Тернии и звезды

Ночные вызовы от императора уже стали привычными. Картажье мог часами говорить со своим, как он их называл, Теневым кабинетом, и ему очень нравилось присутствие при этом Лондо. Самому Моллари это безумно не нравилось, но вариантов не было. Раз уж ему так повезло, что Картажье считает его своим сторонником, то это нужно использовать, пусть ради этого и приходится составлять компанию безумцу на троне Центавра в его жутких развлечениях. Ночные прогулки, которые редко обходятся без посещения сомнительных мест или без убийств. Даже тогда, когда император лично никого не убивал, Лондо полагал, что трупы появляются позже. А бои, которые устраивал Картажье? И охоты, когда в виде добычи оказывались пленные нарны, земляне, минбари и, очень часто, центавриане, которые чем-то прогневали императора. Великая история Центавра вот-вот полетит, как говорят земляне, в тартар. Надо было как можно скорее убрать безумца с трона и спасти Приму Центавра, пока еще было что спасать. У Лондо было не так уж много союзников в этом стремлении, и самым проблемным был бывший посол Нарна Г’Кар. Разумеется, у Лондо и Г’Кара были сотни причин не любить друг друга, но пред лицом такой проблемы, какой был Картажье, они объединились. Моллари хотел спасти Центавр. Г’Кар – Нарн. Никогда раньше Лондо Моллари не признался бы в том, что готов доверить свою жизнь нарну, но Г’Кару он доверял. И в этом была очередная проблема. С точки зрения Картажье, пленный нарн был недостаточно забавным пленником. Слишком гордым. Несмотря на пытки, которым подвергали Г’Кара, он отказывался умолять о милосердии, отказывался играть по правилам, которые ему навязывали. Сколько раз Лондо пытался объяснить Г’Кару, что это упрямство не поможет им в их деле. «Мне нужен живой союзник, а не мертвый мученик», - неоднократно повторял Лондо, но Г’Кар явно предпочитал другое. Иногда, во время развлечений, Картажье забывал о пленнике, и это давало Лондо надежду, что Г’Кар воспользуется покоем не только для того, чтобы восстановиться и продолжить упорствовать. Но, Великий Создатель, нарн был невыносим! Очередное приглашение от Картажье пришло посреди ночи. Привычная дорога к дверям Теневого кабинета снова показалась долгой. Картажье сидел в кресле, задумчиво щелкая по носу ближайшую к нему голову. -Моллари, - Картажье оставил свое занятия и указал Лондо на кресло, стоящее напротив своего. – Я думал о нашем друге. Он так упорствует, что это становится просто невыносимым. Мне пришлось поменять всех болевых техников, кто работал с ним, они оказались совершенно некомпетентны! Если бы я не знал, что он умеет говорит, я бы решил, что он нем. Я перечитал кое-какие земные книги, черпал вдохновение, так сказать, но и там не нашел ничего действенного. И тогда я пришел к единственному решению, а именно, я думаю, что дальнейшее оттягивание смертной казни бессмысленно. Что думаешь? -Как вам будет угодно, мой император, - ответил Лондо. Он был слишком здравомыслящим, чтобы спорить с императором, и все же, надо было как-то его переубедить. – Но что даст казнь нарна? Он останется в легендах этих дикарей, как герой, бросивший вызов императору и умерший несломленным. Разве такое можно допустить? -Хм.. – Картажье нахмурился. – Да, звучит неправильно. Его не должны помнить, его должны забыть или, если и помнить, то как пример моего правосудия. Картажье встал с кресла и начал ходить по комнате. Лондо каждый раз, как император оказывался за его спиной, становилось неуютно. Картажье был безумен, и ждать от него можно было чего угодно. В том числе удавки на шею, или кинжала в горло. -Мы можем отправить его на арену, – произнес Картажье. -Разумеется, император, - согласился Лондо. -Но станет ли он сражаться, - Картажье сам произнес то, что в этот момент думал Лондо. - Я не могу позволить ему высмеять меня перед всеми! Моллари, надо что-то делать! -Отдайте его мне, - произнес Лондо. – Я приложу все силы, чтобы сделать его более сговорчивым. Картажье остановился. -М… Хорошо. – произнес