Big Black... Journey

Когда за моей спиной резким хлопком закрылась массивная дубовая дверь, я уже был готов принять на свою голову удар черепицы, которая могла в любую секунду осыпаться, такой была сила удара. Зажмурившись на несколько мгновений и не почувствовав на своей светлой макушке даже крошки от покрытия, я поднял голову к небу, без слов спрашивая всех святых, за что мне такое наказание. Впрочем, готов поспорить, что в данный момент родители, а точнее отец, задавался тем же вопросом, имея в виду меня, как наказание. Что ж, какой уродился. Получите, распишитесь. Обычно говорят, родителей не выбирают, так вот детей не выбирают тоже! Как воспитали! Правда, если тщательно проследить отрывки моей жизни, можно понять, что с воспитанием то как раз все в порядке. Подумаешь, расходимся с отцом во взглядах на мое будущее. Пфф. Ерунда. Но эта самая ерунда порождает раздор в наших теплых семейных отношениях. Бросив взгляд на второй этаж, замечаю в окне папу, крепко обнимающего себя за плечи. Не думаю, что от холода. Сейчас июль. На улице, а тем более в нашем доме, со всех сторон прогретом солнцем, вполне комфортная температура, чтобы не думать о теплых свитерах и горячем чае. Переживает. Да и как тут не переживать? Отец всегда был таким, а папе ничего не оставалось, как смириться с тем, что в делах, касающихся меня, моей учебы и даже женитьбы, которую я бы с удовольствием отсрочил на ближайшие десять лет, отцу и слова поперек не вставишь. Не то чтобы он был тираном, нет, но иногда его «как я скажу, так и будет» стирало начисто всю мою к нему любовь. Я же в свою очередь переживал в данный момент больше за папу. Я-то на улице, практически в тишине, не считая единичных прохожих, а ему там, беременному, отец выносит мозг по поводу моего упрямства. Хотя, я бы не назвал это упрямством. Это прямое нежелание загубить свои самые счастливые годы, просиживая их дома, наглаживая кипельно белые сорочки и готовя завтрак-обед-ужин, и так по кругу. Я не боюсь этого, и даже с некой мечтательностью представляю некоторые картины моего возможного будущего, но все же считаю, что слишком рано родители начали беспокоиться о моей женитьбе. Присев на крыльце и облокотившись о кованые перила, вспоминаю очередную тираду старшего родителя: «Вот посмотри на нас. Твои прадеды женили нас без нашего ведома, и разве мы не счастливы?». Не спорю, между родителями самая что ни на есть любовь, такая, которую редко встретишь в наше время, проверенная годами, основанная на подтвержденном доверии, искренности со стороны обоих и терпимости. И я тоже хочу быть счастливым, иметь дружную семью, крепкое плечо в лице мужа, но что это за средневековые методы? Когда папа был в моем возрасте, он уже был по уши в пеленках, варке, но зато с кольцом. Не хочу, чтобы за меня кто-то решал за кого мне выйти, даже если этот кто-то мой родитель. Хочу по любви. Не важно, как, когда и где, но это будет по-настоящему. И это отнюдь не грезы о любви с первого взгляда, как часто пишут в слезливых романах, нет. Папа говорит, надо искать и цепляться за хорошего альфу уже сейчас, пока молод и красив, и рожать детей пока здоровье в порядке. Отец говорит, что надо соглашаться на выгодную, не понятно кому, партию в лице сына-альфы друзей нашей семьи. Но с тем остолопом, как я его уже прозвал про себя, мне и видеться не хочется, не то чтобы судьбу связывать. Каким идиотом надо быть, чтобы согласиться? А он? Тоже хорош. Нет бы вставить свое твердое альфье слово и набычиться, придумать, не знаю, историю, что давно влюблен и не может жить без того омеги и бла-бла-бла. Эх, видимо его слово не достаточно окрепло, чтобы состязаться с отцовским. На часах сейчас где-то одиннадцать дня. Город уже давно проснулся. Уверен, в Ле Пэйн Котидье* Гарри уже испек свои фирменные