Отчаянная, ты найдешь причал

Море волнуется раз. Море опять не спит. На дне твоих чудных глаз алый закат горит И не дает уснуть, хотя я давно устал. Спой мне о чем-нибудь - Что море сильнее скал, Что чайки найдут покой, Что мы обретем приют. Что и для нас с тобой из тысяч земных кают Выберется одна - белая как туман. Море волнуется два. Маленький капитан, ты продолжаешь петь О птицах большой земли, О том, что познавшие смерть Тонущие корабли Смело идут ко дну, Словно обратно - в порт. Я ведал, на что иду, Когда тебя брал на борт. С тобою позвал беду - но был несказанно рад. В соленом моем аду прижился неспешный ад Твоих осторожных слов, Холодных, но легких рук. И, кажется, я готов порвать этот чертов круг И плыть с тобой на рассвет, Оставив кому-нибудь трезубец, И тусклый свет пускай освещает путь. Море волнуется три - я вижу вдали причал. Море моё, замри. Я так от тебя устал.

      Вечер тёмным полотном бархата опускал сумерки на спокойное море и стоящие поблизости дома, в которых не горел свет. Над водой кружили чайки, громкими воплями провожая красно-горячее солнце, чтобы завтра, с теми же криками, встретить его снова. После душного и затхлого города, который насквозь пропах смогом и бесконечными потоками людей, здесь дышалось совсем по-другому: так свежо и легко, что мои лёгкие, совсем к такому не привыкшие, немного неприятно сдавливало, а голова кружилась от переизбытка кислорода. Морской бриз нежно омывал скалистый берег, а я стояла и не могла оторвать взгляда от всего этого.       Моя тётя Сохён привезла меня сюда, дабы я смогла отдохнуть и оправиться после случившегося. Покинув теперь такой противный мне Сеул, мы проехали практически через всю страну, остановившись в Ульсане, где женщина совсем недавно приобрела дом на побережье. К моему удивлению, место здесь было не многолюдным: сюда редко кто-нибудь заезжал, а несколько стоящих поблизости домов казались совершенно не жилыми и пустовавшими довольно долгое время.       Спустя несколько часов после прибытия тётя Сохён уехала, но обещала вернуться, как только доделает все дела. По её словам, это займёт пару недель, и потом я уеду в Австралию. Уеду даже не потому что хочу этого, а потому что я должна. Должна всё забыть, отпустить, попрощаться, попробовать жить по-новому.       Домик, в котором я жила, был довольно маленьким, но от этого не становился менее уютным. Всего лишь три небольших комнаты – ванная, кухня и гостиная, которая одновременно служила и спальней – старая, немного потёртая мебель, полки с книгами, много подушек на кровати, всякие мелочи, которые делали этот дом таким тёплым, а ещё – море в нескольких метрах. Его шум успокаивал, давая надежду на что-то лучшее, что неминуемо должно было случиться. Так говорила моя тётя, но я была другого мнения. Она всячески пыталась подбодрить меня, хотя сама находилась на хлипком мостике из нервов, который вот-вот рассыплется от всего, что на нас навалилось.       Когда она уехала, ночь уже полным ходом хозяйничала на улице, освещая пространство бледным светом новой луны. Я заперла дверь и пошла к другому входу, который вёл по узенькой тропинке к морю. Спустившись по ней, я сняла обувь и подошла к воде, чувствуя тёплые волны, скользящие по ногам. Почему-то сейчас, будучи в одиночестве, мне стало лучше. Или это мне только казалось? Во всяком случае, не важно. Сейчас, один на один с морем, я чувствовала покой, который будто россыпью звёзд на небе, разукрашивал полотно моей души. Оно заполняло её до краёв, и казалось, что ещё совсем немного, и это удивительное чувство безмятежности польётся через край.       Я прикрыла глаза, невольно возрождая в памяти события двухмесячной давности… ***       Два месяца назад.       Телефонный звонок. Моя тётя радостно подбегает к телефону. - Да? – спустя пару минут улыбка с лица женщины сменилась гримасой ужаса.       