император. – Но если и у тебя не получится, я буду вынужден казнить нарна. Даже если это и придется сделать тайно, чтобы не позволить ему подрывать мой авторитет и мое величие. -Разумеется, император. – произнес Лондо. – Благодарю вас. Это была отсрочка, но, возможно, она даст им необходимое время. Смерть Картажье должна казаться естественной. Конечно, вряд ли кто станет расследовать смерть такого, как Картажье, но осторожность не была лишней. Особенно учитывая мистера Мордена и его коллег. Ночью было проще всего навестить пленника, и сразу же после разговора с Картажье Лондо направился к камере, где держали Г’Кара. Великий Создатель, как ужасно было это место. Сюда, в подвалы, никогда не проникал солнечный свет. Камеры были маленькими, а количество содержавшихся в них пленных могло ограничиваться только желанием стражников. Но самым ужасным был запах. Запах крови, свежей, только что пролитой, и застарелой, уже давно высохшей на полу или стенах. Запах жженной плоти. Запах разложения. Запах смерти. Лондо прижал к лицу надушенный носовой платок, пытаясь оградиться от этого кошмара. Каждый раз, оказываясь тут, Лондо обещал, что будет сильнее и не станет прятаться, но не выходило. Подойдя к камере, Лондо кивнул стражнику, который открыл камеру и пропустил его внутрь. Каждый раз, входя в камеру, Лондо мысленно содрогался. Такой участи он не желал никому. Даже Г’Кару. Нет, точнее сказать, тем более Г’Кару. Мужество нарна, его сила воли, они потрясали. Как и та причина, по которой, собственно, его и схватили. С точки зрения Лондо, покидать Вавилон 5, было безумием. Да, у этого безумия была достойная причина, но легче от этого не становилось. Каждый раз, встречаясь взглядом с Г’Каром, Лондо осознавал, что, будь на то его воля, он бы отпустил гордеца, возможно, собственноручно доставил бы его обратно на Вавилон 5, там, где его было проще считать врагом. Там, где жалось к нему и сострадание не вползали бы в сердце каждый раз, как они встречаются. Но враждовать с тем, кто изранен, покрыт кровью, и свежей и высохшей, с кем-то облаченным в рубище из жестких ниток, растирающих кровоточащие раны, с тем, кто, несмотря на пытки, на голод и жажду, не сдается, враждовать с ним было немыслимо. Такого противника, поневоле, начинаешь уважать. Тем более, если на самом деле, он твой союзник. -Ты дождался своего, - произнес Лондо, подойдя ближе к Г’Кару. – Император собирался тебя казнить. К счастью, мне удалось его переубедить. -И какова же альтернатива казни? - усмехнувшись, спросил Г’Кар. -Он отдал тебя мне. – произнес Лондо, стараясь не смотреть в глаза Г’Кара. На окровавленных губах снова была усмешка. – Послушай, Г’Кар, я не могу спасти тебя от мучений. -Я не просил об этом. – ответил Г’Кар. -Вот именно! – Лондо понизил голос. – Великий Создатель, как мне объяснить тебе это! Или император считает, что сломал тебя, или он приказывает казнить тебя, и тогда ты точно не поможешь своему народу. Я пообещал, что смогу сделать тебя более сговорчивым. -Не сможешь. -Знаю! – Лондо нервно прошел из угла в угол камеры. Под взглядом нарна Лондо чувствовал себя еще неуютнее, чем в присутствии Картажье. – Но ты должен. Мы оба должны. Великий Создатель, мне придется отдавать эти приказы, возможно, самому участвовать в пытках. -Это доставит тебе удовольствие? – спросил Г’Кар. -Нет. Я желал тебе смерти неоднократно, - признал Лондо, - но не мучений. Ну, может однажды, или пару раз, но я не хотел видеть тебя тут и в таком состоянии. Мне ты нужен живым, а не умирающим или мертвым. Уступи хоть немного, и он оставит тебя в покое. Я не прошу тебя умолять его, просто, сделай хоть что-то, чтобы он считал, что победил. -Ты предлагаешь мне сдаться тебе? – спросил Г’Кар. -Не мне. Самому себе. – покачал головой Лондо. -Ты не знаешь, о чем просишь, – ответил нарн. -Знаю, – Лондо едва не взвыл. Казалось, все его разговоры с Г’Каром ходят по кругу и ни один из них не собирается менять своих слов и решений. Лондо направился к двери. Остановившись возле нее и не оглядываясь