Пришлось уничтожить страхи

Просто руки немного дрожали. Ерунда, скажет кто-нибудь недалекий. Все волнуются перед выступлением, тем более – перед очень важным, а потом выходят и поют – или срываются, тут уж одно из двух. Люди думают о голосе; что же, у некоторых участников «Евровидения» было кое-что помимо голоса, что нужно было контролировать. Да только вот руки у Торнхилла дрожали. Нельзя играть на гитаре, если пальцы как кисель – мало того, что не получится, еще и в лоскуты мясо порежешь. Такого у Филиппа не было черт знает сколько уже, и он вовсе не хотел вспоминать те ощущения. И подвести всех на сцене. Да плевать, если честно, на Данию. Важно лишь то, с кем он играет – а Anti Social Media специально была собрана так, чтобы в ней лучшие оказались. Дэвид подошел сзади неслышно почти и взял за плечо. – Успокойся. Перед нами еще три страны, – произнес он четко, не слишком жестко, но и не мягко. – Ага, – ответил ему Филипп. Посмотрел на сцену. Там очаровывала зрителей Бояна Стаменов – полтора центнера чистой энергии, – и даже она сейчас выглядела получше, чем Филипп. Нет-нет, он ничего против нее не имел, но ему было немного не по себе. – Когда ты волнуешься, ты улыбаешься по-дурацки, – пробормотал Дэвид, сжимая его плечо сильнее и поворачивая его к себе. Вряд ли камеры в момент тот были направлены на них, какого черта они вообще могли делать здесь, когда там, на сцене, Бояна завоевывала любовь миллионов?.. В этом Дэвид был уверен. – Она немного жуткая, твоя улыбка. «Как будто фальшивая», – мысленно закончил за него сам Торнхилл и нервно дернулся. – Я волнуюсь, и это нормально. – Приди в себя, – тряхнул его сильнее Ванг, а потом покачал головой. – Ты должен быть в сознании, а не в прострации. – Ага, – снова проронил Филипп, искоса поглядывая на сцену. «Пришлось уничтожить страхи…» – донеслось до него, и он неловко поежился: пусть песня Бояны была о красоте – или же нет?.. – но как нельзя хорошо эти три слова вписались в эту их с Дэвидом ситуацию. Да, ему придется уничтожить страхи. Дэвид попытался поймать его взгляд, но не смог – слишком бегали глаза Филиппа. Ванг вздохнул и, не дожидаясь, пока хоть кто-нибудь обратит на них внимание, схватил Филиппа за рыжие волосы и притянул к себе, быстро, обрывисто целуя, но сильно и настойчиво. Тот замер на миг – и, вновь покосившись на сцену – вот неуважение-то! – все-таки схватил Дэвида за края пиджака. Хоть руки трястись перестали. Дэвид быстро отстранился, памятуя, где они все-таки находятся – не дай бог, камера бы оказалась рядом. Шанс, конечно, один на миллион, но судьба – злодейка по сути своей. Как будто несчастливого порядкового номера им было мало!.. Филипп вздохнул рвано и отпустил его пиджак, вытирая губы тыльной стороной руки. – Отлично, – произнес он чуть севшим голосом. – Я готов. – Когда пройдем в финал, устрою тебе очень хорошее празднование ночью, – понизил голос Дэвид, нагло улыбаясь. – Мне нужно будет быть в форме, – легко оттолкнул его от себя Филипп и поправил рыжие волосы, укладка которых, правда, вообще не пострадала как-то. Андерсен и Кристиенсен только кивнули им двоим, надеясь, что уж Дэвиду-то удалось привести их солиста в чувство, и взгляд их задержался разве что на переставших дрожать руках Торнхилла. Они надеялись, что его улыбка не будет испуганно-фальшивой хотя бы на сцене.