Никакие клятвы их не выдержат

У Джейса есть гитара и пара-другая медиаторов. — Черт, ты обалденно играешь! — восклицает Алек и улыбается так по-редкому солнечно, как улыбается только Джейсу, только по утрам, только с гитарой и кофе. Изабель улыбается вслед за ним; Изабель, откровенно говоря, до лампочки, как играет Джейс, ей хватает кофе и Алека. Изабель, конечно, в курсе всей этой милейшей влюбленности Алека в Джейса, и, конечно, в курсе того, что братец — гей. Ее это мало трогает, хотя, казалось бы, эй, Изабель, единственный парень, которого ты любишь, как мужчину, гей и твой брат, очнись уже, Изабель! Изабель отпивает горячий кофе, прижимая язык к обожженному небу, и, не задумываясь, скользит рукой по колену сидящего рядом Алека. Это естественно, нормально, обыденно. Изабель не задумывается, что для Алека она совсем не подходит; Изабель считает, что они с ним автоматически выше всяких категорий и делений по признакам. — Знаю, — чуть хвастливо отвечает Джейс и тоже улыбается, но тут же хмурится — ему кофе не достается; Изабель выпивает обе чашки, что сварил Алек. Взгляд Джейса падает на ладонь Изабель, прижатую сверху рукой Алека на его колене, и он неловко отводит глаза, хотя знает об их близких отношениях много больше, чем кто-либо другой. Алек непонимающе оглядывается на Изабель, когда Джейс с гитарой поспешно сбегает из кухни; Изабель чуть меньше витает в облаках и позволяет себе смешок, за который ее жалят в шею игривым укусом, рядом с тонкой бьющейся веной. Алек абсолютно не смотрит на то, что отношения с Изабель, — пусть и в самом полном понимании слова «отношения», — могут повлиять на его влюбленности; Алек совершенно точно знает, что с кем бы у него не случился роман, с Изабель он никогда-никогда не разойдется. Алек варит по утрам самый вкусный на свете кофе. Изабель крадет у Алека его и самые лучшие поцелуи.