на нарна, Лондо тихо произнес то, чего никогда не говорил раньше. -Сдайся не мне, а ради меня. И ради себя самого. Вернувшись в свои покои, Лондо так и не смог лечь спать. Он думал о том, как ужасна та ситуация, в которую они попали. Великий Создатель, если бы он только раньше узнал, что за чудовище посадили на трон он и лорд Рифа. Сейчас легко винить во всем Рифу, но вина их общая. И именно об этом говорил, умирая, император Турхан. Великий Создатель, наверное, он и в правду проклят. Хотя бы тем, что так некстати стал жалеть того, с кем столько лет враждовал. Да и вообще. Наутро Лондо рассказал Виру о ночном разговоре с Картажье. Если самого Лондо перспектива отдавать приказы о пытках Г’Кара не радовала, то беднягу Вира это шокировало до глубины сердец. Во время прогулки по саду Вир пытался поговорить с Лондо, но Лондо не собирался говорить о своих эмоциях, хотя бы потому, что сам не хотел признавать их. Но как назло, или по какой-то недоброй усмешке богов, события начали развиваться куда быстрее, чем того хотелось бы. -Моллари, - Картажье шел навстречу Лондо и Виру, которые почтительно поклонились, и Вир отошел в сторону, чтобы не мешать. – Мне пришла в голову блестящая идея. Я, конечно, помню, что отдал нарна тебе, но вдохновение такая капризная вещь, никогда не знаешь, когда она посетит. Так вот, я вспомнил об одном интересном инструменте, который пока не применяли к нашему проблемному другу. Я подумал, что тебе это будет полезно знать. -Конечно, император, - ответил Лондо. - Я с благодарностью приму вашу идею. -Да. Так вот, я вспомнил об электрическом биче. Лондо искренне надеялся, что не услышит это название из уст императора. Это был особенный кнут, с каждым новым ударом усиливающим причиняемую боль. В славное время, когда Нарн принадлежал Центавру, это было распространенным средство наказания. И казни. Именно об этом сейчас и думал Лондо. Сороковой удар будет смертельным даже для нарна, и кто даст гарантию, что за прошедшее с их разговора время ГКар решил вести себя разумно. -О да, император, это прекрасное средство, – произнес Лондо. -Да, – согласился Картажье. – Не будем оттягивать удовольствие? -Разумеется, нет. -Эй, стража, приведите нарна в мою особую комнату, – распорядился Картажье. Посмотрев на Лондо, император кивнул слуге. – А у нас будет время немного выпить вина и полюбоваться цветением фруктовых деревьев. Помнится, когда я был совсем маленький, это зрелище меня так волновало… Лондо мысленно молил всех богов, чтобы перед лицом почти неизбежной смерти, у Г’Кара хватило здравого смысла, и он принял бы правильное решение. Но его союзник может быть так упрям. Заметив взгляд Вира, который, вероятно, думал приблизительно о том же самом, Лондо отвел взгляд в сторону. Он и в правду не был уверен, что все закончится благополучно. А император, тем временем, продолжал о чем-то говорить, совершенно не замечающий потери внимания невольных слушателей. …Это была комната, размеров которой было не определить из-за темноты. Первое время свет был только из коридора, но казалось, императора это совершенно не волновало. Он уверенным шагом вошел в комнату и удобно расположился в кресле. Лондо вошел следом за императором. О, как сильно ему не нравилось происходящее. Все это время ему удавалось избегать присутствия при пытках Г’Кара, но сейчас придется не просто присутствовать, а отдавать приказы, а это куда ужаснее. Дверь закрылась, отсекая единственный свет и погружая комнату в темноту. Как оказалось, ненадолго. Буквально через миг темноту прорезал луч света. В центре комнаты, точнее в том, что сейчас казалось центром, находился столб, к которому цепями был прикован Г’Кар. Надо было предупредить Г’Кара о том, в какой опасности он находится. Да, гордость это прекрасно, но не тогда, когда альтернатива это смерть. -С вашего позволения, мой император, я расскажу нашему гостю о том, что его ждет, – произнес Лондо. Годы придворной жизни, да и жизни вообще, научили его говорить уверенно тогда, когда он совершено не