Я стояла напротив, но как бы ни старалась, ничего не могла услышать. В её глазах заблестели слёзы, а моё сердце сразу же рухнуло куда-то в пятки. Если моя тётя, самый жизнерадостный человек из всех знакомых, плачет, значит случилось что-то действительно страшное. - Что произошло? – я аккуратно положила руку на её плечо, когда телефонная трубка упала на пол. - Юми… - рыдания громким потоком вырвались из её груди, не дав договорить. – Юми… Моя девочка…       Мои руки дрожали. Никогда прежде мне не доводилось видеть её такой: взгляд мечется из стороны в сторону, глаза пеленой застилают слёзы, сама она была бледная, словно мел. Что такого могло произойти? - Твои мама и папа… Они мертвы… - она обхватила руками мои колени, прижимаясь к ним лбом.       После этих фраз я больше ничего не слышала: ни её громких рыданий, ни своих собственных. Смысл сказанного дошёл до меня не сразу, но когда я всё поняла, моё сознание покинуло меня… ***       Жмурю глаза так сильно, как только могу, чтобы отогнать от себя это пятиминутное наваждение. Больно! Как же больно! Почему, как только я стараюсь настроить себя на то, чтобы двигаться дальше, воспоминания плотнее затягивают петлю на моей шее? Из-за этого я перестаю дышать, а они злорадствуют, словно говоря «Мы не дадим тебе ничего забыть… Ты не сможешь… Помни о том, что их нет…».       Моё тело пробивает дрожь, я отхожу на пару шагов назад, опускаясь на песок. Из глаз снова текут солёные слёзы. Будто бы моря рядом мало… Я снова вспоминаю то, что усердно пыталась спрятать под гранитным камнем, лежащим на дне моей души.       Пляж был пустынным, поэтому, не зная себя от горя, я громко кричу, выплескивая всё, что оставило во мне глубокую рану, и каждый раз, когда я зашиваю её, она снова разрывается по одной ниточке, принося нестерпимую боль. Чайки, уснувшие где-то в скалах, громко вскрикивают, вылетая из своих укрытий. Я кричала так сильно, будто вот-вот отдам Богу душу. Взамен слышала лишь шум прибоя, тихо шепчущего о чём-то неизвестном мне.       Устало поплелась в дом, не утруждаясь даже закрыть дверь. Да и к чему это, если здесь всё равно никого поблизости нет, разве что чайки? Сегодня я заснула быстро и почему-то даже не терзала себя самокопанием, которым обычно занималась каждую ночь. Я просто спала, укачанная шумом прибоя…       Резко сажусь в постели. Смотрю на настенные часы, которые показывают два ночи. Я проснулась не от того, что из-за открытой двери тянуло слишком сильной прохладой и не от того, что мне приснился какой-то кошмар. Меня разбудил звук шагов, доносившийся с крыльца моего дома. От страха холодеют ладони, а сердце пускается в бешеный ритм, отдаваясь глухими ударами по всем венам. Неужели я здесь не одна? С ужасом понимаю, что дверь настежь открыта, а я совершенно беззащитна. Стараюсь не дышать, прислушиваясь. К счастью или сожалению, я больше ничего не слышу.       Набравшись смелости, я встаю с кровати, стараясь как можно меньше шуметь. На прикроватной тумбочке замечаю тяжелую металлическую статуэтку. Решив почём зря не рисковать, беру её и на носочках подхожу к двери. Да уж, смелости мне не занимать. Всё тело дрожит, будто лист на ветру, но я должна защитить себя. Оказавшись у двери, сжимаю предмет в руке, пытаясь унять весь ужас, плотным кольцом сжавшийся на мне. Делаю глубокий вдох и осторожно высовываю голову из двери, осматривая крыльцо.       Какого же было моё облегчение, когда там я никого не обнаружила. Быстро возвращаюсь в дом, закрыв дверь. Пульс настолько сильно стучит в висках, что, казалось, ещё немного, и моя голова взорвётся от этого давления. Почему-то я была уверенна, что мне не послышалось. Всем своим существом ощущала, что здесь был ещё кто-то. Пройдясь по дому, я убедилась, что здесь никого кроме меня нет, и, проверив ещё раз двери, я более-менее спокойно легла в кровать, но не стоит говорить, с каким трудом я смогла заснуть снова. ***       Два дня пролетели незаметно. Путь здесь не было совершенно никого, но я не уставала от этого уединения. Пожалуй, даже наоборот. Как раз его мне и не хватало, учитывая то, что эти два месяца моя тётя не отходила от меня ни на шаг, боясь, как бы я не покончила с собой. Я и не собиралась вытворять что-то подобное хотя бы из-за того, что родители никогда бы не одобрили это. Убитая горем, мне казалось, что я и так сгорю внутри сама собой, без внешнего вмешательства. Но этого не случалось, пускай с каждым днём было всё хуже и хуже.       