бельгийские вафли со свежими ягодами под воздушной сахарной пудрой и выставил их на прилавок, а от И́рис* (прим. авт. – имеется ввиду ударение на первую И) исходит восхитительный запах свежесваренного ароматного кофе. Обычно мы с Рони, лучшим другом омегой, заходим туда насладиться уютной атмосферой, обсудить последние университетские сплетни, я заказываю себе макиато, а он обычный черный. За стойкой бара сменяются официанты, но один из них, Джошуа, мелькает перед нами так часто, что не обратить внимания просто не возможно. Мне, по крайней мере. Эта же трещотка Рони в сторону и глаз не поведет, пока не расскажет очередную новость. И зря. Будь он повнимательней к мелочам, хотя в данном случае альфа – никакая не мелочь, один из нас был бы давно в отношениях. - Здравствуй, Вивьен, - мистер Атчесон и его мопс Диди прогуливались по тротуару в сторону парка, видимо. Их маршрут я выучил еще с раннего детства. Престарелый омега жил один, и я совсем не представлял, каково это. - Bonjour*, месье, - поздоровался я с соседом, проводя их натянутой улыбкой. Верите или нет, но я – француз, не знающий своего родного языка. Опуская тот факт, что родился я в Нью-Йорке, своей родиной я все-таки считал Францию. Какой черт потянул отца переехать из этой замечательной, по моему мнению, страны, для меня до сих пор остается догадкой. Сказали только, что, узнав о скором появлении на свет меня, он незамедлительно покинул красоты Лиона, оставив там моих дедушек, огромный особняк и мой шанс проникнуться родной культурой. В детстве я и не задавался вопросом, почему родители не обучили меня языку, может, посчитали это сложным для ребенка, не знаю. Но сейчас, я держу на них обиду за это. Уровень моего французского не сравнится и с начальным, обыденные слова приветствия, парочка выученных наизусть фраз – вот мой багаж. На их месте мне было бы стыдно перед собственным ребенком. Уже привыкший к таким вот припадкам Рауля Форé, моего отца-альфы, я не удивился тому факту, что в кармане моих джинс не оказалось и пары центов, а сотовый пищал о скорой своей кончине. Раньше он криком отсылал меня в спальню, и в таких случаях дверью хлопал обычно я, злясь на всех вокруг. Ссылка из дома была впервые, и я даже как-то растерялся. Конечно, можно было бы дойти до Рони, но тут до меня дошло, что он уехал с родителями на похороны дяди его папы, и не вернется в ближайшие три дня. Радует тот факт, что утром я успел закинуть в себя пару таблеток подавителя. Течка, которая должна была начаться чуть ли не сегодня вечером, уже дала о себе знать, когда я проснулся утром с жаром и резкой реакцией на окружающие меня запахи. Спал я с открытым окном, а оно выходило прямо на Ремсен Стрит, не мудрено, что волнующие рецепторы запахи проникали в комнату, дразня своими приятными нотками. Живущий через дорогу и пару клумб альфа Макс, однажды пришедший к нам с большой тарелкой, наполненной ароматными кексами, в честь своего недавнего переезда, застал меня открывающим дверь в одних пижамных штанах. Родителей тогда не было, и я с радостью принял этот жест вежливости от нового соседа. Он готовил сам, и запах постоянной выпечки буквально въелся ему под кожу, усиливая притягательность его собственного. Это была моя ошибка, потому что не проходило и выходных, чтобы под дверью не оказывался этот альфа с очередной вкусностью в руках. Впрочем, как и сегодня. Лимонный пирог дразнил своим вкусом, а обострившееся обоняние чуть ли не лишило меня разума, повезло, папа вмешался и вежливо спровадил незваного гостя. Не раздумывая больше и минуты, я направился вдоль кирпичных домов, сворачивая направо в конце улицы, прямиком к Бруклин Хайтс Променад*. Излюбленное место всех бруклинцев да и приезжих, в общем. Вид на Манхэттен просто невообразимый, любоваться им, особенно ночью, нужно