чувствовал себя уверенным. -Хорошо, – милостиво разрешил Картажье. – Это будет полезно. -Благодарю вас, – Лондо смотрел на Г’Кара, пытаясь объяснить ему насколько все серьезно. – Это – электрический бич. Должно быть, тебе рассказывали об этом чудесном приспособлении. Или, возможно, ты видел его в действии. Он создан для многократного увеличения болевых ощущений. Даже самые сильные из вас не переживали сорокового удара. С вашего позволения, император. -Мое позволение дано, – Картажье явно был в хорошем настроении. – Если он не закричит, он умрет. Никогда в жизни, ничего не было сделать так сложно, как кивнуть стражнику, чтобы он начинал. Треск разрываемой ткани показался безумно громким. «Ради нас обоих, ради благополучия Центавра и Нарна, - мысленно взмолился Лондо, - Г’Кар, выживи. Ты нужен мне живым». Глубоко вдохнув и едва не задохнувшись казавшимся ледяным воздухом, Лондо отдал первую команду. -Один. Кнут взметнулся вверх и, рассекая воздух, начал падение. На самом деле, это заняло мгновения, но со стороны казалось, что время растянулось немыслимо долго. -Десять. Просто считать, стараясь не думать. Стараясь не дать посторонним эмоциям захватить себя. Стараться не позволять себе ни мига сострадания и жалости. Стараясь не закричать в голос: «Глупец, ты же умрешь!» Просто продолжать считать, но в жизни Лондо Моллари это было одно из самых сложных вещей, которые ему приходилось делать. -Двадцать. «Великий Создатель, ну почему он молчит?» Лондо догадывался, что это больно. Нет, адски больно, как сказали бы на земле. Или, как там еще можно сказать, чтобы описать это? И с каждым ударом боль все сильнее. Ну почему Г’Кар продолжает упорствовать, ведь все в нем говорит о невыносимой боли. Хотя, судя по тому, что он молчит, пока боль выносима. Немыслимо, немыслимо, немыслимо. С каждый ударом он приближается к порогу, за которым ничего, кроме смерти. И все же, Г’Кар молчит. О, если бы ни необходимость считать, Лондо раз за разом беззвучно просил бы Г’Кара закричать. Нет, не просил, умолял бы. -Тридцать. «Великий Создатель, кто угодно из богов, все высшие силы Центавра, Нарна, Земли, Минбара, кого угодно, ну объясните же этому упрямцу, что он вот-вот умрет». Лондо не сводил взгляда с Г’Кара. Они смотрели друг на друга и, казалось, больше ничего не существовало. С каждым новым числом, они оба казалось, погружались в темноту. И это было странно. -Тридцать пять. Осталось пять ударов. Не молчи. -Тридцать шесть. Четыре удара. Не молчи. Не молчи. Не молчи. -Тридцать семь. Три удара. Пожалуйста. Ты же умрешь! -Тридцать восемь. Великий Создатель. Два удара. Не молчи. Не молчи. Не молчи. -Тридцать девять. Прошу тебя… Сдайся не мне, а ради меня. И ради самого себя. Когда Г’Кар все же закричал и, потеряв сознание, повис на скованных руках, Лондо начал осознавать, где он и что происходит. Радость императора, она резала, словно ножом с зазубринами, как и искаженное от ужаса и сострадания выражение лица Вира, невольного свидетеля произошедшего. Лондо старался не смотреть ни на кого, из присутствовавших тут. Вообще, единственное, что хотелось, это уйти к себе в покои и напиться, как никогда раньше. Или нет, это второе, после желания пойти в камеру Г’Кара, чтобы поблагодарить его за благоразумие и, насколько это будет в его власти, обработать раны. Это удалось сделать только ночью, когда император, торжественно отмечавший свою победу над противником, напился и заснул. Впрочем, большая часть его придворных с радостью следовали примеру своего императора. Лондо делал вид, что пьет, но на самом деле едва притрагивался к вину, хотя и признавал, что оно отменного качества. Вот только сейчас у всего, казалось, был привкус крови и горечи. Не смотря на то, что они оба были заложниками ситуации и не могли поступить иначе, при мысли о встрече с Г’Каром, Лондо становилось не по себе. Да, это была не его идея. И да, вина за случившееся лежит на Картажье, и все же, приказ дал именно он, Лондо Моллари, и именно его голос отсчитывал удары. Кажется, на