Феникс, Легенда XVII века.

Легенда о рождении Феникса. Записи капитана Гроунмена, Индия 1740 год. Пробираться сквозь плотные заросли джунглей оказалось не так легко. Нельзя было точно сказать, на что наступишь в очередной раз. Будет ли это выступающий корень дерева или смертельно опасная змея - вариантов у нашей команды не было. Наш корабль прибило штормом к берегам Индии, сломанные мачты не давали нам иного выбора, как пуститься на поиски людей в непроходимые джунгли. Благо с берега виднелся старый храм, построенный из огромных серых блоков камней. Над его стенами мерно вздымался дым. Это был явный признак разумной жизни, и мы, не раздумывая, отправились к ним в надежде найти там припасы. Храм оказался намного более старым, чем выглядел издалека. Стены его давно поросли разной растительностью, казалось, по ней можно было взобраться до самой вершины, но нам этого не требовалось. Ворота были открыты, во дворе, очень чистом и ухоженном, сновали монахи в оранжевых рясах. Все выглядело так, будто происходило что-то очень важное. Настолько важное, что пятерых матросов во главе с капитаном даже не замечали. Когда мы вошли внутрь, перед нашими глазами встала огромных размеров чаша. Она заполняла собой большую часть открывшейся площади. Сделанная из еще более древних валунов, она внушала уважение к тем, кто ее создал. Совместной работой, раз за разом, монахи вздымали длинные, метров шесть в длину, молодые стволы деревьев. Взгроможденные на чашу, они крепко становились, поддерживая друг друга, образовывая невиданных размеров костер. Недалеко от чаши, на ступенях, ведущих в главную часть храма, стоял монах. На вид он был гораздо старше окружающих нас, и его цепкий, спокойный взгляд сосредоточенно изучал гостей. Казалось, его совсем не тревожили наше появление, наоборот, он жаждал нам что-то сказать, но оставлял первый шаг за нами. Я так и поступил. Приказав команде подождать около ворот, спокойным и наиболее уверенным шагом я приблизился к старому монаху. Ни разу не моргнув за то время, что я шел, он все продолжал пристально изучать меня. Признаться, меня слегка смутило такое любопытство и бесстрашие. Я постарался немного нарушить его исследовательский азарт представившись, но как только я начал свой рассказ он жестом руки остановил меня и, обратившись куда-то в сторону, подозвал молодого монаха. Тот слегка напоминал выходца из европейской семьи и отлично владел английским языком, чем полностью подтвердил мою догадку. Он рассказал мне, что в храме начаты приготовления к очень важной церемонии, церемонии. От него я узнал, что по поверьям, раз в пятьсот лет в их храм приходит вестник бога огня, для которого разжигают костры. Вестник должен искупаться в пламени ,возведенном ими, дабы возродиться новым, полным сил и вновь отправиться в свой полет. Когда он рассказывал, его глаза горели фанатичным огнем, и, вежливо выслушав, я постарался перевести разговор в другое русло, ведь выслушивать рассказы об огненной птице для меня было верхом безумия. Старший монах, видя мою незаинтересованность, тактично, жестом указал пареньку переводить разговор. Благодарно кивнув, я хотел рассказать о том, что нам нужны лишь припасы на ближайшее время, так как наши разбросало волнами, но крик моей команды и тех монахов, что были ближе всего к воротам, заставил меня остановиться. В открытые ворота бесконечной волной забегали вооруженные самодельными копьями аборигены. Краем глаза я увидел неподдельный страх на лице старика. Не задавая вопросов, я выхватил шпагу и направился в сторону своего отряда, который уже вступил в сражение. Монахи без страха хватали все, что было под рукой для сражения, казалось, единственное, что их беспокоило - это созданное ими чудо из бревен. Бой превращался в кровавое месиво, крупные ручьи горячей, липкой крови растекались во все стороны от воздвигнутого строения. От моей руки упали замертво уже двое особо наглых вторженца, но мне так и не удалось подобраться к своей команде. Где-то за спиной, под защитой вооруженных палками монахов, старик трясущимися руками пытался зажечь факел. «Безумие и все вокруг его безумцы» – пробежали в моей голове мысли. Положение становилось все более безвыходным, никто из моего отряда пока не пострадал, но на каждого убитого ими врага из ворот приходило двое. От монахов не стоило ожидать поддержки, каждая их попытка защиты или атаки оборачивалась смертью для них самих. Меня вытесняли с каждой атакой все дальше и дальше в сторону лестницы. Незаметно для себя, я оказался