Анк

- Замолчи, Шон! - в отчаянии закричала давно выведенная из себя Ребекка. - Ты хотя бы понимаешь, что у меня в руках?! - зашипел в ответ историк, водя перед носом девушки пакетом, - Это чертов анк! Анк, который мы, заметь, по счастливейшей случайности, смогли найти! Ты знаешь, что делает анк! Это наш шанс! - Шон, пожалуйста, - Ребекка подошла ближе, осторожно отводя в сторону руку с протянутыми артефактом, - Пожалуйста, хватит. - Хрена с два я отступлюсь! - рычит Гастингс, отворачиваясь. - Я слишком долго искал! К тому же, это возможность привлечь Уильяма обратно в команду. - Да как будто бы тебя вообще волнует Уильям! - совершенно нехарактерно взвизгнула Крейн. - Все свое рабочее время ты только и убил на то, что бы найти способ воскресить Майлза! - Потому что нам нужен Дезмонд! - Шон выпрямился, опуская руку с пакетом, сделал глубокий вдох, будто пытаясь успокоиться, и повторил: - Потому что он нам нужен. - Он нужен тебе, а не нам! - зло уточнила Ребекка, разворачиваясь к двери, - Делай что хочешь. Но помни, что на этот раз из Абстерго никто тебя вытаскивать не будет. Крейн вылетела из комнаты, не забыв громко хлопнуть дверью. Гастингс устало опустился на кровать, потирая глаза ладонями. Два года. Прошло уже два года, а у него так и не нашлось сил смириться и идти дальше. В ярости отбросив от себя анк, Шон лег на спину, тут же перекатываясь на бок и сворачиваясь клубком. Часы били два ночи. Наверное, им не следовало так громко ругаться, звукоизоляция в доме была отвратительной, да и на улице можно услышать. Меньше всего ассасинам сейчас нужны были проблемы с тамплиерами. Все, что сейчас было нужно - это выжить. И хотя бы как-то помешать противникам осуществить свои глобальные планы. Шон честно попытался заснуть. Отвлекало все: чересчур теплое даже для Норвежского мая одеяло, негромко жужжащий компьютер на столе в другом углу комнаты, стрекотание насекомых на улице. Ребекка давно легла, скорее всего, уже заснула, но Гастингс все ворочался, вертелся, отгоняя непрошенные мысли и глупые надежды прочь. Сколько ночей он уже так мучается? Три? Пять? Семь? Он не знал. Не считал - это было бессмысленно. Только под глазами давно залегли тени, а сознание то и дело норовило утечь, покинуть Шона. Ему удалось провалиться в сон ближе к утру, когда солнце уже показалось с востока. Гастингс просыпался каждые двадцать минут, тут же снова падая в зыбкое небытие, и все-таки, это был отдых. Ребекка не будила. Она давно засела за компьютер, переписываясь с группировкой из Гренландии. Пытаться поднять историка все равно без толку, тот либо опять будет сидеть бледной тенью за экраном, либо носиться в попытках вызнать больше ненужной информации. Да и все равно умения Шона сейчас мало чем помогли бы. Безусловно, Крейн очень беспокоили хриплые стоны и крики, доносящиеся из спальни рыжего. Но кто из них сейчас не мучается кошмарами? Ребекка была твердо убеждена, что с этим Гастинг обязан был разобраться сам. А Шон про себя благодарил девушку за то, что та не лезла. Короткотстриженные темные волосы, медового цвета глаза, небольшой шрам, пересекающий тонкие губы... Жалел Шон все-таки, пожалуй, только об одном - о том, что не успел высказать все. Не успел признаться. Струсил, даже в самый последний момент, когда уже было очевидно, что Майлз не покинет храм живым. Вот и все, что осталось у Гастингса - жалость, злость на самого себя и тупая тягучая боль, сопровождавшая его каждый день. И каждую ночь. Как только он нашел анк, - а для этого пришлось, не много не мало, поднять всю сеть Посвященных, - он был даже чуточку счастлив. Про свойства артефакта он знал из источников. Да, в одном из самых древних египетских писаний вскользь упоминалось о воскрешении одного из фараонов. На стене гробницы был вырезан символ. После этого анк стал символом жизни, а еще позже - буквой. С тамплиерами были проблемы - безусловно они тоже искали частицу. И, наверное, даже нашли бы ее первой, если бы Шон тогда послушал Ребенку и не поехал в Латвию по первой же полученной наводке. Крейн еще долго ругалась, кричала, но Шон видел, что она переживает. Конечно, смерть Дезмонда