ступор, и теперь постоянно у меня расспрашивает о Татсу. А Юджи откровенно ржёт над тем, что "дружит с геем". И ещё над тем, что у меня такой большой, старый и мрачный мужчина. Всё так мило. Нет, Пей не вполне нас понимает, но молчит в тряпочку. И правильно. Кстати, как и Саточи-сан. Татсу таскает меня по всем возможным детским мероприятиям, покупает мне плюшевые игрушки и кормит сладким. Мне пока никак не удаётся доказать ему, что я взрослый. - Здравствуй, ребёнок. - В баре темно и "наш" столик в самом углу: он целует меня в щёку. - Здравствуй, щенок. Я скучал. Слово "щенок" появилось случайно и моментально к нему привязалось. В этом прозвище нет ничего высокомерного, просто он правда немного похож на щенка. И носится за мной так же. Мне нравится. Татсу постоянно заставляет меня чувствовать себя любимым и нужным. - Я тоже. - он затаскивает мои ноги себе на колени. -Что у тебя на голове? - Волосы. - смеюсь и растягиваю одну кудряшку. Если честно - идиотство страшное, но работа есть работа. - Они розовые и круглые. - Новый имидж группы. - У всех такие? - Нет, только я удостоился. Не нравится? - Не очень. - Как грубо. - Зато правда. - он тоже легонько дёргает меня за прядку, - Но я люблю тебя. - Я тебя тоже, щенок. - я целую его родинку на щеке. Эта родинка меня просто завораживает. На первый взгляд, в нём нет ничего, над чем можно было бы умилиться, нежно улыбнуться или счастливо повздыхать. Но это только на первый взгляд: на фоне его грубости, замкнутости, так мило выглядят его редкие улыбки. Нежность кажется совсем огромной, а его забота немного отеческая. И я люблю его, сильно-сильно. И не думал, что могу так. - Я хочу кофе. Покуришь? Я не курю и не люблю, когда курят. И ещё, до него, я не любил кофе. Но теперь я пью его тоннами и обожаю, когда он курит рядом. - Я завтра пойду на одну вечеринку. Это на всю ночь. - С кем? - С ребятами. Напоим Саточи, поржем. - С кем ещё? - Должен быть Гара с Тэтсу, Сатоши, наверное. Ну.. Он по-любому с собой Рё притащит. Акира возможно с Тадаши. Удивительно, но я уже давно выучил все эти имена. Хотя Татсу так и не запомнил и половины мои знакомых. - Рё? - скрещиваю руки на груди. Мне нравится Рё, он весёлый и милый. Больной немного на голову, но это придаёт ему очарования. Пожалуй, он нравится мне слишком. - Ревнуешь? - Ревную. - Малыш, я бы позвал тебя с собой, но ты там со скуки повесишься. - Да я понимаю. Просто для проформы ругаюсь. Кури давай. - мне принесли кофе, - Тогда я завтра с Торой по магазинам погуляю. - На Гиндза? - Наверное. - Подожди. Тора? - Ой, щенок, ну не начинай, а? Татсу никогда не сердится "для проформы", он просто нечеловечески ревнивый. - Я не начинаю. Тора мне не нравится. - Почему, интересно? - Потому что. - он прикуривает и выпускает тонкую струйку дыма в мой кофе. - Не вредничай. У Торы невеста есть. И он её любит. - Всё равно. - Хорошо. Тогда с кем мне можно пойти? Юккэ-сан идёт с тобой. Или мне весь день дома сидеть прикажешь? - Приказал бы, да ты не послушаешься. - Я тебе сейчас в нос дам. А он жмурится, улыбается и целует меня в висок. - Просто я волнуюсь. - Просто ты мне не доверяешь, или ты слишком не уверен в себе. - Ребёнок, ты зараза. Ладно уж, иди со своим Торой. Но лучше с кем-нибудь другим. - Ну с кем? - С Майкой например. - Щенок, ты идиот? Я видел Майю один раз в жизни. - Ладно. Тора победил. - Кретин. *** Мы сидим у меня дома, я пытаюсь отредактировать новый текст, а Татсу сосредоточенно наматывает рукав моей любимой кофты себе на запястье. - Двадцать один оборот. - Что? - Зачем тебе такая дурная кофта? - Чтобы тебе было чем заняться. - Таке, я хочу погулять. В каком-нибудь смешном месте. Ты слишком много работаешь. Я слишком много работаю, я хочу в смешное место, огромный торт и дурачиться. Но я не могу себе этого позволить. С появлением этого