Мой неделимый элемент.

Начальник СКМ «Пятницкий» всегда все помнил и никогда ничего не забывал и не прощал. Это было своеобразное правило – никому ничего не должен, ни от кого ничего не жди, иначе сомнут, порвут, затопчут. Хочешь жить по правилам – флаг тебе в руки, только козлом отпущения всех грехов быть не очень-то весело, да и нежелательно: Стас смутно представлял себе, что бы он мог делать в таком случае, но получалось хреново – прогибающимся под внешний мир он не будет никогда, какими бы не были обстоятельства. Но не робот ведь он… В ту ночь, после смерти Аньки, он практически едва ли не был на грани – оголенный ствол ПМ смотрел прямо ему в лицо и тогда казалось, что спустить курок – единственно верное решение на тот момент. Решение, которое избавит его от всех проблем, которое дарует ему спокойствие и такую долгожданную уверенность в завтрашнем дне – наконец-то, как бы сказали многие. Это было глупо – надеяться на то, что этим можно все решить. Правда, спустя пару секунд такого деяния на заднем плане тогда мелькнула мысль о матери и Леньке – как они без него? Жить на крошечную пенсию? И кто им поможет? Зимина? Антошин? Нет, никто. Никому они не будут нужны – зато многие станцуют от радости на его могиле, попутно разгромив все то, что он с таким трудом возвел в своем районе, на своей земле. Нет, не стоит оно того – ствол в ту же минуту опустился. Сколько он себя помнил, никогда не на кого не полагался – Авдеев еще тогда, будучи в хуи пьяным, сказал ему одну мысль, которая прочно засела в молодого тогда еще опера в голове: - Ты, Карпов, не верь никому, - Вася, пьяно икнув, потянулся за бутылкой. Стас осоловевшими глазами посмотрел на него. - Даже тебе? - Даже себе, щегол! – шутливо щелкнул опер по носу парнишку. – Единственный, на кого ты можешь рассчитывать в своей жизни – ты сам. Только ты, ты и еще раз ты – остальные только твоим неудачам порадуются, Стас. Так что всегда держи ухо востро… Вася Авдеев уже застрелился, а в жизни Стаса столько дерьма произошло, что всего не упомнишь, но эта фраза стала для него девизом, за который он держится и сейчас – плевать на все, что о нем думают, в конце концов всегда надеется тот, который будет мразью тебя считать, даже если ты ангелом во плоти будешь. Тогда зачем под рамки подстраиваться? Лучше уж под себя людей прогибать – с этим он тоже по жизни идет. Много воды утекло уже, а мысль о том, что что-то в его жизни треснуло и трещина эта со временем разрастается, не давало ему покоя. Душевный разлом и искаженное восприятие добра и зла – не пора ли ему к психологу сходить на прием? Глядишь, проведет пару анализов и все устаканится. - Стас, - неожиданный стук в дверь комнаты вывел его из раздумий. – Можно? И еще вот это теперь – нахрена ему, спрашивается, морока? Девчонка эта ни к селу ни к городу ни притесалась, особенно после того, что ее брат вычудил – по хорошему, прикопать бы ее в отместку где-нибудь в лесу и селфи на фоне ее могилки отправить этому уроду, что с катушек слетел нафиг. А с другой – Антошин вчера правильно сказал: не все люди виноваты в грехах своих родных, только он не мать Тереза, чтоб всех прощать. - Что хотела? Саша молча просочилась в комнату, дошла до кровати, поставила на тумбочку стакан воды и упаковку аспирин и снова пошла к двери. - И что это? - От похмелья, - девушка притормозила. – Ты вчера много выпил. - Я тебя не просил, - получилось слишком грубо и хрипло, но она всего лишь плечами пожала. - Я знаю, я сама. - Инициатива ебет инициатора, деточка, - фраза слетела с губ раньше, чем он успел оценить масштабы ее понимания. Да вот же блять. Но девчонка только фыркнула и скрылась за дверью. Экие нежные дети пошли… В зеркало даже смотреться было страшно – обычно внешний вид после глобального перепоя страдал немногим меньше, чем внутренние ощущения: голова хоть не болела, на этим и спасибо. Аспирин пить смысла не было, а вот в душ сходить не помешало бы – помассировав виски, Карпов вышел в коридор и потянул носом – пахло чем-то съедобным. Ну, видать, совсем уже. - Ты есть будешь? – на него посмотрели так, словно он и был ее братом или любимым дядюшкой, а не мужиком, который собирается ее брата на тот свет спровадить. – Или… - Ты зачем все это