именно отсюда. На фоне заката все кажется таким сказочным, что невольно представляешь себя героем этой самой сказки, сердце замирает от всей этой красоты громадных небоскребов, подсвеченных сотнями тысяч огней. Вечерами здесь бывает даже более людно, чем днем, совсем не страшно. Повсюду стоят лавочки, маленькие уютные кафе, поляны для пикника, есть монетные бинокли – такой своеобразный уютный зеленый уголок. Я изучил его вдоль и поперек еще в раннем детстве, так что затеряться было практически невозможно. От наблюдения за спокойным морем и проплывающими паромами мне пришлось оторваться, так как резко с чем-то или кем-то столкнувшись, я понял, что теряю почву под ногами и заваливаюсь на спину, попутно утягивая за собой сбившего меня парня. Синяя майка большим пятном мелькнула у меня перед глазами, и я почувствовал, как сильное мускулистое тело придавливает меня к тротуару, удерживая мою голову в больших ладонях, препятствуя удару. Зажмурившись, не сразу понимаю, что меня зовут, пытаются окликнуть. - Эй, милашка, ты не ушибся? – глубокий бархатистый голос прорывается в мое сознание. Солнце не слепит, этот парень полностью закрыл меня от палящих лучей, нависнув темной тучей. Приоткрыв глаза, замечаю, что туча на самом деле темная. Без каких либо просветлений. Совсем. Черный парень или уже мужчина, не могу определить возраст, все еще держит мое лицо у себя в руках, большими пальцами обводя контур подбородка. - Ну, так как, нормально чувствуешь себя? Где-нибудь болит? От понимания всей двусмысленности нашей позы, мне в раз становится дико стыдно. Надеюсь он не заметил мои красные щеки и трепещущие крылья носа. - Будет нормально, если Вы встанете с меня, мистер, - ноль реакции на мои слова. Он только одаривает меня широкой улыбкой, а я, пытаясь нормально дышать, что удается с большим трудом, ведь на мне развалилась двухсотфунтовая туша, все глубже вдыхаю терпкий аромат альфы, как выяснилось. Голова начинает кружиться, все-таки обычно в такие моменты я не имею близких контактов с альфами. Я судорожно пытаюсь что-нибудь придумать, чтобы выбраться. – Вы меня раздавите сейчас! – уже прикрикнув, высказал я. Чувствую себя неуютно, еще и куча народа пялится. - О, прости, - встает, подавая мне руку. – Больше так не уходи в себя, окей, милашка? – поднявшись, ощущаю туже неизменную ладонь на своем лице, задевающие светлые кудряшки. - Какая я Вам милашка? И вообще, смотрите, куда идете! Или бежите, не знаю… - я заметил на его огромном бицепсе чехол для телефона для бега и тянущиеся от него наушники, что сейчас висели черной ниткой до земли. - Самая что ни на есть милашка! Как тебя зовут, голубоглазка? – от возмущения я чуть не пыхтеть начал. - Не Ваше дело! – слишком уж громко отреагировал я. Народ начал поглядывать на нашу «разборку», а я лишнего внимания не очень любил. - Ха-ха-ха, ладно, - просмеялся альфа, - увидимся, милашка, - потрепав меня на последок по кудрям, он побежал дальше по дорожке. Еще пару минут я стоял, как вкопанный, и пытался осмыслить произошедшее. Меня только что клеили. Меня клеил черный. Но черт, довольно симпатичный черный. И пах он… Миндаль. Почему, черт возьми, он пах моим любимым миндалем? И как по иронии судьбы в тот момент я почувствовал поднимающийся по телу жар. Только этого не хватало. Это падение полностью подавило действие моих таблеток. А они считались одними из лучших на рынке. Уже сидя на лавочке, я чувствовал, как дрожь охватывает все мое тело. В голове невольно всплывали картинки с участием этого альфы. Темная шоколадная кожа, покрытая бисеринками пота, плотно облегающая грудь майка, не скрывавшая всю красоту перекатывающихся мышц. Пытаясь представить, что там ниже, из-за того, что не успел посмотреть, я закусил нижнюю губу, и уверенно кивнул сам себе головой – ниже