повлияла не только на историка. Уильям вообще покинул пост Наставника, уступив его старому знакомому. Это был осмысленный выбор Майлза, пожертвовать собой, да только от этого легче никак не становилось. Солнечный луч бил в лицо, историк попытался поглубже зарыться в одеяло. И все-таки, через некоторое время, раздраженный больше обычного Гастингс покинул свое укрытие. В убежище стояла тишина. Не было слышно даже привычного стука клавиш, это наталкивало на мысль, что Ребекка выбралась в магазин или просто подышать свежим воздухом. "Сколько бы проблем мы бы избежали бы, если Майлз не полез "спасать мир"? - со злостью подумал Гастингс, поднимая с пола изрядно помятый пакет. - Ни тамплиеров, ни Юноны, только разбросанные по миру люди, не помнящие ничего. Никаких войн, битв, никаких разногласий." Артефакт, как и прочие частицы Эдема, светился золотым. Не такой уж большой крест с письменами помещался в ладонь. Гастингс чувствовал пульсацию, исходящую от анка, даже, скорее, вибрацию. Осознание собственного всемогущества медленно поглощало, накрывая с головой. Проникнуть в Абстерго - да что может быть проще? С этой частицей он может практически все. Он даже не думал, как именно может хотя бы подойти к Абстерго ближе, чем на пятнадцать метров. Перекраситься, очки заменить линзами. Можно Ребекку попросить сломать ему нос, к примеру. Тогда точно не узнают. Шон прекрасно знал, что в Абстерго работает как минимум с десяток Посвященных, но просить их рисковать не мог. Все-таки эти люди очень четко держали свою позицию простых наблюдателей, и менять это явно не собирались. Да, они помогли историку найти анк, но это скорее можно назвать исключением, чем закономерностью. "А так ли нужно тело?" - вдруг спросил себя Шон и понял, что совершенно не знает, как пользоваться частицей. Все познания историка ограничивались уверенностью, что артефакт воскрешает. А как - это совсем другой вопрос. Гастингс отложил анк, хорошенько спрятав его под паркетом, дошел до компьютера. Нужно хорошо знать, куда идти. То, что историк отправится в Абстерго он решил еще вчера. Даже то, что здание, в котором находилось тело Майлза, в Испании его не сильно беспокоило. Шон внимательно изучал все планы, которые смог отыскать. Все-таки эта сеть Посвященных крайне удобная вещь - невозможно отследить за счет того, что она имеет свою собственную сеть спутников на орбите, да и к тому же, эти шпионы - они есть везде, даже в Абстерго. И как только кто-то что-то узнал, это сразу же попадает в сеть. Если говорить обобщенно - у историка был очень точный план здания, с положением охраны, камер и всех важных комнат. Так что спустя всего несколько часов Гастингс прекрасно знал, куда ему направляться. Оставалась одна проблема - маскировка. На любого, кто посмел надеть капюшон в пределах Абстерго немедленно нападали, а не узнать Шона все-таки достаточно сложно, даже если он перекрасится и сменит очки на линзы. Но выбора у него не оставалось. Теперь, когда у него есть возможность воскресить Дезмонда медлить нельзя. В магазине на него смотрели с крайним подозрением. "Еще сережку в правое ухо и, глядишь, не продали бы", - усмехнулся про себя историк, скидывая в пакет темно-коричневую краску и линзы. Можно было бы, конечно, и цвет глаз тоже поменять, но все цветные линзы, которые там были, были без диоптрий, а плутать по вражеской территории ничего при этом не видя, чревато. В штабе его ждала Ребекка, раздраженная и взволнованная. Шон оставил пакет в коридоре, до поры до времени, что бы Крейн не задавала вопросов. - Ну слава богу, - выдохнула девушка, когда историк зашел в комнату, - Я уже подумала, что ты отправился брать штурмом Абстерго. - У меня пока еще осталось немного мозгов, что бы не делать этого, - усмехнулся Шон, - К тому же, я бы оставил записку. Ребекка рассмеялась, скорее от облегчения, нежели из-за шутки Гастингса. Шон улыбнулся в ответ, поспешно скрываясь в комнате, забрав пакет из прихожей. Как хорошо, что у него своя ванная. Все-таки в Норвегии хорошо, это не Итальянское убежище с одной комнатой на четырех человек и анимусом прямо посередине этой комнаты. Дождаться ночи практически