в окружении телохранителей старика. Вооруженные длинными палками, они хоть как-то могли отбиваться и не подпускать к себе врагов. Полный злости и ненависти к врагам, я неожиданно для себя со всей силы схватил старого монаха за накидку, но тут же с небольшой долей страха отпихнул его. Он был ранен, его бок был пробит, накидка пропиталась кровью, а глаза стали больше похожи на глаза ожившего мертвеца. От моего толчка старик чуть не упал на каменные ступени, но его вовремя подхватили верные охранники. Судорожно сжимая факел, он без гнева смотрел на меня. Я будто слышал его мольбу о помощи, взгляд, которым он смотрел на меня, передавал больше, чем мог бы передать язык человека. Я обреченно вздохнул, поднял голову и осмотрелся. Многие из монахов уже давно оправились в другой мир, моего отряда, с которым я пришел, тоже больше не было видно. Осторожным строем аборигены подступали к оставшимся в живых монахам. Те стояли не как загнанный в угол зверь, а как самая крепкая стена, защищающая нас от опасности. Их воля и непоколебимая вера больше не вызывало у меня чувство легкого отвращения, лишь безмерное уважение к выбранному ими пути. Вновь взглянув на старика, которого осторожно и даже слегка нежно поддерживали монахи, я сделал то, чего бы он хотел больше всего. Я схватил превосходно сделанный факел, не задумываясь, выхватил из заплечного мешка огниво и зажег огонь. Старик одарил меня благодарным, последним взглядом, прежде чем отправиться к своему богу. Я был переполнен стремлением выполнить волю этих странных людей. Взяв в праву руку саблю, а в левой покрепче схватив факел, я устремился к костру. Не замечая никого вокруг, я , вместе с оставшимися монахами бежал к врагам не беспокоясь о собственной жизни. Странно, но бывает, что пара минут с незнакомыми людьми в окружении врагов, делают из вас самых крепких соратников, готовых отдать друг за друга жизниНо, как бы ни было печально, врагов было слишком много. Первое столкновение с ними сразу же уменьшило количество защищающих меня монахов. Отбивая выпад за выпадом со всех сторон, я пробирался все ближе к этой странной и огромной чаше. Слабость накатила внезапно. Мир вокруг меня закружился, будто я вновь стоял посреди шторма на своем корабле. Непроизвольно схватившись рукой за правый бок я почувствовал неприятное покалывание. Сабля выпала из красной, от теплой крови руки. Пальцы слипались, а ноги все норовили перестать удерживать меня в этот необычный шторм. Шаги давались все труднее, а факел лишь чудом не выпадал из руки. Аборигены будто бы забыли обо мне, не обращая внимания на уже почти мертвого моряка. «Наверное, вся моя команда уже мертва» - вновь подумал я. Обреченность, бессмысленность того, что я несу к этому чертовому костру факел, накрыли меня. Но я делал шаг за шагом, не обращая внимания на кричащий внутренний голос бросить бессмысленное дело. Взгляд старика, верящего в этот огонь, стоял у меня перед глазами. С неимоверным трудом я взобрался к подножию костра. Со всей силы стараясь не смотреть на окружающие меня море крови, я взглянул в сторону ворот, где когда-то стоял мой отряд. Надежды не было, нет, но слабая вера, что они умерли забрав с собой десятки врагов придавали мне легкое чувство гордости. Гордость за своих людей – вот последнее, что я испытал, прежде чем мои глаза закатились и я рухнул в разгорающийся костер. Боли не было, я не чувствовал ничего. Лишь неизвестно откуда взявшийся песок застилал глаза. Я медленно стряхнул его со своего лица. Глаза не хотели открываться, будто кто-то подшутил и разлил на них что-то липкое. С трудом прочистив их, я осмотрел себя. Вся моя кожа была покрыта пеплом, одежды не было, но меня это не особо волновало. Вокруг меня лежало множество людей, так же как я покрытых пеплом. Ближе всего ко мне лежала моя команда, которая начинала приходить в сознание. Я не понимал что происходит, пока не поднял глаза вверх. Огненная птица, о которой говорили монахи, она висела над нами, будто наблюдая за нашим новым рождением из пламени. Я видел благодарный взгляд, который не так давно был у старика. Покрытые огнем крылья мерно разрезали ветер, удерживая, будто невесомое, тело. Крылья закрывали все небо над нами, освещая окружающее пространство ярче солнца. Она смотрела на меня, я не видел ее глаз, но знал, что это так. Этот невидимый взгляд отвечал на все мои вопросы. Мы зажгли пламя, что бы он - Феникс, вновь сгорел и восстал из пепла. Но аборигены забросили тела в костер и , когда он явился, вместе с ним сгорели мы.