Здесь, рядом с безграничным морем, я нашла то, что можно назвать спасением. Мне не приходилось притворяться. Я могла плакать столько, сколько захочу, я могла кричать до хрипоты в голосе или же просто бежать вдоль берега. Со стороны выглядело, будто я сумасшедшая, но прелестью этого места было отсутствие людей. Я благодарна тёте Сохён за всё, что она сделала для меня, но сейчас мне было в разы лучше без неё; без такого надоевшего бездушного города; без людей, заранее обречённых на одинаковые серые будни в течении всей жизни.       Я взяла теплый плед, чашку горячего шоколада и вновь вернулась к берегу. Сегодня море было беспокойно, разбивая свои волны о скалы почти у самого берега. Небо затягивали тучи, давая понять, что ночью будет шторм. Как выглядит море во время бури? Сравнима ли она с бурей, что внутри меня? ***       Два месяца назад.       Стою на кладбище в окружении плачущих людей, половину из которых даже не знаю. Рядом тётя Сохён, положив руку на моё плечо, тихо роняет слёзы в платок. Из разных сторон доносятся тяжёлые вздохи и возгласы о том, в какую ужасную автомобильную аварию они попали, как рано ушли из жизни, и о том, как жаль их семнадцатилетнюю дочь.       Мне казалось странным, что тебя начинают жалеть и вспоминают о тебе только тогда, когда ты умираешь. Пусть это звучит жестоко, но это так. Когда родители были живы, этих людей никогда не было рядом. Сколько бы проблем ни случалось, какая бы помощь нам не требовалась, никто из них не думал протянуть нам руку. Но теперь каждый старается как можно сильнее расплакаться, выдавить из себя чуточку мнимого сострадания, вызывая на своём лице какую-то неправдоподобную маску не по размерам к их лицам. Через несколько дней они снова вернутся к прежней жизни, начнут веселиться и смеяться, вспоминая о покойных людях только во время поминальных дней.       Но что раздражало больше всего, так это их сочувствующие взгляды, которые я ощущала, даже стоя к ним спиной. Каждый их шепот в мою сторону, эти щенячьи глаза, с собравшимися слезинками, крепкие объятия – всё это дико бесило. Такое чувство, будто они считаю меня инвалидом или умалишённой.       Я помню похороны своей семьи до мелочей. Помню, что не проронила ни единой слезинки, стоя там, на кладбище. Не заплакала не потому, что такая чёрствая, а потому, что не хотела давать волю эмоциям среди всех этих людей. Снаружи – неподвижное пустое лицо, внутри – целые галактики разрушены, и небо давно уже упало. Только оказавшись дома, в родных стенах, истерические крики и слёзы словно гейзером выбило наружу. Я металась по комнате, разбивая всё, что возможно было разбить; царапала тело, стараясь заглушить эту боль физическими ощущениями; выдирала клочками волосы. Тётя пыталась меня успокоить, крепко прижимая к себе, но это помогало ненадолго. Спустя пятнадцать минут всё повторялось вновь. Успокоительное стало чем-то вроде еды для меня. Сама я не справлялась.       Каждую ночь мне снились мама и папа. Мы, как и совсем недавно, ходили вместе в кино, весело смеялись, иногда даже позволяли себе подурачиться и бросались попкорном, купленным перед сеансом. Обычная семья, со своими проблемами и радостями. Но вскоре я просыпалась в холодном липком поту. Нет, это был не кошмар, то, что мне снилось, теперь было сказкой. Кошмар начинался с утра… *** - У тебя что-то произошло? Я… могу помочь? – рядом послышался робкий мужской голос.       