невозможно, Шона весь оставшийся день буквально тянуло наконец сделать хотя бы что-нибудь. Покрасился Шон уже когда Ребекка заснула. Самолет вылетал через четыре с половиной часа. Летел Шон с тремя остановками, только что бы Абстерго не засекло это убежище, не накрыли Ребекку и остальных. За себя Шон не беспокоился. За два часа до вылета Шон скинул все, что смог в небольшой рюкзак. И частицу, и все документы, деньги. Даже небольшую дубинку, так, на всякий случай. Один из служащих, - Хуан, старый знакомый, - обещал доставить Шона на самолет без проверок. А дальше он просто ждал внутри машины все время, пока она заправится и полетит дальше. Историк рассчитал все, и при этом весь план был на самой грани фола, одна ошибка - и он в зубах тамплиеров. Он уже почти закрыл дверь за собой, когда услышал тихий надломленный шепот: - Просто останься живым, хорошо? - Ребекка говорила из темноты, Гастингс не видел ее лица, но был уверен, что глаза у девушки красные. Шон замер в проходе. Несмело кивнув, он тихо прикрыл за собой дверь, выскальзывая в темноту ночного города. На душе остался неприятный осадок. Он не оставил записки, не извинился. Ребекка права - он эгоист. Одержим одной своей идеей, а всех остальных - к чёрту. В аэропорту было не так уж и много народа, и Гастингс с трудом смог преодолеть расстояние до Хуана незамеченным, и когда знакомое лицо замелькало впереди, историк заметно расслабился. Старый друг встретил его тепло, лишь поинтересовался, с чего бы Шону убегать из Норвегии так, что бы об этом не знали правоохранительные органы. Рассказывать о войне Шон не хотел, да и не мог, пожалуй. Он и сейчас нарушает правила. Третий догмат - "Не подставляй братство под удар". Именно это он сейчас и делает. Весь полет длился не больше семи часов со всеми остановками. Шон измотался так, что был готов упасть на первую горизонтальную поверхность, которую нашел бы и провалиться в сон. Но в Риме Гастингса ждала группа ассасинов. Они предложили ему помощь как только узнали, что он прибывает в их город. И сильно удивились, когда историк озвучил свой план. Шон не уточнял, зачем именно ему нужно в Абстерго, но сам факт проникновения в самое сердце тамплиеров даже выбил их из равновесия. Только один человек предложил ему помощь. Харлан Каннингхэм, переживший нападение на главный штаб ассасинов во Флоренции, на данный момент желал лишь отомстить за смерть учителя, и только ему Шон рассказал основную цель своего плана. Но двоих человек все равно было критически мало. Да, они не знали, как выглядят ассасины, но они могли с легкостью засечь частицу датчиками. Получалось так, будто историк сам приносит артефакт тамплиерам и вручает буквально на блюдечке с голубой каемочкой. Единственное, на что надеялся Шон, так это на то, что тамплиеры, охренев от подобной наглости, потеряют на время ориентиры и дадут ассасинам воскресить Майлза. Однако Харлан предложил свой вариант: выкрасть тело, оставив частицу Эдема в убежище ассасинов. Этот план понравился историку больше. На подготовку ушло без малого два дня. Перед самым выходом только он отправил Ребекке письмо. С извинениями, признаниями, прощальными словами. И с обещаниями отправить письмо после миссии. "Я приеду обратно с Дезмондом. Или вообще не приеду." - так закончил письмо Шон. Ответа, как ожидалось, он не получил. И вскоре он стоял перед массивным зданием Абстерго Индастрис, хмурясь из-за неожиданно вышедшего солнца. На него нацепили накладной нос, изменяя внешность до неузнаваемости, заставили сбрить успевшую появиться щетину. Не возникло проблем и с пропусками, мастерски настроенными кем-то из команды Альтаир-2. Посвященные в Абстерго и здесь помогли, ассасины без особых проблем пробрались внутрь, оба получили по белому халату и, наконец, спустились в лабораторию. Дезмонд был там. Казалось бы - два года прошло. Но они сохранили тело идеально. Майлз выглядел так, будто бы просто спал. Шон окинул взглядом всего Майлза, задерживаясь на прикрытых глазах, на чертовом шраме. Шон так и не понял, как у них это вообще получилось. Они тихо вырубили всю охрану и находящихся внутри лаборантов, кто-то из Посвященных