тоже все в порядке. Сильные бедра, упругие от бега ягодицы, а там под шортами и скрытый бельем большой… «Аахххмм...» - мысленно простонал я, после чего почувствовал, как первые потоки смазки начали выделяться из моей дырочки. Запаниковав, я начал смотреть по сторонам, замечая на себе заинтересованные взгляды одиноких альф и прожигающие – от омежек, чьи пары тоже невольно поворачивали головы в сторону моей лавочки. Не медля я пошел вглубь парка, где у меня было что-то вроде тайника. Совсем небольшой участок земли, укрытый плотно стоящими друг к другу кустами и одним большим камнем. В детстве я всегда прятался тут от папы, но в итоге сам всегда выходил из укрытия. И сейчас, шагая по знакомой тропе, оборачиваюсь и смотрю по сторонам, не идет ли кто за мной. Внутри немного прохладнее, чем везде, но это и к лучшему. Холодная земля, скрытая в тени крон, хоть немного должна остудить мою горящую кожу. Свернувшись калачиком, я погружаюсь в некое состояние дремы и пропускаю шевеление и тресканье веток. Мне будто снится, что кто-то гладит меня, совсем невесомо целует в шею, лицо, ласкает губы языком, поглаживает бока, задирая футболку, но все это кажется подозрительно реальным. Я не вижу, из-за нежелания попросту открыть глаза, но чувствую совсем близко миндаль. Этот аромат нежным потоком окутывает меня, успокаивая, но в то же время заставляя мое тело трепетать от наслаждения. - Просыпайся, голубоглазка, - слишком тихо шепчет едва знакомый голос. Горячий язык проходит вдоль шеи, задевая кадык, заканчивая свой путь на подбородке. Футболка уже задрана выше некуда. Чужие пальцы мягко потирают соски, а мой разум начинает проясняться. Та же темная кожа, та же синяя майка, нет только сотового на плече, но это не мешает мне с ужасом узнать своего недавнего знакомого. - Аааа… - крик заглушается мгновенно приставленной ко рту ладонью. - Тшш, ты что, хочешь всю округу тут собрать? И так твой запах за милю чувствуется. Почему домой не пошел, голубоглазка? Сначала я пытаюсь дать ответ сам себе, почему? Но потом происходящее доходит до меня, и я начинаю вырываться. - Отпусти меня, маньяк-извращенец! Отпусти! – я пытаюсь бить его кулаками о грудь, но только это даже на миллиметр не отводит тяжелое тело от меня. - Тихо, не кричи! Я ничего плохого тебе не сделаю, милашка, - он нежно гладит тыльной стороной ладони по изгибам лица, пальцами касаясь шеи, ухватывается за бока. - Ничего плохого? Ты ведь меня поиметь хочешь! – не отпускаю попытки оттолкнуть его от себя. - А что плохого в том, что альфа хочет своего омегу? – непонимающе смотрит на меня. – Тем более ты течешь. - Не теку я! Тебе… Что? Своего омегу? – теперь уже недоумение отражается на моем лице. - Да, представляешь, как я рад? Сейчас, маленький, сейчас все будет. Пропускаю момент, когда с меня нагло сдергивают джинсы и проводят пальцами по ложбинке между ягодиц, собирая смазку, которая от еще более близкого контакта, начала выделяться с неимоверной силой. Такого никогда не было, ни в одну течку. Затуманенными глазами смотрю, как альфа, имени которого я до сих пор не знаю, подносит ладонь к носу и начинает жадно вдыхать и слизывать. - Ммм…люблю кокос, - пошло облизнувшись, он резко приникает к моим губам, пропихивая свой язык, настолько глубоко, что по телу проходит дрожь табуном мурашек. Вместе с этим поцелуем он передает мне мой же вкус, а это начинает так заводить, что я автоматически кладу свою руку альфе на затылок, притягивая ближе, потираясь пахом о его. Когда он отстраняется, чтобы снять свои шорты, я на секунду прихожу в себя. Сейчас будет секс. У меня сейчас будет секс. Мой первый секс и среди деревьев? - Нет, нет, не хочу, - отползая назад, к веткам, больно царапаю спину о всякие камешки и корешки. - Ну чего ты? – он ухватившись за низ моих штанин