Земле есть такая фраза, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Судя по всему, благих намерений самого Лондо хватит на пару-тройку дорог, и хорошо, если только для него самого, а не для тех, кто вокруг него. Ему предсказали, что он станет императором Центавра. Вряд ли он будет худшим императором, чем нынешний, но, с другой стороны, что-то ему подсказывало, что его преемнику, видимо Виру, придется очень и очень постараться, чтобы исправить то, что благими намерениями доведет он по известному землянам адресу. Лондо искренне был благодарен тому техническому прогрессу, который сделал лекарства компактными и действенными, а фляжки такими плоскими и вместительными. Идя по коридору к камере Г’Кара, Лондо впервые обнаружил, что не достал свой надушенный платок. В этот раз возле камеры и рядом с ней не было стражников. Это было очень хорошо. Последние шаги дались так тяжело. -Я сделал это не ради тебя, – хриплым от боли голосом произнес Г’Кар. -Я знаю, – ответил Лондо. Он все еще старался не смотреть на Г’Кара. Старался не думать об оковах на его руках, и, более всего, о тех кровоточащих ранах, что оставил электрический бич на его спине. Лондо подошел поближе и опустился на скамью рядом с Г’Каром. Кто бы мог подумать, что они будут находиться рядом и, более того, что Лондо будет помогать Г’Кару, а он, в свою очередь, будет помогать Лондо. Первый взгляд на полученные во время бичевания раны был самым сложным. Естественный цвет и фактура кожи нарна была незаметна из-за кровоточащих полос, переплетавшихся в немыслимый кровавый рисунок. -Возьми, - Лондо достал флягу и положил ее на скамью рядом с Г’Каром. – Тебе нужно пить. Ответное молчание было, пожалуй, лучшим, что мог получить Лондо. Он и так чувствовал себя неуютно, и любой ответ только усилил бы это чувство. Но Г’Кар молчал, и это было хорошо. Лондо достал из кармана платок, украшенный золотым шитьем с гербом его рода, и осторожно касаясь, попытался хоть немного стереть текущую кровь. Это мало чем помогло и, оставив бесполезное занятие, Лондо достал флакон с лекарством. Это лечебное масло, сделанное по какой-то иронии из тех самых растений, которые так вдохновляли Картажье в детстве, помогало заживить раны и притупляло боль. Открыв флакон, Лондо попытался найти свой платок, но тот, свалившись с лавки, лежал на полу. Лондо поднял платок и убрал его в карман, стараясь не думать о том, что платок пропитан кровью. Конечно, лекарство должно было бороться и с возможным заражением крови, но использовать для нанесения лекарства грязный платок, было не самым разумным. Оставалось одно. На мгновение Лондо помедлил. Вряд ли Г’Кару хотелось, что бы его касался хоть кто-то из центавриан, ну за исключением красивой женщины, наверное. И в числе тех, кого рядом с собой Г’Кар хотел бы видеть, Лондо должен был находиться где-то в самом конце списка. Но никого другого рядом не было. Лондо капнул на ладонь масло и, на миг помедлив, коснулся ладонью спины Г’Кара. Нарн вздрогнул от прикосновения. Лондо решил, что это из-за прикосновения к ранам. Разумеется, это не могло ни быть больно. Закончив с обработкой ран, Лондо убрал пустой флакон с карман. -Я надеюсь, - произнес Лондо, - что теперь он оставит тебя в покое. -Возможно. Лондо забрал пустую флягу и встал. Вряд ли они могли сейчас что-то сказать друг другу, чтобы не усиливать странное чувство, которое сопровождает их альянс. Лондо никак не мог понять того странного ощущения в руках, которое появилось, едва он вышел из камеры и направился в свои покои. Лишь взгянув на свои руки, Лондо понял, в чем дело. В неярком свете ламп ему показалось, что на его руках какие-то странные красные перчатки, и лишь мигом позже Лондо осознал, что это кровь. Сначала пришел ужас. Кончено, на его руках хватало крови, но, обычно, это была такая фигура речи. Затем вспомнился тот день, когда он и Вир, гуляя по саду и обсуждая ситуацию, встретили императора, и его руки так же были покрыты кровью Г’Кара. Намерения у Лондо и Картажье, конечно, были разными, но