Я вскрикнула, опрокидывая на песок чашку с напитком. Резко повернув голову на звук, я увидела высокого молодого парня, одетого в свитер и джинсы, а штормовой ветер, не стесняясь, развивал своими руками его черные волосы. - Я напугал тебя? Прости. Я не хотел. – он виновато опустил голову. – Ты плакала, вот я и решил подойти. - Мне казалось, я здесь одна. – выдохнула я, стараясь унять бешеное сердцебиение, всё же он очень напугал меня. - Я живу в том доме. – он указал на небольшой домик, стоящий недалеко от моего. – Я только сегодня приехал. Буду теперь твоим соседом. Меня зовут Лэй. - Я Юми. – парень пожал мою руку и улыбнулся, сверкая милыми ямочками на щеках. - Почему ты плакала? – он сел рядом со мной, внимательно разглядывая меня.       Его темные глаза излучали тепло и буквально дождём изливали доброту на всё, за что только цепляется взгляд. Мне не часто доводилось встречать людей, которые с первой встречи производили такое впечатление. Ему хотелось доверять, не боясь того, что об этом могут узнать другие. Но всё же это не по мне - изливать кому-то душу. Тем более незнакомцу. - Просто вспомнилось кое-что. - Понятно. – он закусил губу, мягко улыбаясь. – Терять кого-то больно, но жизнь продолжается, несмотря ни на что. Она будет бежать вперёд, даже если теряешь себя самого. Нужно уметь отпускать. - Но… Как ты понял…? – мягко говоря, я была удивлена.       Лэй смущенно улыбнулся. - Я просто предположил. - А что, если бы это было не так? Ты выглядел бы глупо. - Я не стесняюсь своей глупости. Ещё увидимся, Юми.       Он встал и направился в сторону своего дома, оставив меня с открытым ртом провожать его взглядом. Какой же он странный, но, может, в его словах есть толк? Вот только говорить проще, чем делать.       Буря разгулялась не на шутку, большими волнами накрывая песчаный берег, поэтому я пошла в дом. Оглядев пляж, мой взгляд остановился на доме моего нового знакомого. Он всё также не подавал никаких признаков жизни, что было довольно странно, если учитывать, что теперь он не пустовал. Заперев дверь, я откинулась на кровать. В моей голове бурлила смесь из воспоминаний и тех слов, сказанных парнем. Проворочавшись около часа, я погрузилась в тяжелый беспокойный сон. ***       Дни всё также медленно тянулись, то ли давая мне возможность отдохнуть, то ли помучаться. Только вот теперь моё одиночество было скрашено присутствием Лэя. Я говорила, что отсутствие людей идёт мне на пользу. Моё мнение насчёт этого не изменилось, но единственным человеком, которого я хотела видеть рядом, был именно этот парень.       Я редко встречала его днём, но вечерами, перед каждым закатом, мы сидели на берегу практически до утра, обсуждая всё на свете. В его обществе было уютно даже молчать, просто любуясь морем или рассматривая звёздное небо. Он рассказывал мне о созвездиях, в которых я ничего не понимала. Долго объяснял мне, где находится Большая Медведица, но несмотря ни на что, у меня никак не получалось увидеть её, а он смеялся, называя меня безнадёжной, хотя спустя какое-то время снова пытался втолковать мне то же самое. Рядом с ним воспоминания прошлого ненадолго отступали, но как только я оставалась одна – снова окунали меня в свою глубину с головой.       Сегодня мы, как обычно, сидели у берега. - Я всё равно не вижу там никакой ковш! – смеялась я, рассматривая кусочек неба, на которое парень направлял руку. - Ну как же! Там же всё ясно видно! У тебя просто нет воображения! - Ой, подумаешь! Мне и так неплохо. Кстати, почему тебе так нравятся звёзды? - Знаешь, говорят, что когда кто-то умирает, на небе зажигается новая звезда. – он грустно улыбнулся, не отводя взгляда от неба. – Там мои родители. Да и я, если так посудить, тоже с ними, просто застрял здесь. Каждую ночь я смотрю на звёзды, зная, что где-то там, среди множества маленьких светил, мама и папа наблюдают за мной. Они всегда рядом. Они – звёзды, которые видят меня каждую ночь, а я вижу их. - Что случилось с твоими родителями? - Хочешь узнать? - Да. – затаив дыхание, я повернулась к нему, боясь упустить любое слово, выскользнувшее из его уст. - Расскажу, только если ты пообещаешь, что тоже расскажешь мне. – он прикусил губу, наблюдая за моей реакцией.       