Семь минут.

      Я вижу реальность как через стекло. Хи Чоль–ши, что-то быстро говорит и при этом тянет меня к белоснежной машине на парковке. За нами еле поспевает милая девушка-ассистент у нее в руках мой рюкзачок.       Мне все равно, хотите отвезти меня к врачу? Мне все равно. Меня будут осматривать, задавать всякие нескромные вопросы, мне все равно. Мне до такой степени все равно, что сейчас я пойду с кем угодно и куда угодно… „И На, малыш“, — Ким Хи Чоль обратился ко мне и довольно ощутимо тряхнул меня за плечо. „И На–ши, ты меня слышишь вообще?“ Ой, простите, я опять оплошала, этот молодой человек старше меня, где мое воспитание и уважение традиций Кореи?! Я горько усмехнулась своим мыслям. Но очередной несильный рывок заставил меня поднять глаза на спутника: „Извините, сонбе, я задумалась“. Ким Хи Чоль внимательно посмотрел мне в лицо, да, взляд у него проницательный. У нас на одном соревновании был такой судья, мы с ребятами прозвали его: „взгляд-рентген“. „Малыш“, — услышала я мягкий голос Хи Чоля сомбе, — «Мы поедем в госпиталь, не волнуйся, никто ничего не узнает. Эта больница давно работает с „Супер Джуниор“, проверенные люди». Видимо, это должно меня успокоить, смутно вспоминаю кто такие „Супер Джуниор“, а, да, еще одно явление к-рор культуры… Сонбе участник группы? Вот стыдобища! Прожить 3 месяца в Южной Корее и совершенно не разбираться в их музыке. Я тут же дала себе слово найти и прочитать всю, имеющуюся в сети, информацию о группах. Мои размышления опять прервали, Хи Чоль сомбе настойчиво приглашал меня сесть на заднее сидение авто, я подчинилась, рядом со мной опустилась милая девушка-ассистентка. Надо бы узнать как ее зову.       „Простите, как мне к Вам обращаться“, — я повернулась к своей соседке. Хи Чоль, тем временем, уселся на водительское место и заведя мотор, резко выкрутив руль, выехал с парковки. Девушка тепло мне улыбнулась: „Меня зовут Ли Хва Ён, ты можешь звать меня онни“. „Хммм, онни“, — назвать ее так мне удалось с трудом. На вид соседке было не больше лет чем мне, впрочем, кореянки на удивление молодо выглядят. «Онни, расскажи мне о „Супер Джуниор“, пожалуйста». Я услышала тихий смешок и онни лукаво посмотрела на меня, — „Что, не хочется попасть впросак?“       Я до одури боюсь врачей, все мои встречи с представителями человечества этой профессии оканчивались болью физической или душевной. Поэтому, стоя сейчас в коридоре, возле фисташковой стен, перед кабинетом с табличкой написанной непонятными иероглифами, я неосознанно ухватилась за рукав пуловера Ким Хи Чоля. Мы ждали врача, прочитав на английском надпись перед входом коридор „хирургическое отделение“ я всерьез забеспокоилась.       Ким Хи Чоль, почувствовал мою хватку, глубоко вздохнув (конечно, вот счастье привалило возиться с истеричной малолеткой), спокойно проговорил: „Малыш, ничего страшного, доктор очень хороший человек, он не сделает тебе больно, обещаю“.       Сидя на больничной кушетке в просторном кабинете, и пытаясь достать пол ногами, стало понятно, что мне это не удастся — ноги не доставали, болтаясь в воздухе. Не имея возможности почувствовать опору под собой, я чувствовала себя крайне неуютно. Напротив меня остановился доктор Кан, так, кажется, его представил сонбе? Мужчина выглядел как громадный добродушный медведь, его полнота нисколько не портила гладкого лица и узкие глазки с лукавым прищуром. „Ну что И На-ши“, — обратился этот „медведь“ ко мне, — „Давай посмотрим, что там у тебя…“. Как ни странно, я разом успокоилась, когда теплые и на удивление мягкие руки доктора очень осторожно коснулись моей обнаженной спины, этому человеку я могла довериться. После осмотра, повернувшись, я увидела, что брови на гладком лице сведены и между ними пролегла глубокая складка. Разрешив мне одеться, доктор посадил меня в кресло возле письменного стола, присев рядом на стул, который подтянул к себе и взяв мою ладошку в свои лапищи „медведь“ внимательно вглядывался в мои глаза: „Ребенок, скажи мне от куда у тебя порезы на спине?“ „К-кажется“, -медведю я могу рассказать все, он не сделает мне больно, — „Когда меня пинали ногами у одной была обувь с железными носками“, — я махнула в воздухе руками, показывая какие это носки, -„Ну, знаете модные такие ботинки…“. „Кхм, ботинки, ну да, конечно… Ребенок, знаешь, я думаю, нам стоит сделать рентген, посмотреть нет повреждений внутри, ты согласна?“ Я кивнула, раз „медведь“ говорит надо рентген, значит надо рентген. «Медведь отпустил мою ладонь и навалившись на спинку стула веско проговорил, — „Ребенок, то что с тобой сделали- это преступление. Ты можешь подать в суд. Этих людей накажут по всей строгости Корейских законов“. Я не сильна в законах Кореи.