делаешь? – вопрос, заданный в таком тоне, даже слегка остудил ее пыл – девчонка развернулась и присела на стул, продолжая смотреть на Стаса. – Или это вроде как задобрить пытаешься? - Нет, - и голос ее на мяуканье котенка похож: слишком растерянно, слишком тихо. – Полезной быть пытаюсь. - Мне это нахрен не надо, - и уже, как-то устало. – Забыла бы ты на все эти попытки добренькой казаться, Сань. Все равно не поможет. Глаза сразу огромные такие стали, как болотца – и практически увидел, как она сглатывает ком в горле. - Не поможет мне? – и голос у нее сиплый, как у него, хотя вчера пил он, а не она. Странно все это, судорожно. - Или мне, - развернулся и ушел в комнату, за формой – на работу сегодня хоть не проспал и то ладно. Шлепанье ее босых ног по кафелю раздалось словно гул от колокола – не любил он чужие звуки в своей квартире: мимолетные связи с проститутками, который по утрам вот так же ходили по квартире и собирали свои шмотки не в счет, это уже как привычка и распорядок – а тут нарушение. - Хватит за мной ходить, как привидение, - раздраженно стащил с вешалки форменную рубашку и поморщился – снова помял, хоть тот факт, как он ее вчера снимал, отпускает все грехи с лихвой. – Пошла отсюда. - Ты нормально разговаривать с людьми умеешь? - Если они этого заслуживают. - А мне что? – и тут неожиданно огрызнулась. – Чтоб ты меня перестал шпынять, мне ноги перед тобой раздвигать надо, да? - Ты че несешь-то? – вперился в нее тяжелый взглядом. – Думай, что и кому ты говоришь. - А я думаю, думаю! – голос у нее сорвался на крик и того и гляди – начнется истерика. Звук пощечины расползся по комнате словно грохот – Карпов слабо бить не умел, но тут постарался не на полную силу – так, в чувство привести разве что. Правда, и бить особо-то не хотел – само собой как-то получилось: девчонка, которая ему в дочери годится – и такие слова. Вот тебе и одуванчик Божий. Зато успокоилась. - Прости, - закрыла лицо руками и совершенно как-то неожиданно сползла по стенке. – Прости, прости, прости… - Эй, - на корточки все же присел, чтоб хотя бы лицо ее видеть и аккуратно потянул за плечо, чтоб оценить последствия воспитательной меры. – Угомонись. - Я просто уже с катушек еду, - глухо пробормотала она, не отрывая рук от лица. – Ощущение дежавю какое-то, аж до слез. - Какое еще дежавю? - Название есть такое в психологии, - так же глухо и торопливо, сквозь слезы, начала Сашка. – Когда тебе кажется, что ты в прошлом это уже делал и… - Курсы психологии я прогулял в университете, - Стас легонько дернул ее за руку, заставляя встать с пола. – Потому и особо не парюсь теперь – меньше знаешь, меньше в себе копаешься. Что случилось у тебя? - Нормально все, - попытка вырваться провалилась с треском. Ладони цепкие, словно стальные – не хватка, а тиски какие-то. – Стас, правда… - Знаешь, как у врача на приеме? Говори правду, а то он помочь не сможет, и ты в конце концов помрешь, - Карпов толкнул ее по направлению к кровати, усаживая на край, сам же присел на кресло, стоящее рядом. – Говори. - А что говорить-то? – девушка стерла тыльной стороной ладони слезу. – Сам чтоль не знаешь, как живут дети-беспризорники? То, что у меня квартира была и за мной соседка присматривала, сути не меняет – по факту все время одна была. Еда была и то ладно, уже счастье. - Ближе к делу, - сантименты он выслушивать не расположен, да и некогда особо. Вот веселуха-то: сперва Леньке психиатра вызывал, теперь вот этой белбеске придется, не приведи Господь, конечно. - Когда Юрку посадили под следствие, - Саша уже не плакала: просто сидела и все по порядку излагала, словно в протоколе. – То я одна осталась, фиг знает куда органы опеки смотрели. Точнее, сперва мне соседке отдали – там знакомые договорились, взятку дали, но года через три у нее муж умер и своих проблем стало хватать, вот я к себе и ушла в квартиру. На вокзале помогала фрукты по вечерам продавать – хоть что-то получала, за квартплату хватало заплатить, а еду тетя Инга подгоняла. А потом, когда трупы этих придурков в лесу нашли, ночью к нам какие-то мужики вломились – я не помню уже… - Дальше, - Стас таких историй слышал просто до хренищи, причем чуть ли не каждый божий день, оттого и шока не было. Какой