человека в моей жизни - детство кончилось. - Смешных мест мне на работе хватает. - Вредина. Почему ты постоянно что-то из себя строишь? - Ты о чём? - Проехали. Татсу постоянно бурчит про то, что я себе напридумывал. Что быть взрослым - мне не идёт. А у меня Семья. Ответственность и обязательства. Плюс работа, друзья и Юджи со своими тусовками. Я хочу стать взрослым. Я хочу... я хочу, и всё будет именно так. Татсу мрачнеет. Сердится. Много молчит. Мы вместе уже полгода. После моего очередного отказа пойти кататься на каруселях: - Таке. Если ты не перестанешь вести себя подобным образом, я тебя брошу. Я распахиваю на него глаза. Он часто угрожал, но не расставанием. Я пугаюсь, правда пугаюсь. Но я уже так привык к своей роли.. - Ну ты чего, щенок? Что тебе не нравится? Он отходит на пару шагов вперёд и снова смотрит в небо. Он так делал до того, как мы стали встречаться, и это немного пугает. Потому что его такого совершенно невозможно понять. Он весь в себе. И снова чувствуется это вселенское спокойствие, граничащее с равнодушием. - Я хочу заезжать за тобой. Провожать до дома. Покупать тебе глупости. Учиться у тебя дурачиться и смеяться над ерундой. Ухаживать за тобой, понимаешь? - он оборачивается и его глаза холодные. Сглатываю. - Потому что ты ребёнок. Я полюбил ребёнка. А кто сейчас стоит передо мной, я не знаю. Зазнавшийся, потерявшийся в своих глупых "планах" парень. Я не могу любить его. Я люблю Такеру. С идиотской белой сумкой, в огромном шарфе. Того, который смущается обнимать меня, сидя на моём мотоцикле. Того парня, который радовался, как дитё, когда смотрел на Токио с высоты телебашни. На глаза наворачиваются слёзы. Мысленно даю себе пинка и не могу сказать ни слова. Это больно. Чертовски. - Ну вот. - он подходит ближе и наклоняется к моему лицу, - Ты же хочешь расплакаться. Но нет, тебе имидж не позволяет. - Татсу... - В общем так. Либо ты начинаешь быть самим собой и прекращаешь этот идиотизм, либо - нам не по пути. Ещё одна мысленная пощёчина снова удерживает слёзы, я рад, что держал руки в карманах: их можно со всей силы сжать в кулаки. Он смотрит на меня выжидательно, руки тоже в карманах, согнулся чуть ли не в двое. Сейчас я особенно остро чувствую разницу в росте. - Татсу, но почему? Почему ты не позволяешь мне быть взрослым? Самостоятельным, сильным? Это плохо что ли? Я не понимаю! - Я не запрещаю тебе "быть взрослым". Подрастёшь, повзрослеешь по-настоящему, и пожалуйста. Просто я ненавижу притворства. Особенно бессмысленного. - он не двигается, прожигает меня своими колючими чёрными глазами. Хочется кинуться ему на шею и спрятаться. - Почему ты думаешь, что это притворство? - не дуть щёки. Смотреть смело. Доказать. - Потому что это оно и есть. - Нет. - Что ж. - Татсу выпрямляется, поднимает голову к небу и потягивается, - Ааа, спина затекла. - такое весёлое равнодушие, словно мы говорим о чём-то обычном, - Так тому и быть. Такеру-кун, не глупи больше, пожалуйста. И теперь думай не только о своих прихотях, хорошо? - я хлопаю глазами. Не расплакаться. Боже, он сейчас это скажет!.. Паника больно бьёт по солнечному сплетению. А Татсу легонько хлопает меня по макушке, - Ну.. Тогда пока? Береги себя. Жалко, что так вышло: оказаться менее дорогим, чем твои глупости. И уходит. Прямой и длинный. Равнодушный. Совсем чужой. Хочется закричать, побежать, влепиться щекой в его спину, ни за что не отпускать. Вымолить прощения. Но такие, как Татсуро - не возвращаются. Медленно разворачиваюсь и иду в противоположную сторону. Теперь нет смысла прятать слёзы. И можно завыть в голос. И мазать слёзы по щекам, проклинать это чёртово лето, подступающий сентябрь, идти в никуда. Вот так. Молодец, Таке. Потерял того, которого любишь. Дней пять-шесть прошло, я не хожу на студию, не выхожу из дома. Он должен приехать. Должен! Постоянно