„Нет, я не хочу подавать в суд, этих людей накажет жизнь“. „Медведь“ вдруг заколыхался всем тугим телом и я услышала густой смех, — „Да ты поцефистка, ну, хорошо. В любом случае решение за тобой, но несколько фото, побоев мы с тобой все так и сделаем и возражений я не принимаю, такова процедура“. Опять суровая корейская реальность, процедуры, традиции…       После рентген кабинета, где девушка медсестра, увидев меня без свитера и бюстгальтера, замерла на некоторое время, я вернулась в сопровождении Хи Чоля сонбе в кабинет к доктору Кану. Доктор выписал мне мазь и таблетки, велел все это принимать регулярно, подробно расписав все на листе бумаги. Глянув на иероглифы, я к своему стыду половины написанного не поняла. Тут же дала себе слово не пропускать Хогон, и корейский язык. Ким Хи Чоль опять оказался очень внимателен, заметив мое замешательство, он улыбнулся: „Я переведу тебе на английский“. Затем меня тактично выставили из кабинета. Ким Хи Чоль сонбе и „медведь“ остались в кабинете, а я ждала в коридоре не менее получаса. Наконец Сонбе покинул кабинет, попрощавшись с „медведем“.       „Малыш, доктор Кан предлагает тебе переночевать в больнице. Он просто хочет понаблюдать за твоим состоянием“. Этого я не ожидала „А ты сонбе?“, — вырвалось у меня прежде чем я задумалась над своими словами. Господи, вот ведь дура, он сейчас подумает, что я клеюсь к нему! Но он так нужен мне сейчас, пожалуйста! Ким Хи Чоль улыбнулся: „Честно, я тоже ненавижу больницы, а тем более ночевки здесь. Если хочешь, я побуду с тобой“. Я была настолько благодарна ему за его внимание ко мне, щеки покраснели и я неслышно проскрипела „Спасибо, сонбе“. Впервые с момента приезда в эту страну от меня не требовали что-то, а наоборот, протягивали руку помощи и сочувствия. Впервые, кроме мамы и нашей милой соседки, кому-то было не наплевать на мое состояние. Я была так благодарна этому, в сущности малознакомому мне человеку. Ким Хи Чоль стал мои героем, я тоже готова была за него в огонь и в воду, только вот ему это было не нужно. Стало грустно…       Меня определили в палату, взобравшись на кровать, и почему в Корее все такое здоровое? Я села подложив под спину подушку. Сонбе примостился рядом на низкий табурет. „Малыш, сейчас медсестра поставит тебе капельницу и ты уснешь. Обещаю, что не уйду“. „Хи Чоль сонбе, можно спросить?“ Парень утвердительно кивнул. „Зачем тебе тратить время на меня?“, — ляпнув это внутренне вся замерла в ожидании ответа. Он улыбнулся: „А я все ждал, когда ты спросишь, щепетильная ты наша. Просто, не люблю, когда моих друзей обижают. Так годится?“ „А мы теперь друзья?“ „А то…“ Боже! Спасибо! Мы помолчали. „Малыш, раз так, можно я тоже задам тебе вопрос“ Я в свою очередь кивнула, молодой человек осторожно взял меня за кисть левой руки и потянул фланель больничной пижамы вверх. „Почему это произошло?“ На кисти виднелись бледные полосы швов, три шва шли параллельно. Врачи тогда постарались сделать все как можно более аккуратно… „Это то, из-за чего я оказалась в Корее“, — я вздохнула, глядя в лицо Ким Хи Чоля — моего лучшего (да, самого лучшего) друга.       Проснулась я от мягкого толчка, меня кто-то трепал за плечо: „И На, проснись“, — услышала сквозь сон. С трудом разлепив глаза, я увидела перед собой лицо онни. „Мы готовы ехать“.       Меньше чем через час, я увидела знакомую улицу. Ким Хи Чоль сонбе вызвался проводить меня до подъезда. „Колокольчик“, — я уставилась на сонбе. Он улыбнулся, — «Я так тебя называю про себя. Так вот, колокольчик, ты сейчас не говори „нет“, а подумай. Я тут кое с кем посоветовался… мы предлагаем тебе уехать, пока здесь все не уляжется. Поверь мне, это лучший выход». Я в полном изумлении остановилась: „К-как уехать. А школа, а мама?“ Сонбе предостерегающе выставил вперед ладонь, останавливая поток возражений. «Это ненадолго. Я помогу все уладить, от тебя требуется только твое „да“. Знакомые знакомых как раз начинают снимать клип на Чеджу, я могу устроить тебя на эти съемки». „Хи Чоль сонбе, спасибо, что беспокоишься…“, но он меня снова прервал. „Не отказывайся сразу, обещай, что подумаешь. Съемки на Чеджу- такое не каждый день предлагают“. Блин, ему никто не говорил, что по нему плачут продажи, он уговорит любого! „Хорошо, я подумаю“. „Отлично!“, — сонбе хлопнул в ладоши (Так обрадовался? Да ладно!). „Дай мне свой номер, я позвоню как-только будет известно наверняка“. У меня даже мысли не возникло отказать ему в телефоне, рядом с сонбе я теряла всякую способность к возражениям. Я протянула ему свой Самсунг. С моего телефона, он набрал свой номер. И нахмурил брови, ну да, в моем телефоне есть такая функция, последняя СМС отражается вверху на дисплее. „Сдохни, сука! Ты еще жива?“ (даже не поленились на английском написать, чтоб наверняка поняла)  — это было последнее сообщение. Таких сообщений я получала сотни за день и сразу удаляла, а это вот не успела.