умудрился подделать записи в камерах, настроив их так, что они крутили одну и ту же запись на экранах. Для вскрытия контейнера с телом понадобилось использовать отпечатки одного из выведенных из строя ученых. Шон с каким-то мазохистским удовольствием провел совсем рядом с телом и они с Каннингхэмом погрузили его на каталку, осторожно вывозя через пожарный выход. Сирена завыла когда они уже покинули здание. Они уехали на заранее подготовленной машине, сделанной под скорую и, отчаянно маневрируя, поехали на базу. Шон сидел в фургоне, даже не осознавая до конца, что они смогли это сделать. То, что сейчас они везут Майлза туда, где он воскреснет. "Лазарь - усмехнулся про себя историк, - Теперь я буду называть его именно так." В гостиной было людно. Почти вся группировка вылезла из-за своих рабочих мест поглазеть на намечающееся представление. - Чего тянуть? - пробормотал Шон, как можно осторожнее сгружая тело на диван с заранее подготовленной пленкой. Анк оставался здесь же, Гастингсу всего-то надо дойти до соседней комнаты, за рюкзаком, но волнение кипит в крови, делая это расстояние практически невозможным. Люди стоят, ждут, и историк послушно распаковывает артефакт, неловко перехватывает его где-то посередине и, чувствуя исходящее от частицы тепло, проводит вдоль тела. На момент появляющаяся вспышка ослепляет всех. Шон открывает глаза, надеясь увидеть какое-нибудь шевеление, признак жизни. Но все остается так, как было. Анк, уже потухший, отлетает в стену, - Шон никогда не позволял себе так обращаться с вещами, особенно с такими могущественными, но столь резкая волна гнева поглощает почти целиком. Гастингс чувствует, что кто-то хлопает его по плечу, кто-то сочувственно кивает. - Надо бы его достойно похоронить, - шепчет кто-то из толпы. Анк. Анк должен был им помочь, но не помог! Шону хочется рычать, но он не позволяет себе даже всхлипа. Он кивает, мол, да, понимал, что это может не сработать. И вправду понимал. Просто не верил до последнего. Просто не может быть все вот так вот хорошо и без проблем. "Не стоило так в это верить, - предательски шепчет подсознание. - Понимал же, что не выйдет." Шону хочется закричать - "замолчи!" Но он остается спокоен. Снимает уже почти отвалившийся нос, со злостью кидая его в мусорный бак, отправляется на кухню - где-то там он вчера видел бутылку виски. Нет, напиваться он не собирается. Да и с чего бы? Просто план не сработал, что изменилось-то? Дезмонд как был мертв, так и остался. Шон громко стучал стаканом, тщетно пытаясь вытянуть его с самой верхней полки. Как будто бы кто-то специально ставил защиту против пьяниц! Шон не обращает внимание на кашель в гостиной ровно до того момента, пока до безобразия знакомый голос достаточно громко ругается: - Твою мать! - голос хриплый, владелец голоса возмущен и, пожалуй даже зол. - Какого хрена?! Шон бросает почти вытащенный из полки стакан и в мгновении ока оказывается в дверях гостиной. Дезмонд сидит, держась обеими руками за голову и матерится под нос, явно не понимая, что происходит. Он измучен, изнурен, явно обезвожен и скорее всего адски хочет есть. Гастингс возвращается на кухню, за секунду снимает стакан и наливает воды - из-под крана, другой нет. - Шон? - неверяще сипит Дезмонд, протягивая руки к стакану. Историк безропотно отдает воду, - Боги, спасибо. Шон разглядывает Майлза как восьмое чудо света. Не говоря ни слова, подбирает с пола анк, скидывая его в лежащий рядом рюкзак. - Как ты себя чувствуешь? - осмеливается задать вопрос историк, присаживаясь рядом. Он чувствует тепло, идущее от ассасина. - Хреново, - честно отвечает Дезмонд, - Что произошло? Помню только Юнону и свет. Я же должен был умереть? Ничего не вышло? - Ты, - Шон запинается, - Действительно умер. Я... Мы воскресили тебя с помощью анка. Помнишь, я рассказывал? У Гастингса даже язвить сил нет, он готов отправиться домой хоть прямо сейчас. Ассасины обещали отправить его в Норвегию их самолетом - непозволительная роскошь, но на этот раз историк готов принять помощь. - Помню, - с трудом кивает Майлз, - Все живы? Никакой вспышки на солнце? - Живы, - кивает Гастингс, улыбаясь. - Уже