So happy together

I can't see me lovin' nobody but you For all my life When you're with me, baby the skies'll be blue For all my life Me and you and you and me No matter how they toss the dice, it has to be The only one for me is you, and you for me So happy together

Сигарета как способ побега от реальности. Щелкаешь зажигалкой, зажимаешь фильтр губами, затягиваешься... И наблюдаешь. Наблюдаешь, как дым растворяется в воздухе, исчезает, как и все твои проблемы. Как и всё то, что ты совершил. Если бы еще и мысли вместе с ними... Уолт оглядывается и проверяет за углом: никого. На часах полтретьего ночи. Полупустой мотель, в котором они остановились, пугает затишьем перед бурей, где-то вдалеке раздается шум воды, и Уолту на секунду кажется, что еще немного — и вот она подберется к нему, разгневается, обрушившись ливнем. Затягиваясь, он поспешно гонит эти дурацкие мысли, возвращаясь к привычным, рациональным, научным объяснениям: из-за плохой звукоизолязации в мотелях шум душа, который сейчас принимает Джесси, эхом отдается даже сюда — через десять метров от их номера. Надо сказать ему, кстати, спасибо, что не раздается пение, например, или... Уолт шумно выдыхает. Или стоны, которые уж точно были слышны тут полчаса назад. Не то, чтобы они вели себя слишком громко. Поправочка: не то, чтобы Уолт вел себя так, но вот Джесси... А вот Джесси он специально доводил до того состояния, когда тот мог выдать только «сучара», «мистауайт» или «мистауайсучараблядьблядь». Не то, чтобы словарный запас Джесси отличался в повседневной жизни каким-то большим разнообразием, но это льстило, знаете ли, когда под тобой так искренне стонет мальчик и умоляет еще, и отдает всего себя, раскрывается, доверяет так, как стоит доверять только своему психоаналитику или Богу. Уолт ловит себя на том, что улыбается так, как никогда не делал. От постоянной улыбки последних двух дней сводит скулы. Это состояние для него новое, да и не только это... С Джесси всё — новое для него. И от этой новизны хочется жить. Жить не так, как привык, а так, как хочется, так, как никогда себе не позволял. А теперь позволил, потому что осталось ведь всего ничего... День, несколько, месяц? А потом — только кучка родственников на твоих похоронах и редкое упоминание в разговорах «а, да, хороший был мужик». К черту это всё! Уолт даже не собирался, а Джесси не спрашивал. Просто они случайно заехали чуть дальше обычного, ведь там был такой красивый вид, и слишком увлеклись процессом варки прежде, чем опомнились, что стемнело. Переночевали в пустыне, они же делали так уже десятки раз, ничего такого, вот только утром Уолт обнаружил себя обнимающим Джесси, который свернулся, как котенок в его руках. Ведь тоже случается, правда? Ночи в пустыне - выматывающе холодные. Поэтому провести следующую в мотеле казалось таким правильным решением. Вкусная еда, душ, раздельные кровати, «йо, Мистер Уайт, нам же еще завтра варить, ну». «Ладно, вези в ближайший мотель» слишком быстро сорвалось с губ. Пока они ехали, совсем стемнело, а мотель все не попадался. Пришлось въехать в какой-то маленький городишко. Удивительно, но все дальше и дальше от Альбукерке дышалось свободнее. По радио — какая-то слащавая песня, «so happy together», и странный, непривычный взгляд Джесси, пока горел красный свет на перекрестке. Им сигналили, наверное, раз пять точно, хотя Уолт и не считал, прежде чем он смог оторваться от этих губ. «Ваш сын очень похож на вас», - женщина пятидесяти лет на удивление для такого места была слишком разговорчива, а Джесси широко улыбался, еще и тянул счастливо «папочка», цепляясь за рукав. Это выглядело жутко пошло; непонятно, почему эта женщина так умилялась, пока отдавала ключи от номера вместо того, чтобы вызывать полицию. Пока она не передумала, Уолт схватил его за шкирку и потащил в их комнату, где почти сразу прижал к стенке и поцеловал, чтобы заткнуть это его «папочка». Джесси послушно приоткрыл рот, впуская язык и так сладко застонал, что Уолт инстинктивно потянулся к его ширинке и опрокинул на кровать. И заставил Джесси взять в рот. Но не то, чтобы он особо сопротивлялся, на самом деле. Уолт кашляет и смеется. Он послал Скайлер, которая спит теперь со своим начальником, и трахнул Джесси. Они у черта на куличках, он курит украденную сигарету и кутается в украденный худи Пинкмана, потому что по привычке не хочет, чтобы его одежда воняла дымом. И он собирается вернуться в комнату прежде, чем Джесси заметит пропажи, и отчитать его за то, что уже так поздно, а они не спят, а им завтра надо сварить особенно много и уехать еще дальше. А потом — сплошная дорога, куда глаза глядят, ведь теперь они свободны.