вслушиваюсь в тишину за окнами. Иногда кажется, что тормозит мотоцикл. Тогда я выбегаю из дома и смотрю на пустую дорожку. Татсу не приедет. И не позвонит. Он всё решил. В этом мы с ним похожи. И во имя чего я всё это делал?.. Горло, кажется, ссохлось от затянувшегося молчания. Парни обходятся моими сухими смс и ничего не требуют. Только Чию каждый вечер интересуется, жив ли я. Отправляю пустые смс: жив. Жив, хоть и не хочется. Потом проходит ещё одна неделя, превращённая в немую кашу из страхов и бессонницы. По дому разбросаны его мелочи: зажигалка, огромная майка, карандаш для глаз, зубная щётка. Его кружка на кухне, его полотенце в ванной. Какие-то его записочки, когда он уезжал утром и не хотел меня будить. Всё это представляется мне вовсе невыносимым. Интересно, ему плохо? Плохо без меня? Не может же щенок взять так просто и разлюбить меня? Не может. Точно не может! Боже, я долен его вернуть, я же просто свихнусь иначе! Хотя бы попытаться. Доказать ему... Трубку он берёт не сразу. Голос собранный и спокойный. Мне думается, что он долго думал, отвечать ли на звонок. Страшно. - Чего молчишь? А я не могу издать ни звука: горло заболело и все мысли исчезли. Я же не успел даже подумать, что сказать. - Ребёнок?.. Стискиваю зубы и набираю в грудь воздуха. - Привет. - голос ужасно шершавый и неприятный. У меня. И ноги становятся ватными. - Привет. Простыл? - Молчал много. - М. Пауза. Я так боялся этих пауз! Мне нужно придумать.. придумать Слова. - Татсу... Слышу какой-то шум на заднем плане. Кажется, голос Мия-сан. Лоб обдаёт жаром. Он ждёт. Кажется, ему скучно. - Чем... чем занят? - Стою в аэропорту, жду самолёт. - Куда?... - В Париж. У MUCC сейчас нет гастролей. Я это точно знаю. - Зачем? - Это допрос? - смешинка каркающая, не его. Не его. Не мне. - Нет. - Ты что-то хотел? - Да. - И?... - Хотел тебя поцеловать. - смущение такое глупое, что вываливается в трубку тихим всхлипом. - Извини. - ни грамма сожаленья. - Щенок... Я не могу без тебя. Слёзы. Глупые и огромные, как в детстве. Я больше не буду кусать губы и сдерживаться. - Я... Я.. люблю тебя... - Ты плачешь? - лёгкий налёт вопросительной интонации. Словно для вежливости. Молчу, только всхлипываю. Прижимаю трубку к уху изо всех сил. - Ребёнок? - Да?... - Ты плачешь. - он улыбается?! Он улыбается там! Мне так больно, а он!... - М. - что-то похожее на утверждение. - Почему? - Потому что.. Потому что я без тебя. Потому что мне страшно и холодно. Потому что ты не надевал на меня шарф и у меня болят уши! - обвинения. Обида, огромная и болезненная, - Потому что ты летишь в Париж и не говоришь мне, зачем. - Ребёнок, сейчас лето. - Всё равно болят. Им нельзя ветра. Зачем тебе в Париж? - Я должен отчитываться? - откровенное веселье. Как пощёчина. - Нет. - Я лечу в парижский Диснейленд с Рютаро. Потому что он захотел. Ещё одна пощёчина. Ревность. Это не какой-то там "укол", это как пулей на вылет: огромная, злая. - Почему?... - Потому что ты не хотел. - Я хотел. - Но не говорил этого. Извини, мне нужно идти. Лечи уши. - НЕТ! Не клади трубку! Пожалуйста! Татсу... Щенок, не лети! Ну пожалуйста! Щенок... - Ребёнок, не кричи так. Ты ревнуешь? - Не одному тебе ревновать. - Помнится, меня никто не остановил, когда я уходил. Мне померещилось, или в его голосе точно такая же обида? - Прости. Я должен был... - Должен. Но не остановил. Что изменилось, ребёнок? Две недели прошло. Скучно стало? - Не говори такие страшные вещи. - жалобно. - Я говорил тебе, что умею быть грубым. - альтернатива "извини". Бурчит. Господи, КАК я его люблю!... - Щенок, не лети, пожалуйста... - И что ты предлагаешь? - Отведи меня куда-нибудь... - слёзы уже не текут, но голос стал совсем противным. И голова болит. И... - В смешное место. - Я не ослышался? - Нет. Я хочу в смешное место, сладкого и с тобой. - Хм. Но я