два года прошло. - Два?.. - тихо повторяет ассасин, - То есть сейчас... - Двенадцатое мая две тысячи пятнадцатого, - отвечает историк, - Три дня. Дезмонд улыбается, допивая всю воду из стакана одним глотком, со стуком ставя посудину на деревянный стол. - А зачем меня воскресили? - Майлз задал вопрос, которого Шон так боялся. Действительно, а зачем? Зачем Гастингс устроил всю эту канитель с анком, похищением тела Дезмонда? - Дело в том, - Шон собрался с духом, готовясь высказать все, что накопилось за это время. - Ты очень нужный объект, без тебя ассасины начали проигрывать. Опять струсил. Ничего не сказал, придумал какую-то чушь, отмазку. Нужен? Ну да, с Дезмондом искать проще. Но не невозможно же. - Что, прямо с завтра снова за работу? - прищурился Майлз, - Так и знал, что и с того света достанете! Дезмонд рассмеялся, во все горло. Гастингс смотрел на это с непреодолимым желанием схватить ассасина за края свитера, притянуть поближе... Ход мысли нарушил ворвавшийся в комнату Харлан. Увидев Дезмонда он сначала пораженно замер, - ровно так же, как и Шон пять минут назад, - и почти сразу же отмер, с каким-то восхищением шепча: - Получилось! Черт возьми, получилось! Это сработало! - последнюю фразу он кричал уже во все горло, призывая всех в квартире присоединиться посмотреть. - Где мы? - спрашивает Дезмонд, глядя на весь собравшийся народ. - В Риме, - отвечает кто-то из толпы. Все улыбаются, Гастингс вместе с ними, просто предаваясь общему счастью. - Шон, предложение с самолетом все еще в силе, - хмыкает Каннингхэм. - А я, пожалуй, его приму, - кивает Гастингс. - Дезмонд, нас там Ребекка ждет. - А... отец? - осторожно интересуется Майлз. - Он жив, - первым делом уточняет историк, - Но он отошел от дел. Боюсь, нам придется постараться, что бы убедить его, что ты жив. - Это хорошие новости, - удовлетворенно бурчит Дезмонд. Они улетают оттуда через час. В окне самолета мелькают города, реки, моря. Шон старается не смотреть на Дезмонда, пялясь в окно. Ребекка обнимает Майлза, тепло, крепко, наверняка все еще удивленная результатом поездки историка, пропускает ассасина внутрь, задерживаясь рядом с Шоном. - Вы..? - несмело спрашивает Крейн. Шон никогда не говорил о своей симпатии. Это просто было видно. Даже за саркастическими комментариями спрятать такое Шон был не в силах. - Нет, - твердо отвечает Гастингс, - Я не сказал ему. И нам нужен Анимус. - И что, опять будете слоняться как два идиота вокруг друг друга? - Крейн, фыркнув, разворачивается, уходя к Дезмонду в комнату, - Ты зря так боишься. А Анимус есть в дальней комнате. "Спасибо, Ребекка, то, что я трус, я знаю давно, - про себя огрызнулся историк, - Эта информация никак мне не помогла в прошлый раз." Шон уходит к себе в комнату, прикрывая дверь. Здесь так душно, совершенно нечем дышать. Шон стягивает футболку, раздумывая, пойти ли ему в душ. Именно в этот момент в комнату залетает Дезмонд, явно намереваясь что-то спросить. И так и остается стоять в дверях, лихорадочно пытаясь не смотреть на Шона. - Ма-айлз, - Гастингс с видимым удовольствием тянет гласную, - Тебя не учили стучаться? - Э-эм, прости, не хотел, уже ухожу, - на одном дыхании выпалил Дезмонд. - Хотел чего-то? - продолжает издеваться историк, складывая руки на груди. - Нет, - ассасин заливается краской, хотя на смуглой коже этого почти не видно, - То есть да. Не совсем. Шон приподнимает бровь. Точно так же, как делал это всегда раньше. Он получает почти физическое наслаждение, наблюдая за смущением темноволосого. - Если у тебя, конечно, не так много работы, то мы могли бы все вместе выпить вечером? - спрашивает Дезмонд, отводя глаза. - Я нашел календарь, сегодня же пятница. - У ассасинов нет будних и рабочих дней, - цыкает Гастингс, с удивлением наблюдая, что Майлз ведется и на это. - Но, я думаю, мы сможем выкроить один вечер. Дезмонд улыбается, кивает и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь. Вот теперь Шону точно надо в душ. *** Первым делом выяснилось, что вечер для Дезмонда наступает на три часа раньше, чем для Ребекки и Шона. Оба сильно удивились, когда обнаружили на кухне, уже расставленные