шок, ребят, когда половину своей жизни отпахал в ментовке? Тут даже зеленых человечков не испугаешься. - Дальше смутно помню: искали что-то, деньги наверное, золото мамино все забрали, мебель перевернули…, - девушка чуть хрустнула шеей, разминая ее. – Ну и побили походя. - Только избили? – внимательно так посмотрел на нее, словно по лицу пытался прочитать. Сашка чуть усмехнулась. - Не только, просто рассказывать об этом не люблю и не хочу, - и наконец-то подняла глаза. – Даже Юрка не в курсе про это. - Нда уж, - Карпов поднялся со своего места, засунув руки в карманы. Не ожидал он такого, хоть и понимал, что не все так гладко в ее прошлом. – И что? Как дальше было? - А что дальше было? - пожала плечами девушка, поднялась с кровати и поправила на себе майку. – Ну, вызвали милицию, только они даже разбираться не стали. Да и кому это надо было – брат за убийство осужден, они разве что носы не кривили. - А про изнасилование ты им не сказала? - Нет, - отрицательно покачала головой Саша. – Стыдно было. - Ну и дура, - Стас отвернулся и взял с тумбочки телефон. – Я по делам, из квартиры ни ногой. - Я это уже поняла, - девчонка едва заметно улыбнулась и вдруг замялась. – Стас, ты это… - Что? - Прости меня пожалуйста, - шатенка потерла лоб. – Не понимала, что говорю. - В следующий раз думать будешь, - Карпов отвернулся и снял китель с вешалки. – И за словами следить. Звук хлопнувшей двери неприятно вывел из раздумий – в комнате стало до отвращения тихо. Захотелось закричать, завыть зверем раненым, забившись предварительно в какую-нибудь щель в полу или углу и сидеть там до наступления сумерек – солнце неприятно глаза слепило, словно выжечь хотело. Девушка поежилась и отвернулась, поспешив покинуть комнату – все его называют почему-то зверем, она пару раз слышала эту фразу от Антошина. Только он не зверь – она знала зверей куда более хуже, чем Стас. Он просто… Его у нее даже охарактеризовать нормально не получается. Подойдя к двери, девушка в последний раз оглянулась назад, в спальню Стаса и поспешила выйти. ********************* Третьи сутки пошли, а толку словно кот наплакал – Юрка уронил голову на скрещенные руки и закрыл глаза. Черт дернул его, черт дернул – не иначе. По коже с разрядом тока проходили импульсы страха и ненависти ко всему живому и в первую очередь – к себе: недаром на его голову тупую неприятности так и сыплют, словно из рога изобилия. И ведь все по плану шло, пока этот придурок не начал палиться… - Юр, - Наташа аккуратно тронула его за плечо. – Иди чай попей… - Какой, в пизду, чай? – этот чай он готов ей на голову вылить, лишь бы она замолчала. И что в ней такого, что он, как привязанный, согласился на эту идиотскую авантюру? Пожалел дуру? Решил избавить ее от тирана-мужа, или что? Альтруизм проснулся, блять? Чего стоило только столько времени за нос Стаса водить, обливаясь по ночам потом и вслушиваясь в дыхание Наташи за спиной редкими ночами – Карпов не из тех, кого водить за нос можно без проблем за здоровья, а то и вообще жизни – пристрелит и будет прав, только вот… - Юр, - Наташа селя рядом и напряженно всмотрелась в лицо парня. – Юр, пожалуйста, не молчи. Мне так страшно становится. Бойко поднял на нее тяжелый взгляд, посмотрев напуганной блондинке в глаза – надо же, а он-то думал, что ее уже ничем не проймешь, кроме как угрозой того, что она так и останется с Лавровым. - Страшно тебе? – голос его был тихий, но даже при этом угрожающе звучал. Девушка съежилась и отпрянула в сторону. – А когда всю эту хрень затевала, не страшно было, нет? Когда за этого урода замуж выходила? Нет, не было страшно? - Юр, - Наташка отодвинулась от него и тыльной стороной ладони стерла слезу. Снова. – Юр, не надо… - Что не надо? – он схватил ее за руку, резко притянул к себе, даже не заметив, что может быть на руке синяк от его хватки. Она дернулась, как безвольная кукла и растерянно уставилась на бывшего/действующего парня. Никогда, никогда он не делал так раньше, хотя, что там говорить – тюрьма людей меняет. – Что «не надо»?! - Мне больно, - промяукала слабо, как котенок и так же слабо дернула руку – он отпусти. – Юр, не злись… - Тебе «не злись», - парень запустил руку в свои волосы и сжал кулак, чувствуя, как