итог, итог был так похож. Казалось, после своей, так называемой «победы» Картажье и вправду потерял огромную часть своего интереса к судьбе пленника. Это было хорошо. Торжественная и показательная казнь Г’Кара должна была состояться на его родной планете, где будет куда меньше стражи, чем на самом Центавре. Тем более, там не будет мистера Мордена и его друзей. Зато Лондо удалось собрать там группу своих союзников из знатных центаврианских родов, которые тоже были не в восторге от нового правителя. Впрочем, основная роль в устранении Картажье будет у Г’Кара и самого Лондо. Г’Кару нужно отвлечь стражу, Лондо сделает все остальное. Сам Лондо старался не забывать о своем союзнике и, когда удавалось, навещал его. Они почти не разговаривали, но это было хорошо. В конце концов, они никогда не были друзьями или, хотя бы приятелями, так что особенно привыкать к компании друг друга им тоже было ни к чему. И все же, Лондо так и не выкинул испачканный кровью Г’Кара платок, а бережно хранил его среди своих личных вещей, и не мог объяснить почему. Незадолго до отправки на Нарн Лондо заходил к Г’Кару. Все, казалось бы, в порядке, учитывая обстоятельства, и все же что-то беспокоило Лондо весь полет до планеты и первое время, когда ему не удавалось уйти, чтобы не вызвать подозрений. С точки зрения Лондо, эта планет была суровой и безрадостной, и те торжественность и роскошь, что привез с собой Картажье, совершенно не подходили этому месту. Зато очень подходили для скоропостижной смерти одного императора. Если раньше Лондо казалось, что подземелья Центавра мрачны, то что тогда было говорить о подземельях Нарна. Тяжелая дверь открылась, пропуская Лондо в камеру ГКара. Нарн сидел в почти абсолютной темноте, и Лондо вдруг почувствовал ощущение какой-то «неправильности». Возможно, то самое, что беспокоило его во время полета. Что-то произошло, что-то… плохое… Что-то, не касающееся его самого, но, по какой-то странной причине, беспокоящее сильнее. Подойдя поближе и привыкнув к темноте, Лондо увидел то, что заставило его едва ли не отшатнуться. Разумеется, наивно было полагать, что если Картажье отдал Г’Кара Лондо, то будет спрашивать разрешения прежде, чем сделать что-либо. Но, даже если бы он и спросил, разве Лондо смог бы сказать: «нет». Конечно, не смог бы. И все же, Лондо глубоко внутри был благодарен императору, что тот не спрашивал разрешения и, тем более, не вынудил самого Лондо отдавать этот приказ. На месте левого глаза нарна зияла страшная рана, едва прикрытая повязкой. И все же, Г’Кар смотрел на Лондо, словно его интересовала реакция того на произошедшее. - Великий Создатель! - это первое, что смог произнести Лондо. - Твой глаз... Картажье? Вопрос был явно излишним, но Лондо все равно задал его. - Мой глаз оскорбил его. – усмехнувшись ответил Г’Кар. - Но это неважно. Теперь я могу разглядеть то, что прежде оставалось невидимым для меня. Пустая глазница насквозь видит пустое сердце! Мысленно Лондо поблагодарил богов. Если Г’Кар способен насмехаться и философствовать, значит с ним, более или менее, все в порядке. Возможно, в другое время он бы и послушал размышления новоявленного философа, но сейчас на это не было времени. - Твоя казнь назначена на сегодня. Картажье проведет тебя перед твоим народом, чтобы надругаться над тобой. Он использует тебя, чтобы покончить с их последней надеждой, а потом... он убьет тебя, – Произнес Лондо. Склонившись чуть ниже и, понизив голос, Лондо продолжил. - Вернее, таков его план. Мои люди на месте, твои цепи ослабят, дворцовая стража подкуплена. Его личная стража неподкупна. Вот где ты нужен. Тебе всего лишь нужно отвлечь его на несколько мгновений, обо всем остальном позаботимся мы! Это ты сможешь? Но Г’Кар, казалось, не слушал его. Он продолжал смотреть на Лондо, а вероятно, и сквозь него тоже. - Твое сердце пусто, Моллари. Знаешь ли ты об этом? – спросил Г’Кар. - Я - знаю! - честно признал Лондо. - Мое сердце пусто, но твое очень скоро остановится, если ты забудешь о моих инструкциях... -Не