бутылки, бокалы. Впрочем работа была закончена, большая часть нужной информации обработана, а приказы подчиняющимся группировкам отданы. Конечно, Дезмонд начал со своего коронного напитка - Ширли-тамплиер. Шон наблюдал, как смешивается обычный спрайт с джином и красным подсластителем гренадин, (и где только успел достать?), как Дезмонд аккуратно насаживает апельсин на край стакана. Не сказать, что бы коктейль действительно был вкусным, но Шон испытывает истинное наслаждение, когда жидкость обжигает горло. Они с Ребеккой рассказывают Майлзу про все, что вообще происходило в мире пока тот "отсутствовал". И про Хеликс, про Посвященных, про вновь собранную команду Альтаир-2. В какой-то момент Ребекка ушла, получив сообщение от Гренландских ассасинов, чего, впрочем, почти не замечают ни Дезмонд, ни Шон. - Развлекайтесь, - раздается голос Ребекки, - На меня обвалилось работы еще часа на два. Шон улыбается то ли своим мыслям, то ли сложившимся обстоятельствам. Они оба уже неплохо набрались, Майлз даже покачивает чуть-чуть, Дезмонд наливает каждому еще по стакану рома, снова спрашивая что-то про Абстерго. Если бы Шона кто-то спросил, как так могло получиться, он бы не смог ответить. Просто схватил за свитер, сильно ниже, чем планировал, просто подтянул не сопротивляющееся тело ближе, сам чуть не свалившись с табурета и просто наугад ткнулся губами, попав по подбородку. Тут же исправился, конечно, почти ровно проходясь по губам, слизывая дразнящий вкус гренадина, языком чувствуя шрам, и отстранился, пытаясь в голове обработать, что он сейчас сделал. Подумать ему правда не дают: Майлз сам ластится, не отпускает, обнимает и дышит куда-то в шею. И почти мурчит, что думать сил вообще не остается. И здравого смысла хватает только на то, что бы встать и дойти, - а, главное, еще и Майлза довести с собой, - до собственной комнаты, которая, по счастью находится с другой стороны кухни от комнаты Ребекки. Крышу сносит окончательно, когда Дезмонд просто падает вниз, увлекая его на немаленькую двухспальную кровать, (Крейн много раз спрашивала, зачем ему двуспальная. Вот именно для таких случаев) когда руки забираются под все тот же чертов свитер, когда рубашка, потеряв по дороге несколько пуговиц летит куда-то в другой угол комнаты. - Я еще сегодня хотел спросить, - хрипло шепчет Дезмонд, и от звука его голоса у Шона пробегают по спине мурашки, - Откуда на тебе столько свежих шрамов? - Я разве не упоминал про огромное количество оперативной работы за эти два года? - Шона все еще хватает на иронию, и Дезмонд под ним обиженно дуется, отдергивая руку от пореза. Гастингс не так уж любит болтовню, а сейчас она тем более кажется ему неуместной, историк целует ассасина, прерывая следующие возможные вопросы. И Майлз расслабляется окончательно, подставляясь под ласки и лаская в ответ. *** А на утро болит голова, мысли путаются, и ломит все тело. Шон с каким-то смущением находит на прикроватной тумбочке бутылку минералки и коротенькую записку: "Ушла в магазин. Буду в три часа. Разберетесь со всем раньше - звоните." Шон щурится, пытаясь не рассмеяться, складывает листок вдвое, скидывая в уже переполненный ящик, открывает воду, жадно делая четыре больших глотка. - Дай, - короткая тихая отрывистая просьба звучит над самым ухом и Гастингс, усмехнувшись, протягивает бутылку назад. Дезмонд пьет медленно, прикрывая глаза и, оставив чуть-чуть Шону, отдает бутылку назад. Опрокинув в себя остатки воды, Гастингс ставит пустую бутылку на стол. - Шон? - тихо зовет Майлз, и историк напрягается, ожидая гневной тирады или, еще хуже, упрека. - Прости, Дезмонд, - только и говорит он, пытаясь встать. - Больше не повторится. - Куда это ты? - хмыкает ассасин, хватая Гастингса за руку, не давая подняться. - Я говорил что-то о том, что мне не понравилось? Майлз затягивает его обратно, и, схватив за подбородок, целует. Шон улыбается в поцелуй, с каким-то облегчением проводя рукой по спине Дезмонда, обводя пальцами лопатку. Майлз опрокидывает историка, усаживаясь сверху на бедра. *** - Да, Ребекка, можешь обратно ехать, да, спасибо. Нет, все в порядке, разобрались. М-м, да. Вместе.