пообещал Рюто. Мы уже багаж сдали. - Плевать! Рюто не ребёнок! Он поймёт! - А ты? Ребёнок? - снова улыбается. Я слышу. Секундно молчу. Закусываю губу. - Ребёнок. - тихо. Ненавижу сдаваться. Но я люблю, люблю, и всё тут. - Что ты сказал? - Чёрт подери, щенок! Я сказал, что я ребёнок, да! Глупый капризный ребёнок, который хочет, чтобы его покатали на мотоцикле! Немедленно! - Какой злой ребёнок. - если его не знать, можно подумать, что он издевается. Нет, я же её слышу. Такую тихую нежность в голосе. - Татсу, ты меня разлюбил? - в лоб. И замираю. Потому что он молчит. Долго. Непозволительно долго. - Не знаю. Телефон выскальзывает из рук и падает на колени. Во мне что-то оборвалось. Через несколько секунд из динамика раздаётся тихое "да чёрт с этим Парижем" и короткие гудки. Потом время замирает на бесконечные сорок с лишним минут, срастается в одно мгновение. Вздрагиваю от писка телефона. "Выходи давай". Вскакиваю, и, как угорелый, несусь через всю комнату, сшибая что-то по пути, врезаюсь в стену, не могу открыть дверь. Наконец она поддаётся, я бегу по дорожке, забыв одеть шлёпки, слёзы снова застилают глаза, потому что вот он, стоит в нескольких метрах перед своим монстром чуть склонив голову. Стоит, он приехал! Бегу со всех ног: кажется, что если опоздаю хоть на секунду, он исчезнет. Не сбавляя скорости, хватаю его за плечи, подпрыгиваю и обнимаю ногами, крепко скрестив их за его спиной. Утыкаюсь носом в его шею. Он немного пошатывается, но стоит. - Щенок... - я ему всю рубашку слезами измажу. - Щенок... А он осторожно меня обнимает, поддерживает и молчит. - Не разлюбил. - тихо, но так тепло. И строго. Сердится. Потому что я глупый. - Я глупый, ужасно глупый... Щенок, не оставляй меня... - Я уже отвык от тебя. Ты такой маленький... - он обхватывает меня поудобнее, и кладёт одну руку мне на затылок. Чуть поворачивает голову и кусает за ухо, - Перестань плакать. Только головой мотаю. Не получится перестать. Потому что было очень страшно. - Я хочу в смешное место. - тихо и капризно. Он сжимает меня так сильно, что становится нечем дышать. - Я большой дяденька для смешных мест. И ты, кажется, тоже. - Нет. Я хочу. Мне можно. Он коротко смеётся. - И чего ребёнок ещё хочет? Обнимаю его крепче, прижимаюсь, как могу. И больше никогда не отпущу. Ни за что. - Ребёнок хочет сидеть на твоём мотоцикле, быстро ехать, визжать и... Отрываюсь от его шеи и заглядываю в глаза. Потом целую. Нежно, как могу, виновато, как могу. Он отвечает не сразу, сдержанно, словно наказывает. - Может ты ещё и шар воздушный хочешь? - И новую сумку. От старой брелок отлетел. - надуваю губы. - Розовый. И пушистый. - Точно. - улыбаюсь. - Ты простишь меня? Татсу смотрит мне в глаза и улыбается тоже. Я снова ощущаю его огромное спокойствие: безграничное и прозрачное, как океан. - Глупо злиться на детей. И обижаться тоже глупо. Это по твоей части. - Щенок, прости меня. Пожалуйста. Я больше не буду. А Тасу вдруг смеётся в голос, разворачивается и сажает меня на сидение мотоцикла. Присаживается на корточки и смеётся. Громко и так непривычно. Немного теряюсь даже. - Господи, какое же ты дитё! "Я больше не буду" ! Ты бы ещё "Дяденька" добавил. Нет, я люблю тебя, ребёнок. Люблю. Он кладёт голову на мои колени, успокаивается и проводит кончиком пальца по моей ноге. - Твои волосы. Мне нравится цвет. Лучше, чем то розовое недоразумение. Мы молчим какое-то время, и я так счастлив, что не чувствую кончиков пальцев. Только то, как бешено бьётся сердце в жилке на шее. Хочется визжать и прыгать, или просто дойти до дома и валяться на пушистом ковре до завтра. Перебираю его гладкие волосы. - Пошли. - он поднимает голову. - Переоденешься и будет тебе смешное место. Чёрт, да ты босой! Татсу встаёт, перекидывает меня через плечо и несёт в дом. Я смеюсь громко и колочу его по спине. OWARI