Немного посомневавшись, я согласно кивнула. - Мы жили здесь очень давно. Мой отец любил прогулки по морю, поэтому часто возил нас с мамой куда-то покататься. В тот день мы отплыли далеко от берега, решив бросить якорь и остаться в море с ночёвкой, вот только как оказалось, погода была не на нашей стороне. Ночью разыгрался ужасный шторм. Море ревело, бросало нашу яхту из стороны в сторону, огромные волны накрывали её с головой… - он запнулся, с болью глядя в тёмную гладь воды. – Яхта не выдержала такого и за какой-то несчастный промежуток времени начала идти ко дну. Мы с мамой были в каюте, а отец старался взять управление судном на себя, но из-за сильной бури у него ничего не получалось. Пока он закреплял тросы на палубе, волна накрыла его и… Мы с мамой были в ужасе, но ничего не могли сделать. Когда каюта наполовину наполнилась водой, мама открыла дверь и, нацепив на меня жилет, буквально силой вытолкнула оттуда. – он тяжело выдохнул. – Она не успела выбраться. Пошла ко дну вместе с этой чёртовой яхтой! - Мне так жаль… - слёзы катились по щекам. Потерять родителей на собственных глазах, при этом не имея возможности хоть что-то сделать. Я даже представить не могу, как ему больно, но от рассказанной им истории внутри всё сжималось. - Мне тоже. Я очнулся здесь, на берегу. Чудом не разбился о скалы и не утонул. Говорили, что я счастливчик, но, похоже, только я не был рад такой удаче. Каждый день меня гнобила мысль, что я должен был остаться с ними. – он поднял на меня взгляд, полный боли и отчаяния.       Я старалась унять слёзы, но ничего не получалось. Сердце билось словно заведённое, а руки дрожали. Почему всё так ужасно? Такой замечательный человек, как он, не должен был всего этого переживать! Он просто не заслуживает такого! - Тише... – он потянул меня на себя, заключая в кольце тёплых рук. – Пожалуйста, не плачь.       Крепко обняв, он уткнулся носом в мои волосы, что-то шепча, вот только разобрать его слов я не смогла, дав волю рыданиям. Сжав в ладошках его свитер, я плакала так сильно, словно вместе со слезами выходила вся та боль, что была внутри. Непозволительное удовольствие – плакать при ком-то, разделяя с этим человеком свои чувства. - Я так тебя понимаю! – сквозь рыдания, говорила я. – Два месяца назад мои родители погибли! Автокатастрофа… Какой-то придурок вылетел на встречку, лоб в лоб столкнувшись с их машиной! Они погибли на месте, ничего нельзя было сделать! Совершенно ничего! Лэй, я до сих пор не верю, что их нет! - Юми, они всегда с тобой. Они – звёзды, помнишь? – он мягко улыбнулся, взяв моё лицо в свои ладони. – Я понимаю тебя, как никто другой, ведь пережил тоже самое. Ты должна отпустить их. - Но разве это правильно?! - Отпустить – не значит забыть. Думаешь, они хотели бы видеть, как тебе плохо? Как ты кричишь или плачешь каждый день? Нет, не думаю. Ты должна жить дальше, потому что это нормально и правильно. Я помогу тебе справиться с этим, обещаю.       Ему самому больно, но он упорно рвётся помочь другому, такому не менее пострадавшему, чем он сам. Он ненормальный? Возможно, хотя правильней было бы сказать особенный.       Парень провел кончиками пальцев по моим щекам, вытирая капельки слёз. От одного его взгляда становится теплее, а от слов начинаю чувствовать, что ещё не всё потеряно, и у меня есть возможность снова жить отчасти нормально или хотя бы принять факт уже случившейся трагедии. С ним уютно и спокойно. Ты, словно в домике, надёжно спрятана от грозы и прочих невзгод. - Идём, уже поздно, я проведу тебя.       Мы встали и, держа друг друга за дрожащие руки, пошли по тропинке к дому. Пару минут у двери мы стояли молча, боясь сказать что-то лишнее. Кажись, сегодня было слишком много откровений. - Я пойду. Сладких снов. – он нагнулся к моей щеке, легко касаясь её губами, будто боясь, что я растаю. А я и правда едва не растаяла от его прикосновений. - Подожди, - я поймала его руку, не дав ему спуститься по лестнице. – Ты… мог бы остаться сегодня со мной?       