остановится, – как-то слишком спокойно ответил Г’Кар. -Откуда такая уверенность? – спросил Лондо. Эта уверенность была и благословением и, одновременно, наказанием. -Ты это сказал, – ответил Г’Кар. Сначала Лондо хотел возразить, но затем кивнул. -Да, – согласился Лондо. С самого начала их альянса, все разговоры между ними оставляли какое-то странное послевкусие. Как все было проще, когда они были врагами. Как все сложно сейчас. Лондо вспомнил о платке с пятками крови, тщательно хранимом им среди вещей. Вернувшись в свои покои, Лондо еще раз проверил приготовления. Шприц с ядом был готов. Оставалось лишь ждать. Порой, очень часто, Лондо считал, что вселенная за что-то ненавидит его. Нет, разумеется, вселенной было за что его ненавидеть, но, Великий Создатель, почему это должно было случиться сейчас? Картажье счел цепи недостаточно прочными и приказал заменить их на кириллиумные. Это было плохо. Очень плохо. У Лондо даже не осталось времени, чтобы предупредить Г’Кара и сейчас, как никогда прежде, их альянс был на пороге краха. Впрочем, это беспокоило меньше, чем тот факт, что это, возможно, означает смерть Г’Кара. Поправка, мучительную смерть. В конце концов, убить императора Лондо может в любой момент, а вот спасти Г’Кара – только сейчас. Но как? Вряд ли существует что-то, что способно убедить Картажье отложить казнь. Оставалось надеяться и молиться, чтобы Г’Кар смог отвлечь стражу. Когда Г’Кара подвели к трону императора, на миг взгляды Лондо и Г’Кара встретились. Картажье продолжал говорить, но ни Лондо, ни Г’Кар не слышали его слов. В прошлый раз, когда они так смотрели друг на друга, была темнота, сейчас, наоборот, мир исчезал в ярком свете. Лишь когда звенья цепей упали на пол, Лондо осознал, что именно произошло. И это было невероятно. И это было как раз то, чего ждал Лондо. Пользуясь замешательством и суматохой, Лондо увел Картажье прочь из зала и там вонзил шприц с ядом в грудь императора. -Мне было суждено стать богом, - только и успел произнести Картажье, прежде чем наступил паралич голосовых связок. Вскоре император потерял сознание, и очнуться ему было уже не суждено. Передав умирающего на руки страже, Лондо выбросил оружие и посмотрел на Вира, который должен был найти корабль, который увезет Г’Кара на Вавилон 5. Вир кивнул, говоря, что корабль готов. Вскоре стража и придворный доктор подтвердили смерть императора Картажье. Затем эту же «скорбную весть» Лондо объявил подданным и, напомнив о том, что уже два императора Центавра умирают из-за Нарна, объявил, что будет лучше оставить эту планету. Спорить никто не стал. Пока подданные Центавра собирались, чтобы покинуть Нарн, Лондо направился к спрятанному кораблю. Он сам должен был вернуться на Центавр, чтобы разобраться с мистером Морденом и базой на острове Целини, но сначала он хотел убедиться, что Г’Кар в безопасности. Г’Кар ждал его возле корабля. Было заметно, как тяжело ему дались события этого дня, да и предыдущих тоже. Лондо вновь почувствовал себя неуверенно, как в первый визит, когда он предложил Г’Кару объединиться. Они достигли своих целей. Их союз больше не нужен. -Мы покидаем Нарн, – произнес Лондо. Г’Кар только кивнул. -Ты не собираешься возвратиться на Вавилон? – спросил Лондо. -Позднее, – ответил Г’Кар. – Мне много что еще предстоит тут сделать. Они будут рваться в бой, и, полагаю, мне придется объяснить им, почему это не лучшая идея. Тут уже Лондо мог только кивнуть. Да, нарны будут рваться в бой, это очевидно. Не все из них получили «просветление» и не все решили удариться в философию. Впрочем, для философа, Г’Кар слишком силен. -Но ты вернешься на станцию? – спросил Лондо. -А ты? – спросил Г’Кар. – Кажется, Центавру нужен новый император. -Я еще успею посидеть на троне, – произнес Лондо. – Все будет по-прежнему? Между нами? -Это возможно? – спросил Г’Кар. -Хочу соврать, что да, – ответил Лондо. -Нет. Слишком многое изменилось. Лондо хотел возразить, или спросить, но передумал. -Тогда, до встречи, – произнес Лондо. -До встречи.