натянулась, практически затрещала кожа на голове. – А мне… А мне теперь что делать? - Думаешь, - блондинка растерянно поправила помявшуюся блузку. – Твой этот… Карпов. Он найдет нас? Он же не всезнающий и всесильный… - Не говори того, чего не знаешь. Карпов может все. Наташа недоуменно посмотрела на парня – тот сидел, съежившись, как побитая собака и с закрытыми глазами – тот ли это парень, который трое суток назад раскидал всех по углам, спасая ее и свою жизнь? Она слышала о Станиславе Карпове – Андрей как-то раз обронил про ней, что Карпов, мол, совсем оборзел, наседать начал, но ссориться с ним – дело не лучшее, поэтому придется идти на его условия. Андрей Воронский, бывший муж Натальи, был отнюдь не из робкого десятка – из таких, что проглотят и не подавятся, но тем не менее об этом загадочном Карпове отзывался хоть и со злостью, но и с заметной осторожностью. А теперь вот и Юрка – тот самый Юрка, который никогда и ничего( ну почти ничего) не боялся, теперь сидит и понуро смотрит в одну точку. - Его опера достанут нас из-под земли, - парень взъерошил короткий «ежик» на голове, мысленно прокляв все вокруг. - Опера? Он что… - Он мент, блять, мент! Все сразу встало на свои места – мент. Девушка почувствовала, как по спине табуном пробежались мурашки, а руки вспотели. Будь этот Карпов обычным бандитом, дело было бы проще, а вот то, что он в милиции, да еще наверняка и в звании… - Мы убежим, - она торопливо и хрипло прошептала, прижавшись лбом к его плечу. Плечо сильное, крепкое – не жалко и прижаться. – Куда-нибудь далеко свалим, чтоб нас не нашли… Да? Юр? - Куда ты свалишь? – Бойко выпрямился и с легкой усмешкой посмотрел на девушку. – Наверняка уже ориентировку на нас выслали. - А если убить его? - И как ты себе это представляешь? – он скосил на нее глаза. – К нему просто так хрен подберешься, а если уж и грохнуть, то запросто могут дело сшить о нападении при исполнении… И не факт, что он не выживет. - И что? – у Наташи сразу потемнели глаза. – Трусишь, чтоль? В следующую секунду ее шею ощутимо сжали стальные тиски пальцев, а волосы значительно оттянули назад – так, что горло обнажилось. Наташа испуганно захрипела, и этот хрип, возможно, подействовал отрезвляюще на него – отпустил ее, чуть оттолкнув от себя. - Если бы я трусил, - он отвернулся и оперся кулаками о стол. – Если бы я трусил, ты бы сейчас уже мертвая лежала со своим мужем драгоценным, ясно? - Ясно. - Ну вот и все, - и вроде бы хочет что-то еще сказать, но внезапно мешает очередной вопрос Наташи: - А с Сашей что? - Надеюсь, ничего, - он сел на стул. – Я не думаю, что Карпов такой уж урод, чтоб тронуть девочку. Но сказано-сделано. До этого ни времени, ни возможности не было позвонить, узнать, а сейчас стоит хотя бы убедится, что с сестрой все в порядке – набрал номер и замер. Долгие гудки на сотовом, на домашнем и прочем уже порядком напрягли – остался только запасной вариант – любознательная соседка Катя, стоившая глазки Юре с утроенной силой. - Кать, привет, - прочистил горло. – Это Юра, сосед. - Привет, - голос сразу смягчился. – Как дела? Не видно тебя что-то… - Да по делам уехал, - Наташа передернула плечами. – Кать, скажи пожалуйста, ты Сашку не видела? - Нет, - внутри все похолодело. – Уже дня два как не видела, сам же знаешь, у нас новую дверь еще не установили, так что слышимость дай Боже. Зато два парня каких-то приходили к вам в квартиру – я подумала, что воры, а потом смотрю – у них ключи были. Лезть не стала, но что-то… Короче, ты б разобрался бы, а то мало ли… - Спасибо, Кать… Скинул вызов и уселся на кровать, уткнувшись лицом в ладони. Нет, не должно было так все быть, не должно! Он же обещал, он слово давал ей, а получилось все снова не так. Захотелось завыть, напиться и в пьяном угаре расколошматить всю нехитрую обстановку комнаты, и придушить эту глупую девчонку, из-за которой он опять во все ввязался. А хотя. Кто его просил ввязываться? Никто. Сам виноват. - Юр, - тонкая ладонь легла ему на плечо. – Юр, что случилось? - Они забрали Сашу, - глухо донеслось до Наташки. Та непонимающе затрясла головой. - Кто «они»? Люди Воронского? Юрий выпрямился и посмотрел на собеседницу – в глазах мрачными отблесками полыхала ненависть. - Нет. Карпов.