мгновенно стягивает их, но не отбрасывает далеко. – Будет хорошо, веришь? - Да как я могу верить первому встречному? – я в недоумении. Слова про «своего омегу» я напросто забыл. - Ну как, как… Вот так, просто. Иди сюда, маленький, я помогу тебе. Кстати, как твое имя,м? - Вивьен, - не понимаю как, но имя само сорвалось с губ, когда жаркий рот накрыл мой торчащий член. – Ммммхмм… Альфа брал в рот полностью, но учитывая мои не слишком большие размеры по сравнению с альфьими, ему это удавалось легко. Горячий язык обводил вокруг головки, останавливаясь у уздечки, и опять брал полностью. Одной рукой, я уже не соображал какой, он перекатывал яички и поглаживал пальцем мою истекающую дырочку. - Виви, значит, - он хмыкнул. - А я Митчелл, Митч, сладкий, - и опять взял в рот, продолжая двигаться с удвоенной силой. Когда уже сил терпеть не оставалось, я пытался отстраниться, намекая на приближающийся конец, но альфа, Митч, вцепился в мои бедра, наверняка оставляя следы над тазовыми косточками, и начал проглатывать все, что выплескивалось из меня. В ушах звенело, перед глазами плыло, а альфа воспользовался моим расслабившимся состоянием, нагло закинул мои ноги себе на плечи и начал потихоньку входить. Не знаю, как описать, но боли я не чувствовал. То ли это от нахлынувшего минутой ранее оргазма, то ли состояние компенсировала течка и обилие смазки. Не знаю. Знаю только то, что член во мне до болезненного наслаждения распирал, давил на стеночки, при каждом толчке попадал по простате, вырывая жаркие стоны из моих уст. - Виви, ты потрясно узкий. Ты ведь был девственником, так? – мой ответ ему совершенно не нужен. Он и так понял это. На особенно глубоких и резких толчках я запрокидывал голову и выгибался в пояснице, а альфа в такт своим толчкам двигал рукой по моему члену, больше уделяя внимания яркой налитой головке из которой тонкой струйкой вытекала белесая смазка. Альфа улегся на меня сверху, и я понял – скоро кульминация. Так и получилось. На пике блаженства альфа начал выплескивать свое семя в меня, а я вздрогнул от резкой болезненности в области шеи. - Нет! Нет, нет, нет! Что ты наделал? – приложив руку к оставленному укусу, я увидел багровую кровь. - Виви, это метка, ты теперь мой, - он вглядывался в мои глаза, а я ощущал, как во мне нарастает узел, скрепляя нас. На глазах выступили слезы. Не понятно счастья или разочарования. Я смотрел перед собой и не понимал, как мне реагировать на все произошедшее со мной. При попытке дернуться, я зашипел, а альфа успокаивающе погладил меня по щекам, меняя нас местами для большего удобства. - Долго еще? – с нескрываемым раздражением произнес я. - От получаса. Вивьен, маленький, скажи что-нибудь? – в голосе альфы звучала тревога. Я молчал. По щекам так же текли горячие слезы, но никаких всхлипов не было. Мягко перебирая мои кудряшки, альфа стонал, не понятно от чего. - Прошу, не зажимайся время от времени. Иначе я не сдержусь, и мы пробудем в Променаде всю твою течку, голубоглазка. - Что я скажу родителям? – уже после того, как узел опал и мы стояли одетые за кустами, окружающими место, где была потеряна моя девственность. Альфа подошел, приобнял, уткнулся носом в мою макушку, вдыхая не прошедший еще запах течного омеги. - Правду. Я, Митчелл Леман, готов взять всю ответственность за то, что произошло в этом лесу, за тебя, Виви, и за наше будущее. Такой ответ подойдет? – он улыбнулся. - Когда отцу скажешь, тогда и узнаешь, пойдет или нет. *Ле Пэйн Котидье (ориг. Le Pain Quotidien) - ресторан европейской кухни в Бруклин Хайтс, Нью-Йорк *И́рис (ориг. Iris Cafe) - кафе в Бруклин Хайтс, НЙ *Bonjour (фр) - здравствуйте. *Бруклин Хайтс Променад (ориг. Brooklyn Heights Promenade) - одна из достопримечательностей Бруклина, что-то типа набережной, совмещенной с парковой зоной.