Он замешкался, но всё же согласился. Я поступаю неправильно, приглашая к себе парня, с которым знакома едва неделю. Пусть так, но я не хочу оставаться одна. Я хочу опереться об его плечо, найдя в нём поддержку и помощь. Одиночество? Спрячу его в коробку и отнесу на чердак, пусть пылится там.       Не включая свет, мы зашли внутрь и легли на кровать. Не знаю, насколько правильно то, что я не чувствую неловкости, лёжа с ним в одной постели. Сейчас не хочу об этом думать, хочу только как можно дольше держать его руку и засыпать, слыша его размеренное дыхание в нескольких сантиметрах от себя. - Лэй, я здесь ненадолго. - То есть? - Через неделю я плыву в Австралию. - Ты хочешь туда? - Моя тётя говорит, что там я смогу жить по-новому, оставив всё плохое здесь. - Это не ответ на вопрос. – он крепче сжал мою ладонь. - Кажется, не хочу. - Тогда я не отпущу тебя. ***       Мы были вместе каждый день. Всё также, встречаясь вечерами, болтали без устали до утра, засыпая вместе. Было странно, что я никогда не видела его днём. Он появлялся только тогда, когда последние лучи тёплого солнца бежали куда-то за небосвод. Однажды я пришла к нему домой, но, увы, там никого не оказалось. Как потом объяснил сам парень, днём он уезжает в город, по работе. Я с трудом верила в это, но не было никакого желания копаться в нём и пытаться поймать на вранье. Достаточно того, что он был рядом. Вот только каждый раз я с ужасом понимала, что скоро мне нужно будет уехать.       Пока я с нетерпением ждала встречи с ним, моя тётя нашла время, чтобы позвонить мне. - Милая, здравствуй. Как ты там? - Здравствуйте, тётя Сохён. У меня всё хорошо. - А сейчас будет ещё лучше, потому что я осчастливлю тебя одной новостью! – радостно рассказывала она. – Я взяла билеты на лайнер, и мы уже завтра сможем поехать в Австралию!       От услышанного мои ноги подкосило, и я села на пол. - Но ведь неделя ещё не прошла! - Я освободилась пораньше, поэтому нам незачем здесь оставаться. Ты рада? - Я не хочу уезжать! – крепко сжав телефон в руках, чуть ли не кричала я. - Почему? - Я познакомилась кое с кем. - Подожди, но ведь ты там одна, разве нет? - Я тоже так думала, но в соседнем доме живет один парень. Мы познакомились и... Он пережил то же, что и я. Его родители погибли. Тётя Сохён. Он понимает меня, и мне кажется, что я… В общем, я не хочу уезжать! - Юми, ты меня пугаешь. Люди, которые жили там, попали в ужасный шторм. Ты никак не могла познакомиться с тем парнем. Он утонул вместе со своей семьёй. – она молчала, ожидая какой-то реакции с моей стороны. - Я скоро приеду, можешь потихоньку собирать вещи.       Этого не может быть. Её слова просто не хотели укладываться в моей голове. Руки холодеют, несмотря на то, что в комнате тепло. Страх крепко хватает меня за горло, вызывая нервную дрожь. Да, шторм был, погибла семья, но ведь Лэй выжил. Я вижу его, разговариваю с ним, прикасаюсь к нему, он не может быть мёртв! Это неправда. Неужели, у меня просто едет крыша, и я сумасшедшая?       Оглядываю комнату так, будто вижу её впервые. Скоро солнце сядет, а значит, я снова увижу его. Мне просто необходимо с ним поговорить. Уверена, он не врал мне. Он скажет, что я не сумасшедшая, а моя родственница просто ошиблась. Ведь так?       Бегу к морю, высматривая парня на берегу. Спустя двадцать минут вижу приближающуюся ко мне фигуру. Он, как всегда, встречает меня с улыбкой, крепко сжимая в своих объятиях мои хрупкие плечи. Вот он, передо мной, жив и здоров. - Что случилось? Ты выглядишь напуганной. – он хмурится, стараясь понять, что со мной не так. - Сегодня мне сказали самую нелепую вещь, которую я только слышала! – делаю шаг назад. – Мне сказали, что ты мёртв, представляешь? Мол, ты утонул вместе со своей семьей. Бред, верно?! - Кто тебе это сказал? – он стал серьёзным, а в его глазах мелькнуло беспокойство. - Это ведь не правда? Отвечай!       Он переводит взгляд на море, нервно кусая губы. - Ты можешь не поверить мне, но, пожалуйста, выслушай то, что я расскажу. – мои глаза становятся шире, а сердце сжимается от страха. – Всё было почти так, как я рассказал. Когда яхта пошла ко дну, на самом деле, мы с мамой не смогли выбраться. Дверь заклинило, и она не открывалась, мы были заперты внутри. Шли ко дну, воздуха больше не было. Последнее, что я помню перед тем, как отключился, так это как кто-то открыл двери и, схватив меня за руку, вытащил оттуда, а затем… губы. Очнувшись, я увидел девушку. Она была невероятно красива, вот только, - он усмехнулся, покосившись на меня. - у неё был рыбий хвост. Её поцелуй дарит возможность дышать под водой и в тоже время обрекает на вечное проклятие. Я действительно умер, Юми. Тот Лэй-человек мёртв. Теперь есть я, такой же, как и та, кто спасла меня. - Ты думаешь, я в это поверю?! Ты мёртв, да ещё про каких-то русалок мне рассказываешь! Нет. Я определённо слетела с катушек! - Тебе проще поверить в то, что ты умалишённая, чем в мои слова? - Этого всего не может быть! Ты плод моего больного воображения, больше ничего. Я сошла с ума. - Нет же! Вот он я! Ты чувствуешь каждое моё касание. Я настоящий! - Не верю! – не видя себя от страха, разворачиваюсь и бегу в дом, слыша, как он выкрикивает моё имя. Главное, не оборачиваться. То, что он рассказал, просто невозможно! Русалки? Он так шутит? Их ведь не существует. Что за чертовщина тут творится? Быстро хватаю вещи, кидая их в сумку. Дикий ужас подобно снежной лавине накрывает всё моё сознание. Беру телефон и выбегаю из дома, по пути набирая номер своей родственницы. - Чёрт, возьмите же трубку! – кричу сквозь слезы. Вокруг ни души. Решаю не терять времени зря и бегу по дороге, в сторону города. Я не помню, сколько бежала, но когда я выдохлась и обернулась назад, то была уже довольно далеко от дома. Мне пришлось очень долго идти, прежде чем на горизонте замаячила до боли знакомая машина. Внутри стало намного легче, когда спустя несколько минут, возле меня остановилась удивлённая тётя Сохён. Она вышла, обнимая меня: - Боже, Юми, что ты здесь делаешь?! Что произошло? Почему ты плакала? – женщина встревожено рассматривает меня. - Лэй! Он мёртв, хотя я вижу его! Не понимаю. Что происходит! – истерика целует меня в лоб, одаривая новым приступом слёз. – Я схожу с ума! Мне страшно, очень страшно! - Тише, милая, тише. Поехали домой. - Нет! Я не вернусь туда! - Не волнуйся, я буду с тобой! Мы вызовем полицию. – она успокаивает меня, помогая сесть в машину.       Спустя полтора часа я пришла в себя, укутавшись в плед и попивая ромашковый чай. Моя тётя вызвала полицию, и по их прибытию мы отправились к тому дому. Ночь уже вступила в свои полные права, поэтому проводником к дому нам послужил тусклый фонарь и свет звёзд. Как и ожидалось, он пустовал, поэтому, смерив меня раздражённым взглядом, полицейский поспешно уехал, не упустив возможности с укором сказать о том, что нужно было врача вызывать, а не его. Возможно, в этом он прав. Я ведь явно больна.       Выпив таблетку снотворного, я с трудом смогла заснуть. Тётя Сохён долго гладила мои волосы, рассказывая что-то о завтрашней поездке и о том, что в Австралии всё будет хорошо. Но мысль, что по приезду туда меня упекут в психбольницу, уютно устроилась в моей голове. Я вижу мёртвого парня, больного на голову. Судя по всему, он свято верил в то, что русалки действительно существуют и он один из них. Вся эта ситуация показалась бы мне смешной, если бы не была такой грустной.       Сейчас нужно поспать, выкинув все мысли из головы. Я не должна бояться. Завтра начнётся новая жизнь, но я всё равно никогда не забуду Корею, Лэя и родителей. ***       Море швыряло лайнер из стороны в сторону, словно это не огромное железное строение, а картонная коробка. Погода вздумала сыграть злую шутку, устроив игру, в которой не намеревалась проигрывать. Если с утра тучи кое-где имели просветы, в которые солнце не упускало возможности выкинуть парочку лучей, то под вечер небо полностью укрылось серым полотном, а ветер безжалостно подгонял волны, поднимая их до пугающих размеров, и накрывал ими судно.       Тётя Сохён и я сидели в каюте, вскрикивая от каждого толчка. На лайнере постепенно нарастала паника, люди метались по коридору, крича о помощи. Глупо было надеяться, что это возымеет какой-то эффект. С каждым часом волны становились всё больше и больше, что не на шутку пугало. Из маленького окошка в каюте я могла видеть, как мы то и дело поднимаемся и опускаемся под воду. - Сиди здесь, я схожу к капитану! – со страхом в глазах сказала тётя и, шатаясь из стороны в сторону, поплелась к выходу.       Когда я осталась одна, паника во мне стала набирать обороты. Нет, не потому, что лайнер начало швырять с ещё большей силой, и не потому, что в душе я чувствовала, что с ним что-то случится. До меня начал доноситься до боли знакомый голос. Он тихо нашёптывал моё имя, и я, подойдя к окну, застыла в ужасе: с каждым погружением в воду я видела нежно улыбающегося Лэя.       Он что-то шептал, рукой показывая подняться на палубу. Почему я послушала его, почему пошла наверх – не знаю. Оказавшись там, я крепко вцепилась в перила, вглядываясь в тёмную воду. Я вымокла до нитки, большие волны падали на палубу, угрожая вот-вот скинуть меня в воду. Ветер безжалостно хлестал по лицу, стихия вышла из себя.       Сколько бы я ни смотрела, но не могла ничего увидеть. Неужели это галлюцинации? Я и правда больна. Как только я хотела побежать обратно, в каюту, огромная волна накрыла меня с головой, сбивая с ног. Больно ударившись о поручень, понимаю, что падаю в море. Махаю руками в воздухе, стараясь поймать какой-то невидимый трос. Постепенно до меня доходит весь смысл происходящего, и я начинаю кричать, ныряя под воду.       Выплывая наверх, хватаю ртом воздух. Мои крики о помощи не слышит совершенно никто, а лайнер всё дальше и дальше отдаляется от меня. Крик застрял в горле прежде, чем очередная волна накрывает меня, погружая в глубину пугающего океана. Не успев глотнуть кислорода, вода моментально заполняет лёгкие, до боли сдавливая грудную клетку. Барахтаюсь в воде, но никак не могу всплыть вверх. В глазах начинает темнеть, последние пузырьки воздуха резким толчком выходят из меня.       Неужели всё закончится именно так? Черная вода окутывает со всех сторон, я больше не чувствую ни страха, ни боли. Я просто падаю в эту бездну, не имея надежды на спасение. Мамочка, папочка, похоже, мы встретимся очень скоро.       Из последних сил выдавливаю улыбку на лице, как внезапно чьи-то руки притягивают меня к тёплому телу. Что это? Это можно назвать предсмертным бредом? - Ну же, открой глаза. – слышу мягкий шепот над ухом.       Словно во сне, открываю глаза и вижу перед собой Лэя. Это и правда он, живой, настоящий и тёплый. Он улыбается, показывая ямочки на щеках, и мягко проводит рукой по моей щеке. Моему взору открылось нечто действительно удивительное: молочное красивое тело парня сейчас будто освещало всё вокруг, вместо ног – покрытый переливающимися чешуйками огромный хвост, мощно разрезающий воду. Он виновато проследил за моим взглядом, будто извиняясь за то, какой есть на самом деле. Сейчас я не ощущала никакого страха, наоборот, с ним чувствовала себя в безопасности, и даже не важно, что это чувство продлится ещё несколько мгновений. - Я не позволю тебе умереть.       Его губы ложатся на мои, одаривая самым прекрасным в моей жизни поцелуем. В груди что-то покалывает, и спустя пару минут разливается приятное тепло, медленно касаясь каждой клеточки моего тела. Руками обвиваю талию Лэя, скользя вдоль стройной спины. - Я тону? – ели выдавливаю из себя непонятно откуда взявшиеся слова. - Нет, ты причалила к моему берегу.       Поднимаю глаза вверх и вижу отдаляющийся вечерний свет. Падать на дно вместе с ним – самое лучшее, что случалось в моей жизни.       Уверенна, сейчас на небе одна за одной зажигаются маленькие огоньки.       Мама, папа, вы ведь звёзды